— Не будь ханжой, Бедо, — Альберих тихо рассмеялся, ловя на себя множество улыбчивых взглядов горожан и один недоумевающий взор голубых глаз — Отношения значат не только есть вместе и ждать друг друга после работы, — мужчина хитро улыбнулся одной из своих самых обворожительных улыбок. —М? — голубые глаза проследили за выражением чужого лица. Кэйа отдёрнул себя, улыбнулся честнее и ласковей, а во взгляде проскользнула нежность по отношению к этому порой чересчур серьёзному алхимику. — Я о сексе — проговорил мужчина с такой интонацией, что просто кричала ему «задумайся об этом» и, прихватив бледную ладонь, повёл его в известном только ему направлении, переводя тему, — Я заказал столик в баре, так что сегодня тебя ждёт прекрасная компания в лице меня и вкусного ужина.
…
Он часто вспоминал об этом. Парень помнил, как тогда вечером утопал в раздумьях о словах Альбериха. Нет, он знал о сексе, понимал некоторые аспекты и не был смущён его словами. Но не то чтобы это хоть когда-то интересовало его, кроме редких моментов, когда тело само просило ласки. Теперь же, когда это было озвучено, появились мысли. Может Альбедо и не думал об этом ранее, но Кэйа, похоже, размышлял. Значит у него есть желание, а это было достаточно любопытным. Ведь желание не испытывают к кому-то, кто тебе неинтересен или не дорог? Ну… Во всяком случае Альберих не был таким человеком. В какой-то момент алхимик подумал, что возможно подобные слова могли бы быть проявлением манеры речи мужчины, его игривого флирта, но отказывался верить в это, он помнил и взгляд и тон с которым он сказал это. Это не могло быть игрой. Однако. В голове всплывает образ хитрого прищура глаз, напряжённых плеч и груди, красиво очерченных в глубоком декольте мышц. Гордый, не признающий поражения и не отступающий так просто капитан кавалерии всколыхнул лишь парой мыслей о себе внутри какое-то приятное чувство, вмиг запорхавшее в груди. Этот образ мужчины, который ни за что не отступит от своей маленькой игры, который терпит крах перед таким соперником как он, но сохраняет вид победителя. На губы сама собой выходит улыбка, а где-то рядом пикает от испуга Сахароза. — М…мистер Альбедо? Что-то случилось? — девушка хлопает глазами и что-то спешно поправляет на столе. Однако если это был лишь флирт, менее интересным это не становилось. — Нет, всё хорошо, — улыбку он прячет, смотрит на выкипающую из пробирки жидкость и на мелькающие тут и там тонкие девичьи запястья, пытающиеся остановить этот маленький апокалипсис, — Я отойду на время. — Но! Он уже не слышит торопливых слов девушки, ноги ведут прямо по коридору, уводят влево, прямо к двери кабинета одного из капитанов рыцарей Ордо Фавониус. А к чему ждать, верно? Он легко может узнать всё прямо сейчас, вряд ли кто-то смог бы его остановить, когда он ведом своим любопытством на пару с сильными чувствами к этому мужчине. Зайдя без стука, парень заявляет о своём присутствии отчётливым в тишине щелчком замка. Обернувшись, Альбедо встретился с улыбающимся взглядом. — Доброе… — Раздевайся, — он хотел обескуражить, у него это получилось. Кэйа не ожидал от него такого рвения, это можно было легко заметить по его замершей и напрягшейся на пару мгновений фигуре. — Доброе утро, — Альберих закончил свои слова, чуть привстал, отодвигая стул дальше, — Тебе так нравится рис… — Нет, лучше сиди, — капитан хмыкает, его перебили уже дважды менее чем за минуту. Он заключил, что алхимик был увлечён какой-то своей идеей. Такого Альбедо он обычно видел в лаборатории, с блестящими глазами и уверенным тоном, не терпящим отлагательств. Останавливать он его не планировал. Мужчина сдвигает стул дальше и садится вновь, пока его пальцы принялись за снятие одежды. Меховая накидка летит на пол, перчатки, жилет и рубашка, лишняя ткань спадает со смуглой кожи, обнажая всё больше и больше. Это становится всё интереснее с каждой минутой. — Если я не встану, то не смогу снять брюки, — на дне синего глаза он мог увидеть запрятанный