Шаг к мечте

      Наступившее летнее утро прогнало ночную тьму, робкие светлые всполохи показались на востоке, ласковая прохлада окутывала ещё спящий Париж, слышались птичьи голоса за стенами дома. Часы в кухне небольшого двухэтажного особняка, принадлежащего Изабелле и Арману Монсальви, показывали шесть утра. Обитатели жилища крепко спали в своих постелях, кроме одетой в топик и шорты молодой девушки с забранными в пучок золотыми волосами, босые ноги её осторожно ступали по плиточному полу кухни. Дверь в кухню девушка предпочла закрыть, чтобы не прерывать ничьи сладкие сны, тогда как сама она бодрствовала. Включив свет, Катрин поставила кипятиться воду в электрическом чайнике, аккуратно нарезала хлеб и разогрела все ломти по очереди в тостере, после достала из холодильника джем и оставила банку на столе. Нарезала и разложила по пяти кружкам по дольке имбиря и лимона, также не забыв в каждую кружку положить по две ложки сахара и по одному чайному пакетику. Вскоре закипела вода, и чайник выключился сам. С омлетом, который она сделала с зеленью и томатами, сыром и беконом Катрин пришлось провозиться дольше. Но призывный аромат от плодов её усилий того стоил. Приготовленную еду она разложила на пять тарелок. Подойдя к окну, девушка открыла его и впустила в комнату свежий воздух, который с довольной улыбкой вдыхала. Вот уже третий день, как она живёт под крышей дома своего близкого друга, который охотно пустил её вместе со своими родными пожить к себе — пусть Катрин не просила о такой помощи. Но девушка не могла не гореть пылкой благодарностью к Арно и его родным, протянувшим ей руку, при этом ничего не требуя взамен. Мадемуазель Легуа хотела бы найти способ выразить им свою благодарность не только словами, и приготовленный завтрак на всех — меньшее из того, что она была готова сделать для них. С детских лет Катрин привыкла в своей семье к тому, что одобрение и уважение от родителей ещё надо заслужить, что вечно приходилось рваться ради этой цели на британский флаг — убивая себя учёбой с разными секциями, даже не имея времени и сил на заведение и поддержание тесных социальных контактов больше чем с одним человеком. Катрин давно за двадцать пять лет жизни привыкла к установкам родителей, что такая какая есть она не нужна никому, и примут её такой какая есть только в морге, никому не интересны её проблемы и душевные терзания, всем она нужна успешной и жизнерадостной, и Катрин привыкла верить во всё это. Ранее у неё не возникало мыслей, что картины мира её родителей и реальность могут отличаться. Даже дышалось в доме лучшего друга намного свободнее. До последних дней Катрин крайне мало кого просила о помощи, пытаясь справляться с трудностями и огромным кладбищем в своей душе самостоятельно. Привыкнув к атмосфере обесценивания и небрежения в родительском доме, Катрин даже было страшно попросить кого-то о помощи, из опасений нарваться на те же обесценивания и обвинения. Весь свой личный Ад Катрин привыкла носить глубоко в себе, никого не посвящая до последних дней в происходящее с её жизнью. Всё, что с ней произошло за последние несколько дней, стало для Катрин новым опытом. Оказалось, что о помощи можно и нужно просить, когда ты не справляешься сама, что она напрасно боялась посвящать лучшего друга и его родных в свои проблемы, что с Арно и его семьёй нечего бояться быть честной. На свете всё же есть такие явления, как готовность подставить тебе плечо и понять, поддержать, дать кров и искреннее заботливое отношение. Оказывается, можно поделиться самым больным и сокровенным — и не получить в награду за честность ушаты обвинений, насмешек и унижений. Катрин переживала мучительный и в то же время сладостный когнитивный диссонанс. Ей до сих пор не верилось в реальность всего, что с ней случилось за последние дни. Она боялась верить, что всё это ей не приснилось. Лишь обстановка в доме и наличие рядом её лучшего друга с его семьёй помогали Катрин увериться, что всё это ей не приснилось. Она в самом