Какая разница

Пожалуй, сейчас был подходящий случай. Они садились в машину — явная логическая связь. Машина-авария-сбитый человек. Нормально ведь, если он об этом «вспомнит» и задаст вопрос? — Кстати, как там тот парень? — устраиваясь на сиденье и снимая толстовку с капюшоном, поинтересовался Ван Ибо. Он второй день придумывал, как спросить об этом, не вызывая подозрений у Цзы Ли, иначе менеджер всю печёнку выклюет, выясняя, с какого перепуга он внезапно озаботился судьбой постороннего человека. Никто не должен догадаться… Ибо никого не собирался пускать себе в душу. Сначала Ван Ибо надеялся, что на утро забудет о происшествии и о Сяо Чжане. (Да, естественно, он помнил, как зовут «того парня», но это было его личное дело). Когда оставался один, он, задумавшись, складывал лодочкой ладонь, словно обнимая чьё-то лицо, и воскрешал в душе то тёплое чувство. Ван Ибо хотелось снова увидеть Сяо Чжаня, только уже не спящим. Посмотреть в его глаза, на его улыбку, на то, как он двигается. Ибо всегда обращал внимание, как двигаются люди. Это первое, что бросалось в глаза при встрече. Каждому человеку присуща своя собственная манера. Собаки отличают всех по запаху, летучие мыши ориентируются на острый слух, а Ван Ибо мог издалека и со спины узнать знакомого по его пластике. В этом Сяо Чжань оставался для него незнакомцем. Единственное движение, что отложилось в памяти — короткий взмах рукой. Сяо Чжань пытался встать перед тем, как отключился. И, когда начал заваливаться назад, левая кисть на мгновение взлетела вверх и бессильно упала. Как сбитая птица. — Которого мы сбили? — переспросил менеджер Цзы. Ибо недовольно прищурился. По правилам игры, Цзы Ли не должен был угадать сразу. Он тоже думал о Сяо Чжане? — Да. — Вроде норм. Из госпиталя на утро выписался, мы предложили ему компенсацию, чтобы не подавал заявление в полицию, он, кажется, согласен. — М-м-м… Это прозвучало как положено — спокойно, безэмоционально. Однако, Ван Ибо совсем не обрадовался. Вот, если бы Сяо Чжань заартачился, отказался! Тогда у Ибо появился бы отличный повод увидеться с ним, чтобы попросить лично. Ну, вроде как, извинения принести, поуговаривать. «Сяо Чжань! Ты лишил меня шанса!» — мысленно попенял ему Ван Ибо. — Может, предложить ему билеты на концерт или пригласительный на шоу? — внезапно подала голос малышка ЧжоСюань. — Он же парень, — с сомнением в голосе отозвался Цзы Ли. — Мужчины — не наша аудитория. — Хуже не будет, — повернулся в салон с переднего сиденья ТанТан. — Со своей девушкой пойдёт. — Почему бы и нет, — согласился менеджер Цзы. Ван Ибо не принимал участия в разговоре. Только после слов телохранителя его вдруг осенило: у такого красивого молодого человека наверняка должна быть девушка. Ибо почувствовал себя обманутым и разочарованным. Будто ему обещали что-то хорошее и желанное, а после жестоко обломали. Учитывая, что Сяо Чжань ничего ему не обещал и ничего не задолжал, обида была абсолютно беспочвенной. Мало того, Ибо даже не собирался с ним снова встречаться. Но от того, что Ван Ибо сам все это осознавал, меньше она не становилась. — Когда мы в горы отправляемся? — спросил он, чтобы перевести разговор на другую тему. — Я новый борд заказывал и лыжные палки. Уже доставили? — Я не распаковывала. Там от спонсоров для шоу много всего прислали. Кажется, да, — ответила ЧжоСюань. — Позвонить ребятам, чтобы проверили? — Не надо, — буркнул Ибо, отворачиваясь к окну. — Сам посмотрю. А сейчас он видел толпу девушек и женщин на улице возле здания. Он не представлял, где фанатки добывают сведения о его расписании, и что за радость им стоять несколько часов, дожидаясь его появления, чтобы зафиксировать на камеру десятисекундный рывок от автомобиля до дверей фотостудии. Строго говоря, именно это и являлось славой, ради которой становятся айдолами. И, конечно, Ибо хотел известности, любви поклонников, миллионы фолловеров в вейбо — на расстоянии. Но, когда