голод и волнение. Алхимик обошёл лежащую одежду, хмыкнул, присаживаясь на крепкие бёдра и укладывая руки на мягкую кожу. — Я сам сниму, когда потребуется, — теперь он не отвлекается, скользит руками по шее самыми кончиками пальцев, касается мочек ушей и гладит. Едва дёргает за серёжку и бежит пальцами дальше, трогает кадык, обводит большими пальцами развороты ключиц, признаёт, что перед ним словно прекрасная статуя. Грудь мерно вздымается от дыхания и манит. Ладони с парой въевшихся пятен какого-то зелья сминают грудные мышцы, что так приятно лежат в его ладонях. Дыхание стало глубже и грудь стала вздыматься реже, пока её хозяин строил скучающий вид. Альберих задрал голову, уложив её на спинку стула и вздохнул, ласковые прикосновения встрепенули что-то глубоко в груди, но он придержал его. Изгиб шеи привлёк внимание, очерченные мышцы хотелось укусить, прислушаться к мягко бьющейся венке на шее. Как отказать себе? Губы прикасаются к коже, а Альберих предпринимает попытку поднять голову. Он только начал, только нашёл то, что заинтересует его, захотел потрогать. Ладонь скользит в чужие волосы и удерживает, не даёт выпрямиться. — Дай я подберу более удобное положение. — Это положение удобное, — чистая, чуть солоноватая, по-своему вкусная. Алхимик лижет понравившийся участок и чувствует прокатившуюся мелкую дрожь под пальцами. А это интересно. Он едва прикусывает, пробует, вымеряет то, как нужно делать, но не ощущает той же дрожи. Тихо хмыкнув, кусает сильнее, чувствует, как замирает под руками тело, как мелко задрожала грудь, стоило сильнее сжать челюсть и тихий, на грани слышимости прерывистый вздох, когда на коже проявились следы от зубов. — Любишь жёстче? — алхимик снова встречается с ним взглядом, но ненадолго, не обращает внимания на подобный вопрос, зализывает след от укуса, перебирает волосы, а после кусает снова. Судя по реакции тела, жёстче любил как раз таки капитан. На смуглой коже стали расцветать следы, вмятины от зубов и алеющие засосы, уже накладывающиеся друг на друга. На шее вскоре и не было места, которое не было облюбовано касаниями. Чем больше их было, чем чаще язык проходился по свежим следам, тем чаще дышал Кэйа. Прекрасное чувство. Он мелко дрожит, изредка ёрзает на месте и шумно выдыхает. Возбуждение понемногу захватывало его разум, но недостаточно, Альбедо знал, что может получить от него больше. Он отстраняется, смотрит на яркие следы и хмыкает, ладони возвращаются к груди и касаются припухших горошин сосков. Альберих приподнимается, но его подталкивают назад. В синем глазу видны вызов и клубящаяся похоть. Алхимик растирает их пальцами и испытывает неподдельное удовольствие от реакции. Капитан сжал губы в тонкую полоску, скользнул руками к талии любимого человека и мягко сжал. Улыбка, хитрая, быстро промелькнувшая на тонких бледных губах и парень снова склоняется, лижет нежную кожу ареола, втягивает в рот и не перестаёт воздействовать на другой, свободная ладонь опускается к паху. Ширинка вздыблена, а крепкие бёдра широко разведены. У него не было сомнений по поводу чужого возбуждения, но сейчас, когда ладонь скользнула по бугру, и он ощущал жар под пальцами, у самого в паху сладко заныло от предвкушения. Тихий стон, ещё один и ещё, пока ладонь все сильнее тёрла эрекцию, Альберих всё чаще подавал голос, а на каждое откровенное прикосновение к чувствительным соскам — прогибался, вытягиваясь по струнке. Взгляд метался от проступивших мышц, изгибов рёбер и лица с заалевшими щеками и губами, по которым часто проходился кончик языка. Великолепное чувство. Он так дрожал под огрубелыми, пропитавшимися запахом лаборатории руками, распахивал губы и давил стон. Такой откровенно честный сейчас, льнущий ближе и шепчущий просьбы. Кэйа был прекрасен в своём удовольствии. Ему стоило сделать это раньше. — Сэр Кэйа! — в дверь стучат, а после слышится как гремит закрытая дверь, — Кэйа? Альберих вздрагивает, подтягивается на месте и ближе притискивает алхимика, дабы