Эрос

      Взгляд, блуждавший по пропахшим стариной страницам книги, вскоре с едва заметных, редких отвлечений, совсем перескочил на экзорциста перед собой. На губах появилась улыбка, и юноша прикрыл её книгой, оставив на виду лишь хитро прищуренные глаза, пока в то же время его ладонь прошлась по коленям, прихватывая светло-голубую закладку. — Юнь, — откликнувшись, парень повернулся, прерывая тренировку. Его грудь тяжело, но размеренно вздымалась, а бледная кожа щёк приобрела светло-розовый оттенок, когда же пара мягких прядок кое-где прилипла к вискам и лбу. Тяжёлый меч в его руках замер на весу. — М? — такие же светло-голубые глаза с вопросом уставились на собеседника. — Я прочёл книгу о рыцаре и прекрасной деве, которую он любил больше собственной жизни, — закладку он подцепил ногтем и вложил в книгу, тут же закрывая её и перекладывая на колени. Юнь же сделал шаг к стойке с оружием, похоже диалог обещает быть длинным и прервёт его тренировку, — Рыцарь во имя этой девушки победил стаю геовишапов, при этом даже не имея глаза бога, — эти создания вызывали не самые приятные воспоминания, первые встречи с ними часто заканчивались тяжёлыми травмами, — И тут мне стало любопытно, что бы ты сделал для меня?       На лице Чун Юня застыл какое-то неопределённое выражение, смесь удивления с озадаченностью, приправленная толикой неловкости. Его молчание продлилось не слишком долго, не более той минуты, что он медленно прошёл к стойке и поставил меч на своё законное место. — Я бы убил древнего геовишапа, — со всей присущей себе серьёзность экзорциста и любовью нежной души юноши, проговорил парень. Губы Син Цю дрогнули, словно бы он вдруг резко захотел что-то сказать, но тут же лицо приобрело даже скучающее выражение. — И всё? — видит Властелин Камня, как сильно он удерживался от всплеска эмоций из-за услышанного! Победить такое чудовище в одиночку было отнюдь не простой задачей, многим сложнее тех геовишапов, что бродят по территории Ли Юэ, такой подвиг и рядом бы не стоял с тем, что сотворил герой в его книге, но это не то, что бы хотел услышать от него Син Цю       Чунь растерялся, быстро заморгал глазами и отвёл взгляд в пол. — А что бы ты хотел? — он ожидал, что ему не захотят отвечать вовсе. Син Цю мог бы вновь тихо и по-доброму посмеяться с него, сказав, что он что-то совсем не романтичный, но в этот раз, настрой у него явно был другой. — Съешь для меня целый заоблачный перчик?       По горлу разлился жгучий жар воспоминаний того, насколько невыносим данный продукт, насколько после жжётся в груди, голове и даже мыслях. На миг он даже подумал, что синеволосый юноша вновь шутит, но взглянув на него исподлобья, он заметил неподдельный интерес в янтарных глазах. — Съел бы, — негромко согласился экзорциста, молясь архонтам, чтобы Цю вдруг не захотел проверить правдивость его слов. Нет, юноша не врал, не смог бы соврать ему, но это не значит, что он с удовольствием бы сделал это. — А два? — спустя лишь мгновение проговорил парень. — И два съем, — вынужденно согласился его оппонент. — А три? — Съем. — И что, даже целую веточку съешь для меня? — изумился синеволосый, но в его глазах явно был виден восторг от происходящего. — Съем, только если не потеряю сознание после первых трёх, — его голос перешёл на сконфуженное бормотание, а глаза закрылись.       Вдох… — А поцелуешь? — Что? — голубые глаза распахнулись, в них отразилось удивление. — В губы, — продолжил юноша, кончиком среднего пальца касаясь нижней губы и мягко провел вниз, чуть приоткрывая вид на белую кромку зубов. — Поцелуешь меня, м?       Юнь замер на месте, в попытках понять в чём был смысл всего предшествующего этому разговора. Если он так хотел поцелуй, мог бы и просто попросить, разве экзорцист смог бы ему отказать? — Слишком много думаешь, Чунь, — отдёрнул его Син Цю, — Неужели съесть целую ветку перцев для тебя проще, чем решиться поцеловать меня?       