Какая разница

Плечо ломило, бедренный сустав ныл. Повозившись, Чжань кое-как опрокинулся на спину, чувствуя что-то неудобное под спиной. Это оказалась правая рука. Она совершенно онемела, ощущалась как нечто чужое. Но то, что двигаться можно было по собственному желанию вселяло оптимизм. С трудом удалось сесть и положить руку на колени. Тыльная сторона ладони хранила размазанный красноватый след от знака подчинения. Хотелось надеяться, что руку не парализовало, и это не последствия применения заклинания, а она всего лишь затекла в неудобной позе. Но тут под кожей словно муравьи забегали, и Чжань даже застонал от мучительных ощущений. Он принялся массировать зудящую руку и, наконец, огляделся. — Мы в пещере, — подал голос Капитан Очевидность в лице Вей Ина. Небольшая камера кубической формы с неровными каменными стенками размерами и комфортом не поражала. От стены до стены и от пола до потолка было не больше трёх метров, простейшая койка-раскладушка, низкий столик, заваленный старинными книгами и свитками, пара бутылок с водой, в углу возле грубо вмурованной железной двери какая-то штуковина, в которой Чжань предположил био-туалет. Всю эту «роскошь» освещала пара обычных неоновых трубок. — И что это за тюрьма? — вслух уныло пробормотал Чжань, разминая руку. — Извини, господин Сяо, за неподходящие условия. Сожалею, что не могу предоставить тебе помещение получше. Ну, а господину Вею не привыкать жить в пещере, — раздалось откуда-то сверху. Чжань завертел головой, но не обнаружил на виду ни камеры наблюдения, ни динамика. — Моя пещера Фумо была дворцом в сравнении с этой крысиной норой, — проворчал Вей Ин. — Пожалуйста, отнесись с пониманием, тем более что тебе не придётся долго здесь пробыть. Я уже объяснил, какая задача перед нами стоит. Хотелось бы, чтобы Старейшина Илин по собственной воле помог мне. И себе заодно. Но так уж сложились обстоятельства. — С чего вы взяли, что мы с Вей УСянем будем помогать теперь? — возмутился Чжань. — Ты забыл про звонок, который совершил перед нашим путешествием? Вот как раз путешествие Чжань не помнил. Последнее, что сохранилось в памяти, как ему в руку всовывают стакан с водой и велят выпить. А перед этим… Ох, бля… Неужели Ибо поверил, повёлся? Словно в подтверждение Син включил запись. Сквозь фоновый шум прорезался голос Ван Ибо: — Сначала я хочу поговорить с Сяо Чжанем!.. Пока не поговорю, никуда не пойду с вами! Убери от меня свои грабли!.. Чжань-гэ-э-э! Услышав этот крик, Чжань вскочил. Раскладушка взвизгнула и клацнула ножками по неровному полу. Порыв был, конечно, бессмысленным, ничего он отсюда не мог сделать. В динамике раздался снисходительный смешок. Бесило, что мерзавец Син мог без стеснения наблюдать за каждым движением Чжаня. — Старейшина Илин, господин Вей! — позвал из динамика Син. — Ты же понимаешь, что я не желаю ни власти, ни наживы. Ты лишь поможешь трём парам влюблённых поскорее воссоединиться. — Трём? — невольно вырвалось у Чжаня. — Ну, да! — радостно подтвердил Син. — Мне и благородному даочжану Сяо СинЧэню. Твоему другу господину Сяо и глупому молодому господину Вану. А так же тебе, господин Вей, и твоему Второму нефриту клана Лань, господину Лань ВанЦзи. В альтруизм и добрые намерения Сина не верилось ни капли, но против воли в сердце зародилась надежда. Вдруг он и правда отпустит, достигнув своей цели? Вдруг Вей УСянь сможет вернуться в свой мир? *** Знак был знакомым. Порывшись в памяти, Ибо понял, что это тот самый символ, который Сяо Чжань нарисовал на спине мерзкого монаха в Облачных глубинах, чтобы заставить того подчиняться. Тогда Ибо немного испугали, но и восхитили умения Чжаня. Сейчас волшебные свойства талисмана восторгали его гораздо меньше. Точнее, вообще не восторгали. С этим знаком на руке Чжань напоминал восковую статую из музея. Красивую, но не живую. Он стоял совершенно неподвижно, лишь чуть