доходило до вот таких непосредственных проявлений фанатской любви, Ван Ибо становилось не по себе. Когда ни одного шага не можешь сделать, чтобы его тут же не засняли и не размножили в сети, это напрягает. А когда сияющие сумасшедшим восторгом лица поворачиваются за тобой как цветы за солнцем, это прикалывает только в первые несколько раз, а потом пугает. Потому что люди в приступе неистового обожания становятся непредсказуемыми, готовыми на какие-то поступки, которые нормальному человеку и в голову не придут. Ван Ибо с незавидной регулярностью получал письма с признаниями и угрозами, его шантажировали самоубийством, если не станет встречаться, обещали уничтожить его самого и его семью, если не ответит взаимностью. Ему кидались под ноги, совали камеры в лицо, лезли в окна, крали мусор… Ван Ибо боялся фанатов. Фотосессия закончилась уже ночью, но возле входа всё равно толклось человек двадцать. Они нестройно проорали «Спокойной ночи, Ван Ибо!» и кинулись наперерез, но охрана студии сработала отлично. ТанТан, прикрывая чёрным зонтом, быстро провёл Ван Ибо через живой коридор к машине. Хорошо, что в кондоминиум, где жил Ибо, нельзя было так просто проникнуть с улицы. По крайней мере можно было не опасаться, что в двери квартиры кто-то будет ломиться. Оставив Чэнь ЧжоСюань заканчивать с делами, Ван Ибо ушёл в ванную. За день лицо ужасно устало от мейк-апа. Но, прежде чем умыться, он сел на крышку унитаза и проверил, сохранились ли адреса, которые он скопировал из приложения такси с телефона малышки ЧжоСюань. Ей не так уж часто доводилось им пользоваться, и судя по времени вызовов, один из маршрутов был к дому и из дома Сяо Чжаня. Зачем ему нужно знать его адрес, Ван Ибо и сам не понимал. Ещё меньше он хотел задумываться, почему просто не спросил ЧжоСюань, а тайком, улучив момент залез в её телефон. Главное, теперь адрес у него имелся. Можно было спокойно мыться. Но, прежде чем включить воду, Ван Ибо сковырнул чехол со своего айфона. Там, внутри, на чёрный пластик был прилеплен жёлтый стикер с изящной фигурой, напоминающей иероглиф незнакомого очертания, нарисованной красным маркером. Ибо провёл по нему пальцами и снова надел защиту на аппарат. В сумке Сяо Чжаня лежал блок стикеров, а этот листочек был верхним. Ибо забрал его себе, но не знал, куда деть, и вклеил внутрь чехла. Ему нравилось знать, что у него есть что-то от Сяо Чжаня. Когда он держал айфон в руках, то словно чувствовал легкий импульс тепла на ладони. Умом он понимал, что кожу согревает батарея, но это было неважно. Малышка ЧжоСюань прокричала, что в восемь утра машина будет ждать внизу, и ушла. Ибо смыл макияж, лицо сразу стало казаться уставшим — проявились сизые тени под уменьшившимися глазами и на висках, опустились уголки губ, обострились скулы. Понравился бы он кому-то вот таким? Не милым, не шикарным и не брутальным — обыкновенным? Горячий душ всегда спасал от ненужных мыслей, но сейчас Ван Ибо подставлялся под струи, но не ощущал того, что раньше. Вода омывала кожу, однако не смывала беспокойное томление в груди. Не тревога, не тоска, не раздражение, не злость, не ожидание — это было что-то другое, как будто хочешь чихнуть и не можешь, только щекочет не в носу, а под диафрагмой, и в горле, и в кончиках пальцев, и подёргиваются мышцы на ногах, не желая расслабляться. Ибо жёстко растёрся полотенцем и рухнул спиной на кровать. Дорогой матрас упруго принял тело. Постельное бельё холодило, но не остужало горячую голову. Ван Ибо заполз под одеяло, покрутился в поисках удобной позы. Да что с ним было не так?! Он потянулся за телефоном, лежащим на прикроватной тумбе, развернул карту и посмотрел на ней адрес. Потом раздражённо отбросил айфон прочь и накрыл голову подушкой. Три часа ночи! Отчётливо осознавая, что совершает большую глупость, Ван Ибо надел штаны и куртку и спустился на подземную парковку. Мотоцикл ждал на своём месте за бетонной колонной.