Посмотри на меня

Драко устало потер глаза и поднял голову. Его взгляд упал на занавешенное какой-то шалью зеркало. После нескольких томительных часов, которые он провел, бездумно таращась в затянутую дымом глубину, в которой призрачная Гермиона Грэйнджер целовала его зеркального двойника… да и не только целовала, что уж тут говорить, — после всех этих часов Драко нашел где-то среди стеллажей с книгами эту шаль и накинул ее поверх тусклого стекла. У него не было сил, каждый раз входя в Выручай-комнату, сталкиваться взглядом со своим более удачливым отражением. Драко вздохнул и, вложив между старых пожелтевших страниц потертую шелковую закладку, собрался уже закрывать тяжелый том, когда вдруг что-то внизу непрочитанной страницы привлекло его внимание. — Гармония Нектере Пассус, — прочитал он вслух. — Гармония… Пассус… Он знал, что нужно покинуть комнату как можно скорее, иначе очередное опоздание на урок приведет к очередному взысканию, но никак не мог оторваться от чтения. Кажется, это именно то, что нужно. Драко торопливо выхватил из рюкзака пергамент и перо, наспех перецарапал из книги нужное пояснение, сунул пергамент в рюкзак и распахнул дверь. Раздался глухой удар. Драко мгновенно спрятался за дверью, ожидая чего угодно, да хоть самого Волдеморта, явившегося в Хогвартс, чтобы требовать отчета, почему дело не движется. Глухой сдавленный стон, раздавшийся следом за ударом, заставил его выглянуть из-за двери и… увидеть Гойла, сидящего на полу и держащегося за лоб. Крэбб стоял рядом, нацелив палочку на дверь. — Какого черта вы двое тут забыли? — спросил Драко, захлопывая дверь, чтобы никто и краем глаза не увидел, что она скрывает. — Палочку опусти. Не то ненароком выколешь кому-нибудь глаз. — Тебе какое дело? — нагло спросил Крэбб, не опуская палочки и с вызовом глядя в лицо бывшему другу. Драко прищурился. Ему очень не понравился этот тон. — Мы теперь перед тобой не отчитываемся, Дра-ко, — раздельно и слегка нараспев произнес Крэбб. Это было очень раздражающе. — Да ну, — спокойно сказал Драко. Еще не хватало бояться этих двоих троллей. — А перед кем же вы теперь отчитываетесь и в чем? — Перед ним, — прогудел Гойл, неуклюже вставая с пола. — Теперь мы работаем на Темного Лорда, Драко. Ты нам теперь не нужен. Мы справимся и без тебя. Драко почувствовал, как высокомерная улыбка сама сползает с его лица. Вряд ли, конечно, эти двое что-нибудь заметят, но что же они такое затеяли? — О! — бросил Драко со всей насмешливостью, на какую был сейчас способен. — Ну тогда удачи. Надеюсь, Темный Лорд останется вами доволен. Он закинул на плечо рюкзак и развернулся, чтобы уйти, когда из-за спины долетел насмешливый голос Крэбба. — Еще бы. Тобой-то он точно недоволен. Драко сжал зубы, но сдержался и ничего не ответил. Его горло вдруг сжалось, и он ощутил тот самый привкус металла и крови, который так явственно вспомнился ему в поезде. В детстве с ним часто такое случалось. Ему казалось, что руки превращаются в когтистые лапы, покрытые чешуей, что горло заполняет огонь с привкусом крови. Мама мягко улыбалась, гладила его по голове, иногда целовала в щеку и говорила: «Ничего удивительного, сынок. Вспомни-ка, как тебя зовут». И он вспоминал причудливый изгиб созвездия в атласе, его небесного тезку, и чувствовал гордость. «Тобой-то он точно недоволен». Драко поморщился и безотчетно потер предплечье, где вытатуированная змея, казалось, шевелилась под кожей. Еще бы Темный Лорд был доволен. Хотя… что бы Драко ни сделал, Темный