заметное движение груди при дыхании выдавало, что это не манекен. Ибо закричал и принялся дубасить кулаками в дверцу автомобиля. Жаль, что ему скрепили пластиковой стяжкой большие пальцы, а не надели металлические наручники. Может, тогда получилось бы разбить окно или хотя бы повредить его. А так, никакого эффекта его стук не дал, похоже обычный с виду JAC прошёл тюнинг и превратился в звуконепроницаемую бронированную крепость. Снаружи на его вопли никто не реагировал. Какой-то пафосный молодой человек, от которого за версту несло большими деньгами, по-видимому, был тут главным. Он, не оборачиваясь, отдавал распоряжения мужику, семенящему на полшага позади него, а тот уже передавал их дальше. Подойдя к Чжаню, пафосный чел что-то скомандовал, и тот в компании двух сопровождающих механически пошагал к небольшому самолёту, ожидающему неподалёку. От того, как скованно двигались его ноги, как руки безвольно висели вдоль тела, у Ибо болезненно ныло сердце. Когда Чжань скрылся в самолете, дверцу JAC внезапно распахнули, и Ибо, приникший к ней, едва не выпал из салона. Пафосный тип скривил рот в неприятной ухмылке. Он сделал небрежный жест, и двое мордоворотов выволокли Ибо из машины и поставили перед хозяином. Едва Ибо попытался рвануться вперёд, чтобы схватить гадёныша за грудки, как получил мощный тычок в спину и упал на колени, застонав от боли. Его грубо дёрнули, выпрямляя и ставя на ноги. — Какой-то ты слишком дерзкий, господин Ван, — с издёвкой заметил Пафосный. Внезапно он протянул руку к лицу Ибо, и не успел тот отклониться, как палец мазнул по его разбитой губе и сразу по щеке. Стиснутые кулаки вдруг разжались. Ибо ощутил, как безвольно расслабились напряжённые мышцы, крик, готовый вырваться из груди, иссяк, как будто рычаг громкости сдвинули на нулевое деление. Тело больше не слушалось его. — Вот так-то лучше, — кивнул сам себе Пафосный. — Всё же у Старейшины Илин получаются отличные талисманы… Господин Ван, делай всё, что он тебе скажет, — Пафосный указал на одного из мордоворотов, развернулся и пошёл к самолёту. Мысленно Ибо материл его последними словами, но на деле стоял молча и неподвижно, не в силах даже рот раскрыть. Пусть талисман подчинения сделал его послушным и безвольным, руки ему всё равно не освободили. Спустя какое-то время, видимо получив сигнал через наушник, прислужники Пафосного пихнули Ибо в спину и велели шагать к самолёту. Это немного обнадёжило, значит он полетит вместе с Чжань-гэ и не потеряет его. Впрочем, вблизи самолёт оказался больше, чем казалось издали, и Ибо, поднявшись по трапу, лишь краем глаза успел увидеть, что он внутри разделён на разные отсеки. С одной стороны от люка проход в переборке закрывала бархатная тяжёлая штора. Ибо завели в хвостовой отсек, немногим лучше эконом-класса каких-нибудь внутренних авиалиний. Серый ковролин на полу, восемь жёстких неудобных кресел. Его толкнули, заставляя усесться на место у иллюминатора. Колени упёрлись в спинку переднего сиденья. Застегнув на Ибо ремень безопасности, громила встал, задев его локтём. Было больно, к тому же, Ибо остался в наклонном положении, упираясь плечом и головой в стенку и стекло. Сидеть так было ужасно неудобно, уже через минуту заболела поясница, а когда самолёт взлетел, стало ещё и холодно. Как же бесило собственное бессилие! В уши словно кто-то ввинчивал длинные шурупы, но даже тряхнуть головой Ибо не мог. От дыхания на иллюминаторе образовывался конденсат, и пряди волос неумолимо пропитывались влагой, прилипая к стеклу. От сырости Ибо мёрз ещё сильнее. Он и так-то не очень любил авиаперелёты, но этот превзошёл все по уровню дискомфорта. Спину словно проткнули острой пикой, задница затекла на твёрдом сиденье, тело сотрясал озноб. Было сложно представить, что в такой ситуации можно заснуть, но Ибо так устал за прошедшие сутки, что сам не заметил, как провалился в тяжёлый сон.