Between the Devil and the Deep Blue Sea

Тигр всегда готовил мне завтрак. Всегда. Кажется, это не было нашей с ним совместной традицией, в том смысле, что он явно делал это не только для меня. Но это было действительно очень мило, будто между нами что-то есть. Или, и вправду, есть? Брось, Жаклин. Не дури себе голову. Помимо прочего, кайфово было ещё и то, что он никогда не звал меня Джеки. Ненавижу, когда меня так зовут, потому что никакая я не Джеки. Джеки — это прилежная студентка колледжа в кокетливой форменной юбочке. По праздникам она распродаёт больше всех самодельного печенья, а когда никто не смотрит на неё, краснеет при мысли о том, что ей хочется выйти замуж за Президента Соединённых Штатов. Джеки не может сдаваться в аренду роскошным мужикам, не может трахаться за деньги. Она закрывает глаза, подпевая национальному гимну в исполнении голосистой Агилеры, и раздаёт агитки в поддержку Обамы. Несмотря на то, что во мне не было ничего от этой самой Джеки, именно так называют меня абсолютное большинство моих знакомых. Когда эту кличку собаки-отличницы произносит моя бабуля из Оклахомы, мне хочется сделать книксен. Моя родина — Батон-Руж, и там годится быть Жаклин, особенно, если твоя фамилия Белланж, а в роду — сплошь южане до самой колонизации… Тигр никогда не зовёт меня Джеки — только Жаклин. Взамен я никогда не зову его Шенноном. Такие вот незамысловатые правила нашей игры. Лёжа рядом с ним, я не открывала глаз, медленно впуская утро в сознание и пытаясь расставить по местам события ночи. Не приснился ли мне Джаред? Нет, не приснился: палец на ноге ныл до сих пор, напоминая о моей неуклюжести. Жаль, что уже очень скоро придётся сваливать восвояси, забывая об этом большом и тёплом теле рядом на неопределённое время. Кто знает, может быть, завтра мне придётся тащиться в оперу с сенатором Кромби или слушать бесконечный трёп биржевых маклеров в компании мистера Ферроу? И тот, и другой любили тратить деньги в моём обществе, но оба предпочитали фон с продолжением. Пожалуй, после двух дней в компании Тигра это будет слишком. Придётся опять глотать таблетки, чтобы не думать… Такая прелесть: в одной пилюльке скрыто море апатии, окунувшись в которое превращаешься в послушную куклу на несколько часов. Да сэр. Так хорошо, сэр? Я согласна, сэр… Дальше, глубже, быстрее. Как хотите, мне абсолютно насрать. В самом деле, за темперамент мне не доплачивают. С Тигром, как я уже говорила, всё было через жопу. В том смысле, что таблетки приходилось пить после него. Чтобы не думать. Чтобы не вспоминать. Запивать успокоительное алкоголем, вычёркивать даты в ежедневнике и переключать канал, когда на экране появлялся титр «30 Seconds to Mars». В конечном итоге, я нахер отказалась от подписки на музыкальные каналы. Себе дороже. В нашем маленьком бизнесе разрешено практически всё. И нельзя самую малость — влюбляться в клиента. В этом смысле девочка из эскорта почти как телохранитель: доступ есть к телу, но не к душе. Если впустить кого-то глубже положенных природой двадцати сантиметров, можно ой, как обжечься. Так что поменьше сантиментов, побольше холодного расчёта. Но, конечно же, все мы люди. И наши девочки — мои подруженции с большим жизненным, и не только, опытом, у которых было всё, разве что, кроме тёмных улиц с высокими панелями старых домов, — влюбляются как школьницы. Просто потому, что на душу презерватив не натянешь. Человеческий фактор. Случайности, которые закономерны. В категорию наших принцев попадают актёры, спортсмены, богатые молодые мальчики с мозгами набекрень, художники и