Какая разница

— Лань СыЧжуй! — позвал ПейСинь сначала вполголоса, никто не откликался, и он выкрикнул: — Лань СыЧжуй! СыЧжуй! Он услышал, как гаснет слабое эхо его воплей среди толщи гранитных стен. Похоже, он остался один. От подкатившей паники стало трудно дышать. ПейСинь прикрыл глаза, заставляя себя не истерить. Кроме как на себя самого, рассчитывать ни на кого не приходилось. Надо было успокоиться и сосредоточиться, чтобы придумать, что делать. Очень болело плечо, или рука, или… Нет, кажется руку он вообще не чувствовал! ПейСинь испуганно дёрнулся, но не сумел даже приподняться, и нехило приложился макушкой об пол или на чём он там лежал. Постепенно темнота перед глазами рассеялась, и сквозь сиреневое тошнотное марево ПейСинь смог разглядеть, что валяется всё в том же гроте, придавленный внушительными деревянными полками. От удара о пол голова кружилась, и перед глазами всё плыло. А ещё было очень тихо. Просто абсолютная тишина, в которой его собственное дыхание раздавалось как громогласные хрипы. — Папа, спаси меня, — всхлипнул ПейСинь, и глубоко вдохнул. Нет тут папы. Никого нет. Если бы СыЧжуй мог, он бы непременно откликнулся. Хоть шёпотом, хоть каким-нибудь движением дал знать, что слышит. Но этого не произошло. Означать это могло две вещи — или Лань СыЧжуй здесь и без сознания, или его вместе с остальными забрали те чуваки в белом. И, хотя ПейСинь не мог осмотреться как следует, у него было стойкое ощущение, что во всей пещере он единственное живое существо. ПейСинь снова всхлипнул. Каким же он был жалким. Он очень боялся — всё, что на самом деле Лань СыЧжуй испытывает к нему, это жалость. Ему не досталось от судьбы ни большого ума, ни особых способностей, да и внешность была довольно посредственной. Единственное, в чём ему повезло — родиться в богатой семье, но, как подозревал ПейСинь, для СыЧжуя это не имело никакого значения. Он не был дизайнером, как Сяо Чжань, даже его чувства юмора у ПейСиня не имелось. И уж тем более ему было далеко до такого крутого айдола, как Ван Ибо. И, хотя Лань СыЧжуй смотрел на них без восхищения, ПейСинь понимал, что на подобном сияющем фоне безнадёжно проигрывает. Когда СыЧжуй показал на талисман в старинном манускрипте, ПейСинь заявил, подпустив в голос пренебрежения: — Как жалко звучит. Если ты настолько ничтожный, что на тебя не обращают внимания, то, мне кажется, никакая магия уже не поможет. Он ни за что бы не признался, что больше всего на свете ему тогда хотелось сфоткать страницу этой дряхлой книженции. Потому что ему был нужен этот талисман. Он бы нашёл ту хреновину — киноварь, чем бы она ни была, желтую бумагу и скопировал все закорючки, сделал бы это столько раз, сколько понадобится, пока не получится точь-в-точь, чтобы тот, кто ему нравится, интересовался им. Ци ПейСинь смотрел на потолок грота, хранивший следы древних инструментов. Какие-то давно сгинувшие в глубине веков мастера выравнивали его вручную примитивными зубилами и ещё бог знает чем. Они давно умерли, а шероховатые полосы на камне остались. А сколько протянет сам ПейСинь, брошенный вот тут без еды и питья в одиночестве? Ему даже оставить после себя нечего. Ладно, по крайней мере ему теперь есть что вспомнить перед смертью. Благодаря Лань СыЧжую он пережил за последние пару дней столько приключений, сколько у него не было за все предыдущие восемнадцать лет. Вот разве что в дошкольные годы, когда папа ещё не получил денег от дедушки и работал администратором травести-кабаре «Весёлые сестрички». Тогда папа ещё любил СиньСиня и везде брал его с собой. Тетушки, которые в обычной жизни были дядюшками, развлекали и баловали малыша, ему позволяли ложиться под утро, разрешали смотреть представления. ПейСинь был всеобщим любимцем. А потом пришла пора идти в школу, и папа отдал его в интернат. Там уже никто не считал его милым и славным, он стал «придурошным Ци». Стеллаж из бруса и толстых досок весил, наверное, больше чем сам ПейСинь, и всей своей массой давил на плечо. Рука, если и не была сломана, то от этой тяжести грозила скоро расплющиться. Он думал, что уже ничему не удивится, но когда СыЧжуй заставил засветиться рисунок на мятой бумажке, это реально впечатлило. Когда ПейСинь добежал до места, где пропал талисман, то немного разочаровался. Он не знал, чего ожидал. Ну, может символ будет гореть над проёмом в стене, как табличка «выход» на пожарной лестнице, или ещё каких-то спецэффектов… Но талисман просто исчез. Оставалось надеяться, что они не перепутали ориентир и ищут в нужном гроте. — Из тайного хранилища и выход должен быть тайным, — заметил Лань СыЧжуй в ответ на вопросительный взгляд. — Надо только понять, как его открыть. В кино достаточно было потрогать нужную книгу в шкафу или нажать выступ лепнины, или что-то ещё в таком духе, и всё срабатывало. Тут тоже имелись полки, и на них стояли металлические миски, но не похоже было, что здешний механизм работает по киношному принципу. Чжань-гэ и Ван Ибо перещупали всё, до чего могли дотянуться, но ничего не открывалось. СыЧжуй изучал стену, и Ци ПейСинь, обойдя