***
После того, как Гермиона вышла из комнаты, лицо Драко исказила ярость. Какого хера Грейнджер бежит к Уизли? Может быть, она все еще тоскует по нему? Хотела ли она трахнуться с ним? Неужели Гермиона просто ждала, пока он и Лаванда Браун не расстанутся? Закончится ли все это раньше срока? Уизли, блядь, не может ее заполучить. Она моя. Я тот, кто был с ней последние пять гребаных месяцев! Я единственный, кто заставляет ее кричать по ночам! Я тот, кто видит, как она кончает! Мысли о Гермионе продолжали крутиться в его голове. Драко знал, что она начала спать с ним как раз в то время, когда Вислый сошелся с Браун, и он не думал, что это совпадение. В течение многих лет в Хогвартсе заключались пари о том, когда Уизли и Грейнджер сойдутся и сколько маленьких рыжеволосых полукровок они произведут на свет. Хотя Драко не мог представить Гермиону с Роном теперь, он знал — вероятность того, что они начнут встречаться либо во время войны, либо после нее, вполне реальна. И если уж быть честным до конца, Драко знал, что у Уизли больше шансов заполучить девушку, ведь он никогда не был вовлечен в безусловное дерьмо, которым являлся режим Волдеморта. Осознав это, он представил, как Гермиона утешает Вислого, лежащего на больничной койке. Драко видел, как она держит его руку и подносит ее к губам. Представил, как ее изящные пальцы пробегают по копне рыжих волос, а не по его собственным светлым прядям, как ее ногти царапают кожу головы, а затем заднюю часть отвратительно конопатой шеи. Мозг Драко начал проигрывать сцену, в которой Уизли проснулся, и они признались друг другу в том, что давно влюблены, а затем начали целоваться. Он застонал и выбросил рыжеволосого мерзавца из головы. Вместо этого он начал вспоминать, как Гермиона прижималась к нему сразу после пробуждения. Драко сосредоточился, и его мысли вернулись к ощущению нежной кожи груди под его ладонями, когда он ласкал ее, и какой влажной она была между бедер. Ему было интересно, о чем мечтала маленькая озорная львица, чтобы принять его. Драко зарылся лицом в подушку Гермионы, вдыхая аромат, которым был полностью очарован. Ему было тяжело, но он должен был что-то сделать со своей задачей. Время играло против него, особенно теперь, когда приближались пасхальные каникулы. Его наверняка вызовут в мэнор для отчета, а он так и не смог добиться серьезного прогресса. Решив, что не сможет сосредоточиться в таком состоянии, Драко задумался о том, чем занялись бы они с Гермионой, если бы Уизли не отравился. Он нуждался в разрядке, которой легко мог достичь, пока ее запах все еще витал в воздухе. Драко начал поглаживать свой член, растирая по стволу смазку, немного увлажняя его. Он представил, как она медленно оседлала его, а его пальцы играли с ее сосками. Ее волосы были взъерошены и растрепаны, а влагалище горячее и мокрое. Он сильнее сжал член, пытаясь представить, что Гермиона кончает с ним внутри. На картинке под закрытыми веками ее голова откинулась назад в экстазе, и она простонала его имя… Он кончил вслед за виновницей своей фантазии. Взмахом палочки Драко привел себя в порядок и быстро оделся. Он спустился по многочисленным лестничным пролетам в подземелья, чтобы принять душ и привести себя в порядок. По пути в Большой зал на завтрак, к нему подошел Снейп и за руку вывел наружу. Стояла нетипично холодная погода для начала марта, и территория все еще была покрыта снегом. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не посылал отравленную медовуху в школу, Драко! — взревел он, оказавшись за пределами слышимости. Драко почувствовал, как у него скрутило живот. Если Снейп спрашивал о медовухе, а Поттер послал Гермионе Патронуса, сообщающего, что Уизли был отравлен… Блядь. Блядь! Она выяснит, что это я был виновен в отравлении. Они с Поттером всегда во всем разбираются. Снейп все еще сердито смотрел на него свысока, и Драко усмехнулся, поправляя рубашку. Он пытался выиграть больше времени, и был уверен, что Северус это знал. — Если бы я послал, а я не говорю, что посылал, это было бы под Рождество и доставлено нужному получателю! — прорычал Драко, чувствуя, что сейчас не сможет успешно солгать Снейпу. Снейп покачал головой, вглядываясь черными глазами в лицо Драко. — Это