* * * *
Гарри был доволен полученными подарками. Как и следовало ожидать, Снейп подарил ему книгу. Она была по Темной магии, но такая старая, с рукописными аннотациями, что Гарри был уверен, что Снейп когда-то дорожил ею. То, что Снейп посчитал Гарри достойным получить такой подарок, значило больше, чем Гарри предполагал. Это вызвало небольшой комок в горле, которого он не ожидал, и он поблагодарил его искренним «спасибо». Римус и Тонкс подарили ему магические предметы. Подарок Тонкс представлял собой стеклянную сферу, похожую на Напоминалку и работающую аналогичным образом, только она наполнялась аметистовым дымом, если в радиусе пятидесяти футов находился кто-то под Дезиллюминационными чарами или под мантией-невидимкой. Другим подарком оказался Омут памяти, который Римус наполнил воспоминаниями о родителях Гарри от всех, кого только мог вспомнить. Комок в горле Гарри вернулся, и он практически бросился в объятия Римуса в знак благодарности. Однако именно подарок Драко заставил Гарри заикаться от волнения. Это был амулет, на котором висел небольшой кулон в виде льва с рядом рубинов — родового камня Гарри — вправленных в золото в виде узора. — Рубины образуют узор созвездия Дракона, — сообщил ему блондин. — Блэки всегда называют своих отпрысков в честь какого-нибудь небесного тела. Вот в честь чего меня назвали. Я наложил на него некоторые чары, что означает, что амулет призван отгонять зло. Не думаю, что они сработают против Волан-де-Морта, но это скорее мой способ сказать, что я никогда не оставлю тебя в этой борьбе. Гарри наклонился и, забыв о трех других взрослых в комнате, глубоко поцеловал Драко, прежде чем надеть цепочку себе на шею. — Спасибо, — прошептал он, крепко сжимая его руку. Гарри также купил Драко драгоценность. Конечно, она была не такой дорогой, поскольку запас маггловской валюты был опасно мал, но он надеялся, что Драко все равно понравится. Это было серебряное кольцо, похожее на обручальное кольцо, инкрустированное одним гранатом, который символизировал страстную преданность, и несколькими камнями меньшего размера из агата, который, как сказал Гарри маггловский ювелир, изготовивший кольцо, традиционно символизировал силу. Гарри знал, что Драко поймет значение камней, и он действительно понял. Он взял кольцо и надел его себе на средний палец правой руки. Хотя в присутствии остальных слизеринец произнес не более чем искреннее и сердечное «спасибо», Гарри уже достаточно хорошо знал Драко, чтобы видеть, как глаза блондина выдавали его истинные эмоции. Они были горящего серебра, которые идеально гармонировали с металлом его кольца, и говорили все те слова любви, которые ему было неудобно произносить в присутствии других. Он просто вытянул руку в сторону Гарри и притянул его к себе, крепко прижав его к своему телу. Для Гарри этого простого жеста было достаточно, и он растаял в объятиях, думая о том, что вряд ли в мире найдется кто-то еще, кого он захочет так обнять в любой другой момент своей жизни. Это всегда будет Драко. И эта мысль ничуть не беспокоила его.* * * *
Гарри, Римус и Тонкс, у которой теперь был совсем крошечный беременный животик, аппарировали в Нору в обеденное время под громкое «Гарри, дорогой!», почти под вопль миссис Уизли, прежде чем он внезапно оказался в окружении множества рыжеволосых, и все они сияли, обнимали его и похлопывали по спине. Он слышал множество «все хорошо, приятель», «столько времени прошло» и «самое время показать свое безобразное очкастое лицо» (от близнецов), прежде чем все собравшиеся разошлись, позволив Гарри вдохнуть столь необходимый ему воздух. Единственными двумя Уизли, которые не поприветствовали его, были Перси, который был отрезан от своей семьи уже третье Рождество подряд, и Джинни, которая просто стояла в дверях с жестким, враждебным выражением лица. Гарри вдруг вспомнил, когда он в последний раз был в Норе вместе со всем кланом Уизли. Это был его семнадцатый день рождения, и день прошел не лучшим образом. — Привет, Джин, — обратился Гарри к своей бывшей девушке, натянув уголки рта в улыбке. При этих простых словах жесткое выражение лица Джинни смягчилось, и она засияла, глядя на Гарри. — И тебе привет, — весело сказала она, когда ее плечи опустились в облегчении, и Джинни заняла место рядом с Гарри, на которое он только что сел. Надеющиеся улыбки и завлекательные взгляды, которые Джинни продолжала дарить Гарри на протяжении всего обеда, и так смущали его, но когда ее рука скользнула по внутренней стороне бедра Гарри, он физически подпрыгнул, а затем взял ее руку в свою и убрал ее со своей ноги. Джинни покраснела от гнева, а затем закричала: — В чем твоя проблема, Гарри? Весь стол погрузился в молчание. От неожиданности Джинни даже заставила Рона отложить нож и вилку и уставиться на