он не упал. Тот смотрит в потемневший от похоти взгляд и явно не испытывает того же беспокойства от голоса Джинн за дверью. Альбедо прихватывает губами быстро бьющуюся жилку на шее, с силой трёт ширинку и ощущает, как крупно дрожит капитан. Мурашки прокатываются по коже, и Кэйа склоняется ниже, задушенно стонет, а алхимик теряет голову. Ощущает его запах рядом, жар кожи и видит, как искажается от удовольствия лицо, мягко гладит его через брюки и слышит тихий всхлип. — Тебе так не хватало этого? — с губ сам срывается шёпот, а до него доходит осознание, что мужчина дошёл до пика. Альберих смотрит на разомлевшее лицо и приоткрытые губы, испытывает острое желание поцеловать их и приласкать ещё больше. Почему из-под его взора ушла деталь того, насколько ласковым и тактильным был Кэйа? — Я всё понимаю… Но я здесь по важному делу, Кэйа. Ноги ослабли, Альбедо чуть покачивается, помогая ещё более разомлевшему Альбериху привести себя в порядок. Так экстренно он ещё не одевался. Стоило ему надеть последний элемент, а взгляду проскользить по засосам на шее мужчины, он открывает дверь и быстро проскальзывает в проход. Удивлённый взгляд Джин не долго преследует его макушку. Он не вернулся в лабораторию, ноги увели его в библиотеку и прогнали по паре секций. Он ещё никогда не ходил так быстро. Лиза обеспокоенно поглядывала на его снующую то там, то тут фигуру, но ничего не говорила, Альбедо остановился сам спустя какое-то время, когда возбуждение перестало набатом стучать в голове. Он захотел прочесть о сексе или романтике хоть что-нибудь, чтобы утолить своё нетерпение, приглушить ещё свежие воспоминания, узнать что-то новое, и он не стал отказываться от этой идеи. Кроме пары романов сомнительного качества он более ничего не нашёл. То, что качество было таковым он не сомневался. Громкое названия «сладкие грёзы» и «омут страсти» заставили сотрястись от ужаса его чувство прекрасного, но всё же аннотацию он прочёл, а после аннотации быстро пробежался глазами по скудному тексту. Хотя он и не почерпнул из них ничего интересного для себя, был рад, что смог отвлечься хоть чуть-чуть, а теперь настало время вернуться на своё рабочее место. Лиза проводила его недоумённым взглядом. Работа тянулась нудно, ничего интересного сегодня не было, кроме того, что у Сахарозы вышло сделать какое-то зелье. Он был искренне рад за неё, но, похоже, не смог достаточно отразить это своими словами, из-за чего та вновь заговорила что-то о том, что ему необходимо немного передохнуть, ведь он, по её словам, стал ещё более задумчивым и спокойным чем обычно, хотя сам Альбедо таких изменений в себе не ощутил, только пару раз прогнал эротические сцены из тех книг в голове, а после перенося на свой приобретённый опыт. Кэйа был готов открыться ему со всех своих сторон, а алхимик жаждал это увидеть. Мысли о том, как мог бы задрожать в его руках Альберих не покидали голову от слова совсем и на следующий день. В пробелах между исследованиями и рабочими заданиями Джинн он едва ли отвлекался от этого, даже Сахароза спросила у него всё ли в порядке вкупе больше раз, чем тогда, когда они вместе отправились для исследований на Драконий хребет на неделю. Но несмотря на это время тянулось долго. Он метался от желания встретиться с Кэйей и выждать ещё немного. Зачем он ждал? Не мог дать точного ответа. Может чтобы ещё немного насладиться чувством ожидания предстоящего, а может потому что хотел, чтобы к нему пришли сами… Вечер среды не предвещал ничего интересного. Сахароза убежала домой ещё минут пятнадцать назад, а он снова остался, не планировал идти домой в ближайшие часа три. Работы, которую был способен сделать только он, скопилось уже предостаточно, а ему требовалась тишина на её выполнение. — Мистер Альбедо, — знакомый голос разорвал тишину и заставил отвлечься. Стоило обернуться, как глаза сразу обвели усталый силуэт у распахнутой двери, — Я так понимаю, ты сегодня занят? — Весьма. — Ясно… — Кэйа чуть помялся у двери, перекатываясь