Какая разница

Господи, что? Нет, Ибо не хотелось говорить, ему хотелось целоваться, а ещё лучше вернуться назад, в темноту, под дурацкое вонючее одеяло, и чтобы снова два обнажённых тела сплетались и терлись друг о друга. Зачем какая-то болтовня? Ну, зачем? Разговоры всегда всё портят. Пальцы Сяо Чжаня касались ушей, пуская мурашки по шее и затылку, и слушать и воспринимать какие-либо слова Ибо был не способен. Он потянулся к лицу Чжаня, преодолевая сопротивление его рук, видя по глазам, что тот вот-вот сдастся… Но не вышло. Страдальчески сведя брови, Чжань выпалил скороговоркой: — Нет, ну правда! Нам надо кое-что прояснить! Ибо длинно выдохнул, прикрыв глаза, и отступил. Между ними действительно было много недосказанностей, однако, что имел в виду Сяо Чжань? Неужели ему хочется довести до конца выяснение отношений, разобраться, кто кого любит или просто симпатизирует? От одной мысли о разговорах про чувства у Ибо зубы заныли. Только не это! Он ведь и так признался ночью. Ну… почти признался. И это было нелегко. Снова выворачивать душу Ибо был не готов. Захотелось психануть, развернуться и уйти. Пусть такое поведение выглядит по-детски, незрело, глупо — пофиг! Если Сяо Чжань его фанат, а, тем более, если не врёт, что любит, то простит. Как сам Ибо простил ему враньё и манипуляции. Интересно, что он скажет, если его прямо спросить об этом? Но, едва Ибо открыл рот, как Чжань проговорил: — Я должен… мне нужно… я хочу… — он мямлил, а Ибо медленно закипал. — В общем, я должен рассказать тебе одну вещь… Очень важную… Которую ты не знаешь! «Да я ничего о тебе не знаю!» — мысленно воскликнул Ибо, но вслух почему-то прозвучало язвительно: — Хочешь поведать, почему обманывал меня? Большие глаза Сяо Чжаня удивлённо распахнулись, и он затряс головой: — Я тебя не обман… — тут он осёкся, прикусил губу. Ибо сглотнул. Его чуть крупноватые резцы, примявшие розовую плоть, возбуждали неимоверно. В голове мигнула картинка: Ибо сам кусает губы Чжаня, почти до боли зажимает между зубами, отпускает, лижет языком, нежно поглаживает своими губами и засасывает… Ибо моргнул, прогоняя наваждение, отвёл глаза. — Да, было, — покаянно вздохнул Сяо Чжань. — Но всего один раз! И я не специально! — То есть, ты случайно соврал, что не знаешь меня? — сердито уточнил Ибо, злясь на себя за слабость. — Практически: да! — кивнул Чжань и снова горестно сморщился: — То есть, не совсем… Но это надо объяснять сначала… Пожалуйста, поверь — я не хотел тебя обманывать! Эти его оправдания разозлили Ибо ещё сильнее. — Если не хотел, была куча возможностей объясниться, сказать правду! Что-то не припомню, чтобы ты это сделал! Сяо Чжань виновато пожал плечами: — Я хотел, но как-то повода не представилось. То одно случилось, то другое… Я вообще не думал, что ты обратил внимание на те слова… — А я обратил! — перебил его Ибо. — Для меня они имели значение. Фактически, ты меня использовал: заставил поверить, что я понравился тебе просто так, как случайный парень, а не как знаменитость! — Но ведь так и есть! — с жаром возразил Чжань. — Для меня это не важно! Я знаю, какой ты… — Знаешь?! Откуда? Из телешоу? Из интервью? — Ибо горько рассмеялся. — Я такие признания сотнями получаю. И все один в один: «я люблю тебя не как айдола, а как человека, бла-бла-бла». Но вы все знаете только айдола Ван Ибо! Глаза пекло от подступивших слёз, а горло свело колючим болезненным спазмом. Ибо понял, что сейчас тупо разревётся. Вот этого он совершенно точно не мог себе позволить. Оттолкнув Сяо Чжаня, протянувшего к нему руки (ну уж нет, никаких утешительных обнимашек!) Ибо круто развернулся, так что мелкие камешки брызнули из-под подошв, и бросился назад, в спасительную темноту тоннеля. Вообще-то, нестись по крутому спуску, когда почти ничего не видно, а ноги норовят то и дело подвернуться на неровной кочковатой поверхности, далеко не самое умное решение. Но Ибо в его состоянии со здравым смыслом точно не дружил. — Блядство! Это вырвалось в сердцах: споткнувшись, Ибо упал и едва не кувыркнулся через голову. Кожу ссадило основательно, Ибо ощущал, как ткань штанов начала болезненно липнуть к коленям на бегу. Ладони, которыми с размаха упёрся в каменный пол