своего лучшего друга с выражением легкого оцепенения на лице. Гарри почувствовал, как на его щеках появился румянец. — Ничто не является «моей проблемой». Я просто не хочу, чтобы ты меня изводила, пока я пытаюсь поесть. — Он старался, чтобы его голос был легким, но тоном, который явно говорил, что я не собираюсь сейчас говорить с тобой об этом. Но Джинни не поняла намека. — Изводила? Я не извожу тебя, Гарри! Я просто хотела проявить немного ласки к своему парню на Рождество! Гарри стремительно побледнел и внезапно почувствовал головокружение. — Джин, мы больше не вместе, — сказал он тихо, но без злобы. Глаза Джинни стали стеклянными, и ее голос сломался, когда она заговорила. — Н…но когда эта война закончится, мы ведь будем вместе, верно? — Я не буду вести этот разговор здесь, на глазах у всех, посреди рождественского ужина, — ответил Гарри сквозь стиснутые зубы, прекрасно понимая, что его неспособность ответить «да» на вопрос Джинни была равносильна «нет»; его запаниковавшие глаза искали сочувствующие глаза Римуса. — Позже, хорошо? — Нет, Гарри! Скажи мне сейчас. Я думала, ты порвал со мной, чтобы спасти меня от Волан-де-Морта — о, ради Мерлина, это всего лишь чертово имя! — и мы снова будем вместе, когда все это закончится. Но ты ведешь себя так, будто не можешь вынести даже моего прикосновения к тебе. Это не просто так, не так ли? Так что же происходит? — Гарри. — Голос Гермионы был очень тихим, и она наклонилась и положила заботливую руку на его руку с противоположной стороны стола. — Все в порядке. Тебе не нужно это скрывать. Ты не сделал ничего плохого. Скажи им. — Джинни уставилась на руку, лежащую на Гарри, и ее глаза расширились в недоумении. — Ты… и ОНА?! — Джинни почти пронзительно закричала. Гермиона горько рассмеялась. — Не выставляй себя большей идиоткой, чем ты уже сделала, Джинни. Я влюблена в твоего брата, если ты не заметила. А Гарри для меня как брат. Да, я люблю его, но не так, — она снова переключила свое внимание на Гарри. — Все в порядке, — повторила она, сохраняя мягкий тон. Гарри смотрел на все лица за столом, и каждое из них внимательно смотрело на него. Молли выглядела растерянной и расстроенной, Рон — подозрительным, а Фред и Джордж смотрели с нескрываемым ликованием. Но только едва заметный кивок от Римуса и поддерживающая улыбка Тонкс помогли ему набраться храбрости. Что бы ни случилось дальше, я не одинок, подумал он. — Ну и ладно! — сказал он громче, чем собирался. — Отлично. Ты действительно хочешь знать? И предпочитаешь услышать это сейчас на глазах у всей твоей семьи, а не ждать, пока мы останемся наедине? Джинни, одна из причин, по которой я расстался с тобой, и причина, по которой я никогда не сойдусь с тобой, заключается в том, что я гей. Ошеломленное молчание Уизли, когда неожиданное заявление Гарри дошло до них, длилось, наверное, минуты две, прежде чем близнецы разразились одинаковым хохотом и обратили свое внимание на Билла. — Давай сюда, братишка, — сказал Фред. — Давай, Уильям, плати, — подхватил Джордж. — Как вы… — начал Билл, но потянулся к своей мантии, покачивая головой, а затем достал маленький мешочек с деньгами и бросил его близнецам, которые поймали его в унисон. — Выпьем за это, Гарри; за нас и пятнадцать галеонов в придачу! — смеялись они. Гарри недоверчиво уставился на них на мгновение, прежде чем встать. — Мне жаль, что я испортил ужин, миссис Уизли. Я пойду подышу воздухом, — сказал он, не глядя ни на кого, прежде чем выйти из-за стола и пройти в сад, не обращая внимания на многочисленные взгляды, которые он получил по пути.* * * *
Гарри удивился, почему сад Уизли был покрыт снегом по сравнению с мягким Рождеством, которое переживала вся остальная страна, но потом понял, что, должно быть, было наложено какое-то метеорологическое заклинание, чтобы сделать сад более праздничным. Сад действительно выглядел прекрасно; слабое декабрьское солнце отражалось от мелких кристалликов льда, которые заставляли снег почти искриться, и огромная девственная белизна помогала ему успокоиться. Он наблюдал за малиновкой, выделяющейся красными и коричневыми перьями на бледном фоне, которая кормилась ягодами на кусте остролиста. Он достал из кармана джинсов свои перчатки и смахнул снег со скамейки на краю фруктового сада, после чего сел. Но сразу же пожалел, что не использовал свою палочку, чтобы смахнуть снег, а перчатки, потому что они теперь были все мокрые и холодные, но потом он подумал, что может использовать свою палочку, чтобы наложить на перчатки чары сушки. Он только что закончил это и надел свои уже теплые перчатки, когда от двери кухни Уизли к нему приблизилась рыжеволосая фигура. Когда фигура подошла ближе, он увидел, что это был Рон, и Гарри привстал на ноги. — Могу я присесть, приятель? — сказал Рон, подойдя