с пятки на носок и обратно, — Тогда, я пойду и не буду мешать? — Ты можешь побыть тут… — Альбедо кивнул на старенький диван у стены, — Я постараюсь закончить быстрее, ты ведь что-то хотел? Кэйа слегка улыбнулся, как знал, что ему позволят остаться, и неторопливо прошёл внутрь, прикрывая за собой дверь. — Я думал прогуляться с тобой, — мужчина присел на диван, упираясь локтём в подлокотник и укладывая щёку на ладонь, — Сегодня очень тепло, тебе не придётся дрожать от холода. Когда это он дрожал от холода? Парень хмыкнул, сложил руки на груди и обернулся к собеседнику. Это ведь была забота, да? Странно выраженная им только что, но однозначно проявившаяся во взгляде. Альбедо прищурился и прикусил изнутри щёку. Он не сможет заняться работой сейчас. Образ чуть понурых плеч, едва прикрытый глаз и медленное движение груди от дыхания. Капитан устал, выдохся уже к среде и пришёл к нему, хочет выйти на улицу и погулять несмотря на усталость. Будет держаться гордо, как и всегда, а в темноте ночи искать его узкую ладонь рядом и держать пугающе бережно, ласково оглаживая бледные костяшки мозолистыми пальцами. Внутри всё сжалось и стянулось в подрагивающую нить. — Я хочу сделать тебе минет. — Что? Альберих не ожидал такого, это можно было легко заметить по взметнувшемуся взгляду. Тягуче мягкая атмосфера сбежала, оставив за собой лишь лёгкую дымку. — Я ожидал, что ты будешь стеснительным девственником, — он вздыхает и меняет положение, выпрямляясь. — Ты хочешь, чтобы я был стеснительным? — Альбедо едва приподнимает брови в удивлении и приближается. — Я хочу, чтобы ты был собой, — мужчина не двигается, не перестаёт смотреть прямо в светлые глаза собеседника. Алхимик замирает на подходе и не может удержать слабой улыбки, что скоро выбежала на лицо, украсив тонкие губы. — Тогда я, который я, говорит тебе сейчас, что хочет сделать тебе приятно, — подойдя вплотную, когда их колени соприкоснулись, а рукой он мог бы спокойно коснуться смуглого лица, он продолжил, но уже тише прежнего, — Ты так красив в своём удовольствии. Взгляд капитана кавалерии замер в одной точке, а губы приоткрылись не то в удивлении, не то в желании что-то произнести. Для него это было достаточным откровением, чем-то, что явно не говорят обычному любовнику. Несмотря на свою репутацию, на свой внешний вид, он не считал секс чем-то обычным, чем-то, что может утолить лишь похоть. Возбуждение помогало ему открыться. Сейчас он не просто раздвигал ноги, не просто ждал, когда его коснутся, он позволял себя трогать. Разрешал касаться в таких местах, давал своё согласие на эту близость и считал, что это важно, безумно важно в отношениях. Альбедо понимал, как важно уметь открыться для него, потому видел в этом не только удовлетворение своего интереса. Альберих остановил бы его, сказав, что это будет не самый лучший опыт. Вновь заниматься подобным в штабе, так ещё и в конце дня, когда он успел набегаться за этот день и не быть таким уж чистым. Но он знал, что стоит произнести подобное, как на него воззрятся два голубых глаза и посмотрят в лёгкой растерянности, даже удивлении, а с тонких губ сорвётся тихое: «Какая разница?» Тонкие пальцы проскользили под ткань брюк и коснулись сквозь бельё. Он не успел заметить, когда алхимик присел на колени и успел расстегнуть ремень, но остро ощутил, как тёплые руки коснулись в таком месте. Бельё приспустили, и по голой коже проскользили пальцы, обхватили у основания, а после к ощущениям присоединилась влажность и жар чужого рта. Это было безумно хорошо. Ладони гладили внутреннюю сторону бёдер, а горячий рот обхватывал так правильно, что ему не понадобилось много времени, чтобы дымка возбуждения захватила его полностью. Его движения не были умелыми, но он старался: мягко обводил языком проступившие венки, обнимал припухшими губами ствол, брал глубже и замирал, втягивая щёки, стараясь двигать головой активнее. По подбородку потекла скопившаяся слюна, но он едва ли обратил на неё внимания, всё