Алекситимия любви

      Арсений быстро вылетел из автомобиля и бегом направился к крыльцу школы. Дурацкие пробки — он их терпеть не мог.       С момента случившегося прошло уже две недели. Это был самый ужасный период в жизни Попова. Ульяна и Серёжа изо всех сил поддерживали парня, старались защищать от нападок и не давали в обиду, но они тоже не всегда могли быть рядом. Так что гадостей о себе Арсений выслушал достаточно, да и пару синяков на теле ему оставили. Первую неделю Арс плакал, пока ехал в школу, и точно так же, когда возвращался из неё. Но со временем он просто начал привыкать — становилось уже не так обидно, а потом и вовсе как-то плевать. Сейчас доставали уже меньше, не пытались зажать где-то в углу или швырнуть в него что-нибудь.       Единственное, что его огорчало — взаимоотношения с Антоном Андреевичем. Если до этого случая у них уже как-то выстраивалось более менее дружеское общение, то сейчас преподаватель просто игнорировал его. Он не смотрел на Арсения, не разговаривал с ним, не вызывал к доске, даже ставил нормальные оценки. Отцу Попова это, конечно, нравилось, ведь успеваемость сына возвращалась на прежнее место, но сам Арсений был крайне расстроен ситуацией. Уж лучше терпеть тупые подколы и вечные крики, чем полное безразличие.       Арсений быстро разделся в гардеробе и побежал наверх. Сегодня вновь первый урок с Антоном Андреевичем и опаздывать на него не хотелось, а до звонка оставались считанные минуты. Стоило парню открыть дверь, как он замер от возгласа директора. — О! Попов! — Добровольский подошёл к нему и положил руку на плечо. Все в классе тихо посмеивались. — Хочешь поучаствовать? — спросил он, не добавляя больше никаких фактов. — В чём? — хлопнув ресницами, спросил Арсений, но поспешил дать ответ, так как знал, что все преподаватели и директора любят активных детей. — Хочу.       Класс тут же разразился смехом. Арсений немного смутился и взглянул за спину Павла Алексеевича, где заметил сильно недовольного Антона Андреевича. Директор прикрикнул на ребят, чтобы те замолчали. — Мы тут решали, кто поедет на олимпиаду по литературе. Вот ты и попался, — усмехнулся Павел. — В субботу с Антоном Андреевичем поедете. — Паш, он ничего не знает, — фыркнул Шастун, садясь за свой стол. — А другие не хотят участвовать. К тому же в последнее время у него оценки лучше стали. Не вредничай, Антон. Мы об этой олимпиаде сегодня утром узнали, никого не готовили. Так что всё. В субботу, в десять утра, чтобы как штык был в школе, ясно? — спросил директор у Арсения.       Попов кивнул и сел за свою парту, нервно доставая вещи из рюкзака. Он очень переживал, что Антон Андреевич сильнее разозлился на него, но при этом был счастлив, что он поедет вместе с преподавателем. Возможно, будет шанс всё обсудить.       День прошел относительно спокойно. Сегодня у всех, видимо, было достаточно дел, а потому к Арсению никто не лез. Попов с друзьями решил после школы заглянуть в кафе, которое было недалеко от учебного заведения. Они выбрали столик у окна и взяли себе по два эклера и напитки. Уля и Серёжа выбрали себе кофе, а Арсений ограничился молочным коктейлем, ведь грузить сердце после операции не хотелось. К тому же он и так знатно потрепал себе нервы со всем случившимся. Ребята обсуждали домашнее задание, планы на предстоящую неделю, а также перемывали косточки неугодным учителям. — Ой. Арс, а ты уже решил, кого на бал позовёшь? — в какой-то момент спросила девушка, откусывая эклер. — Бал? Какой бал? — Попов удивлённо вскинул брови. — Ты вообще классную беседу читаешь? Или сайт школы хотя бы? — рассмеялся Матвиенко. — Осенний бал. Каждый год проводится. Десятого ноября будет. Совсем немного осталось. — Ого… ну я никого звать не буду. Со мной никто не пойдет, я же гей. Теперь все знают, — Арсений тяжело вздохнул. — Так что пойду сам. — Мы могли бы пойти втроём, — улыбнулся Серёжа и взглянул на Ульяну, как бы узнавая, не против ли она.       