деле вот уже три дня живёт в доме Арно с ним и его родными. Её поняли и поддержали, не осудили, не обвинили во всём ею пережитом, близкий друг твёрдо намерен помогать бороться с депрессией и даже договорился заранее насчёт неё со своей психотерапевткой, Катрин живёт среди доброжелательно к ней настроенного окружения. Эйфория не замедлила счастливо закружить голову Катрин. Рефреном в её голове всё равно звучали родительские фразы, сказанные Гоше и Жакеттой, когда Катрин уходила с вещами из дома: «Ах, родители у тебя плохие, бедняжка! Угнетали, давали кров и кормили, платили за учёбу!», «Да кому ты будешь нужна, бестолочь!», «Через неделю обратно на коленях приползёшь, жертва абьюза ты наша!», «Королева драмы ты и истеричка законченная!», «Ну куда пойдёшь, дурёха? К своим дружкам-наркоманам? Да ты под забором или на панели кончишь без нас, ни дня не жила самостоятельно!». Как Катрин ни старалась изгнать из своего сознания родительские обидные и злые фразы, у неё не получалось ничего. Где-то в глубине её подсознания всё равно обретался внутренний противный голосок, говоривший словами её родителей и с присущими только им интонациями, нашёптывающий Катрин мысли о её глупости, слабости и ничтожности, убивающий малейшую робкую веру в себя и свои силы, и этот противный голос постоянно попрекал Катрин её ошибками, которые она когда-то совершала, как в случае с наркозависимостью и разрывом с бывшим женихом. На Филиппа Катрин не держала обиды за разрыв и с пониманием приняла его решение разорвать помолвку. Всё, чего она хотела от бывшего — чтобы его жизнь сложилась хорошо и счастливо, даже если не с ней. Филипп устроил Катрин на лечение в клинику и был рядом, не попрекал девушку её прошлыми дурными поступками, нашёл в себе силы её простить. Но только родители не находили в сердцах сочувствия и понимания для своей оступившейся дочери, как будто бы это им Катрин закатывала скандалы, выпрашивала под разными предлогами или воровала у них деньги, как будто из их дома Катрин вынесла ценных вещей на большие суммы денег, таскала пьяные и обдолбанные компании. Всё, что супруги Легуа когда-то сделали для Катрин, они часто ей припоминали. Гоше и Жакетта при любом удобном случае в ссорах не уставали тыкать Катрин лицом её былыми поступками, вполне осознанно били дочь в самые больные для неё точки — о которых она по наивности и в надежде на поддержку рассказала. Не раз высказывались, что знали — ничего путного из Катрин не выйдет. Вспоминая все чудесные двадцать пять лет, что Катрин провела под крышей родительского дома, девушка впала в тем больший шок, решившись поделиться правдой о своих проблемах с наркотиками — с Арно и его родными. Состояние небывалого потрясения у Катрин можно было сравнить с потрясением человека, которого пытаются уверить в том, что дважды два — равно пять. Или с потрясением волчицы, которая вдруг обнаружила, что вместо волчонка вырастила детёныша тигрицы. «А что, так тоже можно было? Вот это поворот!» — преследовала мысль Катрин, когда в ответ на её честность она не встретила в своём друге и в его родных ни капли осуждения и пренебрежения. Девушка даже не представляла, что неродные ей по крови люди могут так о ней заботиться, давать безусловную любовь и поддержку, принимать её настоящую — даже если сейчас Катрин чувствует себя от всего смертельно уставшей и сломленной, слабой, при этом ничем её не попрекать. «Арно и его семья меня приняли, когда я переживаю трудные времена. Сделать на всех завтрак — меньшее, чем я могу отблагодарить», — думала Катрин, чуть прислонившись к подоконнику. Одна она провела недолго. Открылась дверь в кухню, и порог переступили Арман и Арно. На Армане были надеты шорты до уровня колена и футболка, Арно с утра облачился в майку и тёмно-синие джинсы. — Арман, Арно, с добрым утром. Неужели я вас разбудила? — примешались нотки беспокойства к приветливой интонации Катрин. — Я хотел на всех завтрак сделать, но ты меня опередила. Спасибо за помощь, Катрин. Выглядит