Лорд не будет им доволен. Он уже почти бежал по лестницам вниз, на урок Зельеварения, когда вдруг вспомнился дом. Было хмурое и дождливое утро, деревья в саду поникли под весом многодневных ливней. Драко бесцельно блуждал по дому, стараясь не попасться на глаза тётке Беллатрикс, когда вдруг услыхал громкие всхлипывания из отцовского кабинета. Мама была там вместе с теткой, и они, похоже, спорили. — Нет, я пойду, я пойду к нему, Белла, не держи меня, я буду просить его… я… я буду умолять его, я пойду на все, чтобы он… Он поможет Драко. Он его защитит и… и… — Мама зашлась рыданиями. — Цисси! — воскликнула Беллатрикс. — Темный Лорд не пощадит ни тебя, ни твоего сына, ни даже меня, если узнает, что ты натворила! — Отойди, Белла! — воскликнула Нарцисса Малфой. — Драко мой единственный сын. Я сделаю все, чтобы его спасти! Тебе не понять!.. Кого ты любила в своей жизни, Белла? Мой Люциус уже в тюрьме, и ему оттуда не выйти! Темный Лорд не простит ему его ошибок, он никого не прощает… Он просто… Ему все равно!.. Он хочет, чтобы Драко погиб, пытаясь выполнить его поручение! Вся кровь отхлынула у Драко от лица, когда он услышал эти слова. Он и сам это понимал, но когда мама высказала свою мысль вслух, все стало во сто крат страшнее. Темный Лорд в самом деле хочет, чтобы он погиб. Темный Лорд дал ему невыполнимое задание, чтобы наказать их всех за ошибки отца. — Пусти меня, Белла! — дико крикнула Нарцисса. — Я иду! — Я с тобой, — не сдавалась Беллатрикс. Нарцисса выбежала из кабинета, судорожно всхлипывая; ее длинный черный плащ развевался, точно крылья. Беллатрикс выскочила следом, и ее твердые шаги гремели по темному паркету, будто туфли были подбиты железом. Ни одна, ни вторая не заметили Драко, распластавшегося по стене за распахнутой дверью. Хорошо, что в расписании сегодня нет Снейпа. Драко уже устал мысленно отбиваться от его цепкого взгляда. Он уже давным-давно догадался, что это к Снейпу мама тогда отправилась вместе с сестрой. И что Снейп, очевидно, пообещал ей каким-то образом помочь Драко, «защитить» его, как они все говорили. Вот только кто или что может защитить от самого Темного Лорда? Драко толкнул дверь. Он знал эти подземелья как свои пять пальцев, но теперь они давили на него со страшной, тоскливой силой, которую можно было сравнить только с присутствием дементоров. Несмотря на всю его браваду на третьем курсе, несмотря на позорный спектакль на квиддичном поле, когда он сам изображал дементора, Драко с трудом выносил леденящий душу холод, который от них исходил. Из его класса С.О.В.У. сдали с приличным результатом только четверо, считая самого Драко. Он рассчитывал на пустой кабинет и очередной скучный урок, когда вдруг за столом прямо возле двери он увидел парня, которого мельком запомнил как старосту, но хоть убей — неизвестно, с какого факультета, а рядом с ним — Поттера, Уизли и… Гермиона внимательно слушала профессора Слизнорта, чуть приоткрыв розовые губы. — Ааа! Мистер Малфой! — радушно протрубил учитель, оглядываясь на Драко, и все присутствующие повторили за ним. Гермиона тоже обернулась, и ее блестящие темные глаза остановились на его лице. — Прошу прощения за опоздание, профессор, — спокойно сказал Драко, пытаясь собрать в кулак все свое былое высокомерие и небрежную элегантность и надеясь, что старина Слиззи не доложит Снейпу еще и об этом проступке. — Пустяки, мистер Малфой, — отмахнулся Слизнорт, который явно пребывал в очень приподнятом настроении. — Занимайте свое место, сегодня нас