Девушка кивнула и взяла Арсения за руку, показывая, что они всегда рядом и поддержат. Попов благодарно улыбнулся. Ребята ещё минут сорок просидели в кафе, после чего разошлись по домам.       С этого дня Арсений усердно готовился к олимпиаде по литературе, хоть его никто и не просил. Парень не хотел ударить в грязь лицом перед Антоном Андреевичем и написать хуже всех. И в назначенное время, в назначенный день он стоял в школе на первом этаже, ожидая преподавателя. Антон опоздал на десять минут, но был достаточно хорошо собран и прилично одет. — Давай бегом. Едем на моей, — лишь холодно бросил Шастун, проходя мимо Арсения.       Попов вздохнул и побежал за преподавателем. Он осмотрел черный автомобиль, думая о том, что эта машина вполне неплохая, а потом забрался в него на сидение спереди. Антон пристегнулся, взглянул на Арсения, проверяя его ремень, после чего завел автомобиль и поехал в нужном направлении. Молчание было угнетающим, оно сильно давило на Попова. Хотелось выть от бессилия. Парень старался найти в себе силы заговорить. Перебороть этот чёртов страх и начать уже выяснять отношения. И он справился с этой задачей. — Антон Андреевич, я… мы можем поговорить? Пожалуйста, — голос очень сильно дрожал, но Арсений был горд собой, потому что он смог начать диалог. — Говори, — у преподавателя заиграли скулы, и он сжал руль чуть сильнее. — Я просто… мне невыносимо ваше безразличие. Я понимаю, что в контексте всей ситуации, это звучит по-пидорски, но я про другое. Я хочу, чтобы всё было, как раньше. Простите, что всё так вышло. Я не думал… не хотел вас подставлять. Я понимаю, что, если бы слухи пошли дальше, вас могли бы уволить. И вы мне правда очень нравитесь. Сильно нравитесь, но я бы никогда не полез, никогда бы не сделал чего-то, что вам было бы противно. — Новенький. Вот скажи мне. Ты мазохист? — преподаватель скептично взглянул на Арсения, а потом продолжил, возвращая внимание дороге. — Антон Андреевич, вы мне очень нравитесь, несмотря на то, что вы постоянно орёте на меня, ставите двойки, унижаете, так ещё и забиваете хуй на мое состояние, — изобразил ученика Антон. — Ого… я думал, что вы делаете… делаете это просто. Не замечая. А вы знаете, и всё равно продолжаете поступать так же. Почему? — Арс сглотнул, нервно сжимая край своей рубашки. — Потому что я такой. Со всеми и всегда. Мне плевать, нравится тебе такое оправдание или не очень, но другого у меня просто нет. — Не очень нравится, но я понимаю, да. Антон Андреевич, давайте забудем эту ситуацию, прошу. Мне… мне хватает нападок со стороны учащихся. Ваше безразличие просто убивает. Я уже соскучился по плохим оценкам и крикам, если честно, — Арсений невесело усмехнулся. — Точно мазохист, — фыркнул Шастун. — Посмотрим, новенький. Если хорошо напишешь олимпиаду, то всё будет, как раньше, — Антон взглянул на ученика и подмигнул ему.       Арсений смущённо улыбнулся и отвернулся к окну, чтобы было не видно румянца. Вскоре машина остановилась у ворот школы, в которой проводилась олимпиада. Антон Андреевич вышел из машины и подошёл к двери Арсения, словно чувствуя, что что-то случится. Стоило Арсению начать вылезать из машины, он запнулся о собственную ногу и полетел вниз. Шастун быстро подхватил парня под мышки, прижимая к себе. — Попов, блять. Не умри мне тут. А то я потом виноватым окажусь, — Антон рывком поставил Арсения на ноги. — Умру я только от разрыва сердца, не переживайте, — тихо рассмеялся Арс, хотя тема была не особо весёлой. — Кстати, насчёт сердца. Как операция прошла? — они направились ко входу здания. — Вроде бы хорошо. Я очень переживал, как и всегда. Всё-таки страшно одному в больнице. Но