Часть моей души

      4 мая 2002 года.       Драко сразу же прочитал книгу, которую дала ему мать. Когда он узнал, что такое течка омеги без альфы, ему захотелось немедленно отправиться к Гермионе. Осознание ее страданий из-за того, что Уизли не мог дать ей необходимого, было чистой пыткой.       Он понемногу начинал понимать, что произошло на шестом курсе — между ними образовалась предварительная связь. Но, поскольку в то время они ещё не были полностью зрелыми, истинная связь душ не сформировалась. Его действия на протяжении всей войны были, по сути, предательством по отношению к Гермионе, и он повредил связь. Драко пытался использовать легилименцию, чтобы связаться с ней, когда она, Поттер и Уизли были доставлены в Малфой-Мэнор, но не мог наладить контакт.       Прошло уже два дня после бала Победы, и Драко сходил с ума, думая о течке Гермионы, зная, что она продлится около трех дней и принесёт только мучения. Он рассеянно смотрел на сад в окно кабинета, когда ожил камин, и в нем возникла голова Поттера.       — Малфой? Ты здесь?        — Я здесь. Что тебе нужно, Поттер?       — Я могу зайти? Нам нужно поговорить.       Драко кивнул в знак согласия.       — Малфой, пожалуйста, скажи мне, что Гермиона сошла с ума — она сказала, что вы трахались на протяжении почти всего шестого курса, и что ты — альфа.       — Это правда. Мы регулярно встречались с ноября и до той ночи, когда я воспользовался исчезательным шкафом. Удивительно, но Гермиона была единственной причиной, по которой я оставался в здравом уме в тот год.       Гарри застонал.       — Черт возьми, серьезно?! Вот почему она защищала тебя весь чертов курс?       Драко поднял бровь.       — Защищала? От кого?       — От меня, Малфой! С того момента, как я увидел тебя в Косом переулке прямо перед нашим возвращением в Хогвартс, и до той ночи, когда умер Дамблдор, я говорил, что ты Пожиратель Смерти! Она категорически это отрицала и говорила, что у меня нет доказательств.       — Я прятал заклинанием свою метку каждый раз, кроме последнего. Я хотел, чтобы она увидела ее и поняла, что между нами все кончено. Я не мог позволить своему отцу или проклятому Волдеморту узнать, что я втайне трахаюсь с магглорожденной, — ответил Драко. — Кроме того, одним из главных условий, чтобы сохранить мир и секс в наших отношениях, был запрет на разговоры о войне или о моей семье.       — Вот дерьмо!       — Как ты узнал, Поттер? Она в порядке?       — Нет, у нее сейчас та стадия течки, когда она не подпускает к себе Рона. Она заперлась в отдельной спальне и пытается сама позаботиться о себе. Гермиона разработала какие-то заклинания, чтобы маггловские секс-игрушки имитировали секс с альфой. Это не идеальное решение, но в прошлом году хорошо ей помогло.       Драко недоверчиво посмотрел на Гарри.       — Похоже, что это только для вида. Есть ли что-то, чего она не может сделать? Разве у нее нет собственной аптеки?       Гарри кивнул.       — Есть. И нет ничего такого, что Гермиона не могла бы сделать. Она проводит много исследований, используя свою собственную кровь, чтобы попытаться помочь будущим поколениям омег, потому что ей было очень тяжело. Возвращаясь к первоначальному вопросу — она рассказала Рону о тебе после того, как он помог ей пройти первую стадию течки. Он всегда приходит ко мне за дружеским советом, как и сейчас, когда Гермиона сообщила всю правду.       — А кто еще о ней знает? — спросил Драко.       — Вся семья Уизли. Старший брат Рона — Чарли — альфа и мог бы рассказать, что она омега, после войны, когда проводил с ней больше времени. Он решил держаться от Гермионы подальше, поскольку она не востребована и замужем за его братом. Ещё, я думаю, Луна Лавгуд и, может быть, Невилл. Ее деловой партнер, Падма Патил, тоже знает, но Гермиона заставила ее дать клятву Волшебника не говорить Парвати, так как она журналист.       — Значит, Чарли Уизли сказал ей, что она омега?       — Нет, она уже узнала каким-то образом. Мы так и не смогли понять, откуда, ведь в Хогвартсе об этом не говорят. Мы все знаем, что Гермиона, вероятно, самый начитанный человек на свете, но я думаю, что ей кто-то рассказал. Она наотрез отказалась поведать нам, откуда ей это известно, и мы решили, что ей рассказал таинственный альфа. Теперь мне действительно любопытно, — сказал Гарри.       Драко уставился на огонь.       — Я не могу понять, как мне держаться от нее подальше, Поттер. Ты не знаешь, как это все было тогда, на шестом курсе. С ней я в первый раз испытал подобное. И не думаю, что дело только в её сущности. Когда она увидела метку и высказала, все, что думает, я был в отчаянии.       — Послушай, Малфой. Гермиона мне как сестра, и я уже в курсе её сексуальной жизни гораздо больше, чем хотел бы. Подробности мне не нужны, но я должен знать, собираешься ли ты поговорить с ней?       — Я должен. Если бы я не был таким гребаным трусом, и вас никогда не приводили в Малфой-Мэнор, я бы попытался вернуть ее после того, как с меня сняли все обвинения. К тому времени, однако, она и Уизли попали в газеты, и она выглядела такой счастливой. Я не хотел портить ей жизнь и решил, что если Гермиона все еще хочет меня, то придет и поговорит со мной. Не успел я опомниться, как они уже были помолвлены, а потом и поженились.       Драко расхаживал по комнате, чувствуя себя более неуправляемым, чем когда-либо. Разговаривать с Гарри чертовым Поттером ему было нелегко, хорошо, что избранный знал об их свиданиях на шестом курсе.       — После того, как они поженились, я хотел поехать к ней. Я хотел убить Уизли и забрать то, что было моим. Каждый раз, когда я видел их на публике, его гребаные руки каким-то образом касались ее, и это заставляло меня думать о том, что происходит за закрытыми дверями. Она должна была стать моей, Поттер! Я жаждал Гермиону, как наркотик, и не мог позволить себе даже приблизиться к ней!       Гарри вздохнул и провел рукой по своим и без того растрепанным темным волосам.       — Рон подумал, что ты, по-крайней мере, захочешь с ней поговорить. Он знает, чем все это кончится для него, — одним из двух вариантов. Он может попытаться удержать Гермиону и сделать ее несчастной, потому что он не альфа, и теперь она точно знает, что все еще хочет тебя. Или, Рон отпускает ее и делает несчастным себя, потому что отдает свою жену человеку, который ему никогда особенно не нравился, будучи влюбленным в Гермиону с тех пор, как нам исполнилось четырнадцать.       Драко отрицательно покачал головой.       — Есть одна вещь, которую никто из вас не рассматривает. Я тоже женат, и это не простой брак. У меня есть чертов контракт и жена, которая властна заставить меня его соблюдать. Я мог бы встречаться или спать с Гермионой, но тогда эти отношения никогда не станут чем-то большим — независимо от того, чего я хочу.       — Ты можешь встречаться или спать со всеми подряд и не нарушать контракт?       Драко ухмыльнулся.       — Мы использовали стандартный контракт Малфоев. Я могу завести любовницу, если захочу.       Гарри покачал головой.       — Чистокровные как будто до сих пор живут в восемнадцатом веке, клянусь Мерлином.       Гарри и Драко поговорили еще немного, наверстывая упущенное. Гарри должен был сделать усилие, чтобы узнать этого человека, если есть шанс, что он может сойтись с Гермионой. Он знал только высокомерную подростковую версию Драко Малфоя. Работая в Министерстве, они редко виделись.       Малфой был разрушителем проклятий, помогая Министерству сортировать все предметы, конфискованные у Пожирателей Смерти и их семей после войны. Большую часть вещей изъяли из поместья Малфоев, хотя Нарцисса и Драко охотно позволили аврорам обыскать дом сверху донизу, включая все тайные комнаты, о которых знали. Пока Люциус был жив, он держал язык за зубами. Он умер год назад в Азкабане, полностью сдавшись, когда жена и сын отказались навещать его.       