ждет увлекательный урок. Итак, на чем я остановился?.. Ах да, мисс Грэйнджер, вы как раз собирались мне поведать, что за зелье находится в первом котле. Драко осторожно поставил рюкзак на пол, чтобы не шуметь. Он ничего не видел вокруг себя, только слушал ее голос. — Это Сыворотка правды, профессор, — быстро сказала Гермиона. Холодный воздух в подземелье колыхнулся, и вдруг обоняния Драко достиг новый, неведомый аромат. В нем смешалось все на свете, и его сердце счастливо прыгнуло, хотя он и сам не понимал, чем это вызвано. Как будто в подземелье вдруг прорубили окно в цветущий, омытый апрельским дождем сад. Драко явственно почувствовал сладкий аромат кустов малины, окутанных испарениями теплой земли, листьев свежей мяты, размятых между пальцами, и цветущих пионов, и это последнее заставило его снова поднять глаза. Гермиона. Это ее духи пахнут пионами. Но что это за запах и откуда он здесь взялся? — Вы совершенно правы, мисс Грэйнджер! — воскликнул Слизнорт, воодушевляясь еще больше. — Может быть, вы знаете и второе зелье? — Да, — с небольшой запинкой отозвалась Гермиона. — Это Оборотное зелье. Оно позволяет принять облик другого человека… на короткое время. Драко заметил, как Поттер с Уизли переглянулись и ухмыльнулись друг другу. Интересно, что такого забавного они нашли в Оборотном зелье, чтобы так лыбиться? Тем временем профессор переместился к третьему котлу, над которым поднимался голубоватый парок. — Я полагаю, моя дорогая, вы ответите и на третий мой вопрос, — сказал Слизнорт, умиленно глядя на Гермиону. — Здесь находится… — Амортенция, сэр, — выпалила она, отчаянно краснея. — Самое сильное любовное зелье из существующих в мире… — Это невероятно! Мерлинова борода! — воскликнул он, сияя. — Вы, вероятно, узнали Амортенцию по перламутровому блеску? — И по тому, как пар поднимается характерными спиралями, — отозвалась Гермиона, напряженно глядя в одну точку. — И еще… еще Амортенция пахнет для каждого человека по-своему. Чем-то таким, что этот человек больше всего любит. Вот я, например, чувствую запах свежескошенной травы, новенького пергамента, и еще… Гермиона запнулась. Драко, ошеломленный, смотрел на котел, стоявший перед нею. Так вот оно что. Амортенция, значит. И вдруг она бросила на него быстрый, едва уловимый взгляд и тут же опустила голову, как будто поняла, что чем-то себя выдала. Драко стиснул кулаки, ногти впились в ладони. В ушах у него зазвенело. Случайность? Или все же нет? — Мисс Грэйнджер, вы великолепны! — распевал Слизнорт. — Давно хочу вас спросить, вы случайно не родственница знаменитого Гектора Дагворта-Грэйнджера? — Нет, сэр, — ответила Гермиона тихо. Краска уже сбежала с ее щек. Теперь она казалась спокойной и слегка печальной. Ее глаза очень остро блеснули, когда она посмотрела прямо на Драко и сказала, будто обращаясь не к учителю, а к нему: — Я — магглорожденная. Во имя неба! Драко скрипнул зубами. Что за проклятье тогда потянуло его за язык и заставило назвать ее «грязнокровкой»? Она не забыла. Она никогда не забудет, как он при всех бросил ей в лицо это оскорбительное слово. И, вероятно, никогда не простит. Повисла пауза. И вдруг парень, который занимал один стол с Поттером, Уизли и Гермионой, спросил: — Профессор, а на вашем столе что за зелье? — Ох, я совсем забыл об этом весьма интересном маленьком зельице, — благодушно сказал Слизнорт, хотя Драко сразу понял, что ни о чем он на самом деле не забыл. — Это зелье, мои дорогие, — хотя мисс Грэйнджер, конечно, уже поняла, что