Чунь глянул на юношу исподлобья, чуть помедлил и сделал несколько торопливых шагов в его сторону. С каждым новым шагом он понимал, что Син Цю вставать не собирается, потому пришлось присесть на корточки с тихим обречённый вздохом и аккуратно потянуться вперёд. Юный наследник улыбнулся, наблюдая за неловкими движениями собеседника, и сам пересел чуть ближе, лишь бы скорее ощутить касание. Лёгкое, едва уловимое касание привычно прохладных губ к собственным, и взгляд неприкрытого возмущения падает на Чуня. — И? — сокрушённо выдыхает синеволосый. — М? — недоуменный взгляд ответно встречается с возмущённым жидким янтарём напротив. — Ты дразнишься, — хмыкает Цю, сжимая губы. — Ничего подобного, — едва улыбаясь, произносит ответ.       Искры смеха поблёскивают в льдисто-голубых глазах, а уголки губ подрагивают из-за сдерживаемой улыбки. Белые щёки захватывает румянец и теперь дрожь его губ не кажется попыткой сдержать улыбку. Син Цю смягчается, во взгляде теперь появляется нежность, которую он тут же выплёскивает. Изящные ладони тянутся вперёд, касаются зарозовевшей кожи, ласкают подушечками пальцев, скользят в стороны, зарываются в шелковистые волосы. Экзорцист заметно расслабляется и вскоре ощущает, как губ вновь касается чужое тепло. Юноша целовал так, как мог, казалось, лишь он один: ласково и напористо, играясь с языком и чувственно сминая губы, не оставляя иного выбора, кроме как позволить владеть ситуацией.       Равновесие потеряно, конечно же благодаря воле прекрасного наследника, его потянули вперёд, из-за чего пришлось переместить вес тела на колени и склониться вперёд, упираясь по обе стороны от головы юноши и от неожиданности сталкиваясь зубами в поцелуе. — Ау… — губы размыкаются с тихим, влажным звуком, но вот рук своих из волос возлюбленного юноша не убрал, не позволяя сбежать. — Прости, — Чун Юнь скользит по губам кончиком языка, всё ещё ощущая фантомный жар на них. — Требую компенсацию, — улыбнулся синеволосый, мягко перебирая волосы на затылке, — Ещё раз.       Требование. Игривое требование, которому он никогда не был в состоянии отказать. Теперь он целует первый, пытается проделывать всё то, что делал Син Цю, в той же манере смять губы, а после просто сдаться в попытках быть таким же жгуче страстным. Не то и не так, он и не хотел быть таким, но словно бы порой считал себя обязанным быть тем самым рыцарем, что заставляет терять голову прекрасную даму, да вот только он не рыцарь. — Я не дама, — шепот в прохладные губы, юноша прикусывает нижнюю губу собеседника, не сдерживает игривой ухмылки и тянет вниз. …Выдох       Юнь приникает к смеющимся губам вновь, придвигается всем телом ближе и коротко лижет их, словно прося разрешения, скользит внутрь и прерывисто вздыхает через нос. Его поцелуи мокрые, глубокие и медленно-тягучие, не похожие на игривую и напористую манеру Син Цю, но последний принимает эту игру, чуть прикусывает язык и отвечает на поцелуй, упоённо и самозабвенно, добиваясь характерных, влажных звуков губ и смотря чуть приоткрытыми глазами на Чуня. Он всегда закрывал глаза в поцелуе, а вот Цю — нет, он смотрел за тем, как его партнёр блаженно жмурится и хмурит брови, а ещё скользит ладонью к волосам у затылка и медленно, болезненно оттягивает, наблюдая за тем, как экзорцист приоткрывает глаза. Глаза льдистого оттенка, но совсем не холодные, ведь это не тот лёд, что обжигает кожу, этот лёд тёплый, лёд из детских воспоминаний о зиме, что напоминает о веселье и счастье и какое же удовольствие видеть, как под влиянием его жара этот лёд топнет с каждым новым звуком их поцелуя. Чун Юнь тихо стонет в губы. — Ты уже горишь, — поцелуй