Алекситимия любви

— Я жду, Кузнецова, — Антон сидит на кресле и нервно стучит пальцами по собственному колену. Мужчина крайне раздражён, но за этой злостью скрывается боль.       Шаст не поднимает взгляд на Женю, ему сил не хватает. Он хочет услышать, как всё было, и понять, почему Ира завирается вновь и вновь. Антон вдруг хмурится, вспоминая что-то. — Ты мне сказала, что его семья не хочет видеть нас на похоронах… — дрожащим голосом проговаривает Шастун и грустно усмехается. — Я думал, что они меня винят. Где его родители? — Ты не помнишь разве? Я думала, что все твои воспоминания вернулись на места. Отец Жени спился и умер ещё в том году, когда он пришёл в наш класс, — Ира стояла около Бестужева и перебирала его волосы. Женя был ей дорог, и Кузнецова ненавидела себя за всё то, что заварила сейчас. — А его мать… перестала общаться с ним, после того, как узнала о ваших отношениях. Ну и ничем хорошим для неё это не закончилось. Мы с тобой ездили её навещать в клинике душевнобольных.       Антон старается вспомнить, но лишь отрицательно качает головой. Шастун надеялся, что сейчас его воспоминания в полном комплекте, но, видимо, часть памяти всё же утеряна. Мужчина до сих пор не наладил нормальное общение даже со своей семьёй, потому что не нашел в себе сил разговаривать с ними так часто, как следовало бы сейчас. Он знал, что Кузнецова поддерживала с ними связь, однако просить Иру о помощи на момент, когда Шастун относительно всё вспомнил, уже не хотелось вовсе.       Ира никогда не забудет тот звонок среди ночи, когда ей сообщили, что Антон попал в аварию. Она стояла на экстренном вызове у Шаста, ведь парень доверял ей больше, чем кому-либо. Врачи сообщили адрес больницы и просили приехать как можно скорее. Телефон был заблокирован, поэтому рабочие не смогли дозвониться до родителей. Кузнецова в спешке собиралась, хватая все собственные документы. Ира вызвала такси и выпила успокоительное, чтобы быть вменяемой. До больницы она добралась достаточно быстро, но при этом девушка находилась в подвешенном состоянии. Всё вокруг словно покрылось туманом. Подбежав к стойке регистратуры, Кузнецова судорожно объяснила, что случилось, и её быстро проводили в нужное крыло клиники, где её встретил глава отделения. — Двое парней. По документам Антон Шастун и Евгений Бестужев, вы знаете обоих? — врач держал блокнот и ручку, чтобы записывать все нужные показания. — Господи… да, да я знаю. Они мои близкие. Ну друзья то есть, — Ира рвано выдохнула. — Они живы? Оба? Что случилось? — Столкновение с фурой, Антон получил ушибы и у него серьезная травма головы, а Евгений… — врач сделал паузу, собираясь с мыслями. — Мы подключили к нему аппарат, поддерживающий жизнь. Шансы того, что он очнётся, десять процентов. Это безумно мало. И чем больше недель он лежит без сознания, тем сильнее они уменьшаются. Нам нужны контакты его родственников, чтобы они принимали решение по поводу его дальнейшей жизни. — Нет… мы не будем его отключать, ясно? Антон вам просто не позволит, когда очнётся. И я не позволю. У него нет родственников. Отец умер, мама невменяемая, лечится в клинике для душевнобольных. Мы единственные, кто у него есть. Я готова оформить все документы, чтобы его оставили на аппарате, — Иру знатно трясло от нервов, она кусала губы и злилась, боясь, что Бестужева отключат. — Я не позволю вам его убить. — Никто не собирается его отключать, прошу, будьте спокойны. В нашей стране такие действия под запретом, — врач осторожно коснулся плеча Кузнецовой, чтобы её успокоить. — Нам нужно знать лишь о средствах на лекарства, о месте содержания. Как и где мы будем ждать итогов. — Я все оплачу… найду деньги, правда. У нас же есть клиника для содержания подобных людей, верно? Я хочу, чтобы его перевезли туда и делали всё возможное, — слёзы стекали по щекам девушки, и она никак не могла остановить их. — Мне можно к Антону? — Он пока не пришел в себя, спит. Врачи обработали раны, решили вопрос с травмами. В течение нескольких дней мы позвоним вам, если что изменится. Его родители живут в Москве? — Да, но сейчас их тут нет… блять, как же все не вовремя. Простите, — Кузнецова смутилась, кусая губы. — Они улетели на Алтай несколько дней назад. Можно их пока не тревожить? Он ведь совершеннолетний. Если жизни не угрожает опасность, то пусть они отдыхают. Прошу.       