Какая разница

Взгляд Ибо был сердитый и выжидающий. И в то же время что-то в его лице заставляло Сяо Чжаня думать, что ждёт он не отступления, а каких-то действий. Похоже, напор Вей УСяня больше испугал самого Чжаня, чем Ибо. Быть смелым в темноте, когда лица толком не разглядеть, это одно, но пойти в наступление и облапать Ван Ибо при ярком свете дня — совсем другое. Без подначивания УСяня Сяо Чжань точно не решился бы. Да и сейчас было очень страшно всё испортить. — Что «всё»? Что можно испортить, когда ничего нет? — скептически заметил УСянь. — Вот он, в твоих руках, сделай же что-нибудь. — Вей Ин! Посмотрю я на твою решительность, когда ты, наконец, встретишься со своим Ланем, — возмущённо проныл Чжань. — Отпусти его. — Может, хватит на меня валить? Это твои руки, ты и отпускай. Я тут ни при чём. — Я не могу. — Вот себя и спроси: почему? И вообще, разбирайтесь тут сами, это ваши любовные дела. Сяо Чжань почувствовал, что УСянь ушёл «на глубину». Они с Ван Ибо действительно остались один на один. Какая-то часть сознания продолжала словно бы со стороны оценивать и анализировать, однако на действия Сяо Чжаня это никак не влияло. Оставшись без моральной поддержки Вей Ина, он решил, была не была, и отпустил… не Ибо — себя. Его вели инстинкты, как вчера на дороге. Они побуждали трогать, поглаживать, сжимать, вжиматься, касаться губами покрасневших ушей и щёк, ловить тихие, сдерживаемые вздохи, зарываться носом в тяжёлые, пахнущие пылью и сеном волосы, тереться бёдрами, толкаться и не отпускать, держать так крепко, как только возможно. Но, когда рука Ибо пробралась под три слоя его одежды, покопавшись, расстегнула пуговицу на поясе и дёрнула вниз язычок молнии, Сяо Чжань замер. Он даже не дышал. В следующую секунду холодная ладонь скользнула по голому животу, и Чжань едва не отпрянул от неожиданности. Даже странно, почему это стало для него таким внезапным потрясением. В горячечных грёзах он не раз представлял, как Ибо трогает его, как они занимаются любовью. В данный момент Сяо Чжань не был уверен, что со стороны Ибо это любовь, но даже желание уже было больше того, о чём он мог мечтать. Пристальный взгляд Ибо пускал мурашки по плечам, волоски на затылке вставали дыбом, кровь прилила к лицу. Сяо Чжань ощущал её пульсацию в висках и в губах. А потом Ибо его поцеловал — подался вперёд и сильно, почти до боли засосал нижнюю губу, верхнюю, подтолкнул носом подбородок и впился в чувствительную кожу под челюстью. Сяо Чжаня колотило крупной дрожью, но тот самый, остающийся рациональным, кусочек сознания отмечал, что Ибо тоже трясёт. Раз уж Ибо мог так сделать, Чжань, отбросив сомнения, запустил руку под резинку его штанов. Под ладонью сразу оказалась твёрдая напряжённая ягодица, обтянутая тонким трикотажем, и невозможно было удержаться, чтобы не обхватить её пальцами и не сжать как резиновый мячик. Ибо вздрогнул, но не отстранился, только стал смелее. Его действиям не доставало сноровки, он путался в одежде и слишком резко дёргал запястьем, но втайне Сяо Чжань был даже рад этой неопытности — значит, Ибо не с каждым так делает, не настолько много у него было любовников, как представлялось. Он положил руку поверх ладони Ибо, придержал, замедлил темп, заставил чуточку ослабить хватку. Тот послушался, и от его плавных движений Сяо Чжаня неумолимо повело. Всё вокруг слилось в одно расплывчатое ничто, из всех звуков остались лишь всхлипывающие вздохи Ибо и собственное сбитое дыхание. Всё, что ему хотелось — сделать Ибо хорошо. Хотя зима в этих местах была по-южному тёплая, но высоко в горах их обвевал прохладный ветер. Однако под курткой и футболкой кожу Ибо покрывала горячая испарина. Сяо Чжань ощутил, как под его касаниями напрягаются мышцы пресса. Он размазал по ним пот, прослеживая пальцами впадинки между «кубиками», восхищаясь