это такое, — я хочу представить вам лично. Это Феликс Фелицис или, по-другому, «жидкая удача». И сегодня тот из вас, кто постарается и пристойно сварит Напиток живой смерти, получит порцию Феликс Фелицис, которой хватит на двенадцать часов безукоризненной удачи. Все начинания, все задумки, все планы сбудутся с помощью одного маленького флакончика Феликс Фелицис. Не теряйте времени, мои дорогие! Драко вытащил из рюкзака учебник. Что ж, ему бы очень не помешали двенадцать часов удачи, но сосредоточиться на рецепте было очень непросто после всего того, что только что произошло. Он чуть было не спутал порядок добавления ингредиентов, потом рассеянно начал мешать жидкость в котле по часовой стрелке, хотя в инструкции было четко написано: против. Резкий запах полыни и валерианы бил в нос так, что в висках ломило. Драко понимал, что напортит, что Напиток живой смерти у него не выйдет так, как надо, что Феликс Фелицис достанется кому-нибудь другому. Но ничего не мог с собой поделать. Мысли его вертелись вокруг Гермионы и Амортенции. — И-и… время вышло! — провозгласил Слизнорт, щелкая крышкой хронометра и пряча его в жилетный карман. Зелье, медленно подкипавшее в котле у Драко, имело насыщенный розовато-лиловый цвет. Это было лучше, чем у тех студентов, чьи котлы он мог видеть со своего места, но вряд ли самый лучший образец. Профессор сунул руки в карманы и с самым благодушным видом отправился осматривать результаты работы. Заглянул к столу когтевранцев и там промычал что-то неопределенное, перешел к слизеринскому столу и одобрительно погудел над котлом Драко, потом шагнул в сторону, к гриффиндорцам, поморщил нос над варевом Уизли, что-то хмыкнул при виде зелья, состряпанного Поттером, и вдруг воскликнул: — Во имя Мерлина, это чистая победа! Мисс Грэйнджер, вы не перестаете меня удивлять. Вы одна заработали сегодня не меньше пятидесяти баллов Гриффиндору, и, конечно же, как я и обещал, вам достается порция Феликс Фелицис! Двенадцать часов несокрушимой, полнейшей удачи. Поздравляю вас, мисс Грэйнджер, я уверен, вы воспользуетесь ею с толком. Гермиона приняла из рук учителя маленький флакончик, доверху наполненный сияющим солнечным светом, накрепко закрытый и запечатанный воском. Драко вздохнул — с сожалением и какой-то завистью. Перед мысленным взглядом пронеслась картина: двенадцать часов несокрушимой удачи, и он ловко решает задачу, поставленную перед ним Темным Лордом, а потом скрывается вместе с Гермионой, которая внезапно понимает, что самое большое ее желание — это прожить остаток жизни с Драко Малфоем где-нибудь в спокойном райском уголке, где нет ни Пожирателей Смерти, ни кошмарных невыполнимых поручений. Гермиона тем временем спрятала флакончик во внутренний карман робы и принялась собирать рюкзак. Драко видел, что ее щеки все еще румяные, и что она то и дело пытается скрыть довольную улыбку. — Гарри, мой мальчик, — пропел Слизнорт, театральным жестом защелкивая замки на своем портфеле из дорогой драконьей кожи. — Жду тебя на своем маленьком ужине, как договаривались. Ты не можешь избегать меня вечно. Мисс Грэйнджер подтвердит — ей мои уютные вечеринки весьма по вкусу, не так ли мисс Грэйнджер? — Э-э… — растерянно пролепетала Гермиона. — Да… Они… Они в самом деле очень… Гарри, мой мальчик, — трубил Слизнорт, не слушая, — ты просто обязан прийти. Мисс Грэйнджер, мистер Маклагген, юная мисс Уизли — все твои друзья пообещали явиться! Драко насупился. Маклагген. Это тот здоровенный гриффиндорец, который чуть не