Какая разница

Хотелось бы Чжаню забрать свои слова обратно, но сказанного не воротишь. Тем более, сказанного мысленно. Тут не съедешь на то, что «ты неправильно расслышал» или «я не это имел в виду, брякнул, не подумав», потому что именно это он и подумал. А уж после сообразил, что, конечно, Вей УСянь никогда бы не рассматривал такой вариант. Он даже собственную жизнь не стал бы спасать ценою чужой. Да, он говорил, что убил многих, но Сяо Чжаню не верилось, что он мог совершить это по прихоти или потому что ему так было выгодно. У них шла война, а во время войны действуют другие законы морали. И, хотя для Чжаня убийство в любом случае оставалось убийством, он знал, что не имеет права судить и осуждать. Он ведь понятия не имел, как сам бы поступал на месте Вей Ина. — Эй, слушай, прости! — расстроенно пробормотал он. — Извини меня! Вей УСянь молчал, и от этого становилось совсем плохо на душе. — Не знаю, почему я так сказал, — продолжал оправдываться Чжань. — Я болван, полный идиот. Просто мне пришло это в голову, и я ужаснулся. Но ты — это не я. Тебе бы такое в голову не пришло, теперь я это понимаю. — Не считай меня каким-то идеальным, — наконец подал голос Вей Ин. — Но Лань СыЧжую вовсе не нужно умирать, чтобы стать для моей души дорогой. Ты же сам видел этот тоннель между мирами. Надо лишь подобрать правильное сочетание мелодий и рассчитать время. — Ты для этого астрономический календарь изучаешь? — Да. И пока ты своими уроками в Школе айдолов занят, я придумал четыре варианта мелодий, которые могут сработать. — Мысленно? — поразился Сяо Чжань. — У меня хорошая память, — ответил УСянь небрежным тоном, но чувствовалось, что восхищение Чжаня ему польстило. — А зачем четыре? Ведь в тот раз мелодия сработала. — Не совсем. Одно дело увидеть дорогу, а другое — пройти по ней. Тут важно найти подходящее сочетание мелодий. — Это как? — Если объяснить, как есть, ты не поймёшь. А если упрощённо… Каждая часть мелодии выполняет свою… — Функцию? — Да, функцию. Одна помогает прийти душе в нужное состояние, чтобы ощутить вибрации силы, другая открывает внутреннее зрение, чтобы увидеть путь. Третья должна открыть сам туннель, чтобы душа имела возможность туда войти. Четвёртая рвёт нити, которые образовались между моей душой и этим миром, между моей душой и твоим телом, твоей душой. — Так ведь это само произойдёт, если взяться за два меча? — Мечи слишком сильные, — усмехнулся Вей УСянь. — Их сила выдернет мою душу из твоего тела, но лучше, чтобы не «с корнем», с кусками твоей и моей души. После такого мы уже не будем прежними. Вот поэтому нити безопаснее рассоединить до того, как взяться за мечи. Эта часть самая сложная, я знаю две мелодии, которые могут подойти, и ещё две придумал сам. Не знаю, которая из всех сработает. Возможно, и никакая… А потом заключительная часть — она стабилизирует тоннель, держит его до момента, пока душа не завершит переход. Это даже звучало очень замороченно, Сяо Чжань не представлял, как получится осуществить всё на практике. В памяти всё ещё свежи были ощущения разделения, когда он схватился за два меча. Повторять этот опыт желания не было, но ради УСяня он был готов и не на такое. Тут его осенило. — А кто будет играть на Чэнцин? Ладно, сначала… м-м-м… ну, типа, подготовительный период, мы ещё можем держать флейту. А потом мне же придётся взять в руки два меча? И дополнительных двух рук у меня нет… — Не переживай, я всё придумал! — гордо заявил Вей Ин. — Очень удачно, что я попал именно в это время. У вас изобретено столько всяких удобных штук. Помнишь, как ты в туалете песню для прослушивания записывал? — И при чём тут та песня? — Та песня ни при чём. Но сам способ дал мне идею! Мы мелодию запишем заранее. И вместо того, чтобы играть самому, ты включишь запись. — Ты же говорил, что какая-то часть мелодии может не сработать. Как быть? — Этот момент я ещё не до конца продумал… — тут Вей УСянь умолк, но явно не для обдумывания. Чжань ощутил, что он насторожился. Что-то не то? Он и сам напрягся. Улицу ярко освещали фонари, людей в вечернюю пору в офисном районе уже было не много. И потому трёх девиц он заметил сразу, едва скосил взгляд на зеркальную стену здания. Эта компания, вооруженная смартфонами, не очень-то и скрывалась. Они то тащились сзади, то, пошушукавшись, забегали вперёд, снимая каждый шаг Чжаня. Отражение в зеркальной стене показывало, что одет он в старые штаны с вытянутыми коленками и растянутый худи, который болтался на плечах как на вешалке. Одно дело сфоткаться с соседями по улице, которые