В кабинет вошла Нарцисса и чуть не споткнулась, увидев Гарри Поттера, сидящего рядом с ее сыном.       — Добрый день, миссис Малфой. Я пришел кое-что обсудить с Драко.       — С миссис Грейнджер-Уизли все в порядке? — спросила она, давая понять, что в курсе ситуации, не говоря об этом прямо.       Гарри был потрясен.       — Да, с Гермионой все в порядке. Ей немного, м-м-м, неудобно, но она уже проходила через это раньше.       — Значит, у нее началась сильная течка? — Нарцисса отбросила все любезности и намеки.       — Да, это так. Рон помогал ей первое время, но теперь она уединилась. В этом нет ничего необычного, если не считать того, что на это раз течка началась очень рано, — объяснил Гарри, чувствуя себя неловко, рассказывая об особенностях физиологии своей лучшей подруги.       — Насколько рано? — воскликнули Драко и Нарцисса в унисон.       — Почти на месяц, — ответил Гарри.       — И ты вообще не прикасался к ней, Драко? — спросила Нарцисса.       — Нет, один раз я подошел достаточно близко, чтобы шепнуть фразу на ухо, но так и не прикоснулся к ней. Она отступила прежде, чем я успел.       Гарри посмотрел на них обоих.       — Это началось ещё в полдень. Рон, кажется, думает, что она волновалась из-за встречи с тобой тем вечером.       — Ситуация хуже, чем я думала, — заявила Нарцисса. — Если у нее начинается течка, когда она просто предвкушает встречу с тобой, то связь, которая была между вами в школе, каким-то образом восстанавливается. Ты действительно не общался с ней в последнее время, до бала, Драко?       — Нет! Я же говорил! С тех пор как они с Уизли поженились, я стараюсь не встречаться с ней. Я работаю и прихожу домой, потому что боюсь, что увижу ее, если буду выходить в свет!       — Жаль, что мы не знаем других омег, только Гермиону, — задумчиво произнесла Нарцисса. — Единственная, кого я знала, была убита во время первой войны, и оба альфы, которые соперничали за ее любовь, тоже погибли. Один в первой войне, другой во второй.       В голове у Гарри шумело.       — Кто же они?       Нарцисса глубоко вздохнула.       — Твои родители и Северус Снейп. Это одна из причин, почему в семнадцать лет ты был достаточно силен, чтобы победить Волдеморта и сотворить Патронуса в таком юном возрасте. Дети альф и омег обычно обладают большей магической силой.       — Омеги всегда магглорожденные? — спросил Гарри.       — Обычно нет. Но, похоже, судьба пыталась объединить две стороны войны с этими конкретными омегами.       — Ничего из этого не вышло… Снейп назвал мою маму грязнокровкой на пятом курсе, и после этого они так и не помирились, — объяснил Гарри.       — Он не смог себе этого простить, мистер Поттер. Тем более, что другой альфа заявил права на женщину, которую он считал своей омегой. Я предполагаю, что ты сделал что-то столь же глупое, чтобы прогнать Гермиону, Драко?       — Ты имеешь в виду — показал свою темную метку и впустил Пожирателей Смерти в замок на следующий день? — саркастически выпалил он. — Или, может быть, позволил моей тете истязать её Круцио, пока сам просто стоял рядом? Да, это определенно было глупо, мама.       — В сарказме нет необходимости, Драко. Пожалуйста, помни, что на этот путь привёл тебя выбор отца, а не мой. Я остановила тебя только потому, что не знала всей ситуации и не хотела, чтобы ты погиб, — упрекнула его Нарцисса.       — Мне очень жаль, мама, — ответил Драко.       Гарри едва сдержал смех, глядя на них. Вид Драко Малфоя, которого ругала мать, напомнил ему о реакции Рона каждый раз, когда Молли ловила его в кладовке. Если бы только они понимали, что в беде очень похожи…       Нарцисса улыбнулась.       — Если связь действительно восстанавливается, я думаю, что она наконец-то смирилась со всем, что произошло после войны, и начинает прощать тебя.       — Почему ты так считаешь? — спросил Драко.       — Иначе, с чего бы ей вдруг так волноваться при одной мысли о встрече с тобой?