Какая разница

Под землёй сутки состояли из одной сплошной ночи. Но организм, привыкший за столько лет к ежедневному выгулу собак, разбудил Сяо Чжаня, не интересуясь его желаниями. А хотелось вовсе не вставать. Точнее, кое-какая часть тела уже очень даже стояла, и Чжань не был уверен: это просто утреннее, или тому виной Ван Ибо, сопящий в его объятиях. Угольки в очаге еле теплились, совсем не давая света, поэтому ориентироваться можно было только на дыхание Ибо. Оно было глубоким и равномерным, как у спящего. Кажется, он даже не менял позы всю ночь — как заснул, ткнувшись лбом в плечо Чжаня, так и оставался в том же положении. Сяо Чжань осторожно повёл вперёд вторую руку, пока пальцы не ткнулись в спутанные пряди волос, легко погладил Ибо по голове, скользнул по шее. Палец нырнул в глубокую ямку за ключицей, поднялся по тонкой косточке до округлости плеча. Под кожей ощущались сильные мышцы, Чжань помнил, как они напрягались и расслаблялись, когда ночью касался Ибо, а тот в ответ ласкал его… — Ждёшь, когда мы в штаны надуем и опозоримся? — испортил момент Вей Ин. — Ты как всегда вовремя, — мысленно проворчал Сяо Чжань. — Не, ну, если тебе угодно устроить потоп, то не смею препятствовать… — Да иду уже, иду… С превеликим сожалением Сяо Чжань высвободился из объятий Ван Ибо. Он бы вечно так лежал, но, увы, мочевой пузырь того и гляди грозился лопнуть. Подбросив в очаг несколько толстых щепок, Чжань кое-как оделся при неясном свете пламени, выбрался из пещеры и включил телефонный фонарик. — Туалет тут явно не предусмотрен, а обгаживать углы что-то не хочется, — задумался он. Куда ближе идти, он не знал, но, почему-то казалось, что вверх, и Чжань бодро поскакал в гору, потому что уже совсем поджимало. — Нету лучше красоты, чем пописять с высоты, — продекламировал он детсадовский стишок, пристраиваясь у края тропы, но так, чтобы самому не улететь в пропасть. — Точно, — согласился Ван Ибо, вставая рядом. От неожиданности Чжань едва не оступился. Падения удалось избежать лишь по случайности. В своей спешке Сяо Чжань и не заметил, что Ибо проснулся и пошёл следом. Чёрт, это было так смущающе! Мочиться при Ибо было ужасно, но и остановиться никак не получалось, не тот случай. — Да что такого? — удивился УСянь. И в самом деле, что? Как будто Сяо Чжань никогда не пользовался писсуаром в общественном туалете! Но всё же отличие было — какие-то посторонние чужие мужики или Ван Ибо! Наконец, он кое-как справился, подтянул штаны и выдохнул. Взгляд так и норовил скользнуть в сторону Ибо, хотя вчера он всё уже видел, и держал в руках, а ночью даже во рту. От воспоминания сразу собралась вязкая слюна, а лицо запылало. Чжань ждал, что Вей Ин пристанет с вопросами, но тот молчал. Весьма подозрительно. Потому что картинки в памяти всплывали очень горячие. Чжань не отказался бы повторить прямо сейчас. — Но вы же так и не разобрались между собой! — укорил УСянь. — Ибо сказал, что я ему нравлюсь, — возразил Сяо Чжань. Тогда у Ибо было такое лицо — торжественно-решительное, словно он присягу приносил, а не признавался в симпатии. Даже ведь не в любви! Но Сяо Чжаню хватило и этого лица — чтобы задохнуться от приступа любви и… умиления, наверное. Потому что к бешеному возбуждению вдруг примешалось что-то тёплое и пушистое, тискательное. Захотелось сжать Ибо в объятиях, потереться носом, обцеловать его всего быстрыми нежными поцелуями, взъерошить волосы, и чмокнуть, и прошептать ему, какой же он милый. Но Ибо перехватил инициативу. Он подался вперёд, трогательно вытягивая шею, и поцеловал. Жадно, страстно, ослепительно кайфово. Обычно в таких случаях принято говорить «забыл обо всём на свете», или «растворился в наслаждении», или «все мысли вынесло