аппетитно, — похвалил Арман плоды трудов девушки. — Да у нас дома все привыкли рано вставать. У меня с утра рабочий день из дома начинается, — дополнил Арно объяснение отца. — А то, что ты приготовила, не только выглядит очень аппетитно, ещё и пахнет вкусно. — Спасибо вам. Я захотела хоть как-то отблагодарить за всё, что вы все делаете для меня, — Катрин беззаботно улыбнулась и пожала плечами. — Раз я живу здесь и кушаю бесплатно, нужно и помогать. Это справедливо. — Ты всегда была очень трудолюбивая и деятельная, кицунэ, — ласково усмехнувшись, Арно приблизился к Катрин и обнял её, по-родственному потрепал её по голове, удостоившись в ответ тихого, но весёлого хихиканья девушки. — Что же, хорошо. Тебе я могу спокойно доверить мою кухню, милая. А так я здесь шеф-повар, — Арман шутливо подкрутил воображаемые усы и сложил руки на груди, чуть усмехнувшись и подмигнув Катрин с Арно. — Арно, Арман… простите мне заранее этот вопрос, если он для вас покажется бестактным… я давно хотела узнать, — несмело начала Катрин и осеклась, будто её кто-то одёрнул. — Катрин, милая, ты договаривай, — мягко попросил её Арман. — Да спрашивай, что ты, — поддержал отца Арно. — Арман, всё-таки из-за чего вы и Изабель развелись? — решилась Катрин задать вопрос, тут же неловко опустив взор на свои босые ноги. — В этом нет тайны. Раньше я был бытовой импотент — не помогал жене делить нагрузку в быту и в заботе о детях все годы нашего брака, хотя в семье работали мы оба. Изабеллу это достало, вот она и решила со мной развестись. Согласилась жить вместе со мной снова только год назад. Правда, теперь я своё поведение изменил и учёл прошлые ошибки. Вот и всё, — поведал кратко Арман о том, что Катрин хотела узнать. — Арман, умение признать свои ошибки и исправить заслуживает уважения. Я рада, что вы и Изабелла снова вместе, вы очень красивая пара, — откровенно высказала Катрин то, что думала. — Да, папа действительно доказывает матери каждый день, что он многое переосмыслил, — Арно с теплом взглянул на отца и улыбнулся ему левым уголком губ, поймав такой же взгляд и улыбку от родителя. — Из всего следует, что если хочешь крепких отношений с женщиной — не делай вид, что ты котик и у тебя лапки, а честно дели с ней обязанности по дому и в заботе о детях, — с добродушной усмешкой проронил Арман, чем вызвал у Катрин и Арно тихие и мягкие смешки. — Арно, я ведь могу тебя попросить? О чём-то важном для меня… — вдруг с большой серьёзностью проговорила Катрин, умоляюще взглянув в лицо другу. — Да ты не переживай, лисица. Как есть скажи, — ладонь Арно мягко и ободряюще легла на плечо Катрин. — Я хочу поскорее назначить первый сеанс психотерапии. И очень хотела тебя попросить, чтобы на этот сеанс ты пошёл со мной. Так я буду себя чувствовать комфортнее. Я же могу тебя об этом просить? — по звучанию последнего вопроса от Катрин всё равно чувствовалось, что в интонации её сквозили неуверенность и некоторый стыд. — Да, Катрин. Можешь, конечно. Если так будет спокойнее для тебя, я буду присутствовать там с тобой. Я всегда найду для тебя время, лисичка, — чуть удивившись той неуверенности и стыдливости в голосе Катрин, дал ответ молодой человек и погладил девушку по плечу, бережно и всё же крепко сжав её ладонь. — Вот спасибо тебе большое! Для меня это так важно! — засияло радостью лицо Катрин, крепко обнявшей лучшего друга и не желающей выпускать его из объятий. — Спасибо, что понял. Обожаю тебя. — Тогда я звоню сегодня Иоланде и договариваюсь о ближайшей дате сеанса? — поинтересовался Арно, испытывая радость, что Катрин никуда не собирается ближайшую минуту выпускать его из объятия. — Я хочу всё же сама ей позвонить. Надо же мне учиться самой свою жизнь организовывать, — ласково усмехнувшись, Катрин чуть крепче обняла Арно, приподнявшего за талию её от пола. — Умница, Катрин. Без паники. Иоланда отличная специалистка и обращение с людьми у неё очень экологичное, — выразил своё мнение чуть улыбнувшийся Арман, довольно глядя на сына и его