к скамейке. Гарри кивнул и счистил снег с другой стороны, мгновенно намочив снова свои перчатки. — Итак. Ты определенно знаешь, как сбросить бомбу, да, приятель? — начал Рон, неловко улыбаясь своему лучшему другу, на что Гарри ответил улыбкой. — А, как давно ты…я имею в виду…это было до Джинни? Ты знал, что ты, ну ты понимаешь? Гарри покраснел. — Если ты действительно хочешь это услышать, то помни, что мы обсуждаем твою сестру. Мне стало совершенно очевидно, что девушки просто не привлекают меня, когда мы пытались сделать следующий шаг от поцелуев, если ты уловил мою мысль. Затем кое-кто, эээ, не захотел, эээ, подниматься… — лицо Гарри уже побагровело, а Рон выглядел слегка болезненным, но слушал внимательно, — А потом мне снились сны, сексуальные, о том, что я с мужчинами и… о, черт, Рон, об этом трудно говорить! И во сне я занимался этим с парнем, и я просыпался в таком чертовом состоянии после этого, и я просто понял все про себя. Это не фаза, не бунт, через который я прохожу, или что-то еще, что, без сомнения, подумает твоя мама. Это то, кто я есть. Гарри Поттер, Мальчик-Который-Любит-Член. Рон разразился смехом над грубыми словами Гарри и обнял его за плечи. — Фред и Джордж поспорили с Биллом, что ты гей, знаешь ли. Вот о чем шла речь за столом. Очевидно, они заключили пари на свадебном приеме Билла и Флер. Они сказали, что в вашем с Джинни разрыве было нечто большее, чем просто Сам-Знаешь-Кто. Они довольно проницательны для парочки придурков. И они на твоей стороне, приятель. Как и я. Ты мой лучший друг, и чтобы избавиться от меня, понадобится гораздо большее, чем твои увлечения парнями, знаешь ли. Гарри выпустил глубокий вздох, о котором не знал, что сковывало его организм, и облегчение хлынуло через него. Он улыбнулся Рону, который тут же ответил взаимностью, хотя Гарри заметил, что улыбка не дошла до его глаз. — Но есть одна вещь, Гарри. Я могу понять, что ты рассказал Люпину — в смысле, он тебе почти как отец и все такое. Но почему ты рассказал Гермионе, а не мне? Она только что рассказала, что ты открылся ей в тот день, когда мы встретились в Выручай-комнате в октябре. Я твой лучший друг, и я должен быть честным и сказать тебе, что мне немного обидно, что ты мне не доверяешь. Чувство ужаса вернулось — чувство, от которого его внутренности стали такими же ледяными, как и снег, прижатый к его спине. Рассказать Рону о Драко или нет? Сейчас было самое время решать. Если быть честным с самим собой, Гарри боялся реакции Рона. Однако чем дольше он откладывал это, тем хуже будет, когда он в конце концов расскажет ему. К тому же он не стыдился своих отношений. Драко не был каким-то маленьким грязным секретом; он был партнером Гарри, его ровней. Его любовью. Гарри не должен чувствовать, что ему приходится скрывать своего парня от тех, кто ему больше всего дорог. Переместившись на скамейке, как бы ища более удобное место среди слякоти и льда, он еще раз глубоко вздохнув, и пришел к решению, молясь, чтобы оно было правильным. — Есть причина, по которой я рассказал Гермионе, Рон. Да, я открылся ей, но мне нужно было сказать ей кое-что еще. Я сейчас расскажу тебе все, и уверен, что тебе это не понравится. Я только надеюсь, что ты не будешь ненавидеть меня за это. Я, эм, не свободен. То есть, у меня есть парень. — Почему я должен быть против того, что у тебя есть парень, Гарри? — Гарри почти услышал улыбку в голосе Рона и поморщился, ожидая, когда на него опустится озарение. — Но ты практически не выходишь из дома с площади Гриммо! Как у тебя может быть парень? Когда ты нашел время, чтобы познакомиться с…? — Рон побледнел и уставился на Гарри. — Что ж, твою мать. Так кто же из них тогда? Снейп или Малфой? Гарри действительно разразился смехом. — Какого черта, Рон? Снейп?! Откуда в твоем больном мозгу это взялось? — Он мгновенно запнулся и глубоко вздохнул, понимая, что его ответ практически подтвердил Рону его отношения с Малфоем; действительно, Рон смотрел на Гарри так, словно у него внезапно выросла вторая голова или он только что узнал, что принял Темную метку и отправился на службу к Волан-де-Морту. — Но, эм, да, я влюбился в Драко. А он влюблен в меня. И мы вместе уже четыре месяца. Мне жаль, что я не признался тебе, но я уверен, что ты должен понимать, почему я этого не сделал раньше. Рон выглядел так, словно получил удар бладжером по голове с близкого расстояния от особенно мстительного Крэбба. Его лицо было почти таким же белым, как и снег, из-за чего веснушки на его лице ужасно выделялись. Когда Рон заговорил, в его речи не было той тирады или крика, которых ожидал Гарри, не было в ней и обычных детских ругательств, таких как «слизеринский гад». Это было выражение неверия, разочарования и ледяного холода. И это заставило волосы на шее Гарри