так же глупо, как и ожерелье, Драко! Ты ищешь путь в Азкабан или смерти?! Ты чуть не убил двух студентов, которые очень близки к Поттеру! Ему пришлось прикинуться дурачком. — Я знаю про Белл. Кто был отравлен? — Рональд чертов Уизли! Лучший друг Гарри Поттера! — рявкнул Снейп. Драко позволил своему лицу побледнеть и резко вдохнул, пытаясь передать правдоподобное удивление и страх. Он заметил, как ноздри Снейпа раздулись, как будто он пытался учуять ложь. Это не сильно удивило Драко: слово «странный» было подходящей характеристикой для поведения декана его факультета. — Как? — спросил Драко, голосом, звучащим немного выше, чем обычно. Снейп сверкнул глазами и ответил: — Слизнорт, известный чревоугодник, купил медовуху в подарок Дамблдору, но не торопился ее отдавать. Уизли накачали любовным зельем, поэтому Поттер привел его за противоядием. Когда все прошло успешно, Гораций предложил тост за семнадцатилетие мистера Уизли. — И как же он выжил? — Как обычно, благодаря героизму Поттера. Он призвал безоар из личных запасов Слизнорта, — без обиняков объяснил Снейп. Спасибо богам за Поттера. Даже если смерть Уизли окончательно разлучила бы рыжего и Гермиону, у меня нет желания это делать. Драко на мгновение задумался. — И это было похоже на Кэти Белл? Поттер сразу заподозрил меня? — Нет, — выдохнул Снейп. — Теперь он подумал, что это я, потому что этот болван Хагрид подслушал спор между мной и директором. Тебе нужно быть осторожнее, Драко. Мы оба закончим тем, что нас поймают. — Я больше ничего не буду посылать в школу. Я добился прогресса в своем первоначальном плане, и мне не нужно будет прибегать к альтернативам… Я могу выполнить задание к концу года, — заявил Драко с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал. Снейп кивнул. Зная, что уже не сможет есть, Драко отправился в Выручай-комнату, чтобы снова заняться чертовым Исчезательным Шкафом.***
Гермиона сидела у кровати Рона в Больничном крыле. Она всхлипывала и шмыгала носом, не принимая участия в дебатах о том, кто мог доставить в Хогвартс отравленную медовуху. Волшебница усмехнулась про себя — разве она уже не рассказывала Гарри о том, как люди контрабандой ввозили любовные зелья? Было очевидно, что жидкости, отправляемые в Хогвартс, не проходили тщательной проверки. Рон пробормотал во сне что-то, похожее на ее имя, а затем снова захрапел. Гермионе было трудно сосредоточиться на нем и разговорах, которые велись вокруг его кровати. Она думала о Малфое и неосуществленных желаниях. Совершенно неуместные мысли никчемной лучшей подруги. Боги, почему разум словно покидал ее, когда дело касалось Драко и секса? Она никогда так не отвлекалась. Было ли это потому, что она становилась старше и хотела этого чаще? Не похоже, чтобы другие девушки были одержимы сексом так, как она сейчас. Может быть, они просто не говорили об этом? Вздохнув, Гермиона попыталась снова сосредоточить свое внимание на Роне — парне, в которого, как она думала, была влюблена, пока не завела интрижку с Малфоем. Его, блядь, отравили и чуть не убили. Гарри спас друга, и она должна быть благодарна и уделить ему все свое внимание. Малфой мог подождать. Она увидит его после комендантского часа, когда не сможет оставаться с Роном. Гермиона вдруг задумалась, где же Лаванда… — Гарри? Кто-нибудь рассказал Лаванде о том, что случилось? — спросила она. — О, черт возьми, нет! Честно говоря, я не думаю, что Рон хотел бы, чтобы она была здесь, Гермиона. У них сейчас не все гладко, — ответил Гарри, снова проводя пальцами по растрепанным волосам. Она попыталась не обращать внимания на чувство страха, поселившееся у нее животе, но просто не могла. Ее мысли снова приняли опасное направление, и она боялась говорить вслух, подумав, что в конце концов может ляпнуть что-нибудь о Драко. Если Рон и Лаванда расстанутся, мне придется прекратить отношения с Малфоем. Рон будет свободен, и, может быть, мы начнем встречаться. Таков был план, правда? Возможно, он и не замечал, что я девушка — до четвертого курса, но это относится к большинству мальчиков в Хогвартсе. Мы уже достаточно взрослые, чтобы принять решение, с кем действительно собираемся связать свою жизнь. Нам обоим по семнадцать. Драко сказал, что именно в