подругу. — А к плохой специалистке я бы ни за что в жизни Катрин не записал, — Арно поставил Катрин обратно на пол и выпустил из объятий. Арман и Арно с Катрин недолго прибыли в кухне только втроём — Изабелла и Мишель, одетые в повседневную одежду и босые, тоже не замедлили присоединиться к ним. Обменялись пожеланиями с добрым утром, Изабель и Мишель не замедлили поблагодарить Катрин за помощь с завтраком и похвалить внешний вид блюда с ароматом. Катрин выразила признательность Изабелле и Мишелю за похвалу её трудов. Все пятеро человек уселись завтракать за стол, с огромной охотой уплетали столь дразнящий ноздри и оказавшийся очень вкусным завтрак. Расспрашивали друг друга, кто как выспался, и были обрадованы ответами, что хорошо. И Катрин даже не кривила душой, сказав Изабелле, что спала она очень хорошо, и бессонница её не мучила. За столом в обществе своего друга и его родных Катрин не ощущала гнетущей обстановки и желания как можно скорее покончить с едой, чтобы скрыться у себя в комнате, как часто было в доме родителей. Девушка откровенно радовалась обществу не только Арно, но и Мишеля, Изабеллы и Армана. Никто не сравнивал Катрин ни с кем не в её пользу, не ставил ей в пример сына или дочь маминой подруги, не сетовал на её «лень и противный характер», и уж точно не высказывал Катрин претензий в духе: «В двадцать пять лет могла бы уже научиться пищу не пересаливать, а что это в чае две ложки сахара вместо одной?». Никто не изводил Катрин придирками по малейшему поводу. Можно было обсудить любимые фильмы и книги с мюзиклами, планы на жизнь или на ближайшие дни, социальные проблемы и политику в разговоре старались трогать поменьше, но во многом взгляды Катрин и Арно с его родными сходились. Катрин смело поделилась с близкими Арно тем, что она хочет пойти на режиссёрские курсы к уже заслуженному режиссёру Кристиану Дюгэю. Не скрыла и того, что именно стараниями Арно у неё не болит голова, где брать деньги на обучение. — Дерзай, Катрин. Это твоя сфера, — чуть улыбнувшись, Мишель хитро подмигнул девушке и отпил немного чаю из своей кружки. — Да, у тебя с детства был к этому талант, — поддержала своего старшего сына в его позиции Изабелла. — Вот куда тебя надо было отдавать, и где твои умения пригодятся, — непререкаемо заявил Арман восторженно улыбающейся Катрин. — Мам, пап, Мишель. Я тут подумал… и решил составить Катрин компанию. Вдвоём всегда веселее, — обронил Арно, намазывая себе на тост джем, и уплетая его с чаем. — Да ты что! Теперь мне вдвойне приятно будет учиться на этих курсах! — воскликнула с радостной пылкостью Катрин и прижала кулачки к подбородку от захлестнувших сильных эмоций. — Арно, завтра ты можешь взять мою машину и рвануть с Катрин куда-нибудь развеяться. В городе отдохните, сходите в кино, посетите Диснейленд, на природу съездите. Нечего дома торчать, — предложила Изабелла младшему сыну эту идею таким тоном, словно ставила его перед фактом. — Изабель, большое спасибо, но в этом правда пока нет необходимости, — мягко проговорила Катрин и улыбнулась матери друга. — Мам, спасибо тебе, конечно. Но мы как-то пока не думали об этом, неожиданно… — проронил Арно, отпив чай из своей кружки. — Не спорь, сын. Вы молодые оба, вам бы жизни радоваться и веселиться. Машину мою взять охотно разрешаю, и не спорьте со мной, — непоеклонно заявила Изабелла и с видом заговорщицы подмигнула Катрин и Арно, которые весело переглянулись. — Арно, Катрин, с матерью моей лучше соглашаться, тем более вам же лучше, — добродушно посмеивался Мишель, чуть прищурившись глядя на младшего брата и его подругу. — С Изабель нашей спорить бесполезно, она тверда в решениях, — проронил с ласковой иронией Арман и поцеловал Изабель в щёку. С улыбкой женщина тронула рукой щеку, которой касались губы Армана. — Мы будем очень осторожны с машиной, Изабель. Спасибо большое, — выразила Катрин благодарность Изабелле и дружески ей улыбнулась. Завтрак проходил в тёплой и непринуждённой, семейной обстановке. Всё было хорошо.