Какая разница

Это было, как будто все его даньтяни взорвались. Тело бессильно обмякло и напряглось одновременно. Инстинктивно СыЧжуй попытался отпрянуть, и, наверняка, свалился бы вниз, если бы ПейСинь не держал его, сжимая в кулаке ворот ханьфу. А в следующую секунду СыЧжуй понял, что не хочет прерывать поцелуй. Первый поцелуй в своей жизни. Он не знал, что бывает вот так. Все его органы чувств взбунтовались. СыЧжую было жарко, и его трясло в ознобе, голова кружилась, перед глазами потемнело, и плавали радужные светящиеся пятна, дыхание сбилось, руки дрожали. И это безобразие было так приятно, так чудесно! Когда ПейСинь немного отстранился глотнуть воздуха, СыЧжуй уже сам потянулся к нему. И тот моргнул своими черными бурундучьими глазами и улыбнулся. СыЧжуй смутился, и вдруг его как по голове ударило осознанием того, что он натворил. Правила Облачных глубин и тот способ самосовершенствования, которому он следовал, требовали держать в чистоте тело и душу, избегать мирских соблазнов и грехов. Под ними, естественно, подразумевалось употребление алкогольных напитков и связи с женщинами. Ци ПейСинь, конечно, не являлся женщиной, но СыЧжуй был не настолько наивен, чтобы не понять, что между ними произошло. С точки зрения правил особой разницы не было. СыЧжуй влюбился — его душа больше не чиста. Он целовался — тело тоже затронуто грехом. СыЧжуй зажмурился. Паника на мгновение затопила с ног до головы и схлынула. Не имело смысла сожалеть о том, что уже случилось. Он открыл глаза. ПейСинь с тревогой смотрел на него. Да СыЧжуй и не жалел. Ни капельки. — Ты мне очень нравишься, — сказал он. Губы Ци ПейСиня обводила красная воспаленная кромка, но для СыЧжуя они всё равно выглядели соблазнительно и волнующе. Уголок обветренных губ дёрнулся и неуверенно пополз вверх. СыЧжую очень хотелось их поцеловать, но он поднял глаза и встретился с ПейСинем ясным взглядом. И тот, наконец, улыбнулся широкой смущённой улыбкой. — Ты мне тоже, — ответил он и, отпустив воротник ханьфу, взял СыЧжуя за руки. Место для признаний было, наверное, не самое подходящее. Усиливающийся ветер грозил сдуть с маленького уступа две крохотные человеческие фигурки. Если внизу температура воздуха была вполне комфортной для быстрой ходьбы, то чем выше, тем холоднее становилось. Пока поднимались, движение разгоняло кровь, и временами было даже жарко, а только лишь остановились, как влажная от пота одежда выстудилась и леденила спину. — Надо идти, а то окоченею нафиг, — стуча зубами, ПейСинь поднялся, стараясь не смотреть в сторону обрыва. — Скоро будет сложный участок, но ты не бойся, ладно? Я не дам тебе упасть, — предупредил СыЧжуй. Отрезок пути, о котором он говорил, и, правда, мог испугать кого угодно. Тропа там просто отсутствовала. В скалу были вбиты опоры, на которых лежали узкие доски мостков. На уровне чуть выше пояса тянулся страховочный трос. Идти там можно было только боком, распластавшись по камню. СыЧжуй даже через десять лет помнил тот ужас, который испытал ребёнком, когда порыв ветра сдул его с мостков, и он беспомощно повис над бездной на одном лишь поясе. Брат, шедший следом, быстро поставил его обратно, и ничего страшного не случилось. С тех пор СыЧжуй много раз спускался и поднимался этой тропой, но каждый раз, как видел край доски, упирающийся в уступ, невольно вздрагивал. Когда мостки над пропастью увидел ПейСинь, то зажмурился и замотал головой. — Нет-нет-нет! Лучше назад. Вниз я ещё как-нибудь спущусь. Или здесь умру от холода и голода, но шагу не сделаю по этой жёрдочке! Он ещё что-то возмущённо бухтел, закрыв руками глаза, и СыЧжуй просто ждал, когда он иссякнет. Вскоре, ПейСинь действительно выдохся и спросил: — Ты точно уверен, что там можно пройти? — Я пойду первым, а ты за мной, — кивнул СыЧжуй. — Там всего метров тридцать, а дальше широкая тропа до самого верха. Он преуменьшил расстояние раза в два, да и тропа могла показаться широкой только в сравнении с этим участком. Но сейчас ПейСиню не обязательно было об этом знать. СыЧжуй достал из щели в скале хранящееся там снаряжение, застегнул на себе и на ПейСине страховочные пояса, защёлкнул карабины на тросе. — Вперёд. — Лань СыЧжуй! — А? — Скажи это ещё раз, — ПейСинь тронул за рукав. Первой мыслью мелькнуло, что он хочет услышать про то, что путь достаточно безопасен, но по какому-то наитию, СыЧжуй посмотрел в его глаза и уверенно произнес: — Ты мне нравишься. ПейСинь удовлетворённо кивнул, и с самодовольной ухмылочкой потребовал: — И ты меня поцелуешь, когда я дойду. Сам. Первый. — Поцелую, — улыбаясь, согласился СыЧжуй. — Тогда чего мы ждем? Двигай! Когда опасный участок закончился, ПейСинь опустился на колени, а потом лёг ничком. Не произнося ни звука, он лежал, спрятав лицо в ладони. СыЧжуй совершенно окоченел, но понимал, что сейчас его лучше не трогать. Он присел рядом и осторожно гладил парня по спине. Минут через десять, ПейСинь поднялся и уставился на него круглыми бурундучьими глазами. — Я это сделал! — выговорил он. — Лань СыЧжуй, ты можешь поверить? Я сделал это! — Да! — радостно улыбаясь, кивнул СыЧжуй. И сразу взгляд ПейСиня стал хитрющим. Он подвигал бровями. — Тогда чего же ты ждёшь? Целуй меня! Они бы дошли гораздо быстрее, если бы не целовались за каждым удобным уступом скалы. Уже неважно было, кто проявлял инициативу, им обоим хотелось. У СыЧжуя болели губы, но поцелуи служили лучшей в мире анестезией. Волосы спутывались от того, что их трепал ветер, и ПейСинь осторожно расчёсывал пряди пальцами и даже заплетал в нелепую неумелую косу, которая держалась до первого сильного порыва. СыЧжуй шёл впереди и тащил за руку ПейСиня, но ему не было в тягость и не напрягало. Он смотрел на тропу перед собой и улыбался, улыбался. Кажется, СыЧжуй за всю свою жизнь столько не улыбался, как за одно это утро. За дни отсутствия он, конечно, соскучился по родному монастырю. Он мечтал пройтись по чисто выметенным дорожкам, посидеть на ступеньках библиотеки, прогуляться по дальним уголкам, устроиться за столом с книгой и рассмотреть знакомые до мелочей балки потолка… Но теперь ему хотелось сделать это вместе с ПейСинем. Провести его за руку по всем любимым местам в надежде, что и для него они станут домом. В душе СыЧжуй знал, что это вряд ли возможно. Всё равно ПейСинь не сможет остаться. Вероятно, настоятель Хуан ЦзыТэн распорядится быстренько спустить вниз незваного гостя, а самого СыЧжуя накажет. Простоять ночь на коленях, держа на вытянутых руках дисциплинарный шест самое малое, что ожидало за столь серьёзный проступок. И это если никто не узнает про поцелуи. СыЧжуй оглянулся через плечо и крепче перехватил ладонь ПейСиня. Он был готов к наказанию, но отпустить этого парня — нет.