из головы»… Так с людьми и происходит в подобные моменты. Но не с Сяо Чжанем, ведь у него, кроме мыслей в голове был ещё Вей УСянь. — Ох, как здорово!.. Я и не знал, что нёбо столь чувствительное! Ещё разок, да… да! Какой гладкий язык! Ух ты! И так можно?.. — Вей Ин! — не выдержал Сяо Чжань. — Заткнись, а? Ты что, не целовался никогда? — Ну, было… один раз, — смущённо ответил УСянь. — Я не успел распробовать. Давай ещё вот так языком… — Вей Ин!!! Ну хватит! Уйди «на глубину», пожалуйста! — взмолился Чжань. — Это не честно! — обиделся УСянь. — Как страдать и переживать всякие неприятные моменты, так вместе. А как наслаждаться, так сразу «Вей Ин, уйди». Если подумать, ты уже сколько раз с ним целовался, но мне и капельки удовольствия не перепало… — Прости! Но ты сейчас реально третий лишний. Я хочу побыть с Ибо наедине. Сяо Чжань не знал, ушёл ли Вей УСянь, во всяком случае, он замолчал. Сначала было немного стыдно перед ним, но потом Чжань уже действительно «растворился», «забыл обо всём», и о Вей УСяне в том числе. Теперь Сяо Чжань понимал, что, по-видимому, УСянь никуда не уходил, просто тихонечко получал свою долю кайфа. Что ж, неловко, конечно, но, в конце концов, Чжань был перед ним в таком долгу, а это, пусть и в небольшой степени, хоть как-то компенсировало. — Когда ты собираешься с ним поговорить? — не унимался УСянь. — Между вами столько недомолвок и нерешённых вопросов. — Знаю, — отозвался Сяо Чжань, косясь на Ибо. Тот, сощурив глаза до узеньких щёлочек, смотрел на восходящее солнце. Оно только-только показалось между двумя высокими горами, и розовое сияние разливалось по горизонту, разгоняя сизо-сиреневые оттенки по краям небосвода. Лицо Ибо выражало какое-то благоговейное восхищение. — Спасибо, — вдруг сказал он. — А? — не понял Чжань. — Спасибо! — повторил Ибо, оборачиваясь к нему. — Если бы не ты, я бы не увидел этого… Так красиво! Не помню, когда последний раз встречал рассвет. Чжань очарованно пялился на то, как солнечные лучи окрасили румянцем щёки Ибо. А тот, не слыша ответа, принялся смущённо пояснять: — Не в том смысле, чтобы не спать до утра, из-за работы я часто ложусь в пять, или в шесть, даже в семь, а именно наблюдать… Как солнце встаёт… Я же обычно в помещении… Любовь распирала грудь, но слов не находилось. Сяо Чжань набрал воздуха… и выдохнул. — И ещё же имеет значение, с кем, — продолжал бормотать Ибо, в котором сейчас не было ничего от «босса Вана». Заспанный, помятый, без мейка, без укладки, он выглядел даже моложе своих двадцати. Мальчик. — Влюблённый мальчик, — вставил свои пять юаней Вей УСянь. — Я очень рад, что встречаю рассвет с тобой, Чжань… Чжань-гэ, — договорил Ибо. — Я тоже, — наконец открыл рот Чжань и шаловливо добавил: — Бо-ди. Правая бровь Ибо иронически приподнялась, и он хмыкнул. Не удержавшись, Чжань тоже издал смешок, а потом просто рассмеялся в голос. — Ну что ты за дурак! — сокрушался Вей УСянь. — Сейчас самый подходящий момент, чтобы поцеловаться, а ты ржёшь как конь! Прекращай! Поцелуйтесь уже! Словно услышав его, Ван Ибо прижал Чжаня спиной к скале и поцеловал. «У меня же зубы не чищены!» — ужаснулся про себя Чжань, но тут же забыл об этом. Ибо облапил своей широкой ладонью шею, провёл большим пальцем по скуле, потеребил мочку, проследил завитки ушной раковины. Чжаня затрясло крупной дрожью. Он обнял Ибо за узкую талию, забрался руками под одежду, притянул теснее и ощутил ответную дрожь. — Ох! — восхитился УСянь. А Сяо Чжань внезапно осознал, что так больше продолжаться не может. С трудом пересиливая себя, он разорвал поцелуй под разочарованное гудение Вей Ина. Взял в ладони лицо Ван Ибо, отстранил, чтобы заглянуть в глаза и со вздохом произнёс: — Нам надо поговорить.