Алекситимия любви

      Арсений тяжело дышал, сидя в своей комнате. Он не смотрел на отца, который отчитывал его уже второй час подряд. Попов чувствовал, как по щекам буквально ручьём текут слёзы. Рядом с ним сидела мама и крепко держала сына за руку, оказывая хоть какую-то поддержку, хотя сама тоже была очень огорчена случившемся. — Арсений. Я люблю тебя. Очень люблю. Но то, что ты натворил… это уму непостижимо. Я забираю тебя из больницы, и первое, что ты мне говоришь…. в общем, как я по-твоему должен реагировать? — Попов-старший садится на корточки и берёт сына за вторую руку. — Какой же ты глупышка. Уже восемнадцать скоро, а ты так ничему и не научился. Ну всё. Не плачь. Я поговорил с директором, он сказал, что будет присматривать, чтобы никто не доставал. — Это… это не сработает. В-всем п-плевать на то, что им что-то запретит дир-ректор, — заикаясь и всхлипывая из-за слёз, произнёс Арсений. — Арс… расскажи, пожалуйста, как так вышло? Откуда у них эти фотографии? Ты отправлял их кому-то? Если скажешь кому, то мы напишем заявление. Почему ты так упорно молчишь? — вмешалась мама. Она нежно убрала пряди волос с лица сына и поцеловала его в лоб. — Я никому не отправлял. Не знаю, как так вышло. Я не хочу больше… не хочу это обсуждать. Пожалуйста. Мне хватило читать про себя в школьной беседе. Слушать ещё ваши нотации уже просто невыносимо, — Арсений вновь всхлипнул и заплакал сильнее.       Он не мог рассказать родителям. Да и объяснить не мог. Было стыдно. Как до них донести, что Арсений думал, что ему пишет его преподаватель. Это будет ещё глупее. Они точно не поймут. Попов переживал, что из-за его глупости могут быть проблемы у Антона Андреевича, не дай Бог поползут лишние слухи, поэтому родителям лучше не знать всей ситуации.       Сам Арсений изначально тоже не знал, что произошло. Он так и заснул в тот день с телефоном в руках, а утром его ждал «сюрприз». Парня разбудил уже десятый по счёту звонок от Серёжи. Он ответил и стал слушать, как его друг нервно пытается донести информацию. Если бы Арс стоял на ногах в тот момент, то они явно бы подкосились. Попов нервно сглотнул и сбросил звонок, заходя в беседу класса, где появилось более тысячи сообщений за ночь. Он видел, как ребята публикуют его фотографии и скрины всей переписки с псевдопреподавателем. Арсений сглотнул и почувствовал, как непроизвольно начинает плакать. С каждой секундой всё сильнее и сильнее. Однако он не переставал читать, чтобы знать, к чему быть готовым. Уже к концу списка сообщений было понятно, что фотографии, и сама переписка пошла по рукам через другие классы и беседы. Попов тяжело вздохнул, откладывая телефон и утыкаясь лицом в подушку. Было так обидно. Так чертовски обидно. Но больше всего Арсений расстроился, что все его мечты и планы, которые он успел выстроить касательно Антона Андреевича — это всего лишь иллюзия. Он с ним не переписывался, не было никакой взаимной симпатии. — Арс… ты меня слышишь? — из воспоминаний его вырывал спокойный голос отца, он всё так же сидел рядом с ним, держа за одну из рук. — Ладно. Ложись спать. Завтра тяжёлый день, но его нужно пережить, понимаешь? Всякое бывает. С трудностями надо справляться, и тогда ты станешь сильнее.       Родители вышли из комнаты, оставив Попова наедине со своими мыслями. Арсений лег на кровать, смотря в потолок. — Вот дерьмо… — спустя минут десять заговорил сам с собой парень. — Ладно. Плевать. Есть Серёжа, есть Уля. Я всё равно не один, — Арсений старался успокоить себя, чтобы сильно не нервничать, ведь ничего уже не исправишь. Остаётся только принять то, что произошло, и искать в этом хоть что-то хорошее.       Ульяна и Серёжа действительно остались с ним и не смеялись вместе с другими. Ребята активно поддерживали Арса, успокаивали и говорили, что всё будет хорошо, что они помогут. С Настей общение было прервано моментально, как только вскрылось, кто виновник ситуации. Арсений был им очень благодарен. Раньше у него толком не было нормальных друзей, так что такой поступок со стороны Ули и Серёжи для Арса был очень ценен.       «Мне надо прекращать реветь. Завтра кровь из носу я должен выглядеть идеально, чтобы эти все уёбки поперхнулись», — зло фыркнул Арсений у себя в мыслях.       