Врач поразмыслил несколько секунд и кивнул. Мужчина переключил Иру обратно на Евгения, ведь нужно было оплатить перевозку пациента и палату там. Единственное, что спасало ситуацию — государство оплачивало часть суммы. Документы Кузнецова подписывала и оформляла на себя. Теперь вся ответственность за жизнь Евгения лежала на её плечах. — Кем вы приходитесь парням? — продолжал врач, собирая сведения. — Девушкой, — не думая, ответила Кузнецова, после чего поспешила дополнить. — Я девушка Антона, — как по сценарию произнесла она. Играть прикрытие для них было больно, но Ира терпела, чтобы Женя и Шаст оставались спокойны за свою безопасность и любовь. — Для Жени я подруга. Мы лучшие друзья, если так можно выразиться. Близкие люди.       Ира тяжело вздыхает и смотрит на Антона, к которому подошёл Арсений, начиная нежно поглаживать по волосам. Кузнецовой тяжело за этим наблюдать, потому что история повторяется вновь. Опять новенький, и опять Антон выбрал не её. — А потом… когда ты очнулся, меня позвали. Я зашла к тебе в палату, подбежала, крепко обнимая, но ты весь дрожал. Взглянув на тебя, я поняла, что ты сильно напуган, — Ира судорожно выдохнула. — Вы кто..? — Антон отодвинул от себя Кузнецову и взглянул на врача. — Что происходит вообще? Почему я в больнице?       Врач переглянулся с Ирой и подошёл к пациенту, осматривая его. Задав несколько вопросов, доктор понял, что Антон едва помнит собственную жизнь. Кузнецова рывком поднялась с кровати и попросила врача выйти с ней в коридор на несколько минут. Сердце бешено стучало в груди. — Мы не можем ему сказать о Жене. Точно не сейчас, — слёзно упрашивала девушка. — Я вас прошу. Пусть он сам придёт в норму, а потом я отвезу его к другу, — подвернувшаяся возможность затуманила разум Кузнецовой. Она не хотела упускать подобный шанс. — И мы решили умолчать это, — Ира вздохнула. — А за две недели я так привыкла быть твоей девушкой, что на твой вопрос о том, кто был с тобой в машине… я сказала, что это твой друг, и он погиб. Мне стало страшно, что если ты его увидишь, то всё вспомнишь, — Кузнецова всхлипнула, опуская глаза. — Прости меня. Я… я ужасно поступила, я знаю. Но я не думала, что всё вот так раскроется. Я соврала тебе, твоим родителям, своей матери и даже Дарине! Для них всех Женя был мертв и… и всё было идеально, пока… пока не появился ты, — рыкнула Кузнецова, смотря на Арсения. Девушка плакала, злилась и винила себя одновременно. — Не смей на него срываться, ясно? — прикрикнул Антон, поднимаясь с кресла и подходя к Кузнецовой. Он схватил девушку за запястья, больно сжимая их. — Ты отвратительная. Только я думал, что наконец-то могу простить тебя, а тут вскрывается это! Какая ты мерзкая! Ты вообще понимаешь, что ты заживо похоронила человека, которого я любил! Не дала мне даже оплакать его! Быть рядом! Я ненавижу тебя! — Шастун оттолкнул Иру так, что она полетела на пол.       Мужчина вышел из палаты, хлопая дверью. Напуганный и растерянный Арсений шумно дышал и сам едва не плакал, потому что всё сейчас наваливалось. Миша, Женя, истерика Антона. Попов судорожно вздохнул и побежал за преподавателем, чтобы быть рядом. Он нагнал его, когда тот заходил в мужской туалет. Арс прошёл за ним и остановился, смотря на то, как Шаст умывается ледяной водой, стараясь привести себя в чувство. — Антон Андреевич… — непроизвольно обращаясь на «вы», когда Шастун выпрямился, запрокидывая голову назад. — Арс, я вызову тебе такси, мне нужно побыть одному, ладно? — тихо ответил мужчина, шмыгая носом. — Прости, что всё так. Я знаю, что нужен тебе сейчас, чтобы поддержать из-за Миши, но… я не в состоянии. Заказать тебе что-то вкусное домой? — Нет, не надо, — Арсений сглотнул и нервно поправил волосы, после чего прижался к Антону, утыкаясь лицом в его шею. — Мне очень жаль.       Шастун рвано вдохнул и завёл руку в волосы Арсения, прижимая парня к себе сильнее. Мужчина вдыхал запах Попова и немного успокаивался, но Антон понимал, что долго так стоять не выйдет, потому что туалет в клинике — общественное место, да и ему действительно хотелось побыть наедине со своими мыслями. Ему нужно выпустить пар. Ненависть и злость переполняли мужчину. — Арс, я пойду, ладно? Сейчас вызову машину для тебя, — Антон отодвинулся, не смотря на Арсения, потому что Шаст знал, какие грустные сейчас у парня глаза. — Жди тут. Я скину тебе номер и марку автомобиля, — Шастун облизнул губы и быстро вышел из туалета, оставляя Арса там одного.       