встать дыбом. На самом деле он предпочёл бы рассерженного Рона, поскольку он, по крайней мере, знал, как с ним справиться; этот холодный, опечаленный Рон заставлял его чувствовать себя так, словно он был непослушным мальчиком, которого поймали с рукой в жестяной банке из-под печенья. — Ты состоишь в отношениях с Драко Малфоем. С тем самым Малфоем, который надеялся, что Гермиона умрет, когда откроется Тайная комната, и неоднократно называл ее «грязнокровкой». Тем самым Малфоем, который в прошлом году припечатал тебя по носу и сломал его. Тем самым Малфоем, из-за которого я чуть не умер в мой день рождения, и чуть не умерла Кэти, и который впустил в школу гребаных Пожирателей Смерти в июне? Гарри, мой брат изуродован на всю жизнь, а ты сидишь здесь и говоришь мне, что влюбился в ублюдка, который позволил этому случиться? Как ты мог? Гарри вздохнул. Да, он мог понять гнев Рона, но он не мог продолжать с ним один и тот же повторяющийся разговор. — Мы это уже проходили, Рон, когда я впервые сказал тебе, что он и Снейп живут со мной. Он делал то, что нужно было делать, чтобы попытаться выжить, и впал в отчаяние. Волан-де-Морт собирался убить его родителей, и он пытался сделать все, чтобы защитить их, особенно маму. Драко очень умен, и те глупости, которые он пытался совершить, например, отравить медовуху, были настолько нелепы и не в его характере, что действительно показывают, в каком состоянии была его голова в то время. И он чувствует себя безумно виноватым за то, что впустил Пожирателей Смерти в школу. И ты знаешь, что смерть Дамблдора не была его виной. Неужели ты думаешь, что я захочу быть с ним, если он будет таким же мерзавцем, каким был в Хогвартсе? Драко повзрослел. Ты знаешь, как много он помогал в поисках крестражей; мы нашли два из них непосредственно благодаря ему. Драко на нашей стороне. Он прошел очень долгий путь, чтобы искупить свою вину, ты же знаешь. — Но то, как он обращался с тобой — с нами — в школе, Гарри. То, что он говорил о Гермионе, о моей семье! — Рон начал повышать голос. Некоторая прежняя бледность сменилась сердитым, красным цветом, которого Гарри опасался. Такое появление Рона обычно предшествовало крику. Он заставил свой голос звучать спокойно и ровно, когда заговорил. — Я знаю, Рон. Но все, что происходило между нами в школе, уже позади. И он извинился передо мной за все это. Но это все исходило от его отца, ты знаешь, весь его фанатизм исходил непосредственно от Люциуса. Драко вырос в замкнутой семье, и все, что он делал, это повторял то, чему его учили родители. У него никогда не было собственных мыслей, так как от него ожидали, что он просто заткнется и будет маленьким послушным чистокровным мальчиком. Ну, теперь он думает сам, и я просвещаю его о мире. Он действительно больше не считает магглорожденных неполноценными, и он даже сказал несколько комплиментов о Гермионе. Да ладно, Рон. У моей мамы был такой же статус крови, как у Гермионы, я бы ни за что не был с тем, кто оскорбил бы ее. И он любит меня, действительно, искренне любит, а я всего лишь полукровка. — Но вы так ненавидели друг друга в школе. Как это могло превратиться в любовь? — Гарри заметил, что в голосе Рона прозвучали нотки поражения. Он горько улыбнулся и подумал, не обнять ли ему Рона. Он решил не делать этого. Рон выглядел спокойнее, но Гарри по опыту знал, что его лучший друг был типичным рыжеволосым вспыльчивым парнем, и Рон только что получил очень неожиданные новости. — У моих мамы и папы было точно также. Ну, моя мама ненавидела моего отца, во всяком случае. В школе они ссорились, как книзл с шишугой. Я видел это в воспоминаниях Снейпа в Омуте памяти, и Люпин также много рассказывал мне о них. И все же в итоге они счастливо полюбили друг друга. Такое случается, и это не такая уж редкость, как ты думаешь. Но мы находимся в самом разгаре войны. Это гораздо важнее, значительнее, чем глупая мальчишеская вражда. Мы пережили это, двигались дальше и оставили прошлое позади, и когда мы это сделали, то довольно быстро поняли, что между нами было гораздо больше, чем просто дружба. — Но… Малфой! Как ты можешь так быстро перейти от ненависти к любви? — Дамблдор сказал, что мой величайший дар — это способность любить. Мы с Драко никогда не могли оставить друг друга в покое. Между нами всегда было сильное влечение, даже когда это влечение было вызвано ненавистью. Это не прошло бесследно. Мы очень быстро полюбили друг друга. И я действительно влюбился в него, Рон. Правда, действительно полюбил. И я знаю, что никто этого не предвидел, и, вероятно, шесть месяцев назад не было двух людей, менее склонных к отношениям друг с другом, чем я и Драко, но я думаю, никто из нас не знает, что жизнь приготовила для нас. Это не просто мимолетное увлечение или легкий способ перепихнуться, пока не появится что-то получше. Я уверен, что то, что у нас есть, будет на всю жизнь, Рон. Рон вздохнул и провёл рукой по лицу. Гарри заметил, что он крепко зажмурил глаза, а его свободная рука была так сильно сжата в кулак, что костяшки пальцев побелели. Гарри задался вопросом, думает ли Рон о том, чтобы ударить его. Он протянул руку и неуверенно коснулся его руки, испытав мгновенное удовлетворение, когда рыжий не сбросил ее с себя. — Рон… ты… ты в порядке? — Нет. Нет, Гарри, это не так, — тихо ответил Рон, и сердце Гарри сжалось, когда он убрал свою руку с руки Рона, жалобно кивнув головой в знак покорности. Рон повернулся и посмотрел на него, демонстрируя лишь намек на грустную улыбку. — Но это так и будет. Но я не потеряю своего лучшего друга только потому, что он блядь, сошел с ума и переспал с каким-то ублюдком из Слизерина. Но не ожидай, что мне понравится этот ублюдок. Я буду терпеть его. Ради тебя. Со временем. Послушай, наверное, тебе лучше пойти домой, я поговорю с тобой чуть позже. Гарри не хотел оставлять отношения между ними неопределёнными, но знал, что Рону нужно всё обдумать. Тот факт, что он еще не накричал и не ударил Гарри, был многообещающим признаком. — Вы с Гермионой сможете прийти ко мне попозже? В смысле, на площадь Гриммо? Я открою камин, и вы можете сразу же войти. Пожалуйста? Рон сделал долгую паузу, прежде чем впервые искренне улыбнуться, которую Гарри увидел на его лице с тех пор, как Гарри сказал Уизли, что он гей. — Спасибо, приятель. Я бы не отказался. Мы будем около шести. — Затем он повернулся и побрел по густому снегу обратно в Нору, в то время как Гарри, с тяжелым сердцем, но в то же время думая, что все могло быть гораздо хуже, встал и аппарировал обратно домой.* * * *
— Ты рано вернулся, — с легким удивлением сказал Драко Гарри, подняв глаза от книги, когда Гарри вошел в гостиную, затем, увидев выражение его лица, отбросил книгу на кресло, пересек комнату и взял Гарри за руки. — Ясно. Черт. Значит, Уизли знает о нас. Я так понимаю, он не очень-то обрадовался этой новости. Кто проболтался? — Эмм, это я, — несколько ошеломленно ответил Гарри, и брови Драко вскинулись к линии волос, когда он уставился широко раскрытыми глазами на своего парня. — Я, как бы, полностью испортил рождественский обед, открывшись всем. Он рассказал Драко всю историю: как Джинни нагнетала обстановку и не желала его оставлять, о пари близнецов, а затем пересказал свой разговор с Роном. Драко гладил волосы Гарри и прижимал его к себе, пока темноволосый парень говорил, он не произносил ни слова, но внутренне кипя. Он действительно ненавидел Уизли. — И я думаю, что Рон в конечном итоге не будет против, и они приедут сегодня вечером. Я собираюсь попросить их обоих жить с нами. Покинуть Хогвартс, я имею в виду. — Гарри уловил выражение ужаса на лице Драко и не знал, что делать — раздражаться или забавляться. — Драко, прошло уже больше трех месяцев после Парижа, а мы так ничего и не добились. Ни одной зацепки, кроме того, что мы узнали, что я тоже крестраж. Они нам нужны. В Хогвартсе им больше нечего изучать. И мне нужно показать им, что они оба все еще важны для меня — мне не нравится расстояние, которое образовалось между нами за последние несколько месяцев. Драко в глубине души понимал, что Гарри прав, и им нужно было больше людей. Если бы это был кто-то другой, кроме этих двоих, Драко бы полностью согласился. Но все же… жить с Уизли и Грейнджер? С Грейнджер Драко, пожалуй, мог бы примириться. Она поддержала Гарри, когда он рассказал ей об их с Драко отношениях, и Драко пришлось нехотя признать, что девушка была гением. Но Уизел? Драко был уверен, что он не сможет ничего предложить в плане мозгов, и будет крикливым, неотесанным соседом по дому, который делает такие вещи, как оставляет свою грязную посуду в раковине в течение нескольких дней подряд, пока она не начнет загнивать. Но Гарри, похоже, хотел его видеть. И он вместе с грязнокровкой — нет, нельзя больше так думать, выругался он про себя, — Грейнджер шли в комплекте. Просишь одно, получаешь и то, и другое. Скрипя зубами и фальшиво улыбаясь, Драко согласился с планом Гарри, который в ответ задорно ему улыбнулся.* * * *
