Какая разница

Это было самое необыкновенное, что случалось с Ци ПейСинем за всю его жизнь. Раньше он как-то и не осознавал, что ему не хватает адреналина и приключений, пока не получил их сполна. Наверное, этот бег по ночному лесу он будет вспоминать до самой старости. ПейСинь не мог понять, что СыЧжуй видит в темноте, как определяет, куда бежать. Он просто ломился следом, крепко зажав ладонь парня в своей руке. Сам ПейСинь и днём-то растерялся бы. Ему ещё не доводилось бывать в настоящих диких лесах. Случалось несколько раз выезжать в пригородные лесопарковые зоны, но дальше поляны для пикников он не заходил. Там всё было окультурено: дорожки, таблички «не мусорить», вся мелкая поросль срезана, на земле никаких опавших веток и прочего бурелома, о который здесь ПейСинь запинался на каждом шагу. Просто удивительно, что ноги ещё не сломал. А СыЧжуй мчал вперёд, даже своим длинным белым ханьфу с широкими рукавами ни за что не цеплялся. В лесной кромешной тьме только его долгополый халат, маячивший серым пятном и можно было разглядеть. — Стой! Давай передохнём! — взмолился ПейСинь. — Нас ведь никто не преследует, зачем убегать? — Мы не убегаем, — возразил СыЧжуй абсолютно спокойным голосом, будто не гнал с курьерской скоростью, а шёл неторопливым прогулочным шагом. — Мы просто бежим. Ты устал? В этом вопросе прозвучало такое неприкрытое удивление, совершенно искреннее, без всякой издёвки, что ПейСинь даже не сумел съязвить по своему обыкновению. — Да! — отчаянно воскликнул он. — Я больше не могу! СыЧжуй так внезапно остановился, что ПейСинь впечатался в него на полном ходу, и они оба повалились на землю. Похоже, падать — это была просто какая-то их фирменная фишка! Ци ПейСинь лежал на тёплом жилистом теле СыЧжуя, прижавшись щекой к его груди и выдыхал. Лёгкие горели, в боку кололо, ноги ощущались только потому, что налились чугунной тяжестью и болели. Сердце, казалось, сейчас выломает ребра. В противоположность ему, сердце СыЧжуя под щекой ПейСиня тикало размеренно, как часы. Постепенно дыхание выравнивалось, сердцебиение замедлялось. Но, странное дело, в груди СыЧжуя происходил обратный процесс — его сердце стучало всё громче, быстрее, да и дышать он стал тяжелее. Неужели ПейСинь так сильно его придавил? Он повозился и сел. Судя по звукам, СыЧжуй тоже уселся. — Ты как? — осторожно поинтересовался ПейСинь. — Извини, что уронил тебя. — Со мной всё хорошо, — отозвался СыЧжуй немного дрогнувшим голосом. — Может, двинемся дальше? — А куда? Не лучше ли утра подождать? Мы же заблудимся в этом мраке. Если ещё не заблудились. — Не заблудимся, — уверенно возразил СыЧжуй. — Мы бежали на северо-восток, в том направлении трасса. Если я правильно подсчитал, мы от неё километрах в десяти. А если по шоссе двигаться на северо-запад, то попадём в населённый пункт, там транспортная развязка. — Откуда ты знаешь? — скептически хмыкнув, спросил ПейСинь. — Увидел, когда ты карту в телефоне открывал, — просто ответил СыЧжуй. На это ПейСиню не нашлось, что сказать. Он всё больше убеждался в необыкновенных способностях этого парня. Не человек, а прямо герой санся! — Может, всё-таки лучше утром? — нерешительно пискнул он. — Не видно же ни черта. — Я тебя поведу. Ты не будешь спотыкаться, — заверил СыЧжуй. Не очень понимая, зачем это делает, ПейСинь переплёл их пальцы, когда рука парня обхватила его ладонь. Этот простой жест вдруг перестал быть дружеским. ПейСинь