оборвался и юный наследник взял в ладони зарозовевшее лицо. — А ведь я действую на тебя ещё сильнее, чем пресловутый заоблачный перчик, — не без самодовольства подметил юноша, но после присмирел, его собеседник опустил глаза вниз и поджал губы, словно бы от стыда, — Хей… — Син Цю обвёл взглядом красные кончики ушей, поблёскивающие глаза и спустил его к торсу, заметив, как мелко дрожит крепкая грудь и плечи. — Пообещай не останавливать меня. — Что…? — и снова его недоумённый взгляд поднялся к лицу собеседника. — Пообещай, — настаивал юный наследник, но не растерял мягкости в своём тоне, — Я не сделаю ничего плохого, — продолжил убеждать он, заглядываясь на тающий лёд его глаз.       Чунь и вправду обладал колоссальным количеством энергии Ян, потому отказывал себе в горячей, острой еде и напитках, старался держаться холодно, чтобы не позволить ей переполнить его, но рядом с Син Цю было иначе. Его голова плыла в разы сильнее, чем после тарелки горячей лапши, мысли путались и тело дрожало так, словно в ту же лапшу ему подсыпали острого перца, но эти ощущения не были болезненными. Подобную особенность своего возлюбленного синеволосый подметил ещё давно, по началу это казалось забавным, а когда они выросли, и мысли стали уводить его в немного иное русло, он понял, что этот переизбыток энергии делал его очень эмоционально чувствительным, и если с незнакомыми людьми Юнь мог абстрагироваться, то с юным наследником это не работало, он сам тянулся к нему за поцелуями, а потом чувствовал, как мысли плывут. — Обещаю, — стоило тихим словам сорваться с его губ, как ученик школы Гу Хуа задвигался: мягко толкнул экзорциста, усаживая его на пол и тут же не без улыбки присаживаясь на его бёдра. Син Цю придвинулся ближе, касаясь губами прохладной кожи шеи, неторопливо смакуя, сцеловывая выступившую на тренировке влагу кожи, пока ладони коснулись груди, утянутой черной водолазкой и смяли грудные мышцы; теперь можно было легко заметить, как Юнь подтянулся, напряг мышцы груди и пресса, открывая шею. Улыбка расцветала сама собой, пока губами он ощущал быстро бьющуюся венку, а руками ощупывал стройное, но крепкое тело. Пальцы ощутили лёгкую дрожь кожи, когда спустились к животу. — Отодвинься ещё назад, — Юню не требуется много времени для размышлений, чуть погодя, он упёрся руками о деревянный пол и сдвинулся назад, утянув за собой и не вставшего с его ног юношу. — Отлично, а теперь помни о своём обещании, — напомнили ему и тут же сползли вниз, на пол, решительно раздвигая ноги экзорцисту. — П…погоди! — забормотал парень, но не сдвинулся с места, лишь чуть поджав ноги. — М? — юный наследник знал, что раз уже Чунь пообещал, то не нарушит своего слова, потому на поднятые колени он надавил, вновь разводя в стороны, добиваясь оханья со стороны собеседника. — Может нам стоит уйти в спальню? Всё же это комната для тренировок, тут ещё мои… — Деды и прадеды тренировались, передавая техники своим детям, а после эти дети своим детям, да-да, я помню, но разве тут будет не более захватывающе? — руками парень стиснул бёдра возлюбленного, — Да и как-то поздно ты спохватился. — Ты ведь знаешь, что мне тяжело здраво мыслить в такие моменты, — тихо оправдывался юноша, а после поджал губы, когда его штаны все же чуть стянули вместе с бельём и давление в районе паха уменьшилось. — Знаю, вот и злоупотребляю, — взгляду янтарных глаз открылся такой привычный вид: поджатые губы и нахмуренные брови — ладони сами потянулись выше, погладили тяжело вздымающуюся грудь, шею и коснулись щеки, юноша приподнялся и оставил на покрытом испариной лбу поцелуй. — Мы одни во всем доме, да и ты знаешь, я бы не стал делать что-то против твоих желаний, — юноша под ним расслабился, тихо вдыхая и выдыхая, в попытках контролировать бушующую энергию и путающиеся мысли. — Я продолжу? — М… Мгм, — вполне ожидаемый ответ, но всё же необходимый для обоих.       