Часть моей души

      6 мая 2002 года       Рон расхаживал по кухне, обдумывая подробности, которые Гермиона рассказала ему о своих отношениях с Малфоем на шестом курсе. Пятый раз за десять минут он взглянул на часы, зная, что она скоро проснется. Стоны и всхлипывания прекратились около одиннадцати прошлой ночью, и она всегда просыпалась на следующий день в десять утра. Он уже аппарировал в ее любимую пекарню, чтобы приобрести ей маффин, и отважился посетить маггловский продуктовый магазин, купив что-то под названием «Гаторейд». Обычно Гермиона подготавливалась до того, как у нее начиналась течка. Но в этот раз, благодаря проклятому Малфою и его феромонам, времени не было.       Пока Рон мерил шагами комнату, его мысли неслись со скоростью мили в минуту. Гермиона ещё никогда не кричала так сильно во время течки. Он слышал постоянные всхлипы и стоны: «Пожалуйста, Альфа», «Где ты?» и «Мне нужно, чтобы ты был во мне».       Его гнев вспыхивал много раз — он хотел убить Малфоя. Какого хера этот засранец не мог держаться подальше от Гермионы? Ведь у него есть собственная чертова жена, и Рон не боялся признать, что Астория сногсшибательна. Высокая и стройная, светловолосая и красивая волшебница привлекала взгляд любого нормального мужчины в помещении.       В девять пятьдесят восемь Рон услышал, как щелкнул замок в гостевой спальне. Он схватил напиток и маффин и устремился вверх по лестнице. Как ее верный ебаный пес, довольно злобно подумал он. Он нисколько не стыдился; любой мужчина, который слышал, как его жена кричала и звала другого, помогая себе кончить, имел право на подобные мысли. Он немного разбирался в развитии отношений между альфой и омегой, но тот факт, что Гермиона доводила себя до оргазма, думая о Малфое, оставлял горький привкус во рту.       Рон постучал в дверь, прежде чем медленно открыть ее, и сразу же ощутил запах пота и секса. И снова внутри поднялась волна негодования и раздражения: Гермиона предпочитала ему маггловские игрушки, пока у нее была течка! Чем больше он думал об этой ситуации, тем больше злился. Конечно, Гермиона всегда была женщиной его мечты, но то, что произошло в этот раз, станет частью его кошмаров.       — Черт возьми, Гермиона, ты всегда просыпаешься на следующий день, как по будильнику, в десять. Я никогда не видел ничего более странного, — заметил он.       Она застонала и похлопала по кровати рядом с собой. Рон поставил на тумбочку «Гаторейд» и двойной шоколадный маффин. Он забрался на кровать и посмотрел ей в глаза, хотя от этого у него подскочило давление. После разговора с Малфоем гормоны одержали победу над его прекрасной женой, женщиной, которую он любил с четвертого курса Хогвартса. Потом он отвез ее домой, и они занялись сексом, и она, вероятно, думала о Малфое. А потом мастурбировала целых два дня, определенно думая о Малфое. С другой стороны, у Рона было целых два проклятых дня, чтобы подумать об этом, и он довел себя до такого состояния. Глядя в её темно-карие глаза, он почувствовал, как поднимается гнев, и ничто не могло его успокоить. Он старался сдерживаться изо всех сил, но Гермиона, должно быть, почувствовала, что муж расстроен.       — Насколько всё плохо по десятибалльной шкале? — нервно спросила она.       — На двенадцать. Это худшее, что когда-либо происходило, Гермиона, за исключением самого первого раза. В первый вечер я помог тебе, а потом мы поговорили. Ты помнишь? — вырвалось у него.       Она теснее прижалась к мужу, пытаясь заставить его расслабиться.       — Смутно. Я ведь рассказывала тебе о Малфое, верно?       Рон отказывался проявлять к ней сочувствие. Он был рад, что Гермиона чувствует себя виноватой. Если ему приходится жить с этим чувством неполноценности, то пусть и она несет свое собственное бремя. Она не должна была раздвигать гребаные ноги перед Малфоем, пока они были в Хогвартсе. Особенно на шестом курсе, черт возьми!       — Да, это так. Я поговорил с Гарри, как только ты уединилась.       — Ну, я знала, что секрет рано или поздно раскроется, — прошептала она, но Рона немного задело то, что именно он рассказал Гарри подробности ее тайного романа.       — Он поехал в Малфой-Мэнор, чтобы поговорить… ну, с Малфоем… Не делай такое лицо, Гермиона… дай мне закончить. Я хотел выяснить, понял ли он все и собирается ли прийти и поговорить с тобой. Так что… Да, Малфой теперь знает об альфах и омегах, и да, он хочет увидеть тебя и поговорить о некоторых вещах.       Рон вытащил письмо и отдал ей. Ее глаза гневно вспыхнули, когда она увидела, что он уже открыл его.       — Почему оно вскрыто, Рональд? — спросила Гермиона ледяным тоном.       — Потому что я хотел знать, что этот гребаный придурок пишет моей жене! Несмотря на все это дерьмо с альфой и омегой, ты все еще моя жена, Гермиона!       — Я показала бы тебе, черт возьми, если бы ты попросил! — возразила она.       Он усмехнулся и закатил глаза.       — Будь оно менее невинным? Сомневаюсь.       — Рон, почему ты так злишься на меня? Я не хочу быть омегой. Я не хочу, чтобы моей жизнью управляли тепловые циклы и гормоны! Я не просила об этом! — сердито ответила она.       — Я не знаю, почему у тебя началась преждевременная течка от мыслей о нем, раз ты не хотела его, Гермиона! Если тебе нужен он или другой альфа, просто скажи, и я отступлю.       — О чем ты говоришь, Рон?       — Я думаю, что есть несколько вариантов. Ты уходишь от меня к нему. Это будет больно, но в конце концов я приду в себя, найду другую. Или, может быть, вы с Малфоем придете к какому-то соглашению, и будете встречаться на время течки. Он может позаботиться о тебе так, как я не в состоянии, Гермиона! И так чертовски мучительно слушать твои стоны и мольбы, особенно теперь, когда я знаю, что это Малфой!       Глаза Гермионы наполнились слезами. Ее муж был в постели с ней и, по сути, разрешал изменять, потому что ее тело жаждало другого мужчины. Она чувствовала себя худшей в мире женой, но в то же время ее тело радовалось. Она хорошо помнила боль и неудовлетворенность последних двух дней.       — Рон, дай мне прочитать, что он написал, ладно? А потом продолжим разговор, — предложила она.       Рон фыркнул, не желая доставлять жене удовольствие ответом.       Грейнджер,       Я не знаю, что тебе сказать. Я нервничаю, что напишу что-то не так, и больше никогда тебя не увижу. Прошу прощения за свое поведение на балу, мне не следовало указывать на твое возбуждение или говорить, что ты должна быть моей. Теперь я знаю, как это повлияло на тебя. Все выходные я читал об альфах и омегах, а также обсуждал эту тему с мамой. Теперь она знает о твоём предназначении, так как мне пришлось объяснять, почему я задавал все эти вопросы.       Я действительно не знаю, что делать дальше. Поттер говорит, что Уизли вынужден просто наблюдать, как проходит твоя течка, и не может ничем помочь. Если бы я не женился на Астории, я бы сделал все, что в моих силах, чтобы объявить тебя своей. Я еще не обсуждал с ней ничего, хотя мама уверяет меня, что Астория знает, что я альфа, и будет уважать мое решение, если я скажу ей, что был связан с омегой ещё до войны. Не думаю, что она воспримет это нормально, но, честно говоря, я знаю ее не так хорошо, как следовало бы.       Не могла бы ты встретиться со мной где-нибудь на публике, чтобы поговорить лично? Я скучал по общению с тобой, Грейнджер, прошло уже так много времени. Я хочу, чтобы ты сама решила, где и когда встретиться. Я смогу подстроиться, учитывая то, что мой контракт с Министерством предусматривает свободный график.       Пожалуйста, подумай и сообщи о месте и времени, если согласна.       Драко Малфой       — Ты собираешься с ним встретиться? — спросил Рон, тоном, колеблющимся где-то между злостью и раздражением.       Она кивнула.       — Я чувствую, что должна, Рон. Это слишком серьёзная тема, чтобы бросить все на полпути.       Рон провел рукой по лицу, пытаясь обрести хоть какое-то подобие спокойствия. Казалось, вся его жизнь начала рушиться — каждый тщательно составленный план, каждая надежда и мечта были связаны с Гермионой. Он не знал, как бороться за нее; совсем другое дело сражаться с воспоминанием, а не с настоящим альфой.       — Хорошо. Поступай так, как считаешь нужным, — ответил он.       — Но я не знаю, где с ним встретиться. У тебя есть какие-нибудь идеи? Это не тот разговор, который могут услышать другие люди, но и наедине с ним оставаться неразумно.       — Назначь встречу в «Дырявом котле» и отведи его в какое-нибудь маггловское место, — предложил Рон, на самом деле не желая участвовать в принятии решения. — Посмотрим, изменился ли он настолько, как все думают.       Гермиона повернулась, взяла палочку и вызвала пергамент и любимое перо. Рон читал через ее плечо, зная, что ответ Малфою, скорее всего, был началом конца.       Малфой,       Встретимся завтра в «Дырявом котле» в двенадцать тридцать. Мы можем отправиться в маггловский Лондон. Я знаю отличное местечко неподалеку. Таким образом, мы будем окружены другими людьми, но нас не потревожит пресса или что-то в этом роде.       Гермиона Грейнджер       Рон взял ее записку и встал с кровати.       — Ешь и пей. Я отдам его Солстису, чтобы он доставил.       Мысленно Рон посылал все сглазы, заговоры и проклятия, которые знал, прямо на Драко Малфоя. Этого не должно было случиться. Его план должен был сработать. Какого хера он не сработал? Светловолосый придурок постоянно смущал и превосходил его в Хогвартсе, и теперь, похоже, он будет делать это и во взрослой жизни.