всё обошлось. Правда потом… нервов мне хватило. Приходится пить таблетки сейчас, чтобы лишний раз не волноваться сильно. Надеюсь, что скоро всё уляжется. — Да уж. Честно, я не знаю, что бы делал в твоей ситуации. Я в школе был далеко не самым крутым парнем. Друзей у меня тоже толком не было, а тебе с Ульяной и Серёжей очень повезло, — Антон пожал плечами. — Вот как… я думал, что у вас много друзей было. Ну вы просто выглядите весёлым, когда не злитесь. Да и девушка же у вас ещё со школы. — Я честно не знаю, как так вышло. Точнее я просто не помню. Ничего, считай, не помню. — Как это не помните? — Арсений непонимающе выгнул бровь. — Это долгая история, новенький. Не забивай себе голову. Беги в гардероб, — Шастун отмахнулся и открыл Арсению дверь, пропуская парня вперёд.       Попов тяжело вздохнул, но решил не напирать и не расспрашивать, чтобы лишний раз не злить преподавателя. Арсений быстро разделся в гардеробе, путь к которому ему указал охранник, а потом вернулся к Антону Андреевичу. Шастун проводил Арса в кабинет, пожелал удачи и сказал, чтобы Попов писал ему и спрашивал ответы, если получится незаметно достать телефон.       Стоило Арсению оказаться в кабинете, как сердце бешено заколотилось, и парень немного испугался такого ритма. Наблюдающая указала Попову на его место и выдала анкету. Когда стрелка часов дошла до нужной цифры, всем участникам стали раздавать бланки и задания. Арс судорожно рассматривал вопросы и мысленно радовался тому, что любит читать. Достаточное количество, чтобы не быть совсем дураком, он знал.       «Ну что не знаю, то выдумаю, вдруг повезёт» — постарался успокоить себя парень.       Общаться с Антоном Андреевичем бы не вышло, так как Попова посадили на вторую парту, которая отлично просматривалась наблюдающей. Арсений прокрутил ручку между пальцами и принялся писать олимпиаду. За два часа вполне можно было успеть сделать все задания, если знать ответы. Арс очень хотел похвалиться преподавателю, что точно написал больше семидесяти процентов.       Время за делом пролетело незаметно, и нужно было уже сдавать бланки. Арс думал над двумя оставшимися заданиями и очень расстроился, когда понял, что не успевает их сделать. Наблюдающая прошла по классу, собирая листы и не давая даже пару минут, чтобы закончить ответ. Попов, недовольно хмуря брови, вышел из кабинета в коридор, где к нему тут же подошёл Антон, закидывая руку на плечо. — Ты чего грустный? — Шастун выгнул бровь. — Если сейчас пошутишь про невкусный хуй, то по шее получишь. — Я не… — Арсений рассмеялся, запрокидывая голову назад. — Что ж. Придётся не шутить. Да просто не успел сделать последние два задания. Но я уверен, что больше половины точно правильно, остальные не знаю. Писал, как думал. — Да забей вообще, мы даже не готовились. Пять по литре тебе всё равно поставлю. Ты Макдональдс ешь? Я там нам взял два комбо, пока тебя ждал. — Правда? Я безумно голодный, давайте скорее, — Арсений улыбнулся.       Они спустились вниз, и Попов сходил в гардероб за своими вещами, после чего вместе с преподавателем направился в машину. Арсений удобно уселся на кресле и взял себе один пакет, в котором лежала еда. Антон спокойно разложился на водительском сидении, тоже принимаясь за еду. — Сколько это стоило? Я вам перекину сейчас, — Арсений полез за телефоном. — Не нужно. Кушай давай и повезу тебя домой. От занятий ты на сегодня и завтра освобожден. — Ой, здорово. А от домашки? — Новенький, не наглей, — строго, но с улыбкой сказал Антон. — Вызову тебя к доске и только попробуй не ответить. Сразу три двойки получишь. — А три за что? — Первую за несделанное домашнее задание, вторую за пропуск занятий и третью просто так, за красивые глазки, — фыркнул Антон. — Красивые глазки, значит? Я запомню. — Придурок ты, Арс. Ой придурок.