этом возрасте женятся чистокровные, верно? Рон чистокровный, но его семья не такая традиционная. Может быть, еще слишком рано. Может быть, в связи с предстоящей войной нам не стоит ничего начинать. По большому счету, я получаю все, что мне нужно от Малфоя. Нам хорошо вместе, и, честно говоря, я не уверена, что Рон мог бы сравниться с Драко в постели… Ох, черт. Я не могу так думать. Драко не мой, чтобы держаться за него. Все закончится в этом учебном году. После июня он будет на одной стороне, а я — на другой. Хогвартс — безопасная, нейтральная зона. Не похоже, что его родители позволят ему уезжать из поместья, чтобы трахаться с магглорожденной секс-подружкой. Ведь по сути, это все, чем мы сейчас являемся друг для друга. Чем мы можем быть друг для друга в будущем? Гермиона почувствовала, как ее лицо начинает гореть, и поняла, что должна перестать думать о Драко и сексе в присутствии других людей. Эти две темы, особенно в сочетании, были чертовски запретными. Ей нужно было начать отдаляться от него; она явно слишком привязалась. Она знала о чувствах Рона уже пару лет и действительно верила, что может ответить взаимностью. Драко заставлял ее сомневаться в этом так, как никто другой, и Гермиона понимала, что стремительно движется к окончательному разочарованию. Даже без учета войны, она не могла представить, что Драко бросит все ради нее, поэтому решила поступить так же. Однако это не мешало ей желать, чтобы он просто сказал: «К черту все это» и боролся за нее, наплевав на мнение предвзятых родителей.***
Джинни устроила Гермионе засаду в общежитии для девочек, заставив замолчать прежде, чем она успела среагировать. — Слушай, Гермиона, ты говорила, что тот парень не имеет большого значения, но ты была нужна нам этим утром, и никто не мог тебя найти! Ты ведешь себя очень скрытно и вообще сама не своя. Я чертовски волнуюсь, ясно? Отношения Рона и Лаванды подходят к концу, пора прекратить то, что ты делаешь, — отчитала ее Джинни со злобным выражением лица. Силенцио было снято, и Гермиона раздраженно выдохнула. — Джин, дай мне передохнуть, черт возьми! Я пропустила одно утро, и это конец света? Джинни покачала головой. — Ты лжешь мне! Мы так не поступаем, Гермиона! Я слышала, как Лаванда говорила Парвати, что ты спишь где-то в другом месте по крайней мере два раза в неделю! Она беспокоилась, что ты была с Роном! — Гребаные королевы сплетен, — прорычала Гермиона. — Даже если так, это все равно не твое дело! Перестань притворяться, что беспокоишься обо мне, и лучше побеспокойся о себе! Очевидно, что вы с Дином не ладите. — Не переводи разговор на меня, Гермиона. Да с Дином все непросто, но меня больше беспокоит то, что происходит с тобой! Парень, который хочет держать отношения в секрете, — не лучший выбор. Ты должна это знать! — Ты когда-нибудь задумывалась о том, что это я хочу сохранить секрет?! Может быть, это я не хочу, чтобы кто-то узнал? — крикнула в ответ Гермиона. Джинни замерла и посмотрела на Гермиону; вокруг нее образовалась защитная оболочка, и в воздухе потрескивала магия. Гермиона редко теряла контроль подобным образом, но когда она это делала, опасность угрожала всем. Она глубоко вздохнула и попыталась успокоиться. Это немного помогло, но не развеяло магию до конца. Гермиона подошла к своей кровати и сунула руку под подушку. Она была немного смущена, но сейчас ее могло успокоить только одно. Она стащила у Драко рубашку и теперь поднесла ее к лицу, глубоко вдыхая его запах. Ее сердцебиение начало замедляться, и магия начала стихать. Джинни откашлялась и заговорила. — Да уж, твою магию определенно должен остановить от безумия запах рубашки парня, с которым ты просто спишь. Включи мозги, Гермиона. Ты и этот таинственный парень просто случайно провели вместе пару недель. Гермиона смотрела, как Джинни выходит из комнаты, чувствуя себя несчастной. Она знала, что история с Малфоем не была простой случайностью. Она ощутила разницу еще до Рождества, и знала, что он тоже. Слава Мерлину, это было взаимно. Она села на кровать, все еще прижимая рубашку к носу. Его запах одновременно возбуждал и успокаивал ее, и она нутром чуяла, что это ненормальная реакция. Но еще, она знала, что пока не готова полностью отпустить его.