* * * *
Поскольку никто не смог придумать лучшего плана, чем «пойти в собор Или и не попасться на глаза магглам, оскверняя их церковь», было решено, что они должны пойти как можно скорее, не тратя время на план, который, вероятно, все равно не осуществится. Гарри был настолько близок к уверенности, насколько это было возможно, что они ищут чашу, но кроме этого невозможно было угадать, с какими сглазами и проклятиями они столкнутся, и совет Рона «придумать все по ходу дела» был лучшей тактикой, которая у них была. Однако Драко предложил им подождать, пока растает выпавший недавно снег, так как у них будет на одну работу меньше, если им не придется убирать подозрительные следы, ведущие к входу в собор в два часа ночи. Разумеется, было важно, чтобы они отправились туда ночью; вероятность того, что появятся свидетели-магглы, была гораздо ниже, и собор был бы закрыт для посетителей. Поэтому поездка была запланирована на ранние часы двадцать четвертого января, если позволит погода. Ровно в пять минут второго ночи двадцать четвёртого числа Снейп быстро аппарировал в Или, чтобы убедиться, что снег исчез оттуда, и вернулся с радостной вестью, что это так. Группа наложила на себя Дезиллюминационные чары и вышла из площади Гриммо, аппарировав прочь. Все они прибыли на территорию Илийского собора; координаты Снейпа по аппарированию были точны. Гарри никогда раньше не понимал сути арифмантики, но теперь понял — Снейп потратил значительную часть предыдущего дня на то, чтобы его координаты были идеальными. Все еще находясь под действием Дезиллюминационных чар, группа из шести человек шла как можно тише по длинной и узкой тропинке, избегая ледяных участков, которые оставил после себя недавно растаявший снег. Снейп достал свою палочку и наложил отпирающие чары на огромные двери, которые отворились с громким лязгом. Несмотря на маггловские кроссовки, которые все они носили, подошвы обуви все равно отдавались эхом в тихой церкви, что заставило Римуса наложить на группу сложные переносимые Заглушающие чары. Гарри оглядел церковь. Он не часто бывал в них. Изредка, когда он учился в начальной школе, он посещал их, обычно на колядки на Рождество или на службу на Пасху, но кроме этого он никогда не был внутри, ведь Дурсли, конечно, никогда не брали его с собой. Внутри было очень красиво; он посмотрел на большой проход и увидел алтарь, который был так богато украшен золотом и драгоценными камнями, что напомнил ему диадему Рейвенкло. Даже в два часа ночи свечи горели, придавая жутковатый отблеск темному собору. Он почувствовал, что его взяли за руку, и голос, который говорил, принадлежал Драко. — Гарри, — произнес голос тихим шепотом. — Что такое ввс? — Что, еще раз? — ответил Гарри. Драко повел его за руку к красивому витражу, и Гарри улыбнулся. — Драко, это не ввс. Это ВВС, то есть Королевские военно-воздушные силы. Это ветвь маггловской обороны, где пилоты летают на самолетах, чтобы сражаться с врагами. Помнишь ту войну, о которой я тебе рассказывал? С Гитлером? ВВС проделали великолепную работу, защищая британские берега от вторжения. В Кембриджшире находится огромная база ВВС, так что я думаю, это просто способ вспомнить всех тех, кто сражался — и погиб — за то, чтобы маггловская Британия оставалась свободной страной. — И Гарри мысленно поклялся, что даст Драко образование по маггловской истории, как только его собственная война с Волан-де-Мортом будет окончательно завершена. После еще двадцати минут поисков статую святой Этельдреды, как и следовало ожидать, нашла Гермиона. Снейп наложил на нее и на них всех большой защитный барьер и магглоотталкивающие чары, и уже собирался снять свои Дезиллюминационные чары, когда что-то сзади привлекло внимание