Смотрящий без страха

Кажется, адепты Гусу уже привыкли к неожиданным новостям, иначе я не могу объяснить незыблемый уровень пофигизма, с которым они отреагировали на заявление, что Глава ордена Вэнь перекантуется у них ещё пяток дней, пока тут гостит его младший сын. Даже смешки пошли по народу, мол "Ещё первого наследника Вэнь сюда и мы станем почти семьёй". Откровенно говоря, я был почти уверен, что отец останется в Облачных Глубинах примерно на день, может на два. Но чтобы пять дней? Я, конечно, мог бы восклицать что-то вроде "Да как так-то?! В чём причина?!", но причина была малость очевидна. И причина эта последнее время ходила дёрганная и нервная от слишком пристального внимания. Надо ли мне упоминать, что причину звали Лань Цижень? Может, отец и собирался изначально действительно просто проведать меня и немного подействовать на нервы Главе Лань, но в тот день, когда они встретились возле моего гостевого домика, между ними произошло что-то, что заставило его резко поменять своё решение и очень заинтересоваться моим бедным другом. Что именно произошло между ними - не знаю, ибо слинял при первой возможности. Я уже надумал себе незнамо чего, но Цижень, прознавший об этом, шипел на меня ядовитой змеёй и с пеной у рта доказывал, что ничего больше странных переглядок между ними не было и вообще, он за эту несчастную минуту, глядя в жуткие, нечеловеческие глаза, успел десять раз похоронить себя и всю гору Гусу вместе с обитателями. - Тогда чего ты на него пялился как баран на новые ворота? - Спросил я, положив в рот дольку яблока. Кислятина, но я в восторге. - Да не пялился я на него! Это он, не моргая, на меня смотрел, а я не двигался и пытался решить по какой стратегии действовать: Бей и беги, просто беги, заговорить до полного помутнения рассудка или стоять, не двигаясь, ожидая, пока всё само разрулится? Слава Небесам, что привычка носить равнодушную маску мне уже в кожу вросла, так что я смог, вскоре после твоего позорного побега, - в меня упёрся красноречивый обиженный взгляд, - собраться с силами и просто вежливо приветствовать его, как будто ничего странного не происходит. И знаешь что? Я этого мудака в Гусу пустил, несмотря на отсутствие приглашения, перед этим пригрев ещё и тебя и всю твою честную компанию, вежливо поздоровался, а он всего лишь моргнул, оглядел меня странным взглядом и, хмыкнув, ушёл обратно в лес. Там. Ему. И место! - Бомбил Лань, в такт своим словам стукая рукой по бедному столику, жалобно скрипящему под каждым ударом. - Остынь, бро. Мой отец тот ещё фрукт, так что лучше радуйся, что он просто развернулся и ушёл, а не довёл тебя до белого каления ядовитыми фразочками или что похуже. - Я в успокаивающем жесте похлопал пыхтящего как ёжик собрата по плечу. - Увидев тебя, он успокоился, так что дальше должно быть легче. Ха-ха, нет. Кому-то другому, может быть, стало легче, но точно не Циженю. У отца внезапно проявилась сталкерская сущность, теперь Лань сталкивался с ним почти везде, куда бы не пошёл. В противовес своему прошлому равнодушно-ехидному поведению, теперь Вэнь Жохань настойчиво старался вывести Циженя на беседу, влезть в чужую жизнь как можно глубже. Не знаю чего пытался добиться отец: довести Циженя до паранойи, сердечного приступа или заикания, но пока Лань не дошёл до чего-нибудь, например до ручки, я добровольно предоставил ему свой домик как убежище, и ребят подбил. У нас отец никогда не искал, оно и не удивительно - и я, и вся остальная компания, исключая Сюэ Яна, талантливо делали вид, что с Главой самого праведного клана ближе чем надо не знакомы. Несмотря на это, Вэнь Жохань старательно выжимал из нас любые крохи информации о предмете интереса. Само-собой, я пытался вызнать у отца причину такого ярого увлечения, но ответы получал неопределённые и ничего не обьясняющие. Это раздражало. Единственное на что я получил ответ - причина отцовской ярости, о которой мне писал Вэнь Сюй. Оказалось, что вскоре после того, как я благополучно укатил к Ланям, в ордене Вэнь начались беспокойные шевеления, поднялось несколько бунтов. Подобное не впервой, конечно, всегда находились недовольные, но во время одного из восстаний пострадал Вэнь Сюй. Всего несколько не особо опасных ранений, но отца, известного на всю Поднебесную своим тяжёлым, буйным нравом, это закономерно взбесило до красных мушек перед глазами и он пошёл в разнос. Меня дома не было, а больше успокаивать буйного Главу никто не умел, так что врачам пришлось силой усмирять его духовную силу, стараясь предотвратить искажение Ци у потерявшего контроль мужчины. После таких новостей я опасался возвращаться обратно во дворец, вдруг там пепелище. К прочему: за проведённое