стеллаж, стал ему помогать. Света было мало, приходилось буквально шарить руками по неровной поверхности камня, сдирая кожу на пальцах. ПейСинь почти отчаялся, но продолжал, потому что СыЧжуй не сдавался. Под ладонью оказалось какое-то круглое отверстие. Его края были слишком гладкими и чёткими для природного, хотя нельзя было исключить и естественное происхождение дырки. Она находилась чуть выше линии пояса, и ПейСинь нагнулся, чтобы изучить находку тщательнее. Вдруг, это своего рода замочная скважина? И тут стена перед его носом поплыла назад и вбок. От такого зрелища голова закружилась, и ПейСинь от неожиданности плюхнулся на задницу. Всё произошло так стремительно, что никто оказался не готов. Сноп яркого света прорезал полутьму, ослепляя. Три человека в белом шагнули в проём, с какими-то странными пушками как из фантастических комиксов. Что-то грохнуло, затрещало, раздались крики, медный звон летящих на пол плошек, какой-то шум, скрежет, что-то блеснуло перед самым носом. Ци ПейСинь краем глаза засёк, как падает Чжань-гэ, задевая рукой полки, широкий рукав СыЧжуя на миг заслонил обзор, кто-то в белом длинном халате метнулся вперёд… Больше ПейСинь ничего не увидел, потому что большой стеллаж, который уронил Сяо Чжань, обрушился прямо на него. Где сейчас Лань СыЧжуй? Где все? Если один человек мог этот чёртов стеллаж уронить, то другой человек может хотя бы попытаться его поднять. Приняв решение, ПейСинь даже почувствовал себя бодрее. Не лучше — слишком болело плечо, и ушибленная макушка, и спина ныла от неудобной позы. Кое-как извернувшись, ПейСинь подтянул к себе одну из раскатившихся по пещере металлических чашек и начал подпихивать её под давящий на руку брус. Тонкие стенки гнулись, царапались о камень, но посудина понемногу принимала на себя давление. Вполне возможно, она была какая-то уникальная, магическая или художественно-ценная, но в данный момент для парня ценнее была его рука. Он попробовал потянуть и почувствовал, что безвольная конечность с трудом, однако потихоньку выскальзывает из плена. Подцепив ещё одну чашу, он начал втискивать её с другой стороны руки. Временами от вспышек боли чернело в глазах, и ПейСинь откидывался на спину, выдыхая, пережидая пока сустав перестанет пылать огнём, а после снова принимался за работу. Он думал о Чжань-гэ, у которого на ногах живого места не было, а он шёл наравне со всеми и не жаловался. Рука была как чужая. ПейСинь ухватил за неё второй рукой и потянул, одновременно делая движение телом в сторону. Он не чувствовал трения или давления, но видел, как по сантиметру растягивается потертый шов рукава толстовки. Рука скользила внутри. Последний рывок, и ПейСинь откатился вбок и остался лежать, ощущая, как кровь устремляется к онемевшим пальцам, как руку начинает колоть тонкими иголочками. Он осторожно прощупал кости — вроде бы все были целы. Опереться на руку он пока не мог, но принять вертикальное положение получилось. За исключением этого грота, в пещере всё осталось как было. Только здесь валялись разлетевшиеся медные и серебряные чаши и палочки из камня и дерева. ПейСинь смутно помнил то ли из передачи по телику, то ли из роликов в интернете, как такими штуковинами водили по стенкам похожих мисок, извлекая мелодичное гудение. Сейчас ему, конечно, было не до музицирования. Если в стене есть дверь, должен быть способ открыть её. Перед самым появлением тех нападавших, ПейСинь обнаружил углубление в камне. И подумал, что оно может оказаться замочной скважиной, но проверить не успел. Зато теперь никто не мешал ему этим заняться. Когда наметилась реальная цель, ПейСинь смог даже немного успокоиться. По крайней мере, зубы перестали выбивать дробь, и их уже не требовалось стискивать изо всех сил. «СыЧжуй, я выберусь отсюда и найду тебя, — бормотал он, не замечая этого. — Вот увидишь, я тебя спасу». Повторные поиски заняли не очень много времени. Дырка нашлась, но что делать дальше, ПейСинь не представлял. Рука в неё не пролазила. Парень оглянулся на разруху позади себя. Около двух десятков цилиндрических пестиков разной длины и диаметра валялись на полу. «Как древние искусственные члены» — пришла в голову совершенно неуместная пошлая мыслишка. ПейСинь хмыкнул и пнул носком кроссовка гладкую зеленовато-белую палку с круглым набалдашником. Она забренчала по кочковатому полу. Вполне возможно, что была из нефрита. Других вариантов в голову не приходило, и парень начал подбирать пестики. Большинство было слишком тонкими и маленькими. «Азиатского размера» — снова мысленно спошлил ПейСинь и захихикал. Три или четыре могли подойти, но парень не успел их опробовать. Дверь снова неожиданно открылась сама. Как и первый раз стена вмялась назад и поплыла в сторону. Глядя в тёмный провал и стараясь не шуметь, ПейСинь отступил в тень и маленькими шажками начал перемещаться к выходу из грота. Дыра зияла мрачной пустотой, привлекая и пугая одновременно. Оттуда не доносилось ни звука, и никто не показывался. Это настораживало. ПейСинь достиг границы тени и быстро юркнул в соседний грот.