стал вратарем. Тот самый, на которого Драко навел порчу в своем памятном сне. Драко как-то раз заметил, как этот Маклагген смотрит на Гермиону, и немедленно испытал желание выхватить волшебную палочку прямо в Большом Зале и наложить на него какое-нибудь такое проклятие, чтобы не то что мадам Помфри, а и в больнице Святого Мунго не справились. Драко закинул рюкзак на плечо и, намеренно медля, прошел мимо гриффиндорского стола. — Нет, там в самом деле нормально, — услышал он голос Гермионы. — Зря ты так. По крайней мере, еда у него всегда вкусная. — Не в этот раз, Гермиона, — ответил Поттер и вдруг понизил голос: — Потому что… сама знаешь, что. Не стану же я просить его перенести наше занятие ради вечеринки у Слизнорта… Драко вышел за дверь, глубоко задумавшись. О чем это Поттер говорил? Какие такие занятия у него могут быть вечером выходного дня, когда Слизнорт организовывает свои вечеринки? А еще интереснее, что задумали Крэбб и Гойл? Какого черта они делали возле Выручай-комнаты? И может ли такое случиться, что она откроет им его тайну? Какое-то тягостное чувство, похожее на подозрение или неприятное предзнаменование, вдруг заставило его остановиться. Драко поставил рюкзак на пол и принялся шарить среди книг и обрывков пергамента. Но нигде не нашел того клочка, на котором выписал «Гармония Нектере Пассус». И ладно само заклинание — Драко запомнил его без проблем. Плохо то, что оно сопровождалось пояснениями, которые могут оказаться не в тех руках. Драко вдруг вскинул голову. Что, если пергамент выпал из рюкзака возле Выручай-комнаты, и его подобрали Крэбб и Гойл? Вряд ли они там много поймут… если только… Драко и сам не помнил точно, что именно впопыхах начеркал на том обрывке. Вполне возможно, что все они поймут. Даже эти два тролля. Он раздраженно дернул застежки рюкзака, закинул его на плечо и отправился на следующий урок, угрюмо размышляя о том, что это, вероятно, самый неудачный день, какой только мог с ним приключиться. *** В тот вечер он допоздна засиделся в Выручай-комнате. Ускользнул сразу после ужина и с максимальной осторожностью прокрался по темным коридорам, стараясь не попадать в пятна лунного света. Где-то далеко слышалось мяуканье проклятой Миссис Норрис, но Драко посчастливилось избежать Филча. В Выручай-комнате ничего не изменилось. Все стояло на своих местах, бархатная шаль на зеркале Еиналеж не сдвинулась и на дюйм. Значит, Крэббу и Гойлу эта комната дала что-то другое, что-то в чем они нуждались, что-то… Драко медленно встал из-за стола. Дверцы старинного шкафчика, пахнущего сандалом, были приоткрыты, хотя Драко совершенно точно плотно их закрыл, когда убедился, что в шкафчике ничего нет. Он снова открыл шкафчик, заглянул внутрь и внимательно все осмотрел. Ничего особенного, просто старое дерево… или… — Погоди-ка, — тихо сказал он вслух. — Это еще что такое? На толстом слое пыли на дне шкафчика виднелся смазанный отпечаток, похожий на растопыренную пятерню. Драко обернулся и взял со стола маленький древний подсвечник с зажженной свечой, поднес ее как можно ближе и принялся разглядывать. В самом деле рука. Кто-то будто опирался на дно, чтобы — чтобы что? Чтобы упереться головой в стенку? Драко осторожно положил руку поверх отпечатка. Ладонь значительно шире, чем у него, а пальцы гораздо толще и короче. Драко медленно-медленно, будто боясь, что сверху упадет гильотина, нагнулся вперед, опираясь на руку в точности как его таинственный предшественник. Еще полдюйма, и его нос упрется в сладко