этой идеальной формой, умирая от наслаждения. Кажется, он мог бы часами водить ладонью по гладкой коже и ему бы не надоело. Но он помнил, что в первую очередь хотел доставить Ибо удовольствие и удовлетворение. Поэтому, на мгновение нырнув кончиком пальца в ямку пупка, двинул ладонь вниз, пока не зарылся в спутанные влажные завитки. Горячий возбуждённый член лёг в горсть правильно и приятно, как рукоять меча. Сяо Чжань смутно удивился такой ассоциации и отбросил эту мысль, не до неё было. Вывернутое запястье тёрлось о хлопок боксёров, и он отвёл трусы вниз, чтобы не мешали. Ибо коротко выдыхал в такт его движениям, отзываясь на каждое, даже почти невесомое, касание пальцев. Сяо Чжань неотрывно глядел на пересохшие приоткрытые губы, которые так и напрашивались на поцелуй, но не решался, боялся потерять ритм. Сам Ибо уже перестал дрочить ему, лишь цеплялся за бёдра, не отпуская, оставляя синяки. Но Сяо Чжаню эта собственическая хватка сейчас была в радость, а на неудобство наплевать. Но, оставленный без удовлетворения, член ныл от прилива крови, и придвинувшись ближе, Чжань исхитрился обхватить сразу оба. У Ибо был длиннее и толще, на периферии сознания промелькнула мальчишеская зависть, но только добавила возбуждения. Ван Ибо утробно рыкнул и вплёл свои пальцы между пальцами Чжаня. Теперь две руки сжимали два плотно притиснутых друг к другу члена. Твою мать, как же это было кайфово! Правая рука поршнем ходила вверх-вниз, а левой Чжань притянул голову Ибо, облизал языком его сухие губы и углубил поцелуй. Глухое урчание, вырывавшееся из горла Ибо вибрацией отдавалось в диафрагме, и от наслаждения в голове стало горячо и пусто. Сяо Чжань чувствовал, что им обоим осталось совсем чуть-чуть. И вдруг Ибо прервал поцелуй, запрокинул голову, крупно вздрогнул. По шее длинной волной перекатился кадык. Чжань ощутил пульсацию его члена своим, и в ответ всё тело затрепетало как шёлк на ветру. На руку упали тёплые брызги, и это словно послужило сигналом к собственному оргазму. Чжань зажмурился и за закрытыми веками полыхнула белая вспышка. Ноги внезапно ослабли, и он безвольно обмяк, больно приложившись подбородком о жёсткое плечо Ибо. Какое-то время он просто приходил в себя. Почти буквально — вот вернулась чувствительность в кончики пальцев, вот щека ощутила прикосновение к скользкому нейлону куртки Ибо. Потом ноги крепче упёрлись в землю, почувствовалась хватка кроссовок на ступнях и то, как штанины облегают икры. И сквозняк на заднице, потому что расстёгнутые штаны немного сползли. Мягкий член Ибо, и собственный, похожий на увядший стебель, склеенные общей спермой, зажатые между животами. Когда Сяо Чжань, наконец, раскрыл глаза, перед ним оказалась шея Ибо, покрытая прозрачными тоненькими волосками, как шкурка персика. Не отдавая себе отчёта, Чжань подвинул голову по нейлоновому плечу и потёрся о них носом. Словно очнувшись, Ибо дёрнулся, отклонился в сторону, и тела разъединились. Как будто разомкнули две детали головоломки, и оказалось, что они настолько разные по форме, изгибам, по рисунку впадин и выпуклостей, что совершенно непонятно, как до этого держались вместе. Сразу стало неловко, и они, не глядя друг на друга, стыдливо засуетились, подтягивая штаны, застёгивая молнии, одёргивая задравшиеся футболки, поправляя куртки, приглаживая волосы. Невесомая лёгкость в душе, возникшая от близости, сменилась каким-то тянущим тоскливым ожиданием. Ибо не уходил, но отводил в сторону взгляд и покусывал губы. Сяо Чжаню хотелось прижать их пальцами, освобождая от зубов, и нежно поцеловать, без агрессивной страсти, как чуть раньше, но так, чтобы Ибо почувствовал всю его любовь. Он уже поднял руку… и не решился. Что-то, примагнитившее их друг к другу, сложившее два пазла в одно целое, уже развеялось, как сдутая ветром песочная мандала.