***
— Какой же он противный, — спокойно сказал Альбедо, потягивая из трубочки сок. — Зачем ты его пьешь? — спросила Люмин, не отвлекаясь от списывания домашней работы по обществознанию. — Жалко выбросить. Они сидели всем классом в столовой, но заняты были совершенно разными делами. Кто-то списывал, как Люмин, кто-то пил или ел, как Альбедо, кто-то болтал, как Скарамучча и Тарталья, а кто-то все еще стоял в очереди в буфет, как Сахароза. Но Мона не подходила ни под одну из этих категорий, она просто сидела и думала, отвернувшись к окну. Думать действительно было над чем. В воздухе витал запах горелой запеканки и сгущенки. — Подождите-ка, — Тарталья обернулся к классу и продолжил, — А когда мы пишем первый пробник по русскому? — Девятнадцатого или двадцатого, ну в субботу короче, — на этот раз ответила Мона. — Бля, — расстроенно вздохнул Чайльд и заглянул в тетрадку Люмин, интересуясь что она пишет. Экзамены, пробники — сплошная ерунда. Мегистус не хотелось думать ни о поступлении после девятого, ни об ОГЭ, ни о чем, кроме скорого дня рождения Альбедо и количестве алкоголя, которое она выпьет. Но… мысли почему-то опять возвращались к Скарамучче и его переезду в Москву. Ну обязательно ему поступать в столице? Правда, как бы Мона ни была против отъезда, она не может этого сказать. Появилось слишком много вещей, о которых не нужно говорить, и возникало некое беспокойство. Скарамучча будет учиться, найдет хорошую работу, будет зарабатывать много денег… женится, заведет ребенка. Мона и Скар пересеклись взглядами. Он почему-то улыбнулся, но подруга не ответила ему тем же — она была вне себя, лишь подумав о его гипотетических детях. Как же тошно. Когда Мона успела стать такой собственницей? Может получится нормально закончить девятый класс, заработать высокий балл аттестата и кинуть документы в колледж в Москве? Непросто, но… попробовать стоит. Самокопания Моны прервал звонок, хотя никто из ее компании даже не дернулся. Все равно мистер Венти опаздывает на свои уроки. А искусство не было тем предметом, о котором стоило бы волноваться. — Кстати, я так подумал: чтобы пойти нормально в школу после моего дня рождения, может соберемся не тринадцатого, а двенадцатого, то есть в субботу? — взяв свой портфель за лямки, предложил будущий именинник. Мона мысленно согласилась, но не стала ничего говорить, просто кивнула. А Скарамучча уточнил: — Отмечать за день до? — Не тупи — отмечать ночью на тринадцатое, — толкнув его в плечо, сказал Чайльд — Примерно так, — никто не высказался против. Да, идти на искусство, пожалуй, надо. Ведь мистер Венти не только вечно-опаздывающий-учитель, а еще их любимый классный руководитель. Но и искусство, и алгебра, и обществознание прошли как в тумане. Долго, мучительно, бессмысленно. Мона опомнилась, когда опять стояла около клумбы с петуньями под сгущающимися тучами, ожидая Скара. Позавчера его задержал учитель, а сегодня он оказался дежурным. Девушка все еще думала, как изобьет друга, если пойдет дож… Поток мыслей прервала капля, упавшая с неба на лицо Моны. В этот раз дождь все-таки пошел. Она проклинала вахтершу, которая запрещала сидеть в фойе тем, кто уже закончил учиться. Она проклинала школьников, учащихся во вторую смену и занимавших все место под козырьком на крыльце. Но в первую очередь Мегистус проклинала Скарамуччу, который вышел только через десять минут. — Я знаю, что возможно ты хочешь меня убить… — Я бы хотела, чтобы ты предупреждал о своих внешкольных делах. Я могла бы подождать в кабинете или помочь убраться, а не мокнуть здесь! — Мона чувствовала, как на лице растекаются ее стрелки вместе с тушью. — Да, я поступил как