здесь время отец показал себя весьма многозадачным - несмотря на постоянное наблюдение за старшим Ланем, он успел перезнакомиться с моими новыми товарищами - Сиченем, Ванцзи и Сюэ Яном. С Сюэ Яном, кстати, интересно вышло: при первой встрече эти две остроязыкие гадюки залили друг-друга ядом и чуть не подрались, не обращая внимания на неравные силы. Потом помирились. Потом поспорили и опять чуть не подрались. Не знаю о чём был спор, но мне в нём мельком послышалось имя Циженя. Можно подумать, будто они делили его, но это же невозможно, ха-ха! Невозможно же?.. Как бы там ни было, ребята улучили минутку и показали Вэнь Жоханю моё настенное творчество, заодно и сами поглазели, а то так и не увидели за всё время пребывания. Впечатлились все. Если до этого все были уверены в том, что это я развлекался, то теперь это подозрение значительно поуменьшилось, ибо ну не могу же я, нигде не обучавшись, такое вытворять. Я мысленно довольно потирал ручки: геморроем меньше. У меня-то геморроя убавилось, а вот у Ланей наоборот. Отец, пользуясь тем, что Ланьские старейшины отмораживают попки где-то в уединённых пещерах, а Вэньские слишком далеко, чтобы капать на мозги, впал в детство и теперь наводил суету, заручившись поддержкой ребят. Развлекался безобидными, но забавным заклинаниями с Мэн Яо, мучал гуцинь и пипу под руководством мелколаней, отстреливал фазанов с Вэнь Нином, разрисовал Стену Правил с Сюэ Яном и проводил эксперименты с ним же и Вэнь Цин. В результате одного из экспериментов, кстати, произошёл "небольшой" взрыв, сопровождавшийся цветным дымом, из-за которого следующие двое суток обитатели горы, оказавшиеся в радиусе трёхста метров, ходили с разноцветными шевелюрами. Многие ворчали, но меня, обзавёвшегося огненно-рыжей волоснёй, всё устраивало. Я даже попросил А-Цин записать рецептик - на этом можно поднять бабла. В результате второго эксперимента у любопытной троицы получился очень забористый самогон из какой-то местной непримечательной травушки-муравушки. Вэнь Жоханя, вызвавшегося добровольцем первым протестировать плод эксперимента и ещё не знающего, что он имеет дело с крепчайшим алкоголем, скосило с трёх пиал. Ну как скосило. Ничего не чувствуя выпил одну, вторую, третью, а потом вдруг выронил пиалу и с грохотом уронил голову на стол. Я, из праздного интереса присутствующий на тестировании, и ещё двое горе-учёных знатно пересрали, решив, что папочка мой отдал-таки богу душу. Как умные, взрослые люди, мы организованно посовещались, и… Шучу, мы просто паниковали. Вэнь Цин пыталась растолкать новоиспечённый трупик и понять можно ли его воскресить обратно, Сюэ Ян подумывал куда спрятать тело, как замести следы и на кого свалить вину, а я сидел, не моргая смотря перед собой, и рефлексировал, представляя себе самые ужасные варианты возможного будущего. Узнав о кончине Вэнь Жоханя на территории Гусу Лань, Вэнь Сюй впал в ярость, обвинил Циженя в его смерти и, не слушая моих уговоров и доводов, убил его, наслав войска на Облачные Глубины. Среди погибших Лань Чжань и Цинхэн Цзюнь. Нас забрали обратно в орден. Вэнь Цин и Сюэ Яна спасти не удалось, их обвинили в пособничестве и прямом участии в смерти Главы ордена и казнили. Вэнь Нин, узнав о смерти сестры, сошёл с ума от горя и просто потух, выгорел, самовыпилился. В ордене идёт борьба за власть, меня и Вэнь Сюя пытаются убрать, выживаю только при помощи и защите нескольких верных людей, Мэн Яо и Чжулю. Остальные Великие Ордена (Ланьлин Цзинь, Юнмэн Цзян, Цинхэ Нэ и остатки Гусу Лань) объединяются против Вэней и идут войной. После долгих сражений клан Вэнь разбит, Вэнь Сюй мёртв, все поголовно члены ордена, от мала до велика, заклеймлены изуверами и преступниками, на них открыта охота и их старательно истребляют. Пришлось бежать. Чжулю уйти не удалось, он умер прикрывая наш с Мэн Яо отход. Это спасение нам дорого далось - А-Яо ослеп на один глаз и хромает, мне попали по горлу, повреждены голосовые связки, больно и сложно говорить. Годы скитаний, постоянное бегство от прошлого и от людей, разыскивающих нас. Загнали как дичь и взяли в кольцо, сбежать удалось лишь мне, и то только благодаря Ярику, находящемуся на последнем издыхании. Поплатился левым предплечьем и двумя верными друзьями. Мне семнадцать, я слышу знакомый перелив гуциня и еле успеваю уклониться от боевого заклинания. Знакомое с детства лицо, искажённое ненавистью до неузнаваемости, гуцинь покойного Ванцзи. Сичень не простил Вэням смерти семьи, он винит во всём меня. Сил сопротивлятся не осталось, желания тоже, убить бывшего друга рука не поднимается. Смерть от рук последнего дорогого человека - не то, о чём я мечтал… - Ыааа… Мои мысленные скудные