Какая разница

Этот Новогодний вечер оказался самым удивительным из всех двадцати пяти в жизни Сяо Чжаня. В детстве он встречал его вдвоём с мамой, в подростковом возрасте и в юности несколько раз проводил праздники с семьёй Ван ЧжоЧэна, а когда закончил школу и съехал в съёмную квартиру, то бывало и в одиночестве, точнее в компании А-Цин и А-Нина. А встретить Новый год в окружении большой шумной толпы незнакомых людей, которые, тем не менее, вели себя так, будто и Сяо Чжань, и Ци ПейСинь, и Ван Ибо члены их дружной семьи, это было что-то новенькое. За накрытыми в тесном дворе столами собралось несколько поколений — от древних сморщенных старичков до грудных младенцев. Убранство изысканностью не отличалось — простые жестяные и фаянсовые миски, дешёвые, частью самодельные, красные фонарики, гранёные стаканчики под байцзю. Но во всём этом ощущалась такая тёплая атмосфера, что хотелось остаться здесь жить. Вей УСянь притих. Видимо, вечеринка напомнила ему что-то из прошлой жизни. Сяо Чжань сначала думал расспросить его, но не стал. Печальное настроение УСяня, вливаясь в благодушие Сяо Чжаня, придавало налёт светлой грусти празднику. Да и взгляд Ван Ибо, сидящего напротив, не давал расслабиться. Тогда, на дороге, мозги отключились начисто, было не до вопросов. Но сейчас стало очень любопытно, как же всё-таки Ибо здесь очутился? Построить в уме даже мало-мальски убедительную версию не получалось. — Возьми и спроси! — буркнул Вей Ин. — От твоих глупых догадок уже голова кругом. — Ну, как я спрошу? — Словами! Рука сама (понятно, что не сама, а влекомая кое-кем) потянулась к выпивке. Однако Чжань расстроил планы Вей Ина. Он знал свою нестойкость в плане алкоголя, а завтра надо было встать утром со свежей головой, а не с тяжким похмельем. — Да ладно тебе, — заныл Вей УСянь. — Всё нормально будет! Потакая ему, Сяо Чжань всё же выпил одну стопку, но последующие только пригубливал, не обращая внимание на жалобные стенания УСяня. Ему и так было хорошо. Вот если бы ещё Ван Ибо не прожигал глазами, а оказался рядышком, чтобы бедро грело тепло его ноги, чтобы сталкиваться локтями, соприкасаться плечами… Спустя несколько тостов, Сяо Чжаня таки повело, для этого хватило и тех капель, что попадали на язык. Ну и, конечно, Вей УСянь не преминул воспользоваться его расслабленным состоянием — одну за другой выхлебал сразу две стопки байцзю, и Сяо Чжаня срубило полностью. Окончания посиделок сознание уже не зафиксировало. Вроде бы, двое дядюшек отволокли его в какой-то дом и сгрузили на твёрдую лежанку. Сяо Чжань некоторое время валялся безвольным телом, слушая как в голове Вей Ин распевает какие-то незнакомые песни. Среди ночи он то и дело просыпался — снизу грело, а тот бок, что оказывался сверху, обвевало прохладным ветерком. Одеяло комом лежало где-то рядом, но сил укрыться не было. Их хватало лишь на то, чтобы кое-как перевернуться и снова отключиться. Разбудил его истошный петушиный крик. Нет, серьёзно? — Ку-ка-ре-ку! — передразнил Вей УСянь. — Ку-ка-ре-ку! Сяо Чжань поморщился и чуточку приоткрыл веки. Пришлось подождать, пока ослепительное белое пятно не превратится в щелястое окошко в грубо оштукатуренной стене. Тогда Чжань потёр глаза и огляделся. В маленькой комнатке он был один, судя по несмятым подушкам, спал тоже в одиночестве. Почему-то первой мыслью было — а где спал Ван Ибо? — Мне кажется, тебя больше волнует — с кем? Чёртов УСянь! Как он ухитряется быть таким бодрым, ведь голова у них одна на двоих, и гудит она словно за двоих. — Если бы ты вчера не испортил мне вечер своим пьянством, может, Ван Ибо спал бы со мной! — пробухтел Сяо Чжань. — Ага, мечтай. Придерживая лоб ладонью, потому что было ощущение, что он вот-вот даст трещину, Сяо Чжань пошатываясь сделал три шага до окна, поборолся со шпингалетом и толкнул створки. Только после этого он поднял глаза и обалдел. Перед ним простирался самый прекрасный пейзаж, какой он только видел в своей жизни. Деревня Цаи примостилась у подножия горы и ступеньками сползала в речную долину. Рыжие черепичные крыши, песочно-серые лабиринты улочек, тут и там алые искорки праздничных фонариков, отражение синего неба в быстрых потоках многочисленных речушек, впадавших в большую реку, полукружья мостиков, и за всем этим горные склоны в зелёных кудряшках леса. Вторую ладонь пришлось прижать к груди — от захватывающей дух красоты сердце забилось как сумасшедшее. — Только вправо не смотри, — спокойным голосом посоветовал УСянь. Кажется, он опять что-то засёк. Естественно, Чжань тут же повернул голову вправо. Чуть ниже располагался маленький дворик, виден он был не целиком, но того, что попало в поле зрения, вполне хватило, чтобы дыхание спёрло окончательно. В серых плитах была выдолблена сточная канавка, над нею торчал отливающий жёлтым латунный водопроводный кран, из которого хлестала струя воды. А над нею склонился, выгнув голую спину… Ван Ибо. Сяо Чжань, не мигая, таращился на разлетающиеся брызги, на мускулистые ягодицы, обтянутые тёмными штанами, на движения лопаток. Он узнал бы Ибо даже по одному пальцу, и теперь, не видя лица, точно знал, кто это. Ибо закончил умываться, распрямился и взмахнул мокрой чёлкой. Мелкие капельки дугой взметнулись в воздух, на мгновение сверкнув на солнце, и Сяо Чжаня посетило дежавю. Он смотрел на идеальную спину в форме треугольника, на блестящие от воды прямые плечи и думал, что уже когда-то это видел. Но Чжань точно знал, что такого никогда не происходило с ним. Память рисовала какие-то туманные заблюренные картинки, будто из старого фильма или из сна. Он зажмурился, потряс головой, словно надеялся, что пазлы в мозгу сами собой встанут на место. Когда открыл глаза, во дворике было пусто. Машину пришлось оставить на стоянке возле магазина — как Сяо Чжань уже мог убедиться по виду из окна, вверх вели только узкие дорожки и лестницы. Впрочем, Цаи не отличался большими размерами, так что идти до окраины было недалеко. Как заверила тетушка, хозяйка магазина, полчаса быстрым шагом. Хотя и хотелось поскорее подняться в монастырь, но Сяо Чжань не собирался спешить. Во-первых, лишь местные жители, привыкшие ходить то в гору, то под гору, не замечали того, что вверх быстрым шагом вообще-то фиг поскачешь. Во-вторых, слишком живописно было вокруг, чтобы не обращать внимания на все эти удивительные для жителя Пекина домики, мостики, каменные ступеньки и террасы, на каждом углу останавливаясь, чтобы достать телефон и запечатлеть очередную красоту. А в-третьих, рядом шёл Ван Ибо. Или это было во-первых. Сяо Чжань всё ещё не решился спросить у него, как он оказался здесь. Логически рассуждая, либо он действительно следовал за их машиной из Пекина, но зачем? Либо ему тоже зачем-то понадобилось в Облачные глубины. В любом случае, Чжань так радовался тому, что может снова находиться в компании Ибо, что плевать ему было на причину. Больше расстраивало, что Ибо шагал молча, разговор не поддерживал, сохранял нейтральное выражение лица. Но не уходил, уже хорошо. Хватало болтовни Ци ПейСиня и Вей УСяня. Первый трещал без умолку, возбуждённый тем, что скоро увидит своего ненаглядного Лань СыЧжуя, и просил сфоткать его то на фоне симпатичного переулка, то возле колоритной лавочки, то в обнимку с облезлым платаном, обмотанным новогодней гирляндой. А второй рассказывал, как всё кругом изменилось: «Вон там продавалась «Улыбка императора»», «За тем углом стояло здание гостиницы, интересно, что сейчас? Я тебе рассказывал, как мы забыли там жетоны для входа в Гусу?..» Сяо Чжань и слушал, и не слушал. Он, как просили, наводил камеру на СиньСиня, щёлкал, а потом ловил в объектив Ван Ибо, делая снимки для себя. Тот слегка щурил глаза от не по-зимнему яркого солнца и невозмутимо делал вид, что не обращает внимание. И Сяо Чжаню казалось, что он удивительным образом вписывается в эту обстановку, будто в таком месте, где всё дышит стариной, ему и надлежит быть. — Лобная лента и меч, — вдруг сказал Вей УСянь. — Что? — не понял Сяо Чжань. — Он сегодня так похож на Лань Чжаня. Не хватает только меча и лобной ленты…