Какая разница

— Зачем ты сказал Ван Ибо, что те рисунки были мои? Я же говорил, что мои только два из них! — Потому что я уверен, что они твои, — вяло возразил Чжань. Он смотрел, как такси лавирует в потоке машин, увозя его всё дальше от Ибо. Спорить с Вей Ином ему совсем не хотелось. Он вспоминал эту сумасшедшую во всех отношениях ночь, и ощущал в животе волнительную щекотку. После встречи с Ван Ибо его размеренному скучному существованию пришёл конец. Одно происшествие сменяло другое, а если жизнь не устраивала ему испытаний на прочность, с тем, чтобы найти приключения на свою задницу, он прекрасно справлялся сам. Но жалеть об этом Чжаню и в голову не приходило. Однако опыт с энергией мечей был чем-то уж очень экстремальным. И в то же время он вызывал дежавю, словно подобное с ним когда-то случилось. — Да! — вдруг отозвался на его мысли УСянь. — Только в противоположном смысле. — Чего? — В этот раз мою душу чуть не вырвало из твоего тела. А в тот произошло наоборот — душа в него вошла, как отлетевшая щепка с силой вонзается в плоть и застревает в ней… — тут УСянь оборвал свою речь и задумался на несколько секунд. — Э! Так это же способ разделить наши души! Надо только придумать, куда и как направить мою. Рассеиваться я пока не готов. — Типа найти бездушное тело, как в «Гостье» и переселить тебя? Что за фигня? Честно говоря, Чжаню совсем не нравилась идея Вей Ина. Он хорошо помнил свой ужас, когда думал, что душа УСяня пропала навсегда в черноте между мирами. Ему эгоистично не хотелось отпускать своего, ставшего уже таким привычным и необходимым, невидимого друга. И в то же время он вполне понимал желание УСяня обрести полноценный облик. — Я хочу вернуться, — тихо проговорил Вей Ин. — Знаешь, я думал про те рисунки… Да, я не рисовал их. Пока. Но, возможно, ты прав — они сделаны моей рукой. И я ещё нарисую их. В будущем. Ну, то есть, в теперешнем прошлом, но в МОЁМ будущем. — А я про что тебе столько твердил! — Ну, да. Но я не видел реального способа выйти из твоего тела без того, чтобы разрушить или твою, или свою душу, — УСянь грустно вздохнул. — Я перебрал столько вариантов, и ни один не годился. Получалось, для того, чтобы отделиться от физической оболочки потребуется такое количество энергии, какое ни один человек не сможет создать, особенно если у него нет золотого ядра. А внешняя энергия неизбежно разрушит вместилище души, то есть тебя. Это в мои планы не входит, — он помолчал, будто обдумывал что-то. — Но ночью наши души почти разделились, понимаешь? Ци мечей не абсолютно чужеродная, она всегда взаимодействовала с ци хозяина духовного оружия. Мой Суйбянь узнал меня! Он не смог бы мне навредить, он бы меня не убил, — в голосе УСяня звучала убеждённость. — Но задача меча — нести смерть, отделять душу от тела. Я чувствовал, что уже не связан с тобой так крепко, как обычно. Я вышел из земной оболочки, но мне некуда было идти. Ясно видел лишь два пути — в небытие по Дороге Жёлтой Весны и назад, по духовным каналам в твоё тело. Поэтому я вернулся, — он снова замолчал, но через минуту произнёс со своим фирменным энтузиазмом: — Теперь знаю, что это можно сделать. И окончательно поверил, что, вероятно, я это всё-таки сделал! Теперь мне нужно найти дорогу обратно. — Ага, ерунда осталась, — скептически заметил Чжань, и тут же устыдился своего пессимизма. Не он ли рвался искать заклинания в древних книгах и даже ехал ради этого через пол страны? А теперь, когда перспектива расставания с Вей УСянем стала обретать осязаемые черты, вдруг стал противником идеи. — Не ерунда, конечно, — ответил Вей Ин, не заметив его тона. — Но у меня есть кое-какие соображения на этот счёт. Выяснять, что там сообразил УСянь, времени уже не было. Такси высадило Сяо Чжаня напротив входа в Юнь Мэн, и он галопом понёсся