I'm trying

Когда в руке Скарамуччи оказался козырной туз, он долго пялился на эту карту. Мона хмурилась, осознавая плачевность всей своей ситуации — это Скарамучча тоже видел и внутри себя злобно смеялся. Пальцы свободной руки в ожидании постукивали по столу, секунды тянулись неимоверно медленно. Мона отчаянно вздохнула — в ее руках еще три карты, когда у Скара на одну меньше. — О, — это его ход, — Забирай, — виновник торжества — туз масти пик. Скрипя зубами, девушка приняла карту. — Забирай, — повторился он. Шестерка черви, которую Мона могла бы с легкостью покрыть… но игра кончилась. Руки Скара оказались пусты. — Знаешь, — парень вальяжно закинул ногу на другую, — Что за желание ты хотела мне загадать? Просто интересно. — Я хотела попросить тебя сделать кроссворд, ну, меня классный руководитель попросил на мероприятие, — отведя взгляд в сторону, призналась Мона, и Скарамучча теперь рассмеялся вслух. — Ты совсем в меня не верила, очень жаль, — девушка кинула оставшиеся карты и откинулась на спинку дивана, — Так вот… — Что пожелаешь первым? — Скар мог честно заявить, что выиграл эту жизнь, потому что сегодня он мог пожелать что захочет. Не сказать, что Мона была особо расстроена такому исходу событий. — Поцелуй. Звучало очень слащаво, как в романтических драмах, где главный герой в желании просит свою возлюбленную подарить ему свой первый поцелуй, но проблемка в том, что у Моны и Скарамуччи поцелуй далеко не первый и не десятый. И не двадцатый, и даже не… Скар не считал. Мона недоверчиво взглянула на парня, ожидая продолжения фразы, которого не последовало. Если бы у Скарамуччи было лишь одно желание, то он бы хорошенько подумал, перед тем как просить такую простую вещь, но если у него их бесконечное множество, то дело принимает другой оборот. И парень прикрыл глаза, терпеливо ожидая. В то же мгновение чужое дыхание ощутилось на своих губах — пара сидела рядом, поэтому тянуться далеко не пришлось. От Моны опять пахло чем-то сладким… но Скарамучча не успел как следует распробовать. — Все? Если да, то это на тройку с минусом, — категорично сказал Скар, намекая на продолжение. Мона кивнула, мимолетно улыбнувшись, и прикоснулась вновь. Не невесомо и быстро как в первый — теперь она никуда не торопилась и долго, тягуче покусывала чужую губу, облизывала, попутно набирая в легкие воздух, и таяла вместе с остатками здравого смысла в голове Скара. Яркий свет в зале начинал раздражать, им бы хватило освещения от беззвучно играющего телевизора. Но вставать и выключать лампу лень, а если бы не было лень, то Скарамучча все равно бы не встал — девушка чуть подтолкнула его назад, чтобы тот откинулся на спинку дивана, а сама уселась на него. Опять. — Я вроде говорил только поцелуй, а не домогательства, — нагло прерывая, съязвил Скар, принимая на себя удивленный взгляд. — Мне остановиться? — Нет, лучше домогайся, — и обратно потянул в свои объятия. Но было бы глупо терять свою привилегию загадывать бесконечные желания этой ночью и просто заниматься тем, что они делали каждый день. — Мона, снимешь майку? — отпрянув, она секунду пялилась в пустоту, а затем неуверенно перевела взгляд на Скара, — Пожалуйста? — Да, окей, — можно было бы обойтись и без «пожалуйста». В конце концов, он ее не вынуждает ничего делать, а белье уже давным-давно видел. Мона опустила голову вниз, скрывая лицо в волосах. Скар для себя подметил, что даже если его любимая часть тела — ноги, он все равно не против поглазеть на грудь своей девушки. По крайней мере это выглядит очень эстетично. Бюстгалтер у Моны красивый — темно-синий и, кажется, блестящий с бантиком посередине. Скарамучча хотел бы его снять, но пока повременит с этой хотелкой. Ему почти хватает такого вида, который он видит сейчас. Почти. — Тоже раздевайся, — она наконец подняла голову. — Я разденусь, потому что захотел, а не потому что ты попросила, — уточнил Скарамучча, на что Мона просто фыркнула. Итог будет один, и обоих он устраивает — футболка Скара полетела вниз, а штаны снимать сейчас слишком муторно. Точно так же как и шорты Моны. Грубо положив руки на ее бедра, он двинул девушку к себе на пах, отчего та мило «ойкнула». Жужжащее чувство в низу живота ужасно раздражало и бесило, заставляя двигаться быстрее, резче и необдуманнее. Сжимать ягодицы Моны, рвано дышать сквозь многочисленные и, по всей видимости, бесконечные поцелуи — вот, чего жаждало все нутро Скара. Именно этим он и занимался. — П-погоди, — в ту же секунду он остановился, — Я… слишком быстро, — сдавленно сказала Мона — Скар понял, что нужно