поглядывал вверх, на смуглого мужчину, утопающего в своём удовольствии. Прекрасная картина, прекрасный звук чужих тихих стонов. Алхимик чуть отстранился, переводя дыхание и теперь активно двигая рукой. Свободной рукой он чуть задрал рубашку и жилет, оставив на подрагивающем животе пару поцелуев, спускаясь ниже, часто вдыхая любимый запах кожи и вновь припадая губами к эрекции. Ладонь в волосах ощутилась чем-то правильным и нужным, длинные пальцы мягко зарылись в волосы и подтолкнули вперёд с просьбой, к которой вскоре присоединился сдавленный стон. Он не стал мучить, двинулся вперёд, сминая губами, наконец ощущая небольшую горечь предэякулята. Альберих двинул бёдрами, ёрзая на месте, вымаливая большего. Альбедо гладит основание, двигает головой и чувствует, как головка утыкается в нёбо, и он сам жмёт её языком теснее, придвигается, жмурится, когда член приближается к горлу. Кэйа вздрагивает, шумно дышит и кусает губы. Алхимик начал уставать от непривычных движений, но не хотел прекращать. — Иди ко мне… — мужчина выпускает светлые волосы, легко хлопает по бедру и его слушают. Он отстраняется, облизывает губы и садится, разводя колени. Наконец он целует, мнёт губы с нескрываемым наслаждением, лижет податливый рот, трясущимися руками расстёгивает ширинку чужих брюк и гладит эрекцию, притискивает близко-близко и дышит в унисон. Их пальцы скользят в одном ритме с жаждой сделать хорошо, а губы то и дело сталкиваются с тихим чмокающим звуком, то лишь приоткрываются, часто хватая воздух. Возбуждение выкручивало их чувства на максимум. Так жгуче приятно, что нет сил терпеть. Оргазм накрывает оглушающе сильно, вынуждает всхлипывать и льнуть ближе, целовать, целовать, целовать. Пока не заболят губы и не закончится кислород, и даже тогда он не захочет отстраниться. Последние движения рук по гиперчувствительной коже, выбивающие болезненно-приятное удовольствие и уже более отчётливо ощущаемые соприкосновения пальцев. — Я хочу тебя, — шёпот над ухом, робкий поцелуй в лоб, — Безумно хочу. Альбедо щурится в удовольствии, приподнимается и смотрит в глаз любимого человека. — Подожди чуть-чуть. Как бы ни было приятно лежать так близко, что можно легко услышать чужое дыхание и сердцебиение, они вновь движутся. Привести себя в порядок не тратит много времени, потому уже через некоторое время они оказываются на улице. Ночь встречает тишиной улицы, лёгким светом фонарей и яркой луной в небе. Они медленно идут, вымеряя шаг, наслаждаясь тишиной и обществом друг друга. Изредка встречаются прохожие, но никто из них не обратил внимания на эту деталь. Альбедо больше волновало то, как всё чаще его ладонь соприкасается с чужой, как расслабленно и спокойно выглядит Альберих, как красиво свет луны обрамляет силуэт и подсвечивает смуглую кожу. В какой-то момент он прихватывает его руку, сплетает пальцы и видит в этом необходимость. Кэйа улыбается одной из самых лучших, самых прекрасных и дорогих своих улыбок — честной и такой хрупкой, легко испугавшейся толпы шумных горожан у таверны. Этот момент никогда не сотрётся из его памяти. Прекрасная ночь. Она и вправду была тёплой, но отчего-то алхимик всё равно ощущал дрожь, лёгкий мандраж, то и дело норовивший подкосить колени, всколыхнуть мысли и чувства в груди. Эта человечность всегда казалась такой сложной, не имеющей необходимости, но теперь Альбедо не видел себя без этих чувств. Это тоже пробуждало интерес. Крыша его дома вскоре начала маячить на горизонте, из-за чего захотелось ещё больше замедлить шаг, но он не стал, позволил довести себя до дома, позволил склониться над собой и мягко, едва ощутимо коснуться губ, проскользить ладонью по бледной щеке. — И снова дрожишь, — улыбка напротив порождает ответную, едва различимую на обычно бесстрастном лице. Ответа он не даёт, поднимается к двери и оглядывается, смотрит, как удаляется изящный силуэт, как тот идёт в направлении дома, а не таверны, и наконец заходит, закрывая за собой дверь. Ночь прошла