Вызвав Попову такси, Шастун заехал в магазин и купил себе алкоголь, направляясь в их с Женей любимое место — своеобразный пляж. Озеро в дальней части города, где раньше они снимали квартиру. Оно было безумно чистым и красивым, летом парни с разбега ныряли в него и наслаждались водой. Сейчас там ледяное зеркало, но это не помешает Антону выпить и осмыслить всё, что происходит. Шасту, откровенно говоря, хуёво, но этим даже поделиться не с кем. Арсения грузить мужчина не хочет. Рисковать здоровьем парня ради собственных эмоций он никогда не станет. Злоба закипает внутри от осознания, как сильно он проебался в прошлом. Чёрт его дёрнул отвлечься от дороги. Шастун ненавидел не только Иру, но и себя, ведь винил свою невнимательность в смерти любимого человека. Стоит Антону забыться, почувствовать себя счастливым хоть на миг, как Бестужев снова напоминает о себе. Значит ли это, что после случившегося Шастун не имеет права на любовь?       Антон так сильно погрузился в свои мысли, что не заметил, как подъехал к началу льда. Шастун резко затормозил и вышел из автомобиля, доставая бутылку водки. Мужчина открыл её и сделал несколько глотков, жмурясь. Горло обожгло, но сейчас это было даже приятно. Одна боль покрывала другую. Антону хотелось напиться, выпустить гнев, отпустить эмоции и выплакать всю боль. В голову лезли мысли о сексе, потому что в прошлый раз это хорошо помогло, но сейчас Шастун знал последствия, так что твёрдо запретил своему организму требовать это. Спать с кем-то, кроме Арсения, он не хотел, а травмировать мальчика и использовать его, как возможность разобраться в себе — низко.       От водки голову начинало мутить, становилось тесно, словно мир давит. Шастун скинул с себя куртку и остался в одной кофте сверху. Зима на улице его не беспокоила. Антон почувствовал, как алкоголь вытаскивает наружу злость, но только вот она была смешана с истерикой, о которой Шаст вовсе не думал. Мужчина осмотрел свою машину и пнул одно из колес, а потом ещё и ещё. С каждым разом пинок становился сильнее, а злость яростнее. — Сука! Ненавижу эти ведра! Нахуя вас придумали?! Это всё из-за ебучих машин! — Антон со всей силы ударил руками по капоту.       Шастун принялся вымещать свою агрессию на автомобиль. Под руку попались тяжелые камни с берега, которые мгновенно полетели в стекла. Через сорок минут машина была исцарапана и разбита, а Антон сильно замёрз, но все эмоции продолжали сидеть внутри, словно злость — это лишь малая из проблем. Гораздо глубже остались обида, разочарование, скорбь… вина. Шастун рыкнул, подлетая к машине и пытаясь открыть дверь, но все ручки заклинило из-за причинённого вреда. — Да пошла ты нахуй, тупая железка! — Антон разбил водку об остатки стекла и полез внутрь через него, пытаясь завести автомобиль. Когда машина заработала, то все руки мужчины уже были в крови. — Блять… всё испачкал из-за тебя!       Антон выпрямился и направился к воде. Он опустился на лёд и злостно стал колотить по нему руками, стараясь добиться трещин. У Шаста глаза горели от ярости и ненависти к самому себе. Боль, которая появлялась от процесса, заставляла чувствовать себя лучше. — Ну вот и всё, принцесса, покончим с тобой, — рыкнул Шастун, оборачиваясь на машину.       Он подбежал к ней и стал толкать, чтобы та докатилась до льда. По судьбе, которая зло пришла к нему на помощь, на берегу был склон, так что колеса заведённого автомобиля легко сдвинулись при небольшом толчке. Шастун не унимался, заходил всё дальше от берега, следовал за машиной, игнорируя тот факт, что лёд громко трещит. Антон сам не понял в какой момент под ногами что-то треснуло, и он, зацепившись за автомобиль рукавом, полетел под воду вместе с ним. Острые обломки травмировали кожу и шею, успев ранить артерию. Шастун лишь успел услышать отдалённый крик и заметил приближающиеся тени, после чего стал судорожно дёргаться, стараясь всплыть на поверхность и побороть неимоверный холод, сковавший тело.