***

      Тёмная дорога, освещённая фарами, создаёт прекрасную атмосферу. Музыка на фоне поднимает настроение и, кажется, Антон счастлив. Так безумно счастлив. Он крепко держится за руль, без умолку болтает, а человек рядом его слушает. Очень внимательно, запоминая каждое слово. Только вот его лицо… никак не разглядеть. Шастун заливается громким смехом в какой-то момент, запрокидывая голову назад. Он отвлекается от дороги всего на секунду, но этого достаточно, чтобы на ней из ниоткуда взялась фура. Огромная и серая. Устрашающе огромная. Антон рывком проворачивает руль, чтобы избежать столкновения, но это не помогает. От удара машина летит вниз по склону и дважды переворачивается. — А что дальше? Ещё что-нибудь помните? — голос психотерапевта, которого Антон не посещал уже достаточно давно, звучит спокойно и мягко, видимо, чтобы Шастун был к нему расположен. — Нет, это всё. Сон странный. Точнее это воспоминание. Я же знаю, как выглядит мой друг, видел его на фотографии. Почему я не мог воспроизвести его лицо во сне? — Шастун сразу после того, как отвёз Арсения домой, отправился на сеанс, чтобы обсудить случившееся с врачом. — Всё так разом навалилось. Этот сон. Из раза в раз один и тот же уже которую ночь. И то… то что я вновь почувствовал возбуждение. Это странно. — Может… есть какой-то провокационный фактор? Что-то повлияло на это. Скорее всего из-за открытия давно забытого ощущения ваш мозг начал постепенно вспоминать произошедшее. Что вас возбудило? Ваша девушка надела какой-то костюм? Может, видео, в котором была отыграна сценка? — Нет, я… это даже произносить странно. В общем, это был парень, — стыдливо признался Антон, тут же замыкаясь и опуская глаза. — Это неожиданно, но не стоит переживать. Двадцать первый век, я всё понимаю. Однако, я уверяю вас, что авария не могла способствовать смене ориентации. К счастью или к сожалению, это врождённое, — врач потёр переносицу. — Вы не были бисексуальны до случившегося? — У меня девушка с девятого класса. И она мой первый партнёр. Больше никого не было. — Это с её слов, а с ваших? Вы не помните ничего до сих пор? Никаких обрывков? — Нет, я же говорил. Миллион раз объяснял. Я помню какие-то события, помню научные сведения, литературу, школьную программу, знания из института и прочее. Прочитанные книги, просмотренные фильмы, но ничего касательно людей. Я даже собственную маму не признаю до сих пор. Это просто… просто женщина, которая говорит, что меня родила, а я ничего не чувствую. Потому что не помню её, словно она чужая. — Хорошо. Я советую вам завести дневник и записывать туда каждый сон, а также какие-то обрывки из прошлого, которые могут проявиться. Даже если сначала всё кажется бредом. Пишите всё, чего раньше в мыслях не было, а потом на сеансах мы будем разбирать ваши записи.       Антон вздохнул и поджал губы, отводя взгляд куда-то в сторону. Он просидел в кабинете ещё минут двадцать, после чего время приема закончилось. Парень собрался и вышел из здания, садясь в свой автомобиль. Он не понимал, зачем вообще сюда приехал. Только лишние деньги тратит, а толку никакого. Но без психотерапии сейчас совсем плохо. С Ирой говорить о таком не хочется, она будет истерить, а держать в себе невозможно. Кузнецова в целом не любила, когда Шастун пытался что-то вспомнить. Антон не понимал, почему так, но решил больше не поднимать тему минувших дней с девушкой.       Мужчина обречённо убрал руки с руля, когда остановился в пробке. Он включил музыку и запрокинул голову назад, прикрывая глаза.       Как же он устал.