тихо, потому утром парень встал легко, готов был признать, что давно не спал так хорошо. Работа встретила с бурчанием, пришлось выполнять всё то, что не сделал вчера, сегодня, причём в спешке, под робкие предложения Сахарозы о помощи. Обед он пропустил, ужин, кстати, тоже, а голод ощутил уже в одиннадцатом часу вечера. Желудок подал голос тупой болью и задушенным бурчанием. Сахароза не смогла растормошить его и заставить поесть, а вся остальная часть штаба в лице рыцарей сегодня носилась по округе с зачисткой монстров. Ему более и не мог кто-либо напомнить о такой важной вещи как еда. Поел в таверне, быстро и толком не насладившись пищей, ощущая лишь зудящее желание, предвкушение. Так как он закончил поздно, лёг спать уже далеко за полночь с мыслями о скором наступлении утра. А с рассветом ничего не изменилось, лишь зуд внутри усилился. Пятница всегда проходила сумбурно, молодые рыцари и служащие шатались то там, то тут, отлынивая от сложных дел, а лица с более старшим званием сидели в своих кабинетах безвылазно, занимаясь написанием отчётов. Альбедо был в какой-то степени исключением. Дел срочной важности не было, потому он отложил на следующий раз, но был занят собственными исследованиями, потому все вокруг, проходя мимо лаборатории, шли тихонько, чтобы не потревожить знаменитого Принца мела. В этот раз он даже не забыл поесть. Вечер чётко обозначился громким шумом за дверью. Конец рабочего дня и недели всегда был ожидаем многими и даже в планах алхимика сегодня не было быть на работе больше обычного. Он вышел за дверь и не торопясь прошёл в холл, откуда и слышалась основная орава звуков — Капитан, вы ведь сегодня идёте в таверну? — синяя макушка возвышалась среди юных ребят, на неё он и обратил внимания, пристроившись у стены. — Думаю нет, — синий глаз приметил алхимика, а у его владельца на губах всплыла улыбка, — Я сегодня занят. — Ну как же тааак, — протянул один из парней, плечистый и добрый на вид, но на него уже и не обратили внимания. Альберих подошёл к нему и заглянул в спокойное лицо, испытывая огромное желание коснуться чужих губ. Альбедо видит это желание, не скрывает лёгкой хитрой улыбки и уходит из-под его взгляда, уверенно шагая к выходу из помещения и слыша, как отстукивает по полу обувь капитана позади него. Уже на улице он замирает на пару мгновений, глядя на закатное солнце и пестрящее оранжевыми красками небо, а после ощущает, как его прихватывают за руку и уводят в сторону. Но Кэйа не торопится, его шаг сдержанный, стандартный для прогулки, хотя теперь в душе обоих вместо зуда появился нарастающий жар. И он не утихал, похоже разгорался с каждым шагом всё больше и больше. Квартира Альбериха встретила прохладой, Альбедо не был удивлён такой температуре, даже ожидал чего-то подобного, но не ожидал пустого интерьера комнат. Возникло чувство, что здесь никто не живёт. Его мягко привлекают ближе, касаются русых волос и целуют губы, это быстро отвлекает от остальных мыслей и захватывает разум. Он медленно начал исполнять то, чего хотелось обоим. Пальцы ловко запорхали над пуговицами одежды, сбрасывая ненужную накидку, жилет и рубашку. Взгляд скользит по коже. От прошлых следов ничего не осталось, смуглую гладь теперь в некоторых местах прерывали лишь рубцы старых шрамов. Алхимик коснулся пальцем одного такого на рёбрах и мягко погладил, а после провёл ладонью до груди и замер. Он отчётливо ощущал ускоренный ритм сердца и это так поразило его на миг, как самое желанное в мире откровение. Кажется, в некой степени это смутило капитана, он растянул губы в улыбке и уж было хотел что-то сказать, но умолчал. Ладони взметнулись к шее, огладили мышцы и притянули ближе. Из-за разницы в росте Альбедо приходилось вставать на носочки, но тот не жаловался, лишь жадно вдыхал аромат кожи и прикусывал ключицы. Хотелось, чтобы укусил. Альберих не был любителем острых ощущений, далеко не каждому мог позволить такое обращение с собой, но этот парень делал это так, что дрожало