музыканты, которые могут себе позволить подобное сопровождение. Иногда, когда нас собирают для больших приемов или серьёзных выставок, мы делимся в курилке своими приключениями. Шёпот вагин, бля… Иногда это дико смешно, как, например, рассказ Аниты о постельном трипе с Эллисом Купером или Стивеном Тайлером. Иногда грустно, как история Лары, которая безнадёжно запала на одного из своих вечных бейсболистов, и теперь практически профнепригодна — осталось только Лексу это заметить. Лекс. Архангел наших райских кущ. У него в руках два ключа, и каждым из них он может открыть доступ к вечному блаженству или въебать так, что ваше достоинство понизится до абсолютного нуля. И всё это — с неприметной, будто нарисованной пунктиром усмешечкой на тонких бледных губах. Его лысая, как бильярдный шар, голова всегда маячит где-то поблизости, когда я в офисе. Офис, бля… Это наш огромный пентхаус с дико удобными бархатными диванами, где мы иногда появляемся, изображая живых кукол, сошедших со страниц нашего глянцевого портфолио. Лиза — блондинка с большими голубыми глазами, мастерица глубокого минета, выпускница Гарварда. Может составить компанию матёрым промышленникам не только на фуршете где-нибудь в Далласе, но и в ходе обсуждения марок прокатной стали. Листовая, полосовая… Интересно, ей и правда дают поумничать? Помнится, она как-то вбрасывала, что в штанах у знаек далеко не стальные… Таня — рыжая бестия с ногами от коренных зубов и недобрым прищуром, фаворитка арт-менеджеров и любительница алкотреша. Дженна — брюнетка, незаконченный журфак, отлично управляется с фотоаппаратом, но кому это интересно, глядя на её бёдра? В этой веренице девичьих тел есть и моё место. Жаклин — шатенка, прожигательница жизни из Луизианы, шить-вязать не мастерица, несмотря на все эти южные замашки, но ебаться — золотые руки. Изящно молчит. Глотает. Прошу любить и жаловать. Не люблю приезжать в офис, но если уж я там, то безбожно залипаю в приятной обивке где-то у окна, глядя на ЛА внизу, слушая болтовню девчонок и погружаясь в блаженный полусон. С ними можно дружить, исходя из того, сколько всякого дерьма мы сожрали нашим маленьким коллективом. Они не подсиживают, не подставляют. Они делятся всем: и плохим, и хорошим, и тем, что мамочке дома не расскажешь. Это не улица, хотя я не бывала там ни одного дня: Лекс притащил меня в это логово разврата и порока прямо с какого-то кастинга, попутно объясняя, что я создана для этой работы, и что тут — то же самое, только больше денег. И, что логично, свободы. Мы — не товар, нет. Мы — верхушка этой пирамиды. Счастливые бабочки-однодневки, отщипывающие кусочки марципана с большого торта здесь, в Городе Ангелов. Счастливые, покуда не подлетаем слишком близко к ярким огням большого города… Тигр вздохнул, обдавая меня тёплым облаком сонного дыхания. Всё, уже почти финал. Устроившись у него на груди, я посмотрела в его серьёзное во сне лицо. Красивый. И, что самое обидное, хороший. Человек, музыкант, любовник. На кой чёрт ему сдалась Жаклин — ума не приложу. Наверное, на солнце должны быть пятна. Мне не обидно брать твои деньги, Шеннон. Во-первых, я их отрабатываю — и это видно по довольному выражению твоих глаз. Во-вторых, это честно. Да, я действительно так считаю. С тобой хорошо, Тигр. Ты — единственный, кто первым делом спросил, не голодна ли я. Единственный, кто баловал меня, и кто набрасывался на меня всякий раз, как в первый. Как на любимую женщину, подминая под себя, вырывая дыхание, заламывая пальцы в замок. Ты не был первым, с кем мне было действительно хорошо за деньги, но