Between the Devil and the Deep Blue Sea

Когда я только начинала работать на Лекса, мне казалось, что каждый клиент — это потенциальная проблема. Что всем им надо только залезть мне под юбку… Каково было моё удивление, когда ни первый, ни второй, ни третий не запросил продолжения. Меня брали напрокат как бриллиантовый Роллекс и возвращали в тот же вечер, вежливо благодаря за услугу. Естественно, как только я расслабилась и попыталась получить удовольствие от пока тонкого, но стабильного финансового потока, текущего сквозь мои унизанные колечками пальчики, появился тот, кто хотел большего. Первый заход на запретную территорию будоражил своей новизной. Я подумала тогда — почему нет? Клиент был не только состоятельным, но и симпатичным, гладко выбритым промышленником средних лет. Это было неплохо, но если бы того секса не было — я не потеряла бы ничего, кроме денег. С тех пор попадались ребятки с причудами, некоторые из которых поимели привязанность к моей скромной персоне. Таким просто необходимо было пудрить мозг бесконечными разговорами, подливать вино или виски… Однажды я воспользовалась ксанаксом, молясь всем тёмным богам о том, чтобы этот говнюк не скопытился… Тогда я научилась отказывать: мой навык «сапёра» раскрылся в полной мере. Не лезь туда, куда тебя не приглашали. Не бери больше, чем можешь проглотить. Не давай тому, кто тебе не по нраву. Тем более, если Лекс тебе это разрешил. Сдаётся мне, мистер Лютор далеко не каждой из нас рассказывал о том, что мы — элитные войска папочки, а не кто-то там. Ходили слухи, что его корпорация гламурных монстров куда больше, что мы — все те, кто тусил в его красивом офисе — это красивая верхушка внушительных размеров айсберга. В основании этой человеческой пирамиды, поговаривают, стоят упорные рабочие лошадки: порнозвёзды средней руки, уличные дрянные девчонки, заезжие пуэрториканки, не нашедшие себе достойного применения в Городе Ангелов. Возвращаясь в мыслях к этой модели мироустройства, я не хотела даже представлять, что же движет эту сосущую и причмокивающую махину, приносящую огромный доход. Одним из мифов нашего Олимпа была короткая история о том, куда деваются те, у кого начинаются неразрешимые противоречия с Александром Лютором. Те, для кого Лекс становится Александром, оказываются там, внизу. Наедине со своими демонами и невозможностью вылезти из глубокого дерьма, с единственным способом заработка. Страшно, не правда ли? Возможно, этот страх работал лучше любой смазки, когда дело касалось тесных межличностных отношений с Лексом: прямо скажем, его экзотическая лысина и гадкий характер — достоинства на любителя. Но власть, в нагрузку к его харизме, и этот вот первобытный ужас перед его всемогуществом, творили чудеса. Он мог пробовать всё, что захочет. И он ни в чём себе не отказывал. Когда подошла моя очередь, я поймала себя на мысли, что он нравится мне и без этого. Самовнушение? Быть может. Весело проводить время с человеком, который может уничтожить тебя морально или физически — это извращение, даже если вам самим кажется, что это не так. Даже если это — ваш друг. Именно дружба с Лексом заставила меня научиться рассматривать любое событие в жизни с двух сторон. Теневая сторона, как правило, оказывалась куда информативнее. Из необязательного, но желательного секса с клиентами я научилась извлекать не только материальный профит. Я относилась к нему как к спорту, который может быть как приятным, так и болезненным. И старалась не перетренироваться. С появлением Шеннона моё мировосприятие несколько изменилось. Разлом между тем, что надо, и тем, что нравится, становился всё глубже: даже те близкие контакты, которые раньше казались комфортными, стали невозможны без дополнительной стимуляции или седации издёрганного химией влюблённости мозга. Сейчас, когда здравые мысли ходили где-то по краю моего сознания, мне казалось, что Лекс спихнул меня в эту кабалу не просто так. Может, Сфинкс просёк, что я эмоционально зависима? Может, я спалилась на своих чувствах к Тигру? Может, это всего лишь ссылка, в надежде, что за этот год — ёбаная