нутро. Укусы на шее, небольшие вмятины от зубов и багровые засосы, по которым спустя время проходился горячий язык, пробуждали такое желание, что впору было забеспокоиться о своей зависимости от ласкового языка и жестоких губ, что прямо сейчас оставляют багровый засос на груди. Хотелось растечься лужицей уже сейчас и прямо в зале. Не то чтобы ему было за это хоть немного стыдно. Кэйа не удерживается, вплетает пальцы в мягкие волосы и склоняется ниже, прихватывает нижнюю губу зубами, прикусывает и вскоре целует, в разы откровеннее чем до этого. И ему позволяют сминать нежную кожу, заигрывать с чужим языком и откровенно вылизывать рот, не удерживая глухих постанываний. — Пойдём, — Альберих отстраняется, глубоко дышит и пару раз сцеловывает влагу с тонких губ. Он увлекает его в свою комнату, намного несдержаннее, чем Альбедо до этого, начиная стягивать с него верхнюю одежду. Нежная молочная кожа завлекает, он толком и не обращает внимания на лёгкую ухмылку на чужих губах. Хочется усадить на колени, смять бока и наконец исследовать каждый миллиметр, поцеловать ромб на шее, укусить так же, как это делал Алхимик. Он не отказывает себе. Чужое тело стало податливым, мягким, оно требует ласки. Альбедо встаёт на колени на кровать по бокам от чужих бёдер и тянет его к себе, вплетает пальцы в пряди, мягко гладит и загнанно дышит. Каждый поцелуй словно оставляет ожог, а укусы посылают электрические разряды по телу. Он не думал, что подобная ласка может быть настолько приятной. Чувствительных сосков касаются совершенно неожиданно, сминают губами ареол, лижут кожу и утягивают в жаркий рот. Альбериха дёргают, заставляют задрать голову и целуют, заваливая на чистые простыни. — Я хочу войти в тебя, — парень гладит тёплую щёку, ведёт свободной рукой вниз, останавливаясь в районе живота. Кэйа вздрагивает. Головой он понимал, к чему всё идёт, но его озвученное желание заставило сердце забиться быстрее, а мысли разбежаться в разные стороны от вида распалённого, прекрасного алхимика с припухшими губами и шальными искрами в голубых глазах. Сейчас он был готов сказать ему «да» на что угодно. Но он мнётся, медлит какое-то время и тянется выше, привстаёт и тянется к подушке, под которой у самого угла лежит небольшой флакончик с маслом. Мужчина садится и чувствует, как то же делает и Альбедо, опускаясь на его бёдра. — Хранишь под подушкой? — спрашивает алхимик. — Да, так оно будет тёплым, если я вдруг задумаю им воспользоваться. Альберих по привычке не отдаёт ему флакончик, думает подтянуться вверх и сделать всё самостоятельно, но его руку останавливает чужая, узкая, но крепкая. — Я сам, — останавливает Альбедо и смотрит в лёгком недоумении, пока его собеседник выпускает флакон из рук и выглядит по-настоящему растерянно, — Что-то не так? — Нет, просто… — на миг он замолкает, прислушивается к себе и наконец отвечает, — Я всегда делаю это сам. Альбедо и сам медлит, даже в голове проясняется, пока он думает об услышанном. Вскоре он мягко подталкивает его назад и помогает стянуть оставшуюся одежду, а после садится между крепких бёдер, раздвигая их и чувствуя, как те покрылись мурашками. Масло вытекает на пальцы, растирается, а после он скользит внутрь, мягко и неторопливо, на миг теряясь от ощущения горячей узости чужого тела. Кэйа не смущается, широко разводит бёдра и смотрит на алхимика, а тот оценивает этот жест. Альберих любил удовольствие, своё тело, позволял себе расслабиться самому или в компании, но готовился всегда сам, ведь это его проблема, не так ли? Не есть какое-то время, растянуть себя, смазать значило обеспечить себе хороший вечер, он успел забыть о том, как это может быть приятно, если тебе помогает человек. С ним были аккуратны, ласковы и он ценил это. Не чувствовал ни капли боли или дискомфорта, только нарастающее желание ощутить нечто большее и раскрыться ему. Он потерял счёт времени, заблудился в ощущениях уже спустя пару минут, когда пальцы настойчиво огладили внутри чувствительную