Гарри. — Подождите! — воскликнул он, слегка переборщив с громкостью, и почувствовал, как остальные подскочили. — Извините. Просто в метре над головой этой статуи есть камера видеонаблюдения. — Что такое видеонаблюдение? — спросил Римус. К счастью, Гермиона взяла на себя ответственность и объяснила остальным о маггловских видеокамерах и безопасности. Пока она это делала, Гарри нацелил особенно хорошо направленный Obscuro на объектив камеры и продолжил накладывать Muffliato, чтобы убедиться, что ни один звук не достигнет микрофона, так как эта чертова вещь была внутри их Глушащих чар. — Отлично. Вы все готовы? — спросил Гарри, как только со всех были сняты Дезиллюминационные чары. Он направил свою палочку на статую и, послав молчаливые извинения святой Этельдреде, епископу Или и всем остальным, кто посчитает это равносильным богохульству, произнес уверенное Diffindo, направленное прямо в центр изваяния. Но ничего не произошло. Проклятие даже не покинуло его палочку, а белый мрамор статуи Этельдреды остался нетронутым, как и прежде. Гарри в замешательстве уставился на статую и попытался применить Reducto. Когда это, а также Взрывное проклятие не возымели никакого эффекта, Гарри начал паниковать. Он знал, что остальные также пытаются, пробуя что угодно — от левитации статуи (Гермиона) до комбинированного Confringo (Северус и Римус). — Этот ублюдок наложил на статую чары, — сердито подытожил Драко, и Гарри почувствовал неприятное ощущение, словно в животе у него падают камни. — Как в Хогвартсе, с антиаппариционными чарами. Вот только она невосприимчива ко всей магии, а не только к одному или двум заклятьям. После двадцати минут попыток определить степень защиты, чтобы разбить ее, все шестеро были вынуждены признать, что статуя никуда не движется. Разочарование и горькое огорчение сжигали Гарри изнутри. Они зашли так далеко, были почти в непосредственной близости от очередного крестража, а их постигла неудача на последнем препятствии. Если только… Гарри улыбнулся про себя и, молясь каждому божеству, которое, возможно, сейчас наблюдает за их судьбой, и молясь чтобы это сработало, поднял палочку еще раз. — Diffindo! — вновь произнес он. Однако он произнес заклинание не на латыни, а вслух на парселтанге. Все изумленно смотрели, как заклинание удачно попало в статую, мгновенно образовав в ней глубокую трещину. Из-за того, что звук разбивающегося мрамора был заключен в небольшую защитную оболочку, которую создал Римус, звук загрохотал в их ушах. Звук был похож на взрыв, и все шестеро инстинктивно прикрыли лица, хотя от камня не откололось ни одной щепки. Однако прямо по центру была очень большая трещина. Гарри был наполовину развеселен, когда понял, что линия проходит прямо между глаз Этельдреды. Когда статуя раскололась, чары Волан-де-Морта разрушились; Римус и Северус применили по одному левитирующему заклинанию и подняли две половины тяжёлой мраморной плиты, открыв большое отверстие, где стояла статуя, и, да, конечно, — язвительно подумал Гарри, — винтовую лестницу, ведущую в кромешную тьму неизвестности. — Я, пожалуй, войду первым, — сказал Снейп, увеличивая свет своей палочки до Lumos Maxima и направляя его в пустоту. Свет палочки высветил яму, похожую на дупло, в самом низу лестницы, и казалось, что до нее около тридцати ступеней. Снейп начал спуск, за ним последовали Гарри, Драко, Гермиона и Рон, а сзади шел Римус. Тайное помещение было достаточно маленьким, чтобы хорошо освещаться светом шести палочек. Гарри не сразу заметил чашу Хаффлпаффа; она стояла на каменном столбе, очевидно, ничем не защищенная, но Гарри не был настолько наивен, чтобы поверить, что Волан-де-Морт оставил ее такой уязвимой. Когда он приблизился к крестражу, то заметил, что его шрам слегка