видали Чжаня во всяких видах, и другое, когда тебя выложат в интернете в столь непрезентабельном образе. — Ещё и морда небритая, — подлил масла в огонь УСянь. — Может ускоримся? Чжань якобы непринуждённым жестом набросил на голову капюшон. — Сомневаюсь, что они отстанут. Девушки пока не сделали ему ничего плохого, но от их преследования Чжаню было нервно. — Ну, ты же теперь айдол, — усмехнулся Вей Ин. — Привыкай. Твой Ван Ибо, наверное, наоборот: нервничает, если его никто не караулит. — Я не айдол, — вяло возразил Чжань, краем глаза поглядывая в отражение. — Может собак на них натравим? — С ума сошёл! — возмутился Чжань, а сам подумал о Ван Ибо. Как же непросто живётся его мальчику. Постоянно под прицелом чужих любопытных глаз. Даже в деревне Цаи за праздничным столом был настороже. Расслабился лишь тогда, когда убедился, что его никто не узнал. Там, конечно, было проще — если и кому-то показалось знакомым его лицо, то поверить, что известный на всю Азию айдол удивительным образом под Новый год очутился в их глуши, а не на банкете в шикарном столичном заведении, было невозможно. А всё остальное время всегда в окружении камер. Подумать только, Чжань ведь и сам раньше любил посмотреть фанкам. Официальные закадровые съёмки он не уважал, считал их постановочными и искусственными. Вот фанатские — на бегу, из укрытия, тайком — это по-настоящему. Но их же как раз такие девушки и снимают. Он нащупал в кармане тощий блок стикеров. Привычка рисовать закорючки никуда не пропала, однако видоизменилась. Теперь Чжань рисовал не бессмысленные каракули, а отрабатывал и заучивал знаки, которые ему показывал Вей УСянь. И клеить стикеры куда попало он тоже перестал. Понял, что это не безобидные почеркушки, и больше не рисковал. Одна из девушек забежала вперёд и нацелилась телефоном прямо ему в лицо. А-Нин оценивающе оглядел её с головы до ног, но не счёл опасной. Чжань поправил капюшон, натягивая его почти до самого носа. — А нет никакого заклинания, чтобы они от нас отстали? — Думаю, собаки более верное средство… Шучу, шучу! Сейчас… Чжань позволил Вей Ину распоряжаться руками. Он тут же вынул из кармана стикеры и маркер. Мгновение, и колпачок маркера оказался зажат в зубах, а УСянь, используя собачью «рулетку» как подставку, быстро набросал на листочке знак. Чжань даже узнал несколько символов — штрих, означающий время действия (одна палочка благовоний), «память», «привлечение энергии», «отрицание»… — Не переживай, ничего страшного в нём нет, — со смешком заявил УСянь, на ходу пришлёпывая стикер на фонарный столб. — Первое, что в голову пришло: талисман отшибающий память. Они просто забудут, зачем шли за тобой, и отправятся восвояси. Через полчаса, конечно, вспомнят, но мы уже дома будем. — Хорошо, — успокоился Чжань, на всякий случай всё же сворачивая в переулок. Этим он чуть-чуть удлинил дорогу, зато сразу исчез из поля зрения девиц. Он так сосредоточился, прислушиваясь, нет ли преследования, что, когда зазвонил телефон, едва не получил разрыв сердца. Всё ещё погружённый в свои мысли, Сяо Чжань несколько секунд тупил, глядя на имя, высветившееся на экране. — Ох, ЕИнь, привет! — наконец, отмер он. — Как дела, ЧжаньЧжань? Отдыхаешь? Помнишь, я тебя звал на нашу тусовку? Приглашение ещё в силе! — голос ЕИня звучал весело. — Приезжай, у нас весело. — Разве я тебе за две недели ещё не надоел? — Ни капельки! Они за время проживания и занятий бок о бок ещё больше сдружились, однако мысль снова оказаться в толпе незнакомцев не выглядела привлекательной. Тем более, сейчас у каждого есть телефоны с камерами и выходом в интернет. Если тебя сняли идущим по улице с собаками — это вторжение в личную жизнь, но со стороны выглядит вполне невинно. А вот попасть в кадр, развлекаясь в компании геев — уже совсем иной расклад. Чжань ничего не имел против друзей Хэ ЕИня, но такой славы ему не хотелось. — Ясненько… — ЕИнь уловил его нерешительность, только истолковал её неожиданным для Чжаня образом: — Так и подумал, что ты не заинтересуешься. Когда мы только познакомились, показалось, что ты играешь за нашу команду. Гей-радар сбойнул, бывает… — парень рассмеялся. — Что у него… сбо… чего? — встрял Вей Ин. — И что за игры? — Я… э… — Чжань в растерянности не знал, что сказать. — Да ладно, ЧжаньЧжань, не парься. Мог бы сразу признаться, что ты по девушкам. Я и так понял, что ты не гомофоб. И это же хорошо, что ты такой популярностью у женского пола пользуешься, можно выбирать, с кем романчик закрутить! Если что, дай знать, я тебя прикрою. И ЕИнь положил трубку.