чмо. Возьми, — и протянул ей свой пакет со сменкой, — Может так волосы промокнут меньше. Она не знала брать или нет. Если бы Мона была порядочной школьницей, то она бы носила свою сменку, но раз такого не имеется… — Нет, я все равно не возьму, — гордость, увы, выше нежелания промокнуть. А затем девушка развернулась и пошла в сторону дома. Пока ее не схватили за запястье. — Я сказал, — развернули обратно, — Возьми, — притянули ближе, — Блядский пакет. Мона стояла перед другом не в силах вымолвить ни одного слова. Слишком, э-э, близко, слишком резко и слишком смущающе. «Еще пять сантиметров и мы бы стукнулись носами!» — после этой мысли все пошло под откос. Мегистус даже пискнуть не успела, а уже чувствовала, как уши пылают красным. Хорошо, что за волосами этого не видно. Не услышав ответа, Скарамучча поднял несчастную сменку над головой Моны, ожидая, что подруга ее возьмет. И когда она ее взяла, Скар пошел вперед, нервно потирая шею. — Идешь? — Иду.***
— Чел, думаю со мной что-то не то, — это нужно было заметить чуть раньше. Можно было сказать «что-то не то», когда Скарамучча впервые посмотрел на Мону дольше чем на двадцать секунд. Или может когда ему приснился влажный сон. А может быть когда он впервые представил что-то неприличное, увидев Мону на физкультуре в шортах. Но под пивом вспоминать это не хотелось. — О-о, ты можешь все рассказать папочке, — Тарталья достал спички, мятую пачку сигарет и положил их на лестницу, на которой сидели парни. — Блять, пусть папочкой тебя называет Люмин. — Она почему-то не хочет, — еще глоток, — Рассказывай. — Я-я… — все слова застряли в горле. С чего он вообще решил, что будет неплохо посоветоваться с Тартальей? Зачем он начал этот глупый разговор? Пять лет все было идеально, шикарно, гладко, да называйте как хотите, но все было хорошо. Молчать про чувства гораздо проще, чем пытаться с ними что-то сделать. В конце концов они должны пройти, нужно просто дождаться. Ждать осталось совсем немного — меньше года. Но у Чайльда же все получилось? Они с Люмин были хорошими друзьями — Скар до сих пор помнил, как уговаривал друга признаться, в то время как сам молчал в тряпочку. И глупый рыжий признался! Может все-таки поговорить с Моной на выпускном? Если что-то пойдет не по плану, то не придется позориться после… — Ты-ы? — сказал Тарталья, попутно поджигая сигарету и вынуждая друга договорить. — Мне, — Скар чувствовал, как пульс стучит в горле, — нравится Мона. — О, — если до этого он говорил с полуулыбкой, то сейчас на лице Чайльда не было ни намека на насмешку, — Она об этом знает? Тарталья достал еще одну сигарету и протянул собутыльнику. — Конечно, блять, нет, — а затем до него дошло, что он сказал, — Я… нихера не знаю что делать. И от никотина Скар отмахнулся. Он допил содержимое бутылки и подвинул колени ближе к себе, обнимая их. — Сказать ей. Если бы у Скарамуччи были силы, то он бы определенно вмазал пощечину своему лучшему другу, не думая о последствиях. Гениально! Как он раньше не смог догадаться, что нужно признаться! — Чтобы услышать отказ? Ну и нахуя?! Не знаю зачем я это рассказал тебе, просто забей, — какой стыд. Скар ничем не мог оправдать свои действия. Пиво не могло заставить его опьянеть, и уж тем более эта дешевая эсса. — Я тоже так думал, а сейчас получаю поцелуйчики в щеки и пониже, — почему-то Чайльд не докурил, а затушил сигарету и положил обратно в пачку, — Ты ждешь, когда у Моны появится парень? — Абсолютно похуй, пусть появляется. — Ну ладно. Когда он появится, она забудет про тебя. Они будут гулять в парке, есть мороженое, целова… — Закрой рот. Скарамучча в миллионный раз пожалел, что согласился выпить пива