единственным, кого хотелось видеть снова и снова. Шеннон Лето. Произнеся имя одними губами, я коснулась поцелуем его груди. Просыпайся, Тигр. Хорошо то, что хорошо кончается. Или… с кем? Чёрт. Сперва он открыл один глаз, потом второй, потом криво усмехнулся. — Чего-нибудь хочешь? И это не был намёк, он действительно спрашивал, не хочу ли я чего-то. Я могла сказать что угодно: в холодильнике на кухне было и шампанское, и устрицы, и клубника. И Тигр встал бы, чтобы принести. Могла сказать что угодно, кроме правды. Я — кошка на раскалённом подоконнике. И хочу я сейчас только тебя, Тигр. Чтобы нас услышал даже твой брат, вернувшийся под утро. И чтобы потом курить свой грёбаный ментоловый салем, пока ты готовишь мне завтрак. Но это — та самая правда, которую мне не положено говорить. Должностная инструкция не велит. Поэтому я только покачала головой. Он коснулся пальцем моих упрямо сомкнутых губ. — Врушка… Я спалилась окончательно, машинально прихватывая его палец зубами. Тигр просёк всё, о чём я не могла сказать прямо. Уже оказавшись на лопатках, скользя вниз по смятой простыне, распластываясь под его сильными руками, я опомнилась. — Стоп, Тигр. Кажется, я всё-таки кое-чего хочу. — Ммм? — он посмотрел на меня сверху, вооружившись всё той же кривой улыбкой. — Разреши мне звать тебя по имени. — Ты это серьёзно? Не вопрос, зови. Я люблю своё имя… Его чуть раскосые карие глаза смеялись надо мной, но я уже получила разрешение — и меня было не остановить. Поросшая чёрной щетиной щека была очень колючей даже под пальцами, но мне хотелось допустить её и до более нежных мест. Знал бы ты, Шеннон, как важны в моей жизни имена. Там, где кругом лишь маски, прозвища и тотальные эвфемизмы. Но в глубине души — там, где затихает всё, даже эти мучительные предоргазменные волны, на которых меня штормит прямо сейчас, ты навсегда останешься моим единственным Тигром. Я обещаю… Мои вещи остались в ванной, спальне и частично в прихожей. Вы знаете, сколько нужных мелочей может поместиться в дамский клатч средних размеров? Как минимум, запасная пара чулок, зубная щётка и упаковка тампонов. Иногда мне удаётся взять с собой неброское трикотажное платье, чтобы не смотреться слишком уж праздничной утром в своём вечернем наряде. Да, меня обычно привозят и увозят если не личные водители наших клиентов, то такси, но есть же ещё и всезнающий консьерж, которому не очень-то хочется попадать на язык. Маленький клатч иногда может стать большой проблемой, но чулки, тампоны и гигиеничка — это мой must have. Колготки я не ношу, даже зимой. По вполне понятным причинам, не так ли? Но сейчас меня меньше всего беспокоили мои серёжки на полочке в ванной, плавающее в воде платье и разбросанное по спальне Шеннона бельё. Мне было вполне комфортно в его футболке, а ему нравился мой слегка раздолбайский вид. Потому я сперва покурю, а потом уже почищу зубы. Пока он колдовал у плиты, я снова сидела на подоконнике, болтая ногами и затягиваясь. Моё благостное настроение улетучилось, когда в дверном проеме нарисовался Джаред Лето. — Есть будешь? — поинтересовался Тигр, который, казалось, почувствовал его присутствие спиной. Тот только кивнул, зевая. Признаться, эта демонстрация миндалин и вполне развитых восьмёрок, меня впечатлила. Блядь, теперь яичница точно будет без бекона… Спокойно, Жаклин. Этот парень может быть опасен. Джаред сел на стул по другую сторону стола, и проход в ванную был свободен. Воспользовавшись этим, я вышла прочь, чтобы умыться. Принять душ прямо сейчас, когда мои волосы пахнут ночью, было выше моих сил. Возвращаясь, я