жизнь, я до сих пор не могу осознать этот временной промежуток, — я либо слечу с катушек, либо успокоюсь? Может, он задумал списать меня, когда я отработаю полученные им деньги? Стоп, Жаклин. Не будь Джеки, в самом деле! Лично я не знала никого, кто исчез бы вот так. Может, миф о кровавой изнанке бизнеса сочинили скучающие кошки на плюшевых диванах, чтобы хоть как-то себя развлечь? Знал ли Лекс о том, что эта сделка с Джаредом — это мой персональный ад? Потому что здесь и сейчас я по капле теряю контроль над собой, обнуляя всё то, чему училась на своих и чужих ошибках? Один вечер с ним развращает больше, чем вся моя сомнительная трудовая деятельность. Столько мне не проглотить… На мгновение мне стало муторно почти до потери сознания, но спасительным образом, приведшим меня в чувство, стал оставленный где-то на задворках разума Черноголовый урод. Человек в маске из латекса, намерения которого были более чем реальны… Будто придя в себя, я снова поймала на себе взгляд Шеннона. Его мягко очерченные губы улыбались, но я не могла рассмотреть выражения его глаз: слишком далеко. Слишком много дыма. И слишком дохуя Джареда. — Если хочешь, можешь пойти поздороваться. Мне всё равно нужно перетереть с Терри несколько острых моментов, ради которых я здесь, — он мягко стряхнул меня с себя, разворачиваясь и беря моё лицо в свои руки. Его ладони были горячими, а дыхание отдавало выпитой водкой. — Не знаю, Джей… — Он будет рад, крошка. Давай… Это не было предложением. Скорее, настойчивой просьбой. — Ты чудовище, Джаред… — мои пальцы путались в прядях его волос. Я боролась с собой и взаимоисключающими желаниями. — Ты ёбаное чудовище, ну что ты творишь, а? — Он. Мой. Брат, — медленно, с расстановкой произнёс Джей, глядя в мои глаза. — И я хочу, чтобы ты просто побыла с ним какое-то время. Мои разговоры с Терри для твоих ушей не годятся. Иначе мне придётся их откусить… Я чувствовала, что его напряжение растёт — и не только в штанах. Его улыбка была белоснежно-нервной, будто сумасшедший оскал маньяка. — Не заводись, — повторила я недавнюю фразу. — Не заводи… — так же точно ответил он. — Крошка, я тебя умоляю… Не здесь, и не сейчас. Проклятье! Шеннон сидел у противоположной стены, вытянув длинные ноги, скрещенные в лодыжках. Расстёгнутый белый пиджак обнажал узкий длинный мыс золотисто-смуглой кожи, чёрные волосы гладко зачёсаны назад… Он смотрел на мои ноги, обтянутые джинсами, и улыбался чему-то своему. — Привет, Тигр, — вымучила, наконец, я. Шеннон усмехнулся, переводя взгляд выше, и просто поманил меня пальцем. Рядом с ним на диване никого не было, и даже моя собственная совесть не помешала мне сесть. Здесь и сейчас он уже не казался мне пьяным. Ну, может быть, чуть-чуть расслабленным. Покровительственно приобняв меня за плечи, он склонился к моему уху. — Теперь… Скажи это ещё раз, — Шеннон забросил мои ноги к себе на колени, чуть нависая сверху. Мгновение, — и я приземлилась затылком на мягкий подголовник. — Привет, Тигр, — повторила я громким шёпотом. Его улыбка зависла надо мной, как диковинный полумесяц. — Я знаю, что ты не соскучилась. Но… это ничего. Зато соскучился я. У меня внутренности встали колом от прикосновения его руки к моей коленке, уж не знаю, относится это к «соскучиться». Тигр смотрел на меня изучающе-спокойно, но этот взгляд был мне знаком. За ним стояло желание продолжить вечер в более интимной обстановке. Тёплая большая ладонь медленно, со знанием дела, переместилась на внутреннюю сторону бедра и поднималась всё выше. Это ласкающее движение было достаточно грубым, чтобы завести мой тускнеющий разум с пол-оборота. — Ты… — он провёл по моим губам пальцами, будто призывая молчать. Так странно… Он всегда любил слушать, а не говорить. Впрочем, со знакомой мужской рукой в области паха говорить и так достаточно неудобно. — Хочешь спросить, как я мог? Идея была дурацкая, но заводная. Тот парень, — он кивнул в сторону Джареда, который увлечённо трепался с Терри, даже не глядя в нашу сторону. Его жестикуляция была нарочито оживлённой. — Он сумасшедший. Иногда в хорошем смысле, иногда — в плохом. Но, ты знаешь… Джей способен придумывать игры, которые никогда не наскучат. Только Джей. Это со времён солдатиков-конфедератиков у нас повелось. Отлично, Шеннон. Просто прекрасно. Солдатики остались в вашем луизианском детстве, потому ты торжественно вручил своему чокнутому брательнику Генерала твоей армии шлюх. В почётном ярко-голубом мундире жертвы. — Это прикольно, что ты скучаешь по такой, как я, — сообщила я громким шёпотом. И улыбнулась, видя, как теплеют карие глаза надо мной. — А какая ты? — эта вот кривая усмешка неадеквата роднит их больше, чем любая из мелких черт неочевидного потретного сходства. — Скажи мне… Вот это уже дело, Тигр. Вот это — ты. Не надо мне ваших стрёмных братских откровений. Хотите трахаться втроём? Я подумаю над этим предложением. — Ты же любишь шлюшек, правда? — Правда, — выдохнул он мне в губы, замирая в миллиметре от моей улыбки. — Но ответ неверен, детка. — Я ничья, — сказала я то, что думала, во что верила, и на что надеялась. — И я сплю только с теми, кого хочу сама. Даже за деньги. — Бинго, Жаклин. И это — высший уровень твоей личной свободы. Кто я такой, чтобы её ограничивать? Мне хотелось ответить. Сказать, что он — мужчина, который мне слишком нравится. Тот, кем я очарована от и до, до и от… Но мой собственный карточный замок только что начал рушиться: образ, придуманный мной, составленный из его галантной вежливости, из тугих замков и влажных проникновений, сползал, как маска-плёнка. И я понятия не имела, кого увижу в самом конце. Как знать, может, ты ещё прекраснее, чем я думаю, Шеннон Лето? — Поцелуй меня, — мой чуть хриплый от всего принятого и пережитого голос прозвучал немного дерзко, но мне хотелось требовать. Сейчас — хотелось. — Если ты хочешь… Он не подчинялся, нет. Хотя иллюзия была идеальной: такой реальной, что я могла коснуться рукой собственной властности. Теперь уже я остановила Тигра за секунду до поцелуя, уперевшись ладонями в его грудь. — А если Джаред… — … то я просто начищу ему еблет, идёт? Это временно решает проблему по имени Джаред вот уже лет сорок. Расслабься, мы все тут нон-конформисты. По крайней мере, сегодня. — Ты омерзительно трезвый, Тигр… — согласилась я, притягивая его за шею, ослабляя хватку колен и позволяя его рукам делать то, что вздумается его красивой голове. — Как это исправить? Пьяная девчонка себе не хозяйка, не так ли… Пальцы Шеннона твёрдо легли на мою талию, едва мы вышли из дома Терри. Небо было мутным, как бутылочное стекло. Значит, скоро рассвет. — Чего-нибудь хочешь, детка? Тигр в своём репертуаре. Стоит мне сесть на заднее сиденье его машины, как я вырублюсь, пытаясь хотя бы немного восстановить силы после этого сумасшедшего дня. Засну без сновидений, проваливаясь в темноту там, за глазными яблоками. Уйду в страну говорящих шёпотом, где поля поросли красными маками, символами смерти… Я чувствовала, что меня мучительно оставляет размазанным послевкусием кокса, втянутого с Джеем. Это означало одно: чтобы не заснуть с членом Шеннона во рту, мне придётся вмазаться ещё чем-то. Притом, что у меня на карманах ничего не было, ситуация медленно, но верно, скатывалась в дерьмо. Можно ответить правду. Сказать, что я хочу спать. И есть. И снова спать. И только потом — трахаться. Впрочем, мои мысли путались, цепляясь одна за другую и прерываясь пунктирной поступью паранойи. Честно признаться, я не особенно люблю злоупотреблять стимуляторами. Только если очень сильно хочется праздника, которого взять неоткуда. Или компания располагает. Или есть настроение. С седативными проще и во время работы, и в плане отдыха: мозг плавно выключается, тело принимает красиво-расслабленную позу, узкая ладья сознания скользит по грани сна и смерти… На самом деле, мешая ксанакс с алкоголем, все мы — жители Теневой стороны Города Ангелов — ходим по краю. Но я же умная девочка, приехавшая с Юга, да. Со мной всё будет хорошо до самых финальных титров. Зевнув, я уткнулась в подмышку Тигра, пытаясь то ли скрыть этот самый зевок, то ли за него извиниться. Бля… Сколько времени прошло с тех пор, как он задал