железу, а по эрекции заскользила ладонь. Мужчина не торопил, наслаждался ласковыми прикосновения и позволял насладиться собой. Он ощущал взгляд на себе, но не искал с ним встречи, лишь давал картину, которой так наслаждался их владелец. Альбедо хотел искренности и получал её. Тихие стоны разбавили тишину комнаты на пару с тяжёлым дыханием, бёдра стали двигаться в том же темпе, в попытках получить ещё больше, а колени дрожали всё сильнее, как и прогнувшаяся спина. Он был красив, обескураживающе, невероятно и до боли прекрасен, алхимик лишь потакал всем этим сигналам тела. Оба не заметили, как в комнате стало удушающе жарко. Счёт времени Альбедо не вёл, потерялся в нём так же, как и Альберих, но в какой-то момент ощутил собственное невыносимое желание и то, как легко внутри скользят пальцы. Медлить было не зачем, распалённый мужчина под ним понимал это не меньше, с готовностью приподнял бёдра и обхватил ногами, ощущая, как теперь его поддерживают руки и как вскоре пустота внутри сменилась желанным ощущением заполненности. Жар чужого тела одурял. Бёдра так правильно легли в руки, а мышцы обволокли внутри, что мысли более не желали собираться в кучу, лишь вылетая из неё. Медленный темп распалял такой жар, что ад растаял бы, искренние стоны теперь издавались в унисон. — Ещё… Ещё немного, прошу… — Альберих шептал между стонами, покачивая бёдрами и руками прихватывая чужие бледные колени. Одного взгляда на потемневший от похоти глаз хватало чтобы понять, что он уже ничего толком не соображает. Альбедо приподнял его бёдра чуть выше, с наслаждением входя максимально глубоко, притираясь к коже, добиваясь дрожи, пробирающей до самых кончиков пальцев. Они оба были близки к разрядке, но не позволяли себе сорваться, всё ещё не могли насытиться друг другом. Жар, желание касаться друг друга и ощущать прикосновения сливались в коктейль молотова, который готов взорваться над их головами в любую секунду, оглушая их ушатом чувств и ощущений. Ужасно хотелось ощущать и чувствовать, эта сложная человечность сделала его жизнь такой яркой, то и дело придушивая рвущуюся логику и разум. У них впереди ещё столько времени, так почему он все никак не может отпустить? В момент, когда возбуждение грозилось стать болезненным, алхимик подхватил мужчину под коленом одной ноги, укладывая ту себе на плечи и наконец сменяя темп. Медленный и чувственный сменился частыми глубокими толчками, попадающими по самой приятной точке, что заставляло вздрагивать и стонать. По эрекции скользнула рука, надрачивая в том же темпе, из-за чего Альбериха вскоре накрывает. Он всхлипывает, гнёт поясницу и стискивает его внутри, стонет с надрывом, когда внутри теплеет от семени, а рука на члене всё ещё медленно движется, выжимая из него последние крохи удовольствия. Дышать тяжело и мышцы ноют от усталости, но внутри разливается сытое чувство, оно и подталкивает Альбедо. Он осторожно отпускает мужчину склоняется ближе и мягко целует губы, с тихим чмокающим звуком, от которого у Альбериха с губ слетает смешок. — Я тоже хочу попробовать, — алхимик нависает над расслабленным возлюбленным. — Какое… — мужчина притягивает к собеседнику руки, укладывает его рядом и чуть привстаёт, переходя на интимный шёпот, — Заманчивое предложение, — он улыбается, тихо хмыкает и ложится рядом, придвигаясь теснее, — Но предлагаю заняться этим завтра. — Завтра? — Да, — кивает он, наблюдая за тем, как русая макушка перекочёвывает с кровати на его грудь, — А сейчас предлагаю поужинать. Два голубых глаза мягко обводят его изучающих взглядом. — Ты не обедал? — Нет. Алхимик вздыхает, жмётся к тёплому боку и ощущает, что в комнате снова становится прохладно. — Давай полежим так ещё пару минут, — на его слова не отвечают, Кэйа лишь аккуратно приобнимает его и касается рукой светлых прядей. Он наслаждался, впервые за долгое время испытывал удовольствие от нахождения рядом человека. Мягко гладил волосы и чувствовал, как Альбедо снова прислушивается к его сердцебиению.