пахнущую деревяшку. И — деревяшка растаяла перед его глазами, превратилась в плотный серебристый туман, а потом что-то будто рвануло его за плечи. Драко успел вцепиться в дверцу одной рукой, подсвечник выскользнул из второй руки и упал куда-то в клубящуюся темноту. Мысль о пожаре прошила мозг. Драко попытался оттолкнуться ногой, но гладкая подошва дорогого ботинка скользнула по ковру, и он чуть не потерял опору под ногами. Вихрь тьмы пронесся перед ним, и он смутно услыхал знакомый голос: -… буду рад видеть вас снова, мистер Селвин. Да, конечно, конечно, мистер Селвин, я приберегу эту вещицу для вас. Если пожелаете, могу отправить вам почтой на любой адрес, если вы считаете, что она может скомпрометировать ваш дом в случае… Все это очень напоминало путешествие с помощью летучего пороха, но ощущение было странным, неправильным. Драко будто находился в двух местах одновременно, слыша голос — чей же это голос, такой масляный и угодливый?.. — и пытаясь упереться ногами в пушистый ковер в Выручай-комнате. Наконец он собрался с силами, уперся коленями в низкую тумбу, на которой стоял шкафчик, вытолкнул себя левой рукой и со страшным усилием, словно прорываясь сквозь толстую паутину, вынырнул назад, в Выручай-комнату. Драко поспешно отступил от шкафчика и автоматически поискал глазами подсвечник со свечой, но его не было. Ни перед тумбой, ни позади нее, нигде. Прекрасно осознавая бессмысленность своих действий, он встал на колени и заглянул под тумбу. Но на ковре не было даже капель горячего воска. Драко выпрямился, отряхивая ладони. Итак, что это было? Что за тьма, в которую бесследно нырнул подсвечник? Нечто, похожее на магический коридор между Выручай-комнатой и — и магазином Горбина и Берка, вот что это был за голос! Что-то щелкнуло у него в мозгу, и разрозненные кусочки мозаики принялись складываться воедино. В прошлом году близнецы Уизли затолкали Грэма Монтегю в некий шкаф и закрыли. Бедолагу нашли несколько недель спустя в туалете на пятом этаже. Драко сам расспросил его, что случилось. И только теперь все то невероятное, что он поведал, обрело смысл. По словам Монтегю, он оказался в странном месте без времени и пространства. Откуда-то доносились звуки; временами парень слышал, что происходит в школе, а временами — что происходит в магазине. Он старался докричаться до людей, но его не слышали ни на одном конце, ни на другом. Он в отчаянии трансгрессировал в туалет на пятом этаже, не подозревая, что прошло несколько недель с момента его исчезновения, почти не надеясь на успех. Итак, Драко нашел — или почти нашел — оба странных шкафа, между которыми заблудился в непонятном мире Монтегю. Но почему дверцы шкафа в Выручай-комнате были приоткрыты? Отпечаток чьей руки остался в пыли? Драко заходил из угла в угол, не замечая, как сгущается ночь за окном, как редкие, мелкие снежинки липнут к стеклам. Драко не заметил, когда в углу комнаты появились высокие напольные часы с боем. Зато заметил, когда они пробили полночь. Он остановился, взялся за лоб, потом опустил руки. В самом деле, почему бы не остаться здесь на ночь? Вряд ли ему снова повезет проскочить мимо миссис Норрис и Филча незамеченным. Тем более, здесь так уютно. И здесь есть окно. И можно еще немного подумать, а потом лечь спать на диванчик и смотреть, засыпая, как снегопад неслышно соскальзывает вниз по стеклам. Чувствуя тяжелое, томное изнеможение, Драко опустился на диван, скинул ботинки и носки и уютно улегся щекой на темно-красную подушку. Фантазия