Улыбка вновь появляется на губах, и пальцы юного наследника скользят по торсу, на частично оголённую кожу бедра. Бледная кожа пылала жаром, её хотелось смять пальцами и прикусить, услышать учащённое хриплое дыхание, которое вновь и вновь будет срываться на тихие стоны. Он не мог отказать себе в этом удовольствии доводить Юня до пика. От нетерпения рот наполнился слюной, но юноша помедлил, чуть поджал губы и обхватил ствол рукой, огладив большим пальцем уретру. Вот всегда так, он не желает удержать себя от поспешных действий, словно бы и не хочет растянуть своё и его удовольствие, но ведь так хочется сделать всё здесь и сейчас! Губы наконец касаются головки, оставляя лёгкий поцелуй, а после скользят вниз, прихватывают мошонку и мягко сминают её. Колени Чуня вздрагивают, и раззадоренный этим юноша хмыкает, ведёт языком обратно, обводя каждую венку, и наконец пропускает в рот головку. Язык мягко давит к нёбу, а губы сминают нежную кожу, наконец раздаётся стон.       Слишком чувствительный для подобных откровенных ласк экзорцист не знал куда деться. Каждое движение Син Цю отдавалось спазмом возбуждения в животе, а голос было всё труднее сдерживать. Ладони он сжал в кулаки, лишь бы удержать себя от желания коснуться копны синих волос.       Церемонился Цю мало: двигал головой, принимая с каждым разом всё глубже, пока головка не упёрлась в заднюю стенку глотки, а глаза не защипало от сработавшего рвотного рефлекса, который удалось подавить. Слюны скопилось слишком много, потому какая-то часть потекла по подбородку, но юноша мало обращал на это внимание, зато заметил сразу же, как Юнь расслабился и упёрся на локти. Жар затмевал голос разума и парень задвигал головой активнее, всё активнее насаживаясь глоткой на эрегированный орган, совершенно игнорируя болезненные ощущения.       Ещё раз, ещё и ещё, утыкаясь носом в лобок и выстанывая что-то будучи совершенно заполненным. Даже и не сказать, что ему нравились эти распирающие ощущения, до дрожи, до стонов и дрожащих колен его доводила ответная реакция. Чунь был щедр на эмоции, переставал контролировать их, и вся его холодность трещала по швам. Ощущения сжимающей его, тёплой плоти вынуждали стонать и сжимать руки в кулаки, падать спиной на пол и выгибать спину, подаваясь бёдрами вперёд.       Но       Каждый раз, когда он был на пике, готовый вот-вот сорваться в океан наслаждения, Син Цю останавливался, жар рта пропадал и всё, что мог сделать Юнь — это подаваться бёдрами вперёд и всхлипывать. Совершенно жалобно и по-детски откровенно, и это так заводит. — Цю… — на третий раз этой сладкой пытки удовольствие стало почти болезненным, сводящим мышцы и отключающим мозг. Но юноша, к которому пытаются воззвать, откликается далеко не сразу, вновь обхватывает губами ствол, опускается до конца и сглатывает, не удержав стона, посылающего вибрации по чувствительной коже. — Цю! Пожалуйста! — дрожащий голос срывается почти на крик, а руки беспомощно скребут пол короткими ногтями. — Пожалуйста, пожалуйста… Пожалуйста! — эта мантра смешивалась с беспорядочным током мыслей в голове, которые говорили ему о том, что нельзя принуждать любовника физически ни в коем случае.       