Какая разница

Слабовольный идиот! Дурак озабоченный! Один поцелуй — и поплыл. Даже не так — одна мысль о поцелуе, и мозги отключились. Позорище! Грёбаный стыд! Можно было сколько угодно костерить себя на все лады, но поцелуй был уже свершившимся фактом. И то, что они оба завелись, тоже было фактом. Доказательством любви Сяо Чжаня это, конечно, не являлось, однако Ибо почему-то грело осознание того, что Чжань хочет его не меньше, а может и больше — ведь это он сделал первый шаг. И был такой чертовски сексуальный… Ибо потёр губы рукой и, наконец, решился обернуться. К Geely Сяо Чжаня подъезжал дребезжащий тарантас: помесь четырехколёсной тележки и древнего мотороллера, толком было не разглядеть. Когда до машины оставался десяток метров, из кузова выскочила собака и, обгоняя пыхтящее чудище на колёсах, бросилась к хозяину. Она ткнулась в колени Чжаня, сделала обход вокруг машины, проверяя всё ли в порядке, а потом с деловитым видом направилась через дорогу, прямиком к Ибо. Тем временем, из тарантаса высыпалось несколько весёлых мужичков, возглавляемых таким же весёлым Ци ПейСинем. Пацан размахивал руками и громко что-то вещал. У Ибо возникло подозрение, что он выдернул тех дядек прямо из-за праздничного стола, где ему тоже налили глоток, а может и не один. Пёс, запертый в салоне, грозно гавкал, мальчишка жаловался на разбитую дорогу, дядьки сочувственно заглядывали в яму, где застряло переднее колесо Geely, и, перебивая друг друга, предлагали варианты оказания помощи. И в этой суете и галдёже, Сяо Чжань стоял молчаливый и неподвижный, повернувшись в сторону Ибо, хотя, сомнительно, что мог что-то рассмотреть в темноте. Для собаки (А-Цин, вспомнил Ибо) мрак не был помехой. Она повела длинным носом, чихнула от бензиновой вони двигателя, понюхала ботинки. Хотелось надеяться, что история с обувью не повторится. Вроде пронесло. Холодный кончик носа коснулся ладони Ибо, и он погладил мягкие уши псины. — Хорошая девочка, — пробормотал он, не прекращая наблюдать за тем, что происходило возле машины. Из кузова таратайки извлекли пару досок и начали подпихивать их под колесо с дружными криками. Закончив с этим, вся компания с азартными воплями налегла на багажник Geely, но как-то не особо успешно. И вдруг кто-то повёл фонарём в сторону Ибо. Он едва успел зажмуриться и прикрыть глаза рукой. — Эй, паренёк! — позвал голос с незнакомым певучим акцентом. — Подсоби толкать! А он только расслабился и решил, что остался незамеченным. Теперь поздно было сбегать, да и по-хамски отказаться тоже не хватало наглости. И помощь действительно была нужна. Ибо последний раз потрепал собаку по ушам и выпрямился. Только бы никто не узнал в нём айдола Ван Ибо. Спустя час он снова молился об этом. Там на дороге всем было не до разглядывания его лица, да, наверное, простые сельские дядьки и не особо интересовались персонами шоу-бизнеса. Зато за праздничным деревенским застольем, куда их потащили после вызволения из ямины, было немало любопытных женских глаз, без особого стеснения изучающих городских парней. Оставалось надеяться, что никому и в голову не придёт, что в их глушь занесло столичную знаменитость, да ещё в таком непрезентабельном виде — после целого дня в дороге Ван Ибо совершенно растерял весь лоск, если он у него когда-то имелся. Волосы засалились под шлемом, одежда стала грязной и пропахла выхлопами. Он смог кое-как умыться под краном во дворе, а вот зеркала под руку не попалось, и Ибо подозревал, что под глазами у него круги от недосыпа, да и здорового румянца тоже не наблюдается. На стол выставляли традиционные блюда, без изысков, но очень вкусные. В желудке урчало уже от одного аромата, поднимающегося от здоровенных мисок с пельменями и свининой в соусе, лапшой и рыбой. — Давай-ка я за тобой поухаживаю, младший братик, — со смехом заявила женщина, оказавшаяся по правую руку от Ибо. — Хватит есть глазами, попробуй, каково на вкус. У нас в Цаи готовят особые пельмени с тофу и зеленью, в других местах ты таких не найдёшь! И вот эти с курятиной делала тётушка Лян, тоже объедение. И обязательно съешь вон те, с яйцом и зелёным луком… Она наложила Ибо не меньше десятка цяоцзы, подвинула мисочки с кунжутным маслом, красным уксусом, соевым соусом и чесночной пастой. Не в силах больше сдерживать голод, Ибо набросился на угощение. Чуть наискосок через стол Сяо Чжань с не меньшим аппетитом поглощал свинину в красно-коричневом соусе, щедро добавляя закуску из острого перца. У Ибо во рту запекло уже от одного её вида. А от вида такого уютного, жующего Сяо Чжаня с чёлкой, упавшей на глаза, и трогательно торчащим на макушке вихром, запекло в груди. — Как вас в наши края занесло, ЧжаньЧжань? — спросил кто-то. — Мы с братом, — кивок на Ци ПейСиня, — ехали в монастырь. Маменька обет дала, что посетит восемьдесят восемь монастырей. Только сама не может: болеет. Вот мы с братом и выполняем обет, молимся за её здоровье. Выбираемся, когда есть возможность. Ибо вздохнул — Сяо Чжань врал с самым искренним лицом и чистым взором. Никто бы не заподозрил, что он выдумал всё от начала до конца. Не удивительно, что и сам Ибо тоже когда-то купился. — И в скольких вы уже побывали? — Облачные глубины будет сорок второй, — не моргнув глазом выдал Сяо Чжань и подложил себе ещё мяса. — А ты, младший братик, как здесь оказался? — этот вопрос адресовался уже Ибо. На мгновение он растерялся, сделал вид, что жуёт, давая себе время сообразить, что говорить. И поймал на себе внимательный взгляд Сяо Чжаня. Похоже, ему ответ Ибо был даже более интересен, чем всем остальным. — А я с ними, — произнёс Ибо, глядя прямо в его глаза. — Просто за компанию. Не разрывая зрительный контакт, Чжань вопросительно приподнял бровь. Ибо задрал нос и выпятил подбородок. Это вышло неосознанно, но, когда он поймал себя на таком детском жесте, было поздно исправляться, и он сделал вид, что его внимание всецело приковали карпы, тушёные с овощами. Соседка всучила ему стаканчик с байцзю, и Ибо с готовностью проглотил. Хотелось не просто выпить, а реально напиться. Последний раз он настолько расслаблялся ещё с пацанами в группе. После уже подходящей компании не оказывалось — с коллегами по съёмкам или концертам бывали посиделки, и Ибо не раз наблюдал, как люди срывались с тормозов, и именно это его и останавливало. Он побаивался потерять контроль в компании не самых близких приятелей, а потом увидеть свои «пьяные» фотки и видео в жёлтой прессе. За Новый год выпили все. У Сяо Чжаня почти моментально запылали уши и щёки, взгляд слегка затуманился. С милой рассеянной улыбкой он смотрел на сидевших за столом, слушал разговоры, кивал. Ему ещё наливали, но Ибо видел (потому что не отводил от него глаз), что он только трогает губами стакан, а содержимое тихонько выливает. Это желание оставаться трезвым (ну, уже не очень) и умиляло, и настораживало. И Ибо вдруг впервые задумался – а зачем Сяо Чжаню в монастырь? Сразу в голове мелькнула версия Цзи Ли про сговор с похитителями, но Ибо её отмёл. Верить в неё он категорически отказывался. Он ещё помнил, как Чжань бросился закрыть его от удара тайзером. И как бежал по крутым тропам, наплевав на кровавые мозоли. Ибо не был уверен, что смог бы, как он. Так что — нет. Он не верил Сяо Чжаню во всём остальном, но не в этом. Однако любопытство мучило. Узнать можно было тремя способами — спросить у Чжаня, спросить у Ци ПейСиня, ни у кого не спрашивать, а пойти с ними и самому всё увидеть. И, пожалуй, Ибо склонялся к последнему варианту.