вопрос? — Не знаю, Шенн… Наверное, мне стоило ответить, что тебя. Это правда — как минимум, наполовину. Он рассмеялся, не сбавляя шаг. Пытаясь понять, где он бросил машину и почему мы всё ещё идём пешком, я поймала себя на мысли, что могу вырубиться даже раньше, чем сяду. — Расскажи мне о второй половине, это интереснее. — Заебалась, Тигр. Смертельно хочу спать… — Помнишь, чем накидалась сегодня? Я попыталась припомнить утро, но оно потерялось в бесконечности моей новой проеденной бессонницей и веществами памяти. Херово. — Нннет. Точнее, помню не всё. — Детка… — он сказал это таким тоном, будто собирался поцеловать меня в лоб и поправить одеяло. — Ты за кого меня принимаешь? — За старшего брата Голубоглазого чудовища, Тигр. — Я очень его люблю, но мы с ним немного разные. Я не изверг. И многие, ты знаешь, находят это скучным обстоятельством. Он был трезвым, в отличие от меня. И вряд ли когда-либо был скучным. Значит, я вполне могу поспать в машине, пока он будет за рулём. Не собирается же он поиметь меня на капоте. — Прости… — проведя рукой по его животу, я едва сдержалась, чтобы не опустить её ниже. Это было трудно даже сейчас. Потому что этот самец человека будоражил меня даже тогда, когда спать хотелось больше, чем чего-либо ещё. — Забери меня отсюда сейчас. Я посплю минут пятнадцать, а потом ты сможешь оценить глубину моей благодарности. Жаклин, когда-нибудь ты погоришь на своей привязанности к нему. Ой, погоришь… Он улыбнулся своими умопомрачительными мягкими губами и ничего не ответил. В машине было непривычно холодно. Неизящно плюхнувшись на переднее сиденье его спорткара, я поежилась. Но и взбодрилась. Шеннон протянул руку, чтобы включить подогрев сиденья, но я перехватила его за запястье. Мои пальцы почти ласкающим жестом прошлись по его роллексу. — Мне кажется, или ты хотела поспать? — поинтересовался Тигр, всё ещё улыбаясь. — Заводи бибику, пока Джаред меня не кинулся, — схохмила я. — Слушай, у тебя не завалялось сигарет, а? Он молча открыл бардачок, демонстрируя мне его содержимое. Невскрытая пачка Мальборо вызывающе лежала сверху, глянцево поблёскивая. Зажигалка отыскалась там же, неподалёку: не знаю, почему, но прикуривателями я брезгую. Они годятся разве что для пыток особо несговорчивых шлюх или незамысловатой мести барыгам средней руки. Город за окном медленно тронулся с места под аккомпанемент шуршания шин. Красные мальборо слишком крепкие для меня, но я жадно втягиваю едкий дым, выдыхая его через ноздри. Удовольствие на моём лице очевидно настолько, что Тигр, украдкой наблюдавший за мной, смеётся. Его большая ладонь непринуждённо и покровительственно ложится на мою коленку. — Милый… Это кайф. — Это моё второе имя, — резюмировал Шеннон. — Расслабься… Хотела бы я расслабиться. Мои губы дрожали от холода и нетерпения. Ветер, влетающий в приоткрытое окно, забирался под футболку, одновременно слизывая красный огонёк сигареты, которую мне так хотелось высосать до самого фильтра. Если не пройтись бальзамом сразу же после, мои поцелуи станут шершавыми, как у девочки-подростка… Потянувшись, чтобы выбросить окурок в окно, я прощёлкала момент. Медленно наливающееся теплом кресло машины отправило меня в сон так же надёжно, как могла бы инъекция пентотала натрия. *** Спала я недолго, сна не вспомнила. Проснулась ещё до того, как мы прошуршали по гравийным дорожкам Санта-Моники. Старый проверенный способ — растереть мочки ушей — сработал почти идеально. Чувство разбитости никуда не исчезло. Естественно. Но я улыбнулась. — Доброе утро, Жаклин. Почти приехали, — сообщил мой сегодняшний персональный водитель. Мне захотелось пройтись, чтобы размять тело, и я уже ждала, когда же он припаркуется у дома, позволив мне выйти. Хлопнув дверью чуть сильнее, чем следовало, я запрокинула голову, потирая затёкшую шею. Уже почти рассветало, и моё состояние как нельзя более точно совпадало с этим почти осенним утром. Было муторно, зябко, но как-то почти празднично. Чувство безопасности — вот, что витало в воздухе, — просто потому что рядом был Тигр, а не его чокнутый младший братец. Воспоминание