Юный наследник остановился, выпрямился, стирая с припухших и заалевших губ слюну, а с уголков глаз мелкие капли слёз. Взгляд его блуждает по распростёртому на полу теле своего любимого. Льдисто-голубые глаза заволок туман возбуждения, всё тело напряжено настолько, что под тонкой тканью водолазки легко прослеживались очертания мышц, штаны сползли вниз сильнее, а чёрную ткань одежды предэякулятом пачкал плотно прижавшийся к животу член. Может он и вправду чуть перестарался, но вряд ли он признается в этом. — Хочешь продолжения? — ответом ему послужило кивание со стороны собеседника, а сам же ученик школы Гу Хуа поднялся на дрожащие колени и потянулся руками к одежде, выпутывая пуговицы сюртука и рубашки из петель. — Так сильно меня хочешь? — Да, — отсутствие стимуляции хоть немного освежило голову, и Юнь поднялся на локтях, стыдливо уводя взгляд в пол от красивого и безмерно любимого юноши. Где-то закралось ощущение, что он словно бы делает что-то не так, или может и вовсе неправильно. — Тогда посмотри на меня, — сюртук был отброшен в сторону, а шорты упали на пол вместе с бельём.       Юноша не мог не повиноваться. Взгляд проскользил по светлой коже изящных ног, стыдливо, но не без желания облизнул бёдра, аккуратно стоящий член, грудь и поднялся к лицу, натыкаясь на нежную, привычно хитрую улыбку. Парень и не заметил, как пропал, пока смотрел на тёплый янтарь глаз и яркие губы. — Этого достаточно… — тихо, но различимо говорит парень и экзорцист раскрывает губы в немом вопросе, а после сразу же смыкает их снова.       А ведь этого достаточно?       Син Цю опускается на колени, всё ещё не сводя ответного взгляда, и нависает над бёдрами юноши, мягко приманивая его к себе рукой. — Ты можешь, — дважды повторять не нужно, Чунь тянется сам, садится на полу и сжимает изящное, но сильное тело в крепких объятиях, приникая к губам в поцелуе. Глубоко и томно, юноша старательно, с явным наслаждением вылизывает чужой рот, сминает губы, стонет в поцелуе от страстной отдачи возлюбленного, от ощущения узких ладоней на плечах и груди, что с упоением сжимают мышцы, гладят кожу сквозь ткань. Мучительно приятно, в животе болезненно сжимается узел возбуждения, вынуждающий мельтешить руками по мягкой коже, неосмотрительно, слишком сильно сжимать бёдра, часто дышать и постанывать в чужие губы.       Синеволосый понимает, что мучать партнёра ещё больше будет кощунством с его стороны, а потому он отстраняется на время и шарит рукой по полу, в поисках шорт, в кармане которых он находит флакон с маслом. Закупоривающая его крышка слетает прочь и дрожащими руками юноша выливает часть на пальцы и ведёт за спину, проникая внутрь отверстия сразу тремя. Спешить ему может и не стоило, но терпение у юноши кончалось. Чунь выцеловывал какие-то неведомые узоры на светлой коже шеи, лизал ключицы, сминал руками талию и бродил пальцами по груди, сминая соски. В такие моменты крупные мозолистые ладони становились нежными, а прежде холодный экзорцист доверчиво постанывает на ухо.       Активно задвигав пальцами внутри, парень сжал губы и упёрся рукой в плечо любовника. Мышцы поддавались, будучи расслабленными из-за неугасающего возбуждения, да и уже были растянуты с пару дней назад усилиями Чуня. Через пару торопливых движений внутри, он наконец вынимает пальцы и чуть подталкивает экзорциста, чтобы тот прервался. Оставшиеся капли масла выливаются на член, слегка дёрнувшийся от прикосновения. Флакон летит куда-то в сторону, а Син Цю вновь хитро щурит глаза, пока приподнимается и сжимает плечо возлюбленного в поисках опоры. Спустя пару мгновений Юнь замирает, жмуря глаза, пока медленно окунается в ощущение горячей тесноты тела рядом, а Цю несдержанно стонет от распирающего чувства внутри. Это даже болезненно, но до одури приятно, потому он опускает бёдра вниз, принимая до конца. Руки на его бёдрах сжимаются и парень понимает это как мольбу к действиям, и он не отказывает, начиная медленно приподниматься и опускаться до конца, дыхание учащается, но не смотря на это Цю приникает к приоткрытым губам Чун Юня, сминает их, кусает пока сам всё несдержаннее двигает бёдрами. Колени дрожат вместе с руками, что крепко сжимают плечи, пока тело крепко прижимается к горячему юноше рядом. — Юнь… — поцелуй