похороны самого себя беспардонно прервали. Точнее, прервал наш "труп". Застыв в самых разных позах, мы втроём внимательно смотрели, как голова медленно отрывается… Нет, не от шеи. От стола. "Труп" встал, пошатываясь, обвёл нас мутными глазами и поковылял к двери. Если бы он вышел за дверь, дальше могло бы быть что угодно - от пьяных приколов и до зомби апокалипсиса, - но всё это Вэнь Цин предотвратила метким втыканием иглы в специальную аккупунктурную точку, в следствии чего мужчина упал на пол и отключился. Умница моя, мы её не заслуживаем. Когда Вэнь Жохань протрезвел, он заявил, что как только вернётся в орден - сразу же наладит поставки этой забористой растительности. - Многие любители выпить за такую бурду душу отвалят! - Авторитетно заявил отец, прижимая холодный компресс к сероватому, бледному лицу, пережидая похмелье. Так и прошли оставшиеся пять дней до отъезда. Грех сказать, что нам было скучно. Сколь верёвочке не виться - всё равно конец будет. Пришло время прощаться. Не навсегда, конечно, но легче от этого не становилось. В последний вечер мы все вместе собрались в одном доме. Одиноком, располагающемся на одном из самых высоких мест горы, вдали от школы и основных построек. Собрались все, даже Цижень и отец. В кои-то веки первый от второго даже не шарахался, старший Лань был занят тем, что успокаивал всхлипывающего Вэнь Нина и судорожно подрагивающего Лань Чжаня, на всяких полоумных не было времени. Должен признаться, Лань Цижень, в полумраке прижимающий к себе детей и что-то им ласково шепчущий - зрелище весьма милое. Судя по взгляду отца, не отрывающего глаз от молодого мужчины, он был со мной более чем согласен. Ночь прошла тихо и уютно, за приятными разговорами, чаем, обьятиями, любованием ночной природой, звёздами и медленным кружением сверчков. Ближе к утру Цижень достал гуцинь и стал наигрывать приятную мелодию - очаровательную смесь здешних мотивов и колыбельной нашего первого мира. Когда солнце начало всходить, почти все уже дремали, но старательно продирали глаза, чтобы увидеть чудо рождения нового дня. Вэнь Цин полулежала, прислонившись к Вэнь Жоханю, прижимая к себе младшего брата; Лань Чжань и Лань Сичень грелись об дядю; Мэн Яо прислонился к стене и прижал к себе Сюэ Яна; Лань Цижень был погружён в себя, перебирая пальцами на автомате, так что даже не заметил, когда отец придвинулся к нему почти вплотную. Я отвернулся, прищурил на восходящее солнце глаза и передёрнул плечами, нахохлившись. Утро пробирало прохладой. Тихий шорох позади и на мою талию ложатся чужие руки, притягивая в объятия, прижимая к груди. Уютный запах мяты, я улыбаюсь. Сичень… Этот рассвет, встреченный под перебор струн гуциня и стрекот цикад, в компании почти всех самых близких мне людей, в бережных тёплых объятиях, наверняка запомнится мне как самый лучший рассвет в моей жизни. Как жаль, что брата и Чжулю здесь нет… *** В множестве километров от монументальной горы Гусу, во дворце Главы ордена Вэнь, на балконе также встречали рассвет двое людей - мужчина и подросток. Прищурившись, смотрели на восходящее небесное светило и думали о мальчике-солнце, который вскоре снова озарит своим внутренним светом безжизненно-роскошные стены. *** Все важные слова были сказаны ещё ночью, так что собирались молча. Вышли на площадку перед воротами. В этот раз воинов-заклинателей, сопровождающих нас, тут нет, добираться мы будем повозками. Все важные слова были сказаны ещё ночью, но это не помешало нам крепко стискивать друг-друга в объятиях, которых, вроде, ночью тоже было много, но недостаточно для нас. - Пока, Сюэ Ян, не доставляй слишком много неприятностей Главе Лань, учись прилежно, - мягко наставлял я, прижимая к себе ворчащего, вяло ворочавшегося засранца. Непослушный мальчишка что-то буркнул, отодвинулся таки от меня и гордо сказал, приподняв подбородок: - Забудте это имя, отныне меня зовут Лань Ян. Само собой, я буду присматривать за ифу. - Ох, уже даже так? - Привычно хмыкнул отец и потрепал теперь новоиспечённого Лань Яна по голове. - Уж постарайся, мало ли кто захочет протянуть ручки к самому прекрасному из Ланей. - Чья бы корова мычала, от тебя его стоит защищать в первую очередь, - огрызнулся и попробовал цапнуть заклинателя за руку, моментально исчезнувшую из зоны поражения. - Змеёныш, - почти ласково обозвал мальчика Вэнь Жохань и отошёл попрощаться с мелколанями. Последние прощания закончились прискорбно быстро, пришло время отправляться. Последний тоскливый взгляд на Ланей, последний взмах руки и длинная лестница, ведущая с горы. Кто знает, когда мы ещё сможем собраться все вместе… Все хорошие воспоминания, полученные тут, я буду бережно хранить всю жизнь.