I'm trying

— Да, я не могу открыть банку варенья, и что? И что? — Мона облокотилась рукой на стиральную машинку. Она у них стояла на кухне: места в ванной не было. Прямо у дверного прохода, что дико неудобно — всю свою жизнь Мона стукается боком об уголок машинки. — Ничего, просто кто-то говорил, что сможет все делать сам, — из телефонного динамика послышался знакомый смешок, который она слышала тысячу раз. Она даже представляла какое сейчас лицо у ее собеседника — довольное, хитрое и, несомненно, горделивое. Типичное лицо Скарамуччи, когда он оказался прав. — Банки — это исключение, — и Мона не отказывалась от своих слов! Непонятно, как их разговор опять стал про ненависть к помощи и прочим заморочкам в ее голове. — Я когда-то смотрел фильм, где альпинист умер в горах из-за того, что не смог открыть консервы. — Без варенья я точно проживу, — и вот, опять, выходя из кухни, Мона ударилась об уголок машинки, чудом не закричав матом. Но, что бы ни говорила Мона, без варенья и прочих сладостей она бы не прожила точно так же, как тот альпинист без консерв. Разговоры по телефону со Скарамуччей уже давно вошли в привычку, поэтому распорядок дня Моны изменился. Вечером она обязательно сходит в душ и почистит зубы до одиннадцати, чтобы после быть свободной. Правда во время учебы она свободной не будет, и надо опять что-то менять. К слову, вторая четверть начинается завтра. Мона не могла сказать точно, готова ли она, ведь прочитанный материал будущих тем не особо вселял в нее уверенность. Но она пыталась — единственное оправдание и по совместительству самое худшее. Возможно надо будет искать репетитора, ведь обычными консультациями на каникулах ей не обойтись. — Я даже и не спорил, — Скар зевнул в трубку, — А ты когда спать? Мона сначала просто пожала плечами, а потом вспомнила, что собеседник ее не видит. Слишком часто они находятся рядом, и отсутствие Скарамуччи в ее комнате кажется чем-то невероятным. — Не знаю, совсем не хочется. Ничего не хочется. — Если ты сейчас собираешься ныть, то давай я устроюсь поудобнее, а потом можешь продолжить, — его слово «ныть» не было грубым, и Мону даже умиляло, что Скар готов ее слушать. Но сказать ей было нечего, просто небольшая усталость и отсутствие желания что-то делать. — Нет, все нормально, — но когда она зашла к себе в комнату и улеглась на кровать, продолжила, — Грустно только, что тебя нет здесь. Мона забыла, что такие вещи нужно говорить с особой полушуточной интонацией, чтобы не выглядеть глупой. Но она уже сказала, а осознала потом. В ответ, к ее удивлению, не послышалось привычное фырканье или смех. Скарамучча молчал, и Мона еще раз убедилась, что их отношения не похожи на другие — в обычных отношениях партнеры часто говорят друг другу милости. Милости и Скарамучча понятия несовместимые. А говорил ли он что любит ее? Именно любит, а не заезженное «нравишься». Хотя, Мона сама такого ему тоже не говорила, а ждать первый шаг от кого-то глупо, Скар и так много всего сделал. — Согласен. А знаешь, что бы я сделал, оказавшись у тебя в квартире прямо сейчас? — вздохнув, все же ответил Скарамучча. Мона рывком села на кровати. — Что же? — о нет, она не привыкла говорить о таких вещах вслух, гораздо проще было написать об этом. Сейчас голос ее выдаст. — Как ты думаешь? — нужно было ответить так, чтобы повернуть вопрос в его сторону, вдруг это не то, о чем она думает, — Скажи хоть пару вариантов. — А можно наводящие вопросы задавать? — Попробуй. Мона чувствовала, что все не так просто как кажется. Что же делает обычно Скарамучча в ее квартире… лапает? Дальше касаний они не заходили, даже немного обидно. Целует, э-э, да и все. — Посмотрели бы фильм? — классика. — Ты же знаешь, что обычно фильмы мы не досматриваем, — они оба посмеялись, но затем Мона нахмурилась. У нее нет совершенно никаких вариантов. — Ладно, я не знаю. — Бля, Мона, я бы просто открыл ту банку варенья, что еще-то? — Скар говорил так серьезно, что ей захотелось отключить свой телефон навсегда и провалиться под землю. — Понятно, — она не была расстроена, она не была расстроена, она не была… — Спокойной ночи. Мона всегда видела плюсы в том, что они давно знакомы со Скарамуччей, но теперь они похожи больше на передрузей, чем на пару. Она бы никогда не подумала, что ей так сильно захочется чего-то романтичнее, чем поцелуи в подъезде или на старом диване. — Ты обиделась? Я же просто пошутил, алло, — эта шутка ничем не отличалась от остальных, скорее всего это просто загоны Моны. А своими проблемами она не должна никого грузить, парень — это не психолог. Значит, проблемы и должны оставаться в ее голове, а потом со временем сами испариться. — Я не обижаюсь, — она по привычке закусила внутреннюю сторону щеки, не зная чем дополнить свои слова, — Я просто хочу выспаться перед школой, поэтому все-таки пойду спать. Все, давай. Мона уже убрала телефон от уха и почти нажала на сброс, не дожидаясь ответа Скара, но… — Стой! — Скарамучча сказал это так громко, что Мегистус растерялась и не завершила звонок. — Что…? — Надеюсь, тебе приснятся хорошие сны. Спокойной ночи, — затем сразу же пошли гудки. Первым сбросил все-таки он. После их разговора Мона чувствовала странные чувства: сонливость, непонимание самой себя и легкую грусть. Раскинув на кровати руки в стороны, Мона не знала, что ей делать прямо сейчас. Казалось бы, проблем нет, а если что-то не устраивает, то всегда можно поговорить с партнером. Сказать, что хочешь этого и не хочешь чего-то другого. Но если Мона хотела услышать сопливое признание в любви или хоть один комплимент — она не по адресу. Скарамучча не будет меняться, он всегда будет таким. Таким закрытым и в меру грубым, проще свыкнуться. Все-таки Мона точно знала, что Скар что-то к ней да чувствует и этого должно быть достаточно. Ее самокопания прервало жужжание телефона. от кого: алюминий <з [ТЫ НЕ ПОВЕРИШЬ ЭТО ПМЗДЕЦ]