тоннеля при падении, тоже горели, но вроде обошлось без крови. — Блядство… блядство… блядство… — повторял Ибо, продолжая бежать и спотыкаться. Но это было уже не про пещерный ход и его кочки. А почему он сбежал? Какого чёрта именно он сбежал? От чего? Или от кого? И так ли уж он хочет сбежать? Впереди уже сиял розовым утренним светом выход. Ибо остановился. По инерции его занесло, он не устоял на ногах и шлёпнулся на задницу. Развернув руки ладонями кверху, он с минуту пялился на множество красных вмятинок, оставленных мелкими камешками. Они весьма ощутимо пульсировали и болели, но Ибо знал, что через полчаса от них и следа не останется. В груди тоже болело и пульсировало, но, через какое время заживёт там, Ибо не представлял. Для его сердца было только одно лекарство… Рывком поднявшись, Ибо повернулся спиной к рассветным лучам и бросился обратно. Вверх получалось уже не так быстро, ноги ныли, дыхания не хватало, в боку кололо, но сделать передышку Ибо даже в голову не пришло. Зажмурившись от пота, струящегося по лбу, наклонившись вперёд, не слыша ничего, кроме громыхания крови в ушах, он упорно бежал по чёрному жерлу пещеры. Пока не воткнулся макушкой во что-то мягкое. Не такое уж и мягкое, но, во всяком случае, это была не скала, потому что скалы не падают с восклицанием «Ой! Бля!». Ибо приземлился сверху, и это тоже было далеко не мягко. Основной толчок пришёлся на многострадальные ладони, которыми он успел опереться в камень, но и острые мослы Сяо Чжаня наверняка оставили пару-тройку синяков на рёбрах. Ибо не спешил вставать. Он лежал, уткнувшись лицом в живот Чжаня. Толстовка у него задралась, и щекой Ибо чувствовал прикосновение голой кожи. Живот поднимался и опускался в такт прерывистому дыханию. От него пахло дымом и почему-то зелёным чаем, и немного то ли парфюмом, то ли ополаскивателем для белья, и собственным запахом Чжаня. Эта странная смесь ароматов кружила голову, зато Ибо вдруг понял, что в груди больше не болит. Тусклый уголёк, еле теплившийся где-то под диафрагмой, внезапно вспыхнул, и жар, как круги по воде, мгновенно разошёлся по всему телу до самых кончиков пальцев. Ибо коротко выдохнул и вжался приоткрытым ртом в живот Чжаня. Втянул кожу, отпустил, и тут же куснул задрожавший бок, лизнул широко. Сдвинулся ниже, поставил засос на выступе тазовой косточки. Чжань охнул, вцепился в плечи Ибо, но не отталкивая, а словно удерживая на месте. Ибо сунул руки под его толстовку и нашарил соски — твёрдые маленькие выступы, словно вишнёвые косточки под кожей. Перекатил в пальцах, сжал, и Чжань дёрнулся, как от разряда тока. Велел: «Ещё!» И Ибо повторил. Он ловил поцелуями сокращения мышц пресса, щекотал языком ямочку пупка, а Чжань бормотал хриплым, таким непохожим на его обычный тембр, голосом: «Да… да… да! Ещё…» От этой шершавой хрипотцы у Ибо всё встало — и волоски на затылке и предплечьях, и член. У Чжаня тоже уже стоял. Зацепив пальцами резинку, Ибо потянул вниз по бёдрам его штаны вместе с трусами. Он знал, что хочет сделать, и от одной лишь мысли об этом во рту собралась слюна. То, что здесь ни черта не было видно, усложняло задачу, но, одновременно, всё облегчало. Если вдруг не получится, всегда можно списать на темноту, хоть это и малодушно. С тем, как делать минет, Ибо был знаком лишь в теории и как принимающая сторона, но это не считается. Почти в каждом порно-ролике присутствовала сцена минета, однако, Ибо привык считать, что это такая себе обязательная программа, а удовольствие доставляет только одному. Ну что за радость совать в рот чужой член? По крайней мере, ни одна из порно-актрис не убедила его в том, что ей нравится. У Сяо Чжаня прошлой ночью получалось не так показушно, как на экране. Он не заглатывал член до основания, брал лишь головку, и помогал себе рукой, и на глазах у него выступили слезы. Но сразу было понятно, что делает это не только для Ибо, он и сам наслаждается. Его приглушённые вздохи звучали неимоверно заразительно, и Ибо тоже захотелось попробовать. Правда, через несколько движений он уже ничего не соображал, мозги отключились, расплавились от возбуждения и кайфа. Но вот теперь Ибо был намерен проверить на практике, так ли уж это приятно.