чувствовал подушечками пальцев твёрдые шершавые костяшки, ладонью — плотные корочки мозолей. Рука СыЧжуя была мужской, рабочей, даже грубоватой. И, тем не менее, ПейСинь ощущал себя, словно на первом свидании — волнующе, в трепетном предвкушении неизвестно чего. И стало жалко, что сейчас ночь, и, действительно, не разглядеть ни черта. ПейСиню очень нравилось лицо СыЧжуя. Его мягкие девчачьи черты и то, как легко на щёках загорается румянец, длинные ресницы и маленькая чёрная точка родинки. Душу ПейСиня тревожил контраст между нежной внешностью и необыкновенной силой СыЧжуя. Наощупь он свободной рукой нашёл плечо парня, скользнул по нему ладонью, и прихватил длинную шёлковую прядь. СыЧжуй тихо выдохнул. ПейСинь накрутил волосы на палец, легонько потянул. Наверное, всё же хорошо, что была ночь. В темноте творить подобную дичь было как-то легче. — Аах-ха… — ещё раз вздохнул СыЧжуй. Спохватившись, ПейСинь освободил его волосы и поднялся. Руку с переплетёнными пальцами он не выпускал. — Что же, если надо, значит пойдём. — Куда? — растерянно переспросил СыЧжуй. И тут же подскочил тоже: — А, ну да! И они пошли дальше. Именно пошли, а не побежали. То ли лес стал не такой дремучий, то ли ПейСинь приспособился, то ли СыЧжуй не обманул, и вёл его там, где не надо было скакать через валежник и продираться через намертво сплетённые кусты. Но идти стало значительно легче. Ещё бы видеть хоть немного, вообще было бы круто. И тут ПейСинь понял, что реально различает в темноте очертания деревьев, сизую массу листвы, росчерки стволов и веток, кое-где над головой лиловые пятна неба в прогалах между кронами. Он посмотрел на СыЧжуя, который тоже перестал быть размытой серой кляксой. Тот, словно почуяв, оглянулся через плечо: — Руку поменять? Затекла? Он тряхнул кистью, и ПейСинь вспомнил, что они держатся за руки. Это ощущалось настолько естественно, словно они всегда так ходили. «Какое «всегда»? Мы и знакомы-то всего-ничего!» — одёрнул себя ПейСинь. — Ага, поменяем, — согласился он. Пальцы разжались, выскользнули из хватки, и в ладони образовалась пустота. Совершенно неправильная, холодная и неприятная. ПейСинь подвигал пальцами, разминая, но неуютное чувство не исчезало. Оно прошло лишь, когда СыЧжуй протянул другую руку, и ПейСинь снова переплёл с ним пальцы. Глаза всё больше привыкали, вскоре видели всё вокруг вполне уже сносно. ПейСинь мог бы и отпустить руку СыЧжуя, но ему не хотелось. И думать, почему этого не хочется, тоже не хотелось. Внезапно (по крайней мере для ПейСиня это произошло внезапно) лес расступился, и парни оказались на обрыве над озером. Тут стало понятно, что не ПейСинь привык к темноте, а ночь подошла к концу. Горизонт с одной стороны уже окрасился в розовый, отражаясь в глади озера. Тонкая дымка тумана над водой отливала перламутром, как и лёгкие облачка в небе. Это было так невообразимо прекрасно, что ПейСинь застыл с разинутым ртом и широко открытыми глазами. Ему не часто доводилось встречать рассвет, и восход солнца в тусклом от смога небосводе гигантского мегаполиса ни в какое сравнение не шёл с этим удивительным зрелищем. — СыЧжуй, — беспомощно пробормотал ПейСинь. — Лань СыЧжуй! — Так красиво, что сердцу больно, — отозвался тот. Он придвинулся, касаясь плечом плеча, заглянул ПейСиню в лицо. Его длинные волосы развевал ветер, и они отливали красной медью в лучах встающего солнца. — Красиво, — согласился ПейСинь.