услышала обрывок разговора, который явно не предназначался для моих ушей. -… что ты меня отчитываешь, как маленького? По-моему, я здесь — старший брат, — достаточно спокойно отозвался Шеннон. Прислушавшись, я старалась не дышать. И даже не сразу заметила, что говорят они на французском. — Дичь какая-то! Возишь шлюх на окраину города, как будто кто-то мешает тебе заниматься этим в Малибу. Ты рожу свою видел? Скажи, что ты вчера не пил… — приглушённый голос Джареда звучал несколько странно: мягкий южный выговор уютно ложился в округлости чужого языка. Заслушаться можно… Слово «шлюха» скользнуло мимо моего сознания. Однохуйственно, он был прав. И если бы Шеннон возражал — вот это было бы по-настоящему странно. — Скажи уже, что соскучился, — парировал Шеннон. В его голосе явно слышалась улыбка. Представив себе эту улыбку в мельчайших подробностях, я улыбнулась сама. Тигр, ты такая прелесть… — Иди в жопу, бро. С тобой невозможно говорить серьёзно. — Утром после пьянки? Да, невозможно. Но вот, что я тебе скажу, братец мой Авель… Твои проблемы всегда начинаются с того, что ты слишком серьёзен. — У твоей шлюхи очень знакомое личико, — сменил тему Джаред с места в карьер. Сглотнув, я обратилась в слух. Я никогда не интересовалась тем, почему Шеннон выбрал именно меня. И почему возвращался ко мне снова и снова. Мне кажется, или я нащупала ключ от этой двери? Я знала, что ничего хорошего я не услышу, но меня так и подмывало дослушать до конца. Есть ли что-то, что разочарует меня? Как удар под дых, чтобы вышибить сразу эту зарождающуюся с каждым появлением Тигра романтическую дурь… Давай, сделай это. Я переступила ногами, надеясь, что раздолбанный паркет меня не выдаст. Странное чувство, будто я залезла к одному из братьев в бумажник и теперь рассматриваю вложенную в секретный кармашек фотографию семьи. — Всегда хотел пялить кого-то, кто смутно кажется тебе знакомым, Джей Джей. В самом-то деле… — рассмеялся Шеннон. — Выкладывай давай, — не отступался Джаред. — На заре человечества был один журнальчик… — «Наука и жизнь», конечно же! — Ну, можно и так сказать… Горяче-колючая волна прошила меня от макушки до больного пальца на ноге. Охуеть… Даже я успела забыть ту сьёмку шестилетней давности, из-за которой мне заказана была дорога домой месяцев десять, покуда отец не перетоптал тот факт, что его дочь прославилась таким вот сомнительным образом. Кажется, экземпляр того журнальчика лежит где-то в глубине моей банковской ячейки… Бля, Тигр! Ну как так можно! — Эта особа — девушка с обложки? Теперь я буду думать, не её ли сиськи были со мной в турбасе. — С разворота. — Чего? — Въебу тебе с разворота, говорю. Если ты не успокоишься. Чего ты доклепался? Она мне нравится, кем бы там ни была. — Кто по чему заезжает, бро. Кому-то в кайф найти единственную, кто-то жаждет волосатый зад товарища, а тебе нравится трахать баб, на которых дрочила вся благословенная наша Америка. — И что? Святой Джаред вознамерился читать мне мораль, что ли? — Нет, нет. Ни в коем случае! Совет да любовь! Войдя в кухню через пару минут, я прикусила губу, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Выбрав стул в уголке, я принялась играть вилкой, в ожидании завтрака. Шеннон не говорил ни слова: передо мной маячила только его мускулистая загорелая спина. Отросшие волосы были забраны в высокий пучок на манер самурайской причёски, открывая вытатуированный в цвете земной шар. Благословенная наша Америка занимала на нём центральное место. Сколько раз я целовала её? — Как тебя зовут? Я настолько ушла в собственные мысли, настроившись