Он заставил себя подняться с постели, вытереть слёзы и начать собираться в школу. Парень всегда с вечера подготавливал вещи, в которых пойдет. Так как форму никто не носил толком — лишь жилетку таскали в рюкзаке, чтобы надеть при завуче или Антоне Андреевиче, — то Арсений выбрал свои любимые чёрные джинсы, которые хорошо подчёркивали всё, что нужно, а также белую рубашку с красно-черным принтом на спине и со свободными рукавами длиной до сгиба локтя.       Парень аккуратно повесил всё на дверцу шкафа, почистил ботинки и собрал рюкзак. Беседу он больше не читал, да и в социальные сети не заходил, потому что не везде можно ограничить сообщения, а читать гадости про себя не хотелось. В скором времени Арсений уже лежал в кровати, крепко обнимая одеяло. Он очень боялся идти завтра в школу. Не знал, что там будет. Если насмешки он ещё стерпит, то побои вряд ли. Но даже это ничто по сравнению с тем, что у них завтра первый урок с Антоном Андреевичем. Попов молился, чтобы никто не затрагивал эту тему при преподавателе, но понимал, что все его молитвы пусты. С печальными мыслями Арсений и заснул, потому что был очень вымотан.       Утром его разбудил отец. Арсению хватило тридцати минут, чтобы полностью собраться и привести себя в порядок. Он захватил рюкзак и вышел на улицу, садясь в автомобиль.       Сегодня его в школу отвезла мама, так что у него было пару минут, чтобы настроиться. Попов нервно перебирал пальцами, смотря в окно. — Милый, я понимаю, что тебе тяжело, но я опаздываю, — нежно произнесла мама, и Арсений слабо улыбнулся.       Парень попрощался и вышел из автомобиля, который сразу отъехал. Арс сглотнул и направился в школу. Стоило ему только войти в холл, как с разных сторон послышались смешки, крики и даже посвистывания. Попов, как бы ни старался держать себя в руках, сжался, словно маленький котёнок, опустил глаза в пол, сильно хватаясь за лямки рюкзака, и поспешил подняться на второй этаж, даже не раздеваясь в гардеробе. Было стыдно и обидно. Хотелось спрятаться и больше никогда не появляться в этом месте.       Арс вздрогнул, когда кто-то схватил его за руку, и отскочил назад, испуганно поднимая голову. — Ты чего шугаешься то? — Матвиенко распахнул глаза от неожиданности. — До тебя не докричаться. Вроде без наушников, а нас не слышишь, — Серёжа указал на себя и на Ульяну, которая тут же обняла Арсения, поглаживая по спине. — Всё хорошо будет. Мы рядом. Не бойся, идём. Они недельку подостают и отстанут. Это точно, — Уля тепло улыбнулась, и на секунду Арсению показалось, что всё не так плохо.       Ребята поднялись в класс, и Арсений сел за свою парту, раскладывая вещи. Одноклассники не унимались, специально читая вслух переписку и обсуждая фотографии. Попов лишь натянул на себя жилетку и надел наушники, опускаясь на стул и принимаясь рисовать на полях тетради. Серёжа сидел пока что рядом, чтобы никто лишний раз близко не подходил.       Когда в классе появился Антон Андреевич, то Арсений тут же выключил музыку в наушниках, прислушиваясь к разговорам, но делал вид, что всё так же отвлечен. Ребята немного стихли, однако обсуждать не перестали, и это дико раздражало. — Заткнулись все! — зло рыкнул преподаватель, ударяя по столу. — Все по местам. Пишем контрольную. Так что в ваших интересах начать сейчас, а не со звонком. Будет больше времени. Три ошибки — двойка. Всем ясно? Заданий двадцать. Литература, — кратко и ясно объяснил Антон Андреевич.       Все испугано расселись по своим местам и сразу же выложили телефоны на край парты, зная, что преподаватель сейчас их соберёт, и лучше не злить его. Один из учеников раздавал варианты, пока Антон ходил по классу с коробкой. Подойдя к парте Арсения, он даже не взглянул на него, забирая телефон.       Попов тяжело вздохнул. Он надеялся, что Антон Андреевич хотя бы спросит, как он, поинтересуется здоровьем, раз уж Арсений доверился ему. Когда на парте у Попова оказался его вариант, то парень улыбнулся. Он читал произведение, по которому будет работа.       «Может, получу пять, и он меня похвалит», — пронеслось в мыслях.       Урок пролетел достаточно быстро, так как все были очень заняты и старались всё успеть. Писать нужно было развёрнуто, объяснять, чтобы получить хорошую отметку. За две минуты до звонка Антон Андреевич собрал все работы, и класс стал постепенно складывать вещи. Вскоре ребята уже принялись выходить в коридор. Арсений закинул рюкзак на плечо, но остановился, сглатывая, когда услышал полюбившийся ему голос, хоть и очень строгий сейчас. — Новенький. Задержись, — фыркнул Антон, недовольно поджимая губы и хмуря брови.       