Какая разница

Здесь, наверху, сигнала не было. Телефон лежал в кармане бесполезным грузом, и связаться с Сяо Чжанем не представлялось возможным. Хотя ПейСинь значительно обогнал двоих старших, однако, пока они с Лань ЦзинъИ ездили за СыЧжуем, наверняка те уже успели подняться. Хорошо бы, конечно, было перехватить их на тропе, но, скорее всего, они уже полезли по лестнице в монастырь. Глупый ЦзинъИ мог бы сразу предупредить, чтобы туда не совались. Раздался тихий вздох, и ПейСинь тут же забыл и про Сяо Чжаня с Ван Ибо, и про остальных людей на земле — СыЧжуй был для него сейчас важнее всех. И ему было плохо. Он и раньше был светлокожим, похожим на девочку, но теперь лицо у него совсем побледнело, черты стали ещё тоньше, глазищи казались большущими, как у нарисованного персонажа маньхуа. И всё же, он старался прямо сидеть в седле ослика, хотя ПейСинь видел, как тяжело это ему даётся. Хотелось принять на себя его боль, но всё, что ПейСинь мог, это погладить по руке, сжимающей луку седла. СыЧжуй коротко улыбнулся. И снова сцепил зубы, осторожно выдохнул. Как он сможет продержаться весь спуск в деревню, ПейСинь даже не представлял. Тем временем, Лань ЦзинъИ дал знак приготовиться. Сквозь листву уже проглядывала черепичная крыша молельни у подножия лестницы. — Не переживай, — ЦзинъИ подмигнул СыЧжую. — Я их отвлеку, а вы быстренько прошмыгнёте за поворот, и вас уже не будет видно от храма. Подождёте меня на том месте, где я тебя встретил, — распорядился он, обернувшись к ПейСиню. — Помнишь? Пришлось кивнуть. — И за псиной своей следи, — последовало наглое замечание. — ЧжуЧжу, смотри не свались с осла. Он хлопнул СыЧжуя по коленке, а у ПейСиня моментально зачесались кулаки — да как он смеет! ЦзинъИ раздвинул ветки и, не оборачиваясь, двинулся вперёд. Он прокрался вдоль скалы и на минуту пропал из вида. Один из монахов находился в молельне, второй подметал площадку метёлкой на длинной ручке. Вдруг ПейСинь обнаружил, что Лань ЦзинъИ удивительным образом оказался на лестнице и сейчас скакал по ступеням вниз. Монах с метлой тоже его увидел и остановился. Он, похоже, окликнул второго, или тот сам услыхал топот и вышел из храма. ЦзинъИ приблизился и начал что-то им втирать. Те кивали головами, но пока топтались на одном месте. ПейСинь внимательно следил, чтобы не упустить нужный момент. Пёс беспокойно шуршал в кустах, что-то вынюхивая. — Рядом, А-Нин! — шёпотом велел ПейСинь, не особо надеясь на понятливость и послушание. А-Цин казалась ему симпатичнее и гораздо умнее, чем это толстолапое чучело. Но, к его удивлению, пёс вернулся и пристроился с другой стороны от ослика, словно решил подстраховывать СыЧжуя. Один из монахов и Лань ЦзинъИ скрылись в тёмной глубине молельни, второй всё ещё крутил в руках свою дурацкую метлу. Наконец, он прислонил её к каменной подставке для благовоний и направился следом за приятелем. Вот теперь надо было спешить. ПейСинь потянул ослика за поводья, однако чёртова скотина именно в этот момент решила показать характер. Осёл упёрся всеми четырьмя ногами и не желал трогаться с места. Помощь пришла откуда не ждали — А-Нин куснул упрямца за ляжку, тот фыркнул и резво помчал вперёд, едва не обгоняя самого ПейСиня. Пересекая открытое пространство, парень подумал, что, возможно, ничего страшного не случилось бы, даже если бы их увидели. Ну, подумаешь, доложили бы своему настоятелю. И что этот говнюк сделает? …Впрочем, на ум сразу пришла сцена с электрошокерами, повторить подобное желания не было. И ранил СыЧжуя тоже настоятель. Да уж, неизвестно, что ещё ему в голову придёт. Как только появится возможность, надо сразу заявить на него и его приспешников в полицию. — Ч…чуть-чуть помедленнее, — задыхаясь проговорил СыЧжуй еле слышно. И ПейСинь понял, что, отвлекшись на свои мысли, уже миновал поворот. Действительно, пока нет погони, гнать ослика в таком темпе не обязательно. Он притормозил, шаг животного стал более плавным, и СыЧжуя перестало подбрасывать на скаку. — Остановимся? — обеспокоенно спросил ПейСинь, увидев след крови на прикушенной губе