[что]

Мысленно Мона поблагодарила Люмин за то, что она отвлекла ее от мрачных мыслей. [мы потрахались] [я] [я просто столько чувствую] [но больше всего шок типа] Мона, удивленно подняв брови, еще раз перечитала присланные сообщения. То есть… она…? [не молчи] [я вижу что ты прочитала] Если бы Мона могла бы ответить, то она бы сразу все написала, но из-за вихря мыслей в голове сообразить что-то было невозможно. Само занятие сексом не вызывало у нее никакого отвращения, ну секс и секс, что такого-то, боже. Секс — это что-то взрослое, далекое от Моны, и практиковаться будет она не скоро. Еще долго ждать, ведь ей совсем мало лет — так думала она в свои четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать… погодите-ка, в шестнадцать Люмин сделала это. И шестнадцать ей прямо сейчас. Неужели время, когда до этого «не скоро» уже прошло? А они со Скарамуччей будут… даже думать не стоит, Мона уверена, что будут. Потому что ни с кем другим представить себя не могла, как и Люмин без Тартальи.

[я пытаюсь осознать все] [как это вообще было] [ахуеть люмин]

[может тогда мы раньше встретимся и поговорим?] [завтра я имею ввиду] [я не могу говорить это по телефону сейчас]

[а где ты]

[я у чайльда ночую] [мне утром все равно надо домой зайти] [я пораньше выйду и все]

[окей] [я все еще в шоке]

Самая неприятная вещь, которую делает Люмин — это говорит что-то интересное, но не хочет договаривать. «Только при встрече!» — тогда зачем начинать? Зато у нее есть над чем подумать всю ночь.

кому: чихуахуа <з [завтра я пойду одна в шк пораньше]

[с люмин надо поговорить] [еще раз спокойной ночи]