Ровно в шесть часов вечера камин Гарри вспыхнул морем изумрудного пламени, и через несколько секунд на ковер у очага, кашляя и слегка брызгая слюной, неуклюже выбрались Рон и Гермиона. Драко ухмыльнулся. Он знал, что это ребячество с его стороны, но ему было приятно отметить, что его собственные путешествия по каминной сети проходили гораздо более пристойно, чем у этих. Это была маленькая, но, по мнению Драко, значительная победа. Гермиона вытерла руки о джинсы и, тепло поприветствовав Гарри, протянула правую руку в сторону Драко для рукопожатия. — Привет, Драко, — сказала она и искренне улыбнулась блондину. Драко на мгновение замешкался, но потом протянул руку и принял руку Гермионы. — Гре… то есть, Гермиона, — ответил он, возвращая улыбку. Имя казалось чужим на его губах, но это было важно для Гарри. Он постарается изо всех сил, опираясь на весь свой опыт официальных обедов Малфоев, продемонстрировать безупречные манеры. Он поднял голову и увидел Рона со сложенными руками и хмурым лицом, который стоял возле камина и смотрел на него. — Уизли, — обратился Драко к рыжему. Рон проигнорировал его. — Теперь он «Драко», да? — спросил он свою девушку, с явным удивлением в голосе. — Он? Который годами называл тебя «грязнокровкой» и говорил о магглорожденных так, будто вы все какие-то дикие звери или что-то в этом роде? Гермиона вздохнула и бросила на Гарри извиняющийся взгляд. — И поскольку именно меня он называл этим термином, разве ты не согласен, Рональд, что это мое решение, прощать его или нет, а не твое? Рон на секунду уставился на нее с приоткрытым ртом и розовым оттенком на щеках, а затем переключил свое внимание на Драко, который выглядел таким же ошеломленным очевидным прощением Гермионой его действий, как и Рон. — Ладно, Малфой, нам нужно поговорить. Только вдвоем, — он подошел к двери, указывая Драко следовать за ним. Драко бросил последний умоляющий взгляд на своего парня, который ясно говорил: «Не заставляй меня оставаться с ним наедине», но Гарри на самом деле думал, что это может помочь, если они смогут «поговорить» один на один. Однако он не хотел, чтобы между его любовником и лучшим другом разгорелась драка, и он быстро достал из кармана свою палочку. — Accio палочки Драко и Рона! — скомандовал он и легко поймал их с ловкостью ловца, когда они обе выскочили из карманов джинсов своих владельцев и устремились к нему. Они оба посмотрели на Гарри, который в ответ одарил их неприкрытой ухмылкой, а его глаза проследили за тем, как они выходят из комнаты. — Как скоро нам придется пойти за ними и остановить их, чтобы они не убили друг друга? — спросил он свою подругу с легким весельем в голосе. Гермиона рассмеялась. — Ставлю пять минут. Слушай, Гарри, возможно, это был не самый лучший способ рассказать им все, что ты о себе знаешь, но я гордилась тобой сегодня. — Она указала на место на диване рядом с собой и, когда Гарри сел, обняла его. Он ответил на ее объятия, радуясь знакомому комфорту ее рук. — Рон действительно на твоей стороне, ты же знаешь, — продолжила Гермиона, после того как они разняли объятья. — После того, как ты ушел сегодня днем, а он вернулся, он накричал на свою маму, сказав, что это твое дело, гей ты или нет. Она не очень хорошо восприняла эту новость. Я думаю, она просто разочарована из-за тебя и Джинни, и если честно, из-за того, что ты не станешь ее зятем. У Рона в действительности трудности только из-за Малфоя. У меня было два месяца, чтобы привыкнуть к этому. У него было пять часов. — И, гм, как Джинни себя повела? — Гарри почти боялся спрашивать. По словам Гермионы, Джинни не очень хорошо восприняла эту новость. После того, как Гарри вышел в сад, а Рон последовал за ним, она застыла в позе, которую приняла после выхода Гарри, и разрыдалась за столом, а затем убежала в свою комнату. Гермиона попыталась последовать за ней, но Джинни, очевидно, заперла дверь, подставив стул под ручку, чтобы ее нельзя было повернуть, учитывая ее запрет на использование магии вне школы в течение еще восьми месяцев, и только взорвав дверь, Гермиона могла попасть внутрь. Она успела уловить, как Джинни через дверь назвала ее «двуличной лживой сукой», и успела уловить «собираюсь отбить Гарри яйца», пока спускалась обратно по лестнице. За несколько минут ее отсутствия Римус приготовил чай для семейства Уизли, Тонкс утешала Молли, и вся ситуация была крайне неловкой. Грубые шутки близнецов по поводу «Избранного засранца» не улучшили ситуацию. Гермиона спокойно пила чай, избегая взглядов миссис Уизли в ее сторону, пока Молли внезапно не разразилась гомофобной тирадой о «неестественном, мерзком поведении» и «он казался таким милым мальчиком с хорошими моральными принципами, как я могла так сильно заблуждаться на его счет?». К несчастью для нее, Рон вернулся после разговора с Гарри как раз вовремя, и он, вместе с Фредом и Джорджем, устроил ей очень тщательную выволочку. Непреодолимая привязанность к лучшему другу и близнецам заполнила сердце Гарри, но к этому примешивался ужасный страх, что миссис Уизли, которую он во многом считал почти матерью, сильно разочаровалась в нем, и он разбил сердце Джинни. Он отогнал эту мысль и вернулся к настоящему. — Гермиона, есть еще одна причина, по которой я хотел, чтобы вы с Роном пришли сегодня вечером. Как ты отнесешься к тому, что не вернешься в Хогвартс после