в свой дизайнерский отдел. Сюань Лу мстительно накидала ему кучу срочной работы по доведению до ума утверждённых проектов, в которых нужно было исправлять мелкие, но очень заморочливые детали. Это заняло всё внимание Чжаня, и на остальное просто не было возможности отвлекаться. Домой он вернулся с одним желанием — закрыть красные от усталости глаза и заснуть мёртвым сном часов на десять. Впрочем, пока выгуливал собак, успел немного пообщаться в вичате с Ибо, и даже чуть-чуть взбодрился. Однако дома утомление снова дало о себе знать. Чжань открыл холодильник, посмотрел на пустые полки. Вот болван, забыл купить поесть. Но голод мучил не настолько сильно, чтобы тащиться за лапшой в круглосуточный магазин. Он попил, долил воды в собачью поилку, взял последнюю одинокую морковку и пошёл в комнату. Видно было, что ПейСинь собирался впопыхах, а может собаки добавили «порядка». Во всяком случае после ухода парня А-Нин явно успел полежать на диване, используя по назначению плед и подушку. Чжань запихнул их в стиралку, и намеревался уже упасть в кровать, но его внимание привлекла книга, открытая на странице с иллюстрацией. Это был тот самый трактат по истории, который они с УСянем начали читать, но после не хватало времени. Всё, что из него успели выяснить — брат Вей Ина, Цзян ВаньИнь, стал главой ордена Юнь Мэн Цзян, привёл свой орден к процветанию. Его уважали и боялись. УСянь искал сведения о женитьбе, о его избраннице и детях, но нашёл лишь упоминание о племяннике, которого тот воспитывал. Возможно, дальше было что-то о браке и семье, но они не дочитали. ПейСинь, вероятно, решил полистать книгу со скуки, а потом пришлось быстро убегать. Чжань посмотрел на картинку, прежде чем закрыть старинный манускрипт, и ахнул. Не нужно было долго гадать, чем она заинтересовала парнишку. С древнего портрета через века на них смотрел… Лань СыЧжуй! Сходство было поразительное. — Ничего себе! — присвистнул Вей УСянь. — Прямо двойник! Он быстро пробежал глазами Чжаня подпись и, пока тот пытался осмыслить и перевести для себя на современный язык древний «кучерявый» текст, заметил: — Даже имя такое же! Он ровесник моему племяннику, сыну моей шицзе. Я умер, когда ему было около трех, и не видел его взрослым. Но, как тут написано, этот Лань СыЧжуй вырос и стал Верховным Заклинателем. Заурядный человек на такое не способен. Если ЧжуЧжу назвали в честь него, это хорошо… Но, как же похож! Чжань рассматривал старинный рисунок. Он видывал образцы и получше, художник был посредственный, однако старательный — тщательно отобразил мельчайшие детали в облике и одеянии. Можно было рассмотреть и завитки в ушной раковине, и выписанные паутинными линиями морщинки, и узор на заколке-гуань, и резьбу на нефритовой поясной подвеске. Кстати, про уши! Как жаль, что на фотографии, которую Чжань сделал в госпитале, вместо ЧжуЧжу осталось смазанное серое пятно позади Ци ПейСиня. Можно было бы сравнить форму ушей, ведь они так же индивидуальны как отпечатки пальцев. Чжань не верил в физическое перемещение во времени, тут ведь не о эфемерной субстанции типа души речь, но всё равно было любопытно. — Нет, мальчик не мог шагнуть из этого времени в то, — подтвердил Вей Ин. — Ему уже сколько? Шестнадцать? Семнадцать? А тут сказано, что того Лань СыЧжуя… — он запнулся и медленно проговорил, пересказывая прочитанное и, похоже, попутно что-то осмысливая: — Нашёл Хань Гуан Цзюнь Лань ВанЦзи на месте сожжённого до тла поселения подданных Старейшины Илин… привёл в Облачные глубины, где ребёнка вырастили, воспитали и обучили… — И что? — не понял его внезапной задумчивости Чжань. — Старейшина Илин — это я. И Лань Чжань нашёл мальчика в беспамятстве и горячке спустя три дня после моей смерти. Я чувствую, это что-то означает, но пока не могу сообразить, что…