на запах кофе и негромкое напевание Шеннона, что не расслышала вопроса. К тому же, моя работа дисциплинирует: в компании моё предназначение — создавать фон, не вмешиваясь. Присутствовать. Молчать и улыбаться. И молчу я так же хорошо, как и отсасываю. Поэтому и только поэтому Джареду пришлось задать свой вопрос ещё раз. — Эй, я с тобой разговариваю! — он несколько раз щёлкнул пальцами. — Как тебя зовут? — Жаклин, — коротко ответила я, бросив взгляд на спину Шеннона. Не припомню, чтобы в его планы входило знакомить меня с братом, хотя… — Как ты наверняка догадалась, детка, это Джаред. У него всегда куча вопросов — и все серьёзные, — отрекомендовал мне младшего братца старший, ставя передо мной тарелку с весьма поэтично замаскированным под яичницей беконом. Хитро подмигнув, Тигр улыбнулся. — Сегодня он явно не в духе. — Ты снималась в порно? — отреагировал тот вопросом. — Нет. — Участвовала в оргиях? — Нет. — Была замужем? — Нет. — У тебя есть дети? — О боже, нет! — Журналы для взрослых? — Однажды, сэр. — Серьёзно? Ты? В зеркало себя видела? — Угомонишься ты или нет?! — поинтересовался Шеннон. Молча встав, я просто сняла футболку, под которой ничего не было. — Так похоже? — заложив руки за голову, я повертелась перед ним, меняя ракурс для лучшего обзора. Да, у меня даже не третий размер, но хорошая форма. — Может, задом повернуться? В ответ он только рассмеялся, поднимая руки в знак поражения. Кажется, именно тогда мне показалось, что я в нём ошиблась, и что он славный малый, хотя и кажется немного не таким, как все. Это же Джаред мать его за ногу Лето! До конца завтрака мы смотрели друг на друга заинтересованными взглядами энтомологов. Впрочем, эта игра в гляделки закончилась достаточно быстро: нахватавшись кусков, как чайка, он убрался восвояси. Что ж, надо признаться, мне тоже пора. Когда я закончила собираться под пристальным взглядом Шеннона, устроившегося на кровати, было уже хорошо за полдень. Значит, сегодня я уже никуда не пойду, слава всем Богам. Приму ванну, выпью шампанского, выкурю сигаретку-другую, закинусь волшебными таблетками… Совесть меня не беспокоила, нет. В конце-концов, я прекрасно провела время, да и секс был просто отличный. Всегда бы так. Но нет же, обязательно придётся тащиться с кем-то на скучный приём, а потом ещё и поднимать то, что уже и домкратом не поднимешь. Но это уже не сегодня… Тигр вызвал мне такси: пока он говорил по телефону с диспетчером, я в очередной раз прижалась губами к шершавому кругу татуировки на его спине, будто пытаясь выпить Атлантический океан. — Зачем ты так? Мои джинсы и так уже кажутся мне тесными. — Шеннон… — Что? — Ничего, просто нравится, как звучит твоё имя в этой комнате, Тигр. Ты разбаловал меня. Ты позволяешь мне куда больше, чем стоило бы. — Ты — моя слабость, детка. Но хорошо, что напомнила. Через несколько мгновений он протянул мне свёрнутые в трубочку банкноты. Навскидку, тысяча. Может, две. Очень и очень прилично. — Передать Лексу? — нейтрально поинтересовалась я. Шеннон мягко поцеловал меня в висок и, не удержавшись, долгим поцелуем в губы, оторвавшись только тогда, когда перезвонил диспетчер. Сообщить, что карета подана. — Никакого Лекса, Жаклин. Лексу я уже заплатил. Это только тебе. У красивой девушки должно быть всё, что ей нужно. Бриллианты, шампанское, красивое бельё, хороший кокаин. Щедрый любовник… — Спасибо, милый. Я понимала, что надо съебываться, потому что его пальцы уже гладили широкую резинку моего чулка. Где-то в глубине квартиры приглушённо звучала гитара. Боже, как же мне хотелось остаться.