Рождества? Я имею в виду, чтобы вы оба переехали и жили здесь. Скажу честно, у нас ничего не получается, и в школе от вас никакого толку. Даже Драко согласен, что вы нам нужны. И… я действительно скучаю по вам обоим. Что скажешь? Лицо Гермионы засветилось, как рождественская елка Уизли, а ее глаза заискрились. — Конечно, мы это сделаем! Мы ждали, когда ты нас попросишь! Я даже на всякий случай захватила весь свой сундук домой на Рождество. Спасибо, Гарри. — И она снова его обняла. Они проговорили еще несколько минут. Было решено, что Рон и Гермиона останутся на ночь на площади Гриммо, а утром встретятся со Снейпом, после чего вернутся обратно в Нору и сообщат миссис Уизли еще одну плохую новость. Гарри предложил идею не говорить Молли, где именно они находятся, даже позволить ей думать, что пара вернулась в Хогвартс, но Гермиона выглядела страшно недовольной этим. Гарри также выразил обеспокоенность тем, что они составили планы, не привлекая Рона и не спросив его мнения, но Гермиона сказала, что Рон будет так взволнован, что не будет возражать против того, какие планы пара составила в его отсутствие. Гарри как раз начал интересоваться, как идут дела у Рона и Драко, когда услышал повышенные голоса, доносившиеся из кухни. Он вздохнул и посмотрел на Гермиону, которая кивнула, и они оба пошли проверять своих парней. Гарри положил руку на дверную ручку и уже собирался открыть ее, когда сердитый голос Рона прокричал слова: «Ебаный хуесос!» достаточно громко, чтобы заполнить весь коридор. Гермиона вздрогнула, а Гарри покраснел, открывая дверь, и был благодарен, что Снейп решил остаться в своей комнате на время визита Рона и Гермионы. Драко ухмылялся, небрежно прислонившись к рабочей поверхности, бесстрастно сложив руки перед собой, в то время как его левая нога скрещивалась с правой у лодыжек. Он поднял голову, когда вошли Гарри и Гермиона, и поймал взгляд Гарри, и Гарри заметил в них озорной блеск. — Конечно же, я хуесос, Уизли. У меня гомосексуальные отношения, и Гарри обожает каждую секунду этих отношений. Но если быть дотошным, то из нас двоих самый последний хуесос — это Гарри. Утром он великолепно отсосал мне в душе. Конечно, это было после того, как он жестко оттрахал меня в нашей постели. А душ был необходим, чтобы привести нас обоих в порядок. — Драко! — вскрикнул Гарри и шлепнул Драко по руке, его лицо стало пунцовым от смущения, Рон издал задыхающийся звук, а у Гермионы отвисла челюсть. На некоторое время в комнате воцарилась тишина. Лицо Гарри все еще горело от ужаса, Рон выглядел нездоровым, Гермиона, казалось, вот-вот разразится нервным хихиканьем, но Драко выглядел самодовольным. — Итак! — сказала Гермиона с фальшивым весельем в голосе, в явно отчаянной попытке сменить тему. — Рон, Гарри наконец-то попросил нас покинуть Хогвартс и переехать к нему! Разве это не великолепно! Он разрешил нам остаться здесь на ночь, а завтра мы поговорим с твоей мамой! — Я хочу переехать к тебе, Гарри, но жить с ним? Я не знаю, смогу ли я это сделать, — ответил Рон. — Твою мать, Уизел, что нужно сделать, чтобы доказать тебе, что я предан Гарри? Что я люблю его, ради Мерлина? — огрызнулся Драко, забыв о своей браваде. — Покажи ему свой Патронус, — тихо сказал Гарри. — Ты можешь создать Патронус? — спросил Рон, удивленный. — Я научил его, — ответил Гарри за Драко. — Смотри, какая чудесная ясная ночь. Пойдемте в сад. Патронусы лучше выглядят при свете звезд. Пожалуйста, Драко, для меня. Когда все четверо были в сборе, Гарри вернул им их палочки. Драко поднял свою волшебную палочку. — Это хорек? — насмешливо спросил Рон, и Драко снова быстро опустил палочку, глядя на рыжего, но никак не давая понять, что он его услышал. Он снова поднял палочку, сосредоточившись на том моменте в Париже, когда Гарри сказал ему, что любит его. — Expecto Patronum! Огромный лев вырвался из палочки Драко, пронесся по саду и вернулся к Драко. Позади себя он услышал вздох, который принял за вздох Грейнджер. Обернувшись, он увидел сияющего Гарри и изумленного Уизела. — Ох, Драко, он прекрасен, — сказала Гермиона и протянула руку ко льву, чтобы погладить его. — Это Гарри, не так ли? Олень Гарри представляет его отца, а этот лев — его самого. Ты действительно любишь его, не так ли. Рон оправился от шока и скорчил гримасу ухмылки, не обращая внимания на слова своей девушки. — Плохой старина чистокровный Малфой нуждается в гриффиндорском полукровке, чтобы тот его защищал, не так ли? Ты действительно трусливая змея. — Драко знал, что ему не стоит поддаваться на приманку, но он не смог не поддаться на нее. — И кто же у тебя? Ласка? Слизняк? Охуенно классная тварь? Уши Рона горели, и он поднял свою палочку. Гарри сначала подумал, что Рон собирается заклясть Драко, и уже готов был наложить Щитовые чары, пока