Серёжа и Уля взглянули на Арсения, но тот лишь кивнул, намекая, что всё хорошо. Когда класс опустел, и в нем остались только Арс и Антон Андреевич, то Шастун кивнул на дверь, чтобы ученик её закрыл. Попов быстро справился с задачей и подошёл к столу преподавателя. — Что происходит? Точнее… как так вышло? И причем тут я? — строго спросил Антон. — Я не понимаю, что вы… — Идиота из себя не строй. Говори, как есть. Как так вышло с фотками? — преподаватель раздражённо ударил кулаком по столу, от чего Арсений вздрогнул и шагнул назад. — Это случайно. Я просто… они написали мне с левого номера. Сказали, что это вы, что у вас новый просто. Даже в беседу его добавили. И я… поверил. Глупо, знаю, но поверил, — Арсений стыдливо опустил глаза. — Что? А фотографии тут причем? Ты реально думал, что я буду требовать у тебя фотки? Такие фотки? Да никогда. Нахер ты их скинул-то? За пятёрки, за что? — Антон поднялся из-за стола и подошёл к Арсению. — Говори. Мне эти сплетни нахрен не нужны. Если меня уволят из-за твоей тупорылой башки, я тебе её сверну. Отвечай живо. Что они тебе пообещали за фото? — Н-ничего… я… просто скинул. — Что? Зачем ты это сделал просто, блять, так? — Антон сглотнул, мечась в догадках и ужасаясь. — Я… вы мне…       Договорить Арсению не дали. Антон схватил его за шею сзади и сжал пальцы на ней так, чтобы было больно, но несильно. — Только попробуй это сказать. Педик, блять. Не смей ко мне лезть, прикасаться или даже лишний раз смотреть в мою сторону, понял? Пошёл вон, — преподаватель оттолкнул Арсения в сторону, и парень поспешил выбежать из кабинета.       Шастун тяжело вздохнул. Он злился на себя за свои действия, но головой управляла тревога, которая надоедливо твердила про тюрьму. Антон боялся, что всё это может перерасти в скандал, и никто не поверит, что он не причём, ведь у отца Попова есть деньги, чтобы доказать свою "правоту". Всех подробностей он не знал, а потому картинка в голове складывалась именно такая.

***

— Тош, ты идёшь? Я уже вырубаюсь, — голос Иры из спальни звучал крайне жалобно.       Антон сидел на кухне и тяжело дышал, крутя в руках телефон. Он думал о своем, а Кузнецова отвлекала. — Ложись без меня, ладно? Сколько раз повторять? Я приду тогда, когда захочу. Не лезь, — рыкнул Антон.       Мужчина поднялся и зашёл в ванную, закрываясь там. Шастун стянул с себя одежду и встал под прохладные струи воды. Он закусил губу и прикрыл глаза. Сейчас Антон впервые за долгое время что-то чувствовал внутри.       «Быть не может, я же… у меня нет такого чувства. Я же знаю. Алекситимия… эгоизм, и никто не привлекал. Врач ставил диагноз. Ебаная алекситимия, я не могу даже понять, что внутри», — сам себе мысленно проговаривал Антон, но поделать ничего не мог.       Он потянулся за телефоном, поворачивая душ так, чтобы вода не попадала на подставку, куда Антон поместил смартфон. Шастун опустил одну руку вниз, медленно проводя по своему члену и закусывая губу. Как же давно он этого не ощущал. Да и не особо помнил, каково это, когда так приятно и хорошо. Антон посматривал на экран телефона, и движения становились активнее с каждым разом. Он старался не издавать лишних звуков, чтобы Ира не услышала, ведь будет скандал.       Пальцы ловко скользили по члену, не забывая чуть массировать головку. Шастун совсем потерялся в ощущениях, делая всё, что вздумается. Он, словно подросток, пытался понять и изучить свой организм. Познать его заново после нескольких лет пропасти. Словно тело впервые проснулось с той аварии.       Ему хватило десяти минут, чтобы излиться и глухо простонать от удовольствия. Было чертовски хорошо. Внутри стало так легко и приятно. Появилось ощущение, что все проблемы и загоны исчезли. — Чёртов новенький, — обречённо выдохнул Антон, отбрасывая телефон из душевой кабины на короб с одеждой.       Шастун стал смывать с себя последствия самоудовлетворения, а также мыть голову, ведь уже пора. На куче из одежды валялся телефон с тремя процентами заряда, на экране которого расположилась одна из слитых фотографий Арсения.