о Джареде едва коснулось моего сознания, но тело среагировало чётко, будто заимев какой-то отдельный рефлекс, прошивая меня от темени до паха жаркой волной. Засранец… Засранец же! Вернувшись из блиц-тура по собственным воспоминаниям о тесном общении с Лето-младшим, я увидела Шеннона, сосредоточенно перебирающего номера в мобильном. — Хочешь заказать пиццу? — поинтересовалась я, но он притянул меня к себе свободной рукой, улыбаясь вместо ответа. — Эй… — начал он разговор с неизвестным мне собеседником. — Кажется, у меня есть ещё полчаса твоего времени? Хорошо. Сделай одолжение, да. О нет, не мне. С меня на сегодня достаточно. Голос, долетавший до моего слуха, был женским. И казался смутно знакомым. Впрочем, все женские голоса в телефоне кажутся одинаковыми. Единственный, чей я никогда не перепутаю — нервный голос моей матери. Даже сейчас, когда она далеко, моя кожа покрывается мурашками при одной только мысли о том, что я слышу это её: «Джеки!». Так окрикивают болонку, присевшую в неположенном месте. Бррр… Но в гостиной Тигра меня ждал большой сюрприз, увидев который я отпустила все воспоминания о моей заботливой мамочке. На большом низком диване в несколько напряжённой позе сидела моя очаровательная коллега Мэй. Сил изображать удивление у меня не нашлось, поэтому я сделала вид, что вижу её впервые. Она ответила мне тем же, но пристальный взгляд её раскосых глаз я чувствовала кожей. Твою мать, а… О талантах Мэй я была наслышана, хотя мы никогда не были подругами. Только коллегами: девочки-азиатки всегда держатся особняком, никому не доверяя своих секретов. Никогда не понимала, как у мастериц тамошних гоу-гоу шоу получается проглатывать лезвия нижними губами. Это они распускают мифы о том, что «однажды попробовав с тайкой, белую уже не захочешь», притом, что их маленькая разношёрстная диаспора никогда не пользовалась массовым спросом. В эту табакерку запускали руки осторожно, как в банку со скорпионами. И только ценители. В самом деле, что такого? Можно подумать, у жёлтых девушек три груди или поперечный штекероприемник… Для большинства среднестатистических клиентов они вообще на одно лицо, хотя у Лекса — штучный товар. Кореянка, китаянка, японка, тайка, филлипинка — все по одной. Никаких шансов перейти на тайный язык, спрыгнув с понятного всем английского. Все пятеро — ленивые кошки. Все пятеро — настоящие поклонницы своего дела. И все пятеро никогда не бывавшие среди любимиц Сфинкса. Его тайное оружие, которое он предпочитал оставлять холодным. Мэй — китаянка, родившаяся здесь. Большинство наших дамочек знает их только по именам. Я как сапёр различаю такие нюансы. Так вот, Мэй из всего букета азиатский специй нашего срамного салона нравилась мне меньше всего. Резкая, не слишком симпатичная… Массаж был её стихией: она знала обо всех тайнах человеческого тела, его точках и болюсах, мелких косточках и важных сухожилиях. Поговаривали, что под её пальчиками оживало даже то, что не поднималось годами. Ну да, всё логично. Целые дни тесного чередования спортзальных воркаутов с работой барабанщика-трудоголика равняются болезненным комкам мышц пониже дельты. Разбирать их — нелёгкий труд. Наверняка ручки у Мэй горят от кончиков пальцев до самых локтей… И не только ручки, зная Тигра. Мне не хотелось, чтобы она прикасалась ко мне. Но Шеннон хотел сделать мне приятное одолжение, уступив свою массажистку и комнату, где кушетка ещё не остыла, наверное. Оставшись наедине с коллегой, я не знала, что предпринять. Просто послать её лесом, чтобы избавить нас обеих от неудобной ситуации? — Разденься и ляг, — разминая пальцы, Мэй кивнула на застеленную простынёй кушетку у окна. — Я не люблю этих штучек, — в моём голосе сквозила неприязнь, но её лицо оставалось непроницаемой раскосой маской. — Лучше скажи, что ты здесь делала. И где Лекс. — Тебе понравится, — пообещала она, вынимая из своего маленького чемоданчика какие-то флаконы. — Ложись. Я всё тебе расскажу. Впервые за весь этот бесконечный вечер мне остро захотелось помыться. Вместо этого, я стянула футболку через голову и принялась за джинсы.