СыЧжуя. Тот отрицательно качнул головой. Глаза были закрыты, скулы чётко обозначились под белой кожей. Не зная, что можно сделать, ПейСинь наклонился и поцеловал холодную руку, крепко сжимающую седло. Ничего такого, никаких намеков или тайной подоплёки не было в этом. Просто очень хотелось того, что называют физическим контактом — прижаться, обнять, ну, и поцеловаться, конечно. Но ПейСинь видел в каком состоянии СыЧжуй и боялся каким-нибудь грубым действием потревожить рану, сделать больно. И всё, что он мог себе позволить — маленькие осторожные нежности. Веки СыЧжуя дрогнули, ресницы приподнялись, и он посмотрел на ПейСиня. В груди моментально стало тесно, щёки обдало жаром. Потому что это был такой взгляд… такой… В общем, можно тысячу раз сказать «я тебя люблю», а можно один раз взглянуть — и больше не надо никаких слов, никаких признаний. Потому что и так ясно. ПейСинь снова наклонился и четыре раза прижался губами — к каждой костяшке. Когда он поднял глаза на СыЧжуя, ему показалось, что на бледном лице проступил чуть заметный румянец. Захотелось сделать что-то эдакое, невообразимое, огромное, сумасшедшее, чтобы СыЧжуй тоже сразу понял, как сильно ПейСинь его любит. Однако ничего в голову не приходило. — Будешь пить? — спросил он, доставая из седельной сумки бутылку воды. — Да, — с каким-то всхлипом, прошептал СыЧжуй, его глаза странно блеснули. ПейСинь отлепил от бутылочного бока соломинку в прозрачной упаковке, расковырял и, вставив в горлышко, поднёс ко рту друга. Тот сделал глоток. ПейСинь тоже сглотнул — он, не отрываясь смотрел на розовые губы, аккуратно обхватившие трубочку. — Не холодная? — просипел он. — Норм, — тихо ответил СыЧжуй, выпуская соломинку изо рта. — Я попробую, — пробормотал ПейСинь, чувствуя себя непроходимыми идиотом, с этими смешными детсадовскими приколами про «непрямые поцелуи». Но, тем не менее, это всё равно волновало и будоражило. И от мысли, что чёртова трубочка только что была во рту у СыЧжуя, сладко щекотало в носу, и теснило в груди. И улыбка сама собой расплывалась до ушей. — Хочу ещё, — в слабом голосе слышался… флирт? Да нет, конечно. Наверное, ПейСинь просто хотел это услышать. Потому что представить, что СыЧжуй (СыЧжуй!) флиртует, было невозможно. И всё же… То, как блестели его глаза, как выгнулись вверх уголки губ… — Ой, дайте воды, а то сдохну! Жадная пятерня протянулась и выхватила бутылку из руки ПейСиня. Лань ЦзинъИ выдернул соломинку и жадно присосался к горлышку. Через несколько мгновений, допив всё до последней капли, он удовлетворённо рыгнул. СыЧжуй немного разочарованно вздохнул. А ПейСинь возмущённо выпятил нижнюю губу и засопел. Лань ЦзинъИ его бесил, но приходилось терпеть, потому что, несмотря на всю бесячесть, этот парень очень помог и, к тому же, заботился о СыЧжуе. За это ПейСинь испытывал к нему признательность. И одновременно жуткую ревность — как бы он хотел обойтись без помощи Лань ЦзинъИ, самостоятельно выбраться из пещеры и самому спасти своего любимого, чтобы ни с кем не делить его внимание и благодарность. Он осторожно покосился на СыЧжуя, и оказалось, что тот смотрит не на своего названного брата, а на него. ПейСинь тут же убрал недовольное выражение с лица, впрочем, и настроение мгновенно исправилось. И он, наконец, смог разглядеть, что ЦзинъИ держит в поводу двух осликов. Чёрного и рыжего — тех, на которых выехали в путь Ван Ибо и Сяо Чжань, если ПейСинь не ошибался. — Где ты их взял? — спросил он, указывая на животных. — А, ослов? Да братья сказали, что двое молодых господ поднялись в монастырь. Пришлось соврать, будто я их, конечно, встретил, когда спускался, и они велели передать, что останутся в монастыре на пару дней, и осликов можно вернуть в деревню. Здорово я придумал, правда? — гордо улыбнулся ЦзинъИ. — Теперь у нас есть, на чём ехать! — А как же Сяо Чжань? Услышав имя хозяина, А-Нин негромко тявкнул. — Да ничего с ними не случится, — отмахнулся ЦзинъИ. — Они взрослые, сами разберутся. А нам нужно поскорее вниз, доставить ЧжуЧжу в больницу. И ПейСинь в кои-то веки с ним согласился.