не услышал, что Рон тоже призвал Патронуса. Из палочки выскочил джек-рассел-терьер, взволнованно виляя хвостом. — Оу, это впечатляет, — саркастически заметил Драко. — А что это может сделать с дементорами? Покусает их за лодыжки? Задрать лапу и помочиться на них? Рон действительно направил свою палочку на Драко, и Гарри с Гермионой одновременно закричали «Protego!». Удар Рона отскочил от двойного щита и отрикошетил, едва не задев Рона, что вызвало смех Драко. Гарри чувствовал, что его самообладание ломается, но фактически первой закричала Гермиона. — Вы полные и абсолютные кретины! — закричала она. — Рональд, Драко явно любит Гарри. Они оставили прошлое позади. Сделай то же самое. Сконцентрируйся на том, чего он достиг в последнее время, и признай его роль в уничтожении Волан-де-Морта! Драко, ты чувствуешь угрозу со стороны Рона или что? Ты ведешь себя как ревнивый любовник. Рон — лучший друг Гарри, но при этом он любит его. Рон всегда был лишь хорошим и верным другом Гарри, и ты должен уважать их дружбу, даже если он тебе не нравится. Сейчас еще не совсем поздно, но давайте все отправимся спать. Рон, утром нам нужно разобраться и с твоей мамой, и с профессором Снейпом. Гарри, я так понимаю, мы с Роном будем жить в одной комнате? Комната, которая была у меня перед пятым курсом, еще в порядке? Гарри оцепенело кивнул. Неужели Драко действительно ревновал его к Рону? Он ведь никогда не смотрел на Рона таким образом; на самом деле вся эта идея была просто… нет, даже не думай об этом, а то будет психическая травма, про себя выругался Гарри. Все четверо поднялись на этаж, где находились их комнаты, расположенные на один этаж выше комнат Снейпа, Тонкс и Люпина, пожелав друг другу спокойной ночи и напоследок счастливого Рождества. Даже Рону и Драко удалось поговорить друг с другом с унцией манер и пожелать друг другу формальное «спокойного вечера».* * * *
— Ты ведь не ревнуешь к Рону, правда? — спросил Гарри, как только они с Драко оказались в постели и были готовы ко сну. Он почувствовал, как Драко напрягся рядом с ним, и с удивлением понял, что Гермиона снова оказалась очень проницательной. — Не в том смысле, в котором об этом говорила Грейнджер, — ответил Драко. — Я знаю, что ты совсем не думаешь о нем в «таком» смысле. Но, конечно, я завидую вашей близости. Он был самым близким мужчиной на протяжении всей твоей жизни. А мы потратили столько времени впустую из-за того, что вцеплялись друг другу в глотки. Наверное, мне бы хотелось, чтобы у нас было больше, чем те пять месяцев, которые у нас были до сих пор, чтобы ты также почувствовал близость со мной. Гарри наклонился вперед и впился в Драко глубоким поцелуем. Когда они отстранились друг от друга, он улыбнулся, глядя на слегка ошеломленное лицо своего любовника. — Рон может и мой лучший друг и знает меня дольше, чем ты, но ты — мой парень, любовь всей моей жизни. Я чувствую себя ближе к тебе, чем к кому-либо другому. Я люблю Рона и Гермиону, но я влюблен в тебя. Он снова захватил рот Драко своим, и вскоре целомудренный поцелуй стал жарким. Словно они не были вместе несколько недель, а не часов; тела обоих парней отреагировали на поцелуй, и одежда была поспешно сброшена. Они так увлеклись этим моментом, что в кои-то веки забыли о Заглушающих чарах.* * * *
— Я мог бы привыкнуть к этому, — заговорщически усмехнулся Рон, наблюдая за тем, как его девушка переодевается для сна. — Ты, я, одна кровать, просыпаемся вместе. Гермиона улыбнулась и скользнула рядом к Рону, надев почти неприличную кружевную ночнушку, позаимствованную у Тонкс, которая уже не сходилась на ее маленьком животике, что Рон, похоже, очень оценил. — Вам с Малфоем придется прекратить ссориться. Ради Гарри, — сказала она, прижавшись к руке Рона. — Даже тебе должно быть ясно, что он любит его. И, признайся, ты никогда не видел Гарри более счастливым. — Нет. Нет, не видел, — согласился Рон. Он погладил лицо Гермионы, а затем приблизил ее губы к своим и захватил их губами. Он уже начал чувствовать возбуждение, когда внезапное «О, Цирцея!» голосом Гарри наполнило их комнату, мгновенно сменившись ритмичным стуком изголовья кровати о стену их комнаты. Представление о том, где сейчас может находиться часть его лучшего друга, или что он может сейчас получать, было достаточно, чтобы убить эрекцию, зародившуюся в паху Рона, даже когда Гермиона поспешно наложила свои собственные Заглушающие чары, мгновенно прервав звук. — Малфой действительно не собирается уходить, не так ли? — грустно сказал Рон, осознавая, что, нравится ему это или нет, но Драко, мать его, Малфой теперь является большой частью его жизни, обрушившейся на него, как удар по голове дубиной, которой орудовал тролль, и Рон погасил лампы своей палочкой и начал погружаться в беспокойный сон.