побаливает, но отогнал эту мысль. Еще раз взглянув на остальных, Гарри осторожно протянул руку и обвел пальцами прохладный металл чаши. Мгновенно туман затуманил его мозг, и он тут же опустил чашу обратно на пьедестал. Все его чувства были притуплены; он осознавал только сгущающуюся сероватую дымку, застилающую его мозг, и смутно слышал голос — Снейпа, или Змеелицего, или кого-то в этом роде, небольшая часть сознания Гарри подумала, что этого человека могли звать так, — который говорил ему такие слова, как «проклятие Imperius», «окклюменция» и «борись с этим». Затем мужчина снова и снова повторял имя. Волан-де-Морт. Имя показалось Гарри знакомым, но в данный момент он не мог его вспомнить. Назойливый блондин, примерно его возраста, говорил слова, которые Гарри не мог разобрать. Он жестикулировал руками и указывал на… чашу, да? Гарри подумал, что парень хочет, чтобы он поднял ее обратно. Но зачем? Зачем Гарри понадобилась старая чаша, похожая на безвкусный артефакт, который обычно можно найти в магазине безделушек? Единственная девушка среди них достала свою палочку и направила ее на чашу, очевидно, пытаясь призвать или левитировать ее, в то время как остальные продолжали говорить с ним словами, которые он не мог распознать. Гарри хотел, чтобы все они прекратили; в ответ на попытку девушки украсть чашу, он достал свою палочку и послал в нее Жалящий сглаз, заставив ее вскрикнуть и схватиться за лицо, которое начало быстро опухать. Рыжий, который пытался отобрать у него палочку, был следующим; быстрое Оглушающее заклинание, и парень застыл. Повернув палочку к одному из старших мужчин, он как раз собирался наложить на него заклинание, когда услышал голос, возможно, принадлежащий блондину: «Legilimens!». Гарри, борись с этим! Голос в его голове был не его, но в нём было что-то успокаивающе знакомое и… прекрасное, но Гарри не знал что.Ты можешь побороть проклятие Imperius, ты сможешь побороть и это! Давай же, чёрт возьми! Но зачем? Зачем бороться с этим? Потому что эта чаша нужна, чтобы победить Волан-де-Морта! Гарри! — Драко? — прошептал Гарри вслух. Вот кем был этот блондин. Драко. Теперь он вспомнил. Туман продолжал пытаться проникнуть в сознание Гарри, он хотел захватить его, поглотить его. Чувство свободы и беззаботности было почти непреодолимо приятным. Почему бы ему не позволить этому победить? Потому что я люблю тебя! И потому что Волан-де-Морт не может быть победителем! А он будет, если ты не вырвешься из этого, блядь, прямо сейчас! Голос парня был настойчивым. Этот Драко любит его? Гарри смутно помнил, как раньше боролся с подобным туманом, хотя этот был намного сильнее. Он вспомнил, как его проклял некий Волан-де-Морт. Гарри не нравился Волан-де-Морт, — вспомнил он сейчас. И это пыталось лишить его свободы воли. Он ненавидел, когда люди так поступали. Ему необходимо было сбросить с себя это проклятие. Если тебе это не нравится, тогда прекрати это! Вот что делает этот туман тоже! Сбрось это также! Туман начал протестовать, пытаясь закрепить свои корни дальше, но Гарри было достаточно. Он хотел вернуть самоконтроль. Была причина, по которой он хотел получить эту чашу в первую очередь. Ему нужно было знать, почему это так важно. Огромным усилием воли Гарри поднял щиты окклюменции, останавливая ментальную атаку. Давай, Гарри! Вот так, милый! Сбрось это! И с этими словами Драко его подтолкнул. Воспоминания о том, что Гарри делил с Драко, нахлынули на него. Их первый поцелуй, то, как Гарри заставлял блондина чувствовать себя, когда они смеялись вместе или обменивались игривыми шуточками. В те моменты, когда они занимались нежной любовью, и в те, когда они просто жестко трахали друг друга. Времена, когда они говорили друг другу, как сильно они