обрывается, и юный наследник тихо шепчет в приоткрытые губы, — Давай… — пальцы стремятся к светло-голубым волосам, сжимают у корней, а бёдра дрожат, когда он полностью принимает в себя возлюбленного, — Ты можешь…       Син Цю чуть подталкивают, а после аккуратно укладывают на спину, возвышаясь сверху. Чун Юнь тяжело вдыхает и перехватывает одну из ног, укладывая её на своё плечо, пока другую мягко обхватывает у бедра рукой. Первый толчок срывает с губ обоих несдержанный стон. Цю выгибает спину и беспорядочно шарит руками по полу, словно бы в поиске того, за что можно зацепиться, пока его партнёр медленно двигается внутри, привыкая к ощущениям и подбирая угол. Его бёдра приподняли чуть выше и теперь новый толчок заставил тело задрожать, а губы приоткрыться в немом стоне. — Д…давай, — толчки участились, с медленных стали более жёсткими, каждый раз попадающими по чувствительной железе внутри, из-за чего тугой ком возбуждения внизу живота приятно запульсировал, — Ммм… да… Молодец, — болезненный дискомфорт давно отступил, теперь единственное о чём мог думать Син Цю, это глубокие толчки внутри и хмурящий брови парень над ним.       Юнь всегда выбирал этот не щадящий обоих темп, глубокие толчки, сопровождающиеся шлепком кожи о кожу и дрожью юного наследника. Его щёки заалели, а янтарь в глазах пылал, от него нельзя было отвести взгляда и даже жгучее желание разрядки не могло заставить его наконец отпустить себя. Юноша тихо и почти жалобно стонет от горячей тесноты, пока Цю беззастенчиво наслаждается этими звуками, запрокидывает голову и хнычет от жгучего удовольствия. Всё же теперь не всё в его руках, он отдал инициативу Чуню и не без удовольствия наслаждался этим, не меньше, чем сам экзорцист. Мысли расплывались, но он не переставал концентрироваться на своих чувствах. Прерывистое дыхание Юня, стоны, звуки шлепков и собственное сбитое дыхание - он был готов растечься от всех ощущений и чувств в бесформенную массу. А этот жар? Энергия Ян выплёскивалась через край, из-за чего всё тело парня просто пылало жаром, который переходил и на юного ученика школы Гу Хуа. Перехватывало дыхание, от возбуждения, духоты и вида любимого человека над собой.       Синеволосый стонет громче и подмахивает бёдрами, жмурясь от накатывающего чувства удовольствия и это сводит с ума его партнёра. Толчки становятся беспорядочнее и вскоре Цю встряхивает оргазм, прошедшийся волной по всему телу и он стискивает Чун Юня внутри, а после может наблюдать, как тот жмурится и кусает губы, вжимаясь в его бёдра своими, и кончает внутрь с громким, несдержанным стоном.       От растекающегося внутри семени жар прошёлся по телу, его душа горела вместе с телом.       Это был самый прекрасный вид.       Экзорцист дрожит, будучи полностью выжатым и вымученным этим оргазмом, отпускает юношу и аккуратно ложится поверх, укладывая свою голову ему на грудь.       Син Цю ведёт руку к светлой макушке и закапывается в волосы, мягко массируя кожу головы. Чун Юнь и не собирался остывать, похоже подскочила температура. — Не тяжело? — тихо бормочет парень, припомнив, что вес у него был не маленьким. — Немного, — признаются ему, из-за чего тот тут же принимает попытку встать, но его тянут обратно, гладят волосы и спину, — Это не значит, что мне не нравится.       Чунь молчит долгую минуту, занеженный движениями прохладных пальцев в волосах. — А тебе нравится? — бормочет юноша. — А ты как думаешь? — может вопросом на вопрос отвечать и неприлично, но явно того стоило.        Парень снова молчит и в ответ гладит нежную кожу живота, с небольшим количеством тонких рубцов. — Думаю нравится, — наконец отвечает тот, но отчего-то не слышит никакого продолжения. Син Цю лишь молчит, улыбается и гладит мягкие волосы со знакомым ароматом цветков цинь-синь.