***

— Рассказывай, — обнявшись с Люмин, сразу же сказала Мона. — Во-первых, привет, — подруги неспеша двинулись в сторону школы, — Я не знаю, все было нормально… да. Слова «не знаю» она могла бы написать и в сообщении, а сейчас Мона требовала подробности, хотя с одной стороны это может показаться неприличным. — Это больно? — главный вопрос, который крутился в ее мыслях. Люмин задумалась. Снега по-прежнему в их городе не было, что заставляло чуток погрустить. На фотографиях осень в России кажется красочной и яркой, а в стихотворениях поэты и вовсе ее восхваляют, но за все шестнадцать лет своей жизни Мона видела лишь грязь вперемешку с желтыми листами на фоне серых панелек. В последнее время одни дожди, а дорога, покрытая ямами, превратилась в настоящую полосу препятствий с лужами. Но ни Мона, ни Люмин не боялись испачкать свои кеды, и так грязные. Сменку, к слову, в школу они не носили до выпадения снега. А если директриса это заметит, то ничего страшного. — Неприятно, но не очень больно. Терпимо, — вся уверенность Моны пошатнулась. Значит, больно, — Но это все равно прикольно. Люмин же очень боялась этой боли. — И типа все? Ничего больше? — Мегистус косо посмотрела на подругу, отчего та вопросительно изогнула бровь. — Ну знаешь, это просто как-то само происходит. Короче… не так серьезно как в порнухе, мы вообще в процессе заговорили про погоду. Без шуток, — Люмин серьезно посмотрела на подругу, — Но самое главное, что ты должна будешь сделать после секса, это поссать. «Поссать?» — неожиданный совет застал Мону врасплох. — Зачем? — Так будет ниже вероятность занести инфекцию. Я кучу сайтов прочитала, чтобы подготовиться морально. А еще презервативы обязательно, — про презервативы Мона, естественно, знает, — Кстати, а у вас там как со Скаром? Вспоминая вчерашний вечер и вчерашние загоны, Мегистус машинально поджала губы. Причин жаловаться у нее особо не было. Может быть когда-нибудь она прекратит долбить свой мозг. — Да, пойдет. Ничего нового, все хорошо. — Звучит неубедительно. Но я не удивлена, он же такой вредина. — Я даже спорить не буду. — Значит, все-таки что-то случилось? — Люмин подозрительно посмотрела на подругу, — Будь все хорошо, ты бы отшутилась и сказала бы что-то плохое про Чайльда. Опять Люмин читает ее как открытую книгу. Мона закатила глаза. — Все хорошо, я серьезно. И заниматься этим мы пока что не собираемся, — она решила сразу за двоих. Им до секса еще далеко, наверное. — Я ни разу ни о чем не пожалела, если что. Сначала, правда, чувствовала себя шлюхой, но сейчас понимаю, что в этом нет ничего необычного. Конечно, Люмин не видела ничего необычного в этом, ведь до секса они чего только не делали. Мона не могла в один прекрасный день сказать Скару: «Свяжи меня и делай все, что хочешь», — потому что это неправильно! Они встречаются около месяца! И даже сама Мона не знала, чего именно хочет — чего-то большего, чем поцелуи или простого внимания. Или же — наоборот: отдыха от всего и ото всех.

***

— Она меня избегает. — Ты где-то накосячил. Тарталье и Скарамучче поручили убрать мячи в зале после урока физкультуры, но вместо того чтобы убираться, они просто валялись на матах. После шестого урока делать ничего не хотелось, а скоро уже начнется вторая смена. В спортзале было очень душно и витал противный запах пота. — Обычно она не обижается на шутки, а тут постоянно хочет улизнуть. Ничего не произошло, а хуйня какая-то все равно творится, — Скарамучча приподнял край майки, чтобы хоть как-то освежиться, — Вообще не ебу. — Ты что-то упускаешь, — с умным видом сказал Чайльд, — Может быть она обиделась на то, что было еще раньше? — Хочешь сказать, сначала это что-то случилось, а обиделась она спустя неделю. Нет, на такое даже Мона не способна. — Ладно, согласен. Тарталья, честно говоря, был отвратительным советчиком, но взгляд со стороны не повредит. У них с Люмин-то дела идут явно получше. Либо Чайльд просто не выкладывает все сразу же, хотя… его друг не умеет скрывать эмоции, это все знают с детства. Или Скарамучча слишком привык к Тарталье и знает его лучше, чем он сам. — Тогда может быть, ты о чем-то забыл? — это уже походило на реальность, — Дни рождения чьи-то, годовщины, праздники… «Годовщины»? Скар не помнил точно число, когда они начали встречаться, но Мона же не могла обидеться из-за этого? Это же просто… э-э, дата. Звучит как тупой повод. Тупой, но самый вероятный повод. — Может быть… — и что теперь с этим делать? — Тогда сходите куда-нибудь, потусите вместе, возможно это все забудется. Если ты, конечно, опять не налажаешь. — Я не лажаю. Это уже проблемы Моны, если она обижается на какую-то хуйню, — мысленно Скарамучча понял, что это только его проблемы, ведь он так невнимателен. — Ну да, ну да. Чихуахуа, не агрессируй. — Да почему чихуахуа?! — это уже выходило за грани шутки! — Просто потому что, — Тарталья встал с матов и поправил волосы, а затем протянул другу руку, чтобы тот встал тоже. Но Скар предпочел подняться без чьей-либо поддержки. Нужно прекращать называть Тарталью плохим советчиком даже у себя в мыслях.