не раз рисовала ему другую, каштановую головку с пышными вьющимися волосами, лежащую на этой подушке, пока сам Драко… Он вздохнул и закрыл глаза, пытаясь отогнать навязчивые и очень яркие воображаемые картины с участием Гермионы, которые, как назло, начали всплывать перед глазами. Гермиона… Гермиона. Гармония. Гармония Нектере Пассус. Глаза Драко широко распахнулись. Он вскочил на ноги, чувствуя, как колотится сердце. Перед глазами встала страница, с которой он утром переписал заклинание, и снова почувствовал, как где-то в глубине мозга разрозненные кусочки мозаики склеиваются воедино. Он медленно приблизился к опасному шкафу, как был, босиком, сжимая волшебную палочку во вспотевшей ладони. Что ж, если ему суждено попасть в тот странный мир, в котором блуждал Монтегю, может быть, он тоже сумеет трансгрессировать назад в Хогвартс. Внезапно воображение подкинуло ему глупейшую картину — как он появляется из воздуха в гриффиндорской спальне для шестикурсниц, — и Драко поморщился. Впрочем, может случиться и так, что он больше никогда сюда не вернется и не увидит Гермиону. Этой возможностью тоже нельзя пренебречь. Драко открыл дверцы шкафа настежь. Проем не очень большой, но куда деваться. Так или иначе придется пролезть. Он набрал в грудь воздуху, наставил палочку на заднюю стенку шкафа и громко и раздельно произнес: — Гармония Нектере Пассус! Стенка мгновенно растаяла, уже знакомая дымка заклубилась на ее месте, но тут же растаяла, превратилась в широкую, абсолютно черную трубу. Драко осторожно заглянул в нее, а потом, понимая, что медлить нет смысла, со вздохом полез в черную дыру. Чуть только обе его ноги оказались внутри шкафа, дверцы сами собой захлопнулись, и тугая чернота стиснула его со всех сторон, лишая возможности дышать. Это было очень похоже на трансгрессию, только хуже, потому что трансгрессия длилась секунды, а тут… к тому времени, когда двери шкафа в магазине Горбина распахнулись, и Драко вылетел на пол, будто ему дали пинка в спину, он уже попрощался с жизнью. Естественно, в магазине никого не было в эту пору. Ставни были закрыты, но сквозь щели пробивались узкие, желтые лезвия света от уличных фонарей. Драко огляделся по сторонам. Он много раз здесь бывал и знал почти наизусть все товары, выставленные в витринах. Здесь когда-то стояла его Рука Славы — хорошая штука, жаль, пронести такое в школу никто не позволит. Здесь — деревянный ларец с ядами, замаскированными под хрустальные флаконы духов. Тут — целая выставка черепов и сушеных голов, отвратительное зрелище. А здесь — драгоценное проклятое ожерелье из слабо светящихся мертвенно-зеленоватым светом опалов. Вернее, отсутствие ожерелья. Это было странно и ново — за все годы, что Драко здесь бывал, ожерелье величественно сияло своим холодным светом, будто проклятие заодно отвращало покупателей. А теперь его нет. Интересно, кому оно понадобилось, впервые за столько лет? Драко еще раз огляделся по сторонам, беззвучно ступая босыми ногами по затертым плиткам пола и держа палочку наизготовку. Но ничего не случилось. Магазин был пуст, Лютный переулок тих и безлюден. Но теперь Драко знал, что пара шкафов работает. И что теперь, когда Крэбб и Гойл — а он уже не сомневался, что его потерянный пергамент осел в кармане одного из этих дуболомов — владеют заклинанием, эти шкафы могут стать как спасением, так и проклятием. *** Драко спустился к завтраку с опозданием. Когда он проснулся от боя напольных часов, первым, что бросилось ему в глаза, была стопка