Какая разница

Галерея выглядела так экзотично, что Сяо Чжань потянулся за телефоном, чтобы зафоткать. Рука проехалась по бедру, но в карман не попала. Он опустил на себя взгляд и моргнул: вместо джинсов на нём было надето какое-то белое платье из плотной ткани, а под ним ещё пара слоёв длиннополой одежды. Совершенно дикого вида войлочные сапоги с курносыми мысками венчали наряд. Сяо Чжань ещё раз огляделся. Теперь что-то начинало сходиться — старинного вида строения, одежда, будто он ограбил костюмерную исторической дорамы — похоже, он видел сновидение Вей УСяня. Это был какой-то двойной уровень узнавания. Сяо Чжань размыто помнил сны, посещавшие его в подростковые годы, и одновременно всё было привычным, обыкновенным, словно он всегда жил в такой обстановке и носил подобные наряды. Царила тишина, но совершенно отличная от нормальной городской. Сяо Чжань мог различить пение птиц, перестук стволов в бамбуковой роще где-то за пределами видимости, чтение нараспев, доносящееся издалека чуть слышным ритмом. Здания, окружавшие внутренний двор казались старыми, но не древними и не музейными. Виднелись следы регулярного подновления — свежая побелка, доска в деревянном тротуаре потемнела меньше, чем соседние, значит заменили не так давно, в пазах балки белеют новые распорки… — Вей УСянь! — позвал Сяо Чжань. — Вей УСянь, это твой мир? Никто не отзывался, но почему-то это скорее испугало, чем обрадовало. Чёртов голос в голове, нашёл время исчезнуть! А вдруг это не сон, вдруг произошёл какой-нибудь обмен телами, душами, мозгами, чёрт его знает чем, и теперь Вей УСянь благополучно валяется у него дома, а Чжань бродит по непонятным чужим задворкам и даже не знает, где туалет искать, если приспичит! Тут ведь даже клумбы и зелёные изгороди выглядят так чинно-благородно, что сама мысль пописять под кустик кажется кощунством. Где здесь может располагаться отхожее место, как оно вообще выглядит? — Вей УСянь! — взмолился Сяо Чжань. — Вернись, ты мне нужен! Вей УСянь! Не переставая беззвучно взывать, он куда-то направился по крытому переходу. Ноги сами несли его, и довольно уверенно. Он было свернул в сторону, чтобы заглянуть сквозь решётку окна в комнату, но тело его слушалось как-то наполовину. Ему удалось бросить быстрый взгляд, и он тут же пошагал дальше. Сяо Чжань чувствовал себя очень странно. Тем временем, обогнув строение, он вышел к тропе из мелкого белого гравия, которая уводила вглубь бамбуковой рощи. Из-за противоположного угла дома показался человек в таких же, как у Сяо Чжаня белых длинных одеждах. Размашистой, но удивительно плавной походкой он направился по дорожке в лес. Широкие рукава и подол халата развевались, блестящие пряди иссиня-чёрных волос подхватывал ветерок, за спиной полоскались концы шёлковой ленточки, пересекающей лоб. Он явно был ещё молод, совсем юн, но его величественный, строгий и изящный вид не позволял даже про себя назвать его парень или пацан, только возвышенно — юноша. Сяо Чжаня как магнитом потянуло следом за ним. Юноша шёл вроде не спеша, но нагнать его было не так-то просто. Сяо Чжаню пришлось поднажать, пока он не оказался настолько близко, что, протянув руку, мог бы поймать кончик белой ленточки, пляшущей на ветру. Именно это он и сделал незамедлительно. Про себя Чжань простонал: «Ну что за детский сад», но всё равно дёрнул. Легонечко, если не знать, то, наверное, и не почувствуешь. Но юноша тут же остановился и развернулся. — Ах! — ахнул Сяо Чжань. — Напугал! Он отпрянул назад, прижав ладонь к груди, но всю лживость его испуга выдавала всё ещё зажатая в пальцах шёлковая полоска ткани, тянущаяся к затылку юноши. — Вей Ин! — ровным голосом произнёс тот, выдёргивая свою ленточку из руки захватчика. Тон был совсем нейтральный, но каким-то волшебным образом Сяо Чжань улавливал в нём и толику укоризны, и каплю раздражения, и оттенок обиды. — Лань Чжань! — отозвался он. — Лань Чжань! А сам не мог отвести глаз от лица юноши. Ведь это был вылитый Ван Ибо. Да, со старинной причёской, очень бледный в этой белой одежде, со строгим бесстрастным выражением, но точно он! — Ван Ибо! — хотелось воскликнуть Сяо Чжаню, но губы снова выговорили: — Лань Чжань! — Тебе сюда нельзя, — холодно ответил юноша и отвернулся. — Защитное поле пропускает только адептов. Уходи. — А если я к тебе прижмусь, вдруг оно не заметит, что нас двое? — затараторил Сяо Чжань какую-то чушь. — Обниму и прижмусь покрепче! Юноша резко обернулся и сверкнул глазами: — Чушь! Как у него получилось абсолютно ровным голосом выразить взрыв негодования? Он был великолепен. Пусть и не Ван Ибо, но неимоверно прекрасен. Рука Сяо Чжаня невольно потянулась дотронуться, но юноша отпрянул и очень быстро зашагал по тропе. Поскрипывание гравия под подошвами его белых сапог вскоре стихло. Рука Сяо Чжаня медленно опустилась. Вытянутый четырехугольник света от уличного фонаря выхватывал часть постера на стене. Горизонтальная полоска тени от перемычки оконной рамы напомнила Сяо Чжаню о том Ван Ибо из сна — Лань Чжане. Издалека по нарастающей донёсся рокот мотоциклетного двигателя, взревев напоследок, байк заткнулся где-то совсем рядом. Но А-Нин уже проснулся. Он подорвался со своего места в ногах у Сяо Чжаня и совершил патрульную пробежку по квартире. Не обнаружив вторжения, улёгся было обратно, но после недолгого копошения тихонько заскулил и поплёлся в прихожую. Сяо Чжань обречённо пару минут терпел, пока пёс тыкал в него мокрым носом, подсовывая поводок, и изображал голосом дрель. Заботливый Ван ЧжоЧэн вечером привёз целую гору продуктов и снеков. Сяо Чжаню, хоть он и ёрничал, но было приятно, что о нём заботятся. Маме он, конечно, не сообщил. Ведь не покалечился, ничего страшного не случилось. А она же, как всякий нормальный родитель, непременно напридумывает трагедий и сама себя до сердечного приступа доведёт. Поэтому роль заботливой матери играл А-Чэн, и делал это на совесть. Он был таким внимательным и снисходительным, что Сяо Чжаню порой хотелось спросить: кто ты и куда дел моего друга? В этот раз ЧжоЧэн заявился с безалкогольным пивом. Чжань фыркнул, что мог бы и нормальное купить, на что получил отповедь — мол, ему сейчас только алкоголя для полной отключки мозга не хватает, а самому ЧжоЧэну рано утром на работу с выхлопом ехать тоже не улыбается. Они сидели на балкончике, закинув ноги на перила, потягивая пиво, и вспоминали школьные годы. Как тайком проносили байцзю на вечеринки, какие безобразия творили, как пытались курить на стадионе за трибунами, но шицзе каждый раз их находила и устраивала выволочку… Вей УСянь вёл себя почти прилично, внимал воспоминаниям, отпускал какие-то шуточки и хохотал. У Чжаня было ощущение, будто у них маленький мальчишник на троих, только один гость невидимый. Глядя на А-Чэна, такого расслабленного и непривычно добродушного, Сяо Чжань думал — не рассказать ли ему про Вей УСяня? Но потом решил не испытывать судьбу. ЧжоЧэн и так не лучшего мнения о его мозгах, а если узнает, что друг слышит голоса, точно к врачу потащит. — Там тебе из юридического отдела скоро пришлют документ, — сообщил он незадолго до ухода. — Это заявление, что ты претензий не имеешь и в суд подавать не будешь. Ты его подпиши. — Я и так не собирался в полицию идти, — возразил Сяо Чжань. — Ты дурак? — закатил глаза ЧжоЧэн. — Просто подпиши. Тебе денег в качестве отступного дадут, понял? — Не стану я брать денег с Ван Ибо! — Не с него, а с компании. Тебе что, лишнее будет что ли? Там хорошая сумма прописана, — покачал головой ЧжоЧэн. Не нужно было быть гением, чтобы догадаться — А-Чен приложил руку к этому документу. И Сяо Чжань полез обниматься: — Спасибо, бро! ЧжоЧэн четыре секунды изображал неприступную крепость, а потом тоже облапил в ответ. — Теперь тебе хватит, чтобы наконец съехать из этой хибары. Снимешь нормальную квартиру, где не будет каждый день что-то ломаться, — проворчал он, осторожно похлопывая Чжаня по спине. — Не хочу я съезжать! — взвился Сяо Чжань. «Что это он тебе указывает, где жить?» — подначивал Вей УСянь. — Я тут уже семь лет живу, и мне тут нравится! «Мне тоже!» Сяо Чжань досадливо стукнул кулаком по ограде балкона, и снизу выпал шурупчик, крепивший доску перил к железной решётке. — Вот видишь! — ЧжоЧэн указал на него патетическим жестом. — Этот дом разваливается на глазах! Ты дождёшься, что будешь выгребать свои шмотки из-под руин. Этот разговор повторялся с завидной периодичностью. Они оба принялись орать и возмущаться вслух, Вей УСянь поддерживал Чжаня воплями в голове, а А-Нин под шумок спёр едва начатый пакет снеков у Ван ЧжоЧэна. Он утащил его под стол на кухне, всё сожрал и вылизал упаковку до зеркального блеска. Естественно, после он вылакал две больших миски воды. А теперь, потревоженный неизвестным байкером, пёс проснулся, и его, понятно, подпёрло. Деваться было некуда, Сяо Чжань нехотя завернулся в безразмерную кофту, всунул ноги в кроссовки, пристегнул пса и широко зевнул.