с другом. Будь он сейчас дома ничего бы не было. Ни глупого разговора, ни наездов, ни-че-го. В конце школьной недели хотелось отдохнуть, а теперь юноша был еще больше морально истощен. Даже подъезд, в котором они сидели и неприлично потребляли алкоголь, стал бесить. Да, он новый и чистенький, в нем даже не воняет. Но подъезд это не дом. «Как же я хочу домой» — Я хоть раз давал тебе плохие советы? Помнишь, я вчера сказал зайти к Моне? Как провели время? — Скар фыркнул в ответ, — Думаю, что хорошо. Так что чем раньше ты признаешься, тем лучше. И потом разберемся поздравлять мне тебя или утешать. — Не надо ни утешать, ни поздравлять. Я сказал — забей. — Как я могу забить, когда моему супер-закрытому агрессивному другу впервые понравилась девушка? Чел, я последние полгода думал, что ты гей, — Скарамучча невольно улыбнулся. Он не стал говорить, что это «впервые» случилось несколько лет назад. — Не знаю. Все равно я ничего ей говорить не буду, либо… потом, — под «потом» они оба подразумевали «никогда». — Лучше сожалеть о сделанном, чем о несделанном. — Начитался в пацанских пабликах? — Естественно. Хотелось спать. Хотелось, чтобы все проблемы решились сами собой, чтобы Мона сама все поняла, поговорила с ним или чтобы она сама оборвала все связи. Было бы больно, но терпимо. Потом все равно бы прошло… …просто нужно подождать. Но Скарамучча ждет уже пять лет, и ничего не меняется. Ничего не случится, пока он не начнет что-то делать. Может ждать чуда — плохая тактика? — Ладно, перейдем к более важным вопросам: тебя отпустят на дачу к Альбедо? — хороший способ сменить тему. — Скажу, что пошел к тебе, — врать матери ему не в первой. — А то что школа, учебный год, все такое — это ничего страшного? — Похер. Что-нибудь придумаю, — на этих словах держалась вся жизнь Скарамуччи.***
от кого: Мона [если ты опять][да я опять это сделаю]
[проспойлеришь мне] [смерть] [персонажа][кстати ее младшая сестра тоже умрет]
[ :) ]
[я тебя ненавижу] Скарамучча засмеялся вслух. Он любил провоцировать Мону, доставать ее, бесить. Тем более она сама велась на эти провокации, и Скар был уверен, что подруга сейчас улыбнулась. [что делаешь?] Сегодня замечательный день. Мать уехала в магазин, оставляя Скарамуччу одного на полдня. На завтра задали мало заданий, и сейчас он переписывается с Моной — чем не идеальный выходной? За окном был ливень — еще один плюс в копилочку хорошего настроения. Вообще, в последнее время постоянно дожди. В детстве, когда шел дождь, Скарамучча закрывал глаза и представлял, что по ту сторону окна сидят пианисты и с помощью капель играют свою красивую музыку. Скар даже просился в классе третьем в музыкальную школу, но что-то не срослось. А потом перегорел. И сейчас он, на секунду прикрыв глаза, опять представил тех самых пианистов, то самое фортепиано-подоконник и ту самую красивую мелодию. Как всегда говорил Тарталья — детство вспоминают перед смертью. Но Скарамучче было как-то все равно, он по-прежнему стоял в трусах и майке перед открытым окном, слушая музыку дождя и помешивая в кастрюле будущий обед.[варю пельмени]
[фу][ты не любишь пельмени?]
Скар почувствовал, как потерял подругу. [нет] [но сваренные тобой поела бы] Кто-то другой мог подумать, что это подкат, каламбур и прочие штучки, однако Скар слишком хорошо знал свою подругу. Знал, что сейчас у нее пустой холодильник, а готовить Мона любила меньше всего.[если ты думаешь, что после этого смс я позову тебя к себе, то ты ошибаешься]
[:(] [:(((][иди готовь сама]
Будь его воля, Скарамучча бы сварил все пельмени мира и отдал бы их Моне. Но прежде чем совершать такие подвиги, надо признаться. И это признание гложило.