свежей одежды на стуле у стола. А возле зеркала Ениалеж обнаружилась дверь в крошечную, но уютную ванную комнату. — Где был? — лениво спросил Забини. — Ходил погулять, — ответил Драко невозмутимо, садясь за стол. — Под луной? — саркастично отметил Забини. — Именно, — спокойно пояснил Драко. — Вчера вечером была прекрасная погода. — А сегодня утром? — Блейз, это допрос? — Драко, это херня! То, что ты несешь — это полная херня! Мне хотя бы не ври! Мы же, вроде, друзья, или уже нет? — Прекрати истерику, — тихо сказал Драко, многозначительно глядя на Забини. — Люди смотрят. — А тебе с каких пор есть дело до людей? — уже тише спросил Забини, хмурясь на свой бокал с апельсиновым соком. — С недавних, — многозначительно сказал Драко. — С тех самых, как понадобилось сохранить кое-что в секрете. И если этот секрет станет достоянием всей школы, кое-кому это очень не понравится. Драко указал глазами на свое собственное предплечье, где жила своей странной, отвратительной жизнью нарисованная змея. Забини медленно изменился в лице. Он прищурился так, словно не хотел, чтобы Драко прочитал отражение мыслей в его глазах, и переспросил: — Ты хочешь сказать, что твой секрет связан с… с НИМ? Драко кивнул. — Так что извини, но теперь ты тоже в деле, Блейз. Держи свой длинный язык за зубами, понятно? И не ори на меня за завтраком. По утрам я бываю, как это говорится, в очень дурном расположении духа. Он только и успел, что бросить на тарелку несколько полосок бекона, пару тостов и большое зеленое яблоко, как еда начала пропадать. Завтрак заканчивался, народ вставал, и скамьи страшно скрежетали по полу. — Ну как знаешь, — сказал, наконец, Забини, тоже поднимаясь и забрасывая на плечо рюкзак. — А то я уж было подумал, что ты наловчился пролезать в спальню к своей грязнокровке. Драко знал, что не покраснеет, но огонь и привкус крови заполнили его горло и рот. Как же хочется ему врезать! — Куда, прости? — переспросил он, как мог спокойнее. — В спальню к своей любимой, — довольно громко ответил Забини. Драко понял, что друг не упустит случая отомстить за скрытность и пренебрежение последних недель. — К грязнокровке Гермионе Грэйнджер. — Еще одно слово, Блейз, — тихо сказал Драко, вставая и нащупывая в кармане рукоять палочки. Даже сотня взысканий его сейчас не пугала. Оно того стоило — проучить этого высокомерного засранца на глазах у всей школы. — И что? — насмешливо спросил тот. — Наложишь на меня проклятие ради маггловского отродья? — Она не… — начал Драко и запнулся. За спиной Блейза к выходу торопливо шла она, «маггловское отродье», со своими румяными щечками, веснушками и нежными розовыми губами. — Она грязнокровка! — все еще посмеиваясь, продолжал Блейз, как будто с утра щедро принял зелье слабоумия и отваги. Гермиона за его спиной замедлила шаги, как будто поняла, что речь о ней. Сердце у Драко заскакало галопом. Она не просто так медлит. Она хочет услышать его ответ. — Чтобы я больше этого не слышал, — прошипел сквозь зубы Драко, — иначе, Мерлином клянусь, Блейз… — Да ладно тебе, — лениво бросил тот и развернувшись, чуть не сшиб рюкзаком стоявшую позади него Гермиону. — Мое почтение, мисс Грэйнджер, — ядовито бросил он, и Драко понял, что Блейз в очередной раз сложил два и два. Да и пусть катится. Гермиона Грэйнджер все еще стояла там, напротив Драко, смотрела прямо на него и вдруг заулыбалась и чуть ли не вприпрыжку выбежала из Большого Зала, оставив его с дрожащими руками, колотящимся сердцем и тенью ответной улыбки на губах.