друг друга любят. Воспоминания оборвали последние нити контроля, который туман удерживал над Гарри. Он был Гарри Поттером, и он собирался вернуться в свой собственный разум. Проклятие предприняло последнюю попытку проникнуть глубже в сознание Гарри, но он, подбадриваемый Драко, оказался сильнее. — НЕТ! Гарри почувствовал физическую слабость от напряжения, когда боролся с заклинанием, и закричал. Он почувствовал, что присутствие Драко покинуло его так же быстро, как и появилось, когда он наконец-то разрушил проклятие Волан-де-Морта с помощью окклюменции, изгнав из своего сознания и его самого, и своего парня. Его голова взорвалась болью, когда он пришел в себя, но он не обратил на это внимания. Гарри быстро протянул руку, схватил чашу, а затем в изнеможении рухнул на четвереньки. — Я смог, — слабо произнес он, как раз перед тем, как все вокруг поплыло. Его дрожащее тело подкосилось, и он рухнул плашмя на землю; еще пара секунд — и мир стал черным.* * * *
Очнувшись, Гарри с удивлением обнаружил, что лежит в собственной постели на площади Гриммо, а за окном уже рассвело. Он попытался сесть в постели, но тут же почувствовал резкую боль в голове. — Оуу, — неуверенно произнес он, когда кто-то — Драко, подумал Гарри — протянул ему очки. — Вот, Гарри, выпей это, — сказал Снейп, протягивая Гарри маленький стеклянный пузырек. — Это для твоей головы. Гарри с благодарностью выпил зелье от головной боли, и облегчение наступило мгновенно. Когда он нацепил на лицо очки, он понял, что все, кроме Тонкс, столпились у его кровати, вдруг почувствовал себя очень глупо. — Который час? — спросил он. — Чуть больше одиннадцати. Ты спал пять часов, — ответил Римус. Это немного смутило Гарри. — Но мы прибыли в собор девять часов назад! Нам не потребовалось… погодите, вы хотите сказать, что я был под проклятием дольше, чем я думал? Рон издал небольшой смешок. — Как долго, по-твоему, ты был под ним? Гарри, приятель, это длилось около трех часов. Мы были в отчаянии; и думали, что ты не сможешь снять его. — Три часа? — ответил Гарри, пораженный. — Мне показалось, что прошло всего несколько минут. — Он улыбнулся Драко и протянул ему руку, затем, повернувшись к Гермионе, он вздрогнул, увидев на ее опухшей щеке красное пятно. — Ох, твою мать, Гермиона, твое лицо… Я такой… — Не извиняйся, Гарри! — вмешалась Гермиона. — Это было проклятие, я это понимаю. Это был не ты. То же самое касается и Оглушающего заклинания, которое ты послал в Рона. Мы знаем, что ты был не в своем уме. — Гарри благодарно улыбнулся им обоим, хотя он все еще чувствовал себя виноватым. Он никогда не хотел причинить боль своим друзьям. — Это проклятие было особенно мерзким, — сказал Снейп. — Я никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным. Думаю, оно было разумным, что еще больше усложняло задачу. Его было гораздо труднее преодолеть, чем даже проклятие Imperius, и я не уверен, что кто-то другой смог бы его снять. Только твой яростный независимый ум в сочетании с навыками легилименции Драко, которые помогли тебе вернуть чувство самоидентичности, спасли тебя. Гарри усилил давление на руку Драко. — Я не знал, привиделось ли мне это, — хрипло сказал он. — Драко, твой голос, твоя поддержка и любовь — только благодаря этому я нашел в себе силы бороться с этим. — На что Драко слегка самодовольно улыбнулся. — Я уже говорил тебе, что я не позволю ему заполучить тебя. — Гарри улыбнулся своему парню и пододвинулся на кровати, указывая Драко лечь рядом с ним. — Драко был великолепен, — сказала Гермиона, к общему удивлению. — Он практически мысленно прыгнул к тебе в голову, чтобы поговорить с тобой. Но, Гарри! Твоя окклюменция должна была стать невероятно сильной, чтобы разрушить такое отвратительное проклятие. Ты так хорошо справился. — Чаша! — внезапно воскликнул Гарри. — Что с ней случилось? — Мы с Северусом уничтожили ее примерно час назад, — ответил Римус. — Мы решили, что ты полностью снял с нее проклятие, но поскольку это было столь мощное заклинание, мы не могли рисковать, поэтому уничтожили ее, как только смогли. Яд Василиска сделал ее неподдающейся магическому восстановлению, и крестраж, содержащийся в ней, уничтожен. Гарри закрыл глаза и глубоко вздохнул. Оставалось всего два, а потом он мог бы сам отправиться за Волан-де-Мортом. Эта мысль должна была привести в ужас, но Гарри почувствовал огромное облегчение от того, что, так или иначе, все почти закончилось. — Я удивлен, что он не спрятал медальон Слизерина в своем родовом доме, — сказал Рон. — Я имею в виду, было бы логично собрать все его связи со Слизерином вместе, не так ли? Гарри покачал головой. — Нет. Этот медальон, вероятно, был артефактом, которым он дорожил больше всего, бывшей собственностью того, кого Волан-де-Морт считал «величайшим из четверки Хогвартса». Когда Риддла в детстве отвезли на побережье, он обнаружил пещеру, в которой в дальнейшем был спрятан медальон, и замучил там двух маггловских сирот. Это был первый раз, когда он использовал власть волшебника над магглами. Впервые он терроризировал их, пытал и ставил на «законное место». — При этих словах Гарри сделал воздушные кавычки пальцами и скорчил гримасу отвращения. — Я думаю, он счел эту пещеру самым достойным местом для своего любимого крестража. Место, где он обнаружил так называемое «превосходство волшебника». Эта пещера представляла власть и контроль, две черты Слизерина, которые очень ценил Волан-де-Морт, и которые он счел бы невероятно подходящим местом для медальона Слизерина. Он закончил свою мини-лекцию и покраснел, когда понял, что все молча смотрят на него. Он не знал, чувствовать ли себя забавным или раздраженным. — Что? — Ты действительно понимаешь его, не так ли, приятель? — сказал Рон, на что Гарри улыбнулся и слабо кивнул. — Дамблдор многое сделал неправильно. Но единственное, что он сделал верно в прошлом году, это показал мне особенности работы разума Риддла. Я думаю, что да, к сожалению, я достаточно хорошо понимаю этого ублюдка. Гарри все еще был измотан событиями, произошедшими в соборе Или, и его веки опустились, пока остальные продолжали говорить. Зевнув, он попытался принять участие в разговоре, как мог, но это было бесполезно. Ему нужно было поспать. Он закрыл глаза и свернулся калачиком в объятиях Драко, положив голову на грудь блондина. Он почувствовал, как Драко снял с его лица очки и быстро поцеловал его в лоб, а затем он снова плавно погрузился в забвение.* * * *
Когда Гарри снова проснулся, уже начало темнеть. Его спальня была наполнена мягким освещением цвета охры, проникающим через окно, когда солнце стало опускаться на небо, начиная свой путь к ночи. Ему было холодно, и он понял, что остался один. Кроме того, он отчаянно хотел в туалет. Он взял свою палочку и наложил Tempus, обнаружив, что сейчас чуть больше четырех часов вечера, после чего пересек свою спальню и вышел в коридор, направляясь в туалет. Закончив в уборной, он уже собирался спуститься вниз, но увидел появившегося Снейпа, который жестом велел ему вернуться в комнату. Гарри изменил направление и последовал за своим бывшим профессором, подозревая, в чем дело. Гарри снова вошел в свою спальню и закрыл за собой дверь. — Ты хорошо отдохнул Гарри? — спросил Снейп, и Гарри положительно ему ответил. — Где остальные? — спросил он, чувствуя, что Снейп хотел поговорить с ним наедине. — Люпин с Тонкс в доме ее родителей. Мисс Грейнджер в библиотеке, и я думаю, что мистер Уизли и Драко сейчас сражаются за партию в волшебные шахматы, — на что Снейп скривил губы. — Очевидно, Гарри, враждебность мистера Уизли к Драко несколько смягчилась после того, как Драко принял участие в спасении тебя из метафорической пропасти. Драко сообщил ему, что увидеть его пораженным тобой заклинанием было бы одним из величайших моментов в его жизни, если бы он так не переживал за тебя, на что мистер Уизли назвал его «хорьковым ублюдком». Затем он предложил ему рукопожатие и вызвал Драко на игру. Он также сказал, что было приятно наконец-то сыграть с кем-то, у кого, цитирую, «было больше шансов победить его, чем у снежного кома в Аиде». Гарри усмехнулся про себя. Рон и Драко все еще были далеки от дружбы, но, по крайней мере, теперь они могли вести себя дружелюбно. В некотором роде. — Я хотел обсудить очищение фрагмента души Темного Лорда из твоего разума, — продолжил Снейп, и Гарри понял, что угадал правильно. — И я подумал, что лучше обсудить это вдали от Драко. У него есть склонность плохо реагировать, когда обсуждается эта тема. Зелье уже готово, и на него наложены стазисные чары. Только скажи, и мы приступим к нашим планам. — Пока нет. Мне сначала нужно позаботиться о Нагайне, — ответил Гарри.— Пожалуйста, Северус, я должен сохранить парселтанг. Если мы правы, то я потеряю способность к нему, как только эта штука выйдет из меня, а ведь до сих пор парселтанг был очень важен для нас. Без него мы бы ничего не добились; мы не можем рисковать. Снейп надолго задумался. — Как пожелаешь, Гарри, — любезно ответил он. — Хотя Нагайна, как мы знаем, не защищена никакими чарами или заклинаниями. Но если это поможет тебе чувствовать себя увереннее, то мы атакуем змею Темного Лорда, прежде чем отправимся за той частью, которая живет в тебе. Гарри, у тебя вообще есть какой-нибудь план, как победить Нагайну? Да, хотел сказать Гарри. На самом деле он уже кое-что придумал несколько недель назад, задолго до Рождества. Но в данный момент это было слишком ужасно, чтобы даже обдумывать это в полной мере, а тем более обсуждать как возможный план действий. Если только это не окажется единственным возможным вариантом, он пока держал свою идею при себе. Он просто надеялся, что появится что-то еще. В ближайшее время. — Пока нет. Не совсем, — туманно ответил Гарри, надеясь, что Снейп не уловит лжи. — То есть, у меня было несколько идей и тому подобное, но ничего такого, что действительно могло бы сработать. — Снейп кивнул головой, но ничего не сказал. Он встал с конца кровати, на которой сидел, и повернулся, чтобы уйти. — Ты идешь, Гарри? — спросил он, но Гарри покачал головой. — Нет, я не хочу смотреть, как Драко и Рон сражаются в шахматы. Можешь, пожалуйста, сказать им, что я не сплю, и чтобы они пришли, когда закончат? Думаю, я немного почитаю. Снейп дошел до прикроватной тумбочки Гарри и замер, задрав нос и сделав несколько коротких, резких вдохов, словно пытаясь уловить слабые следы запаха. Гарри с любопытством наблюдал, как исчезают остатки цвета с лица мужчины. Он подошел к столу и взял маленькую стеклянную бутылочку, стоявшую на нем, поднял ее и поднес к носу, где глубоко вдохнул, закрыв глаза. Он сделал глубокий вдох и, как заметил Гарри, сильно прикусил слегка подрагивающую нижнюю губу. — Где ты это взял? — хрипло спросил Северус. Он все еще не открывал глаза. — В Годриковой Впадине, — ответил Гарри, еще более озадаченный, чем когда-либо. Что же это делал Снейп? — Лили, — это все, что сказал мужчина едва различимым тоном, после чего дрожащей рукой поставил бутылочку на тумбочку и вышел из комнаты, не оглянувшись назад. Гарри некоторое время смотрел на дверь, гадая, что же это было, и думая, что это исключительно странное поведение. Но он был полон решимости выяснить, что именно только что произошло.