Какая разница

Ибо до последнего полагал, что «ослики» — это местное название какого-то вида транспорта типа скутеров. К тому, что «ослики» окажутся настоящими осликами он был совершенно не готов. В загоне топталось с десяток ушастых животин, похожих на упитанных мелкокалиберных лошадок. Они дружно повернули головы в сторону появившихся людей, а потом вернулись к своим делам. Лишь один из осликов, видимо самый любопытный, высунул нос между жердями загородки, и Ибо немедленно захотелось погладить бархатистую морду. Пока он раздумывал, можно ли это делать, Сяо Чжань уже протянул к ослику раскрытую ладонь с куском яблока. Тот аккуратно прихватил фрукт мягкими губами и с аппетитом захрустел. — Они такие маленькие! — высказал Ци ПейСинь общую мысль. — Ослики очень выносливые! — вступился за своих питомцев хозяйский сынишка, приведший их сюда. Он тоже был какой-то миниатюрный. На вид Ибо дал бы ему лет семь, но разговаривал он как взрослый. — Да я ж его раздавлю, — Сяо Чжань почесал ослика за ушами, словно собаку. Его пёс тут же нарисовался рядом и ткнулся носом в бедро, намекая, что тоже нуждается в ласке. Сяо Чжань второй рукой тут же начал гладить его по крупной чёрной башке. Ибо поймал себя на мысли, что хотел бы оказаться на месте кого-то из этих животных, всё равно кого. — Не переживайте, — заверил мальчик. — На них даже мама ездит на рынок. А моя мама весит как вы все трое, вместе взятые. В это верилось с трудом, но ослики, и правда, выглядели довольно крепкими. — Вам лучше взять сёдла со стременами, а то у вас ноги очень длинные, — мальчуган принялся выбирать для них животных. — Я вам дам самых высоких. Ибо достался каурый ослик по кличке Шустрик. Малыш нацепил на него уздечку с кисточками из красной шерсти и показал, как править. — Он дорогу и сам знает, это только если вам остановиться зачем-то понадобится, — пояснил мальчик. — А так ничего делать не надо, просто держитесь, и он вас довезёт. Наверху есть загон, монахи покажут, куда их поставить, и еды им дадут. О том, с какой целью они собрались в монастырь, Ибо услышал вчера от Ци ПейСиня. Подвыпившего пацана развезло, и он, вцепившись как клещ в рукав куртки, жаловался на отца и клялся, что не вернётся в Пекин без своего ненаглядного Лань СыЧжуя. Из его пьяного путаного рассказа Ибо (и сам к тому времени не особо трезвый) не очень понял, что случилось с СыЧжуем, и как ПейСинь об этом узнал. Впрочем, это было и не важно. Главное, пацан выяснил, куда ехать, и без помощи Ибо. Честно говоря, то, что в ту встречу ночью после фотосессии пришлось ему отказать, изрядно давило на совесть. В первый момент, когда стало ясно, зачем Сяо Чжаню в монастырь, Ибо подумал, что теперь можно оставить этих спасателей здесь, а самому добраться до Юншеня и улететь в Лоян к семье. Правда, эта идея почему-то не вдохновляла. До безобразия милый розовощёкий Чжань сидел напротив и косил расфокусированным взглядом, а на праздничный ужин Ибо всё равно опоздал… Из-под стола возле колена Ибо высунулась знакомая длинная морда, он поделился с А-Цин куриной лапкой и подумал, что должен проследить, чтобы с этой бестолковой компанией ничего плохого не произошло. Из раздумий его вырвал хохот Сяо Чжаня. Тот примерялся к осликам — на какого бы ни сел, его длиннющие ноги доставали до земли. Зрелище, и правда, было уморительное, даже Ибо не смог удержаться от смешка. Поймав его улыбку, Сяо Чжань засиял, будто у него внутри лампочка зажглась. Ибо сразу отвернулся, но сердце всё равно застучало как грёбаный метроном на presto. В конце концов, мальчуган оседлал для Чжаня самого крупного чёрного ослика, оказавшегося тем любопытным, который первым с ними познакомился, но предупредил, что он с норовом. Улестить его можно только яблоками, потому и кличка у него соответствующая — Яблочко. Приторочив к сёдлам рюкзаки, отправились в путь. Ослики бодро цокали копытами по каменистой тропе. Дорожка была не то, чтобы облагороженная, как те, что ведут к известным скитам, но довольно ухоженная, видно было, что за ней следят. На поворотах стояли валуны с нарисованными указателями, хотя тут в принципе заблудиться шансов не было — по обе стороны от тропы тянулись либо заросли, либо осыпи. Сначала подъём шёл полого, и Ибо подумал, что вполне можно было бы обойтись и без осликов — быстрым шагом, наверное, даже скорее бы получилось. Но, через какое-то время, он заметил, что тропа становится всё круче и круче. Здесь он бы уже не сумел сохранить темп, а вот осликам было хоть бы хны. Они продолжали энергично топать вперёд. Как-то так вышло, что Ибо оказался замыкающим. Его Шустрик не проявлял чудеса шустрости, а Ибо и не настаивал. Ему нравилось ехать позади Сяо Чжаня и смотреть на него не украдкой, а в открытую. Как с ним общаться после вчерашнего срыва Ибо не знал. Тогда было темно, и они оказались только вдвоём, и затерянная в горах узкая трасса создавала атмосферу оторванности от мира, и от усталости притупилось чувство самосохранения, и Ибо так соскучился, и вообще… Вчера была минутная слабость, а сегодня — новый день, и всё по-другому. И всё же, ничего не изменилось. Всё так же от вида длинных ног Чжаня разгорался жар в груди, и, по-прежнему, Ибо не хватало его искрящейся улыбки, согревающей душу, и бездонного взгляда, от которого заходилось сердце, и жар стекал из груди вниз. А Сяо Чжань, словно издеваясь, вертел головой, любуясь окрестностями, мурлыкал какие-то песенки, и, время от времени, оборачивался, чтобы сказать что-то. Ибо терялся и не знал, как себя вести. Игнорировать было бы слишком грубо и глупо. А поддержать разговор Ибо не сумел бы при всём желании. Погружённый в переваривание своих эмоций, он не сразу вникал в смысл слов, а когда соображал, что ответить, Сяо Чжань либо успевал отвернуться обратно, либо говорил уже о чём-то другом. — Чжань-гэ! — позвал Ци ПейСинь, обогнавший их метров на двадцать. — Зацени, какой отсюда охрененный вид! Сфоткай меня на этом фоне! Ибо подумал, что тоже хотел бы фото на память. Пейзажи здесь, и правда, поражали красотой. Он нащупал в кармане свой айфон и вытащил его. Вчера он отправил малышке ЧжоСюань сообщение, что исчезает с радаров на три выходных дня, и малодушно оставил её объясняться со всеми вместо себя. Уже за праздничным столом он усовестился, отошёл в сторонку и позвонил родителям. После короткого тягостного разговора, в котором он успел сказать только «простите меня» и «С Новым годом», вклинившись в обиженный мамин монолог, Ибо выключил телефон. Но сейчас ему пришла в голову свежая мысль, что можно выставить режим «в самолете», и тогда аппарат будет служить фотокамерой. Он нажал кнопку включения, подождал загрузки системы и постарался как можно быстрее ткнуть на нужный значок, пока телефон не успел найти сеть. Впрочем, может быть здесь и сети не было, от деревни и вообще от цивилизации они удалились уже на приличное расстояние. Для пробы Ибо снял вид на долину, как бы невзначай поймав в кадр спину Сяо Чжаня. Словно почувствовав, тот обернулся и сказал: — Не хочешь отдохнуть? У меня уже мозоли на пятой точке, а ехать ещё часа три. — А? — Ибо опять не сразу врубился, и пару секунд тупил. — А! Да! Он с готовностью кивнул. Сяо Чжань показал вперёд: — Тогда вон на той площадке остановимся, — и неожиданно завопил, заставив Ибо вздрогнуть: — СиньСинь, тормози! Делаем передышку! — Чжань-гэ, я не устал, — замотал головой ПейСинь. — Потом отдохну. И он, не дожидаясь ответа, поехал дальше. — Глупый мальчишка, — вздохнул Чжань. — Но его можно понять. А-Нин, последи за ним! Услыхав команду, пёс, лениво трусивший рядом с осликом, посмотрел на хозяина, как бы говоря: «Чего сразу я? Может, я тоже отдохнуть хотел?», и бросился догонять ПейСиня. На небольшом уступе сбоку от тропы они остановились. Привязав поводья к веткам кустарника, Сяо Чжань сделал несколько шагов, двигая руками и делая наклоны, чтобы размять уставшую спину. Ибо сполз со своего Шустрика и едва не упал — ноги затекли от непривычной позы в седле. Он тоже принялся разминаться, поглядывая на Чжаня. Тот крутил головой, одновременно массируя шею. Ибо открыл было рот, чтобы предложить свои услуги, но передумал. Он представил под пальцами напряжённые мышцы, и сглотнул. Он не был уверен, что сможет держать себя в рамках. Сяо Чжань упёрся кулаками в поясницу и прогнулся, встав на краю уступа. Он глянул вниз, присвистнул и отступил на шаг. У Ибо почему-то было ощущение, что Чжань старательно избегает встречаться с ним взглядом. Ибо и сам чувствовал неловкость и волнение — они снова были одни в безлюдном месте. Ноги словно сами собой несли его ближе и ближе к краю обрыва, к Чжаню. — Почему мы снова как чужие? — вдруг прямо спросил его Чжань, оказываясь рядом, лицом к лицу. — Да? — растерялся Ибо. Он не ожидал такого вопроса. Глаза Чжаня блестели как чёрные виноградины. Ибо увидел два своих крошечных отражения в его зрачках. — Да, — кивнул тот. И совершенно непоследовательно смутился: — Прости, я, наверное, всё себе придумал… Мы всегда и были чужими… Зажмурившись, Сяо Чжань помотал головой и отступил. Назад, к обрыву. Ибо едва успел схватить его за плечи и дёрнуть к себе. От жёсткого столкновения грудных клеток у Ибо вышибло дух. Машинально, стараясь удержаться на ногах, оба повисли друг на друге. По крайней мере, Ибо именно так это себе объяснил. Правда, почему он никак не может разжать руки, никакого рационального объяснения не находилось. Руки Сяо Чжаня пришли в движение, погладили спину Ибо и забрались под расстёгнутую куртку. Теперь Ибо чётко ощущал жар от ладоней на своей пояснице. Эрекцию он не мог контролировать. Несколько лет назад, в период бурления гормонов, они с пацанами из группы изобретали разные способы совладать с ненужным возбуждением, которое тогда могло возникнуть в самое неподходящее время. И даже довольно действенные. Но вот сейчас Ибо ни один не приходил в голову. Сяо Чжань на долю секунды стрельнул глазами вниз, между их телами, и сильнее надавил ладонью, заставляя прижаться ещё крепче. Но в его действиях не было принуждения. Ибо чётко ощущал: пожелай он отстраниться, Чжань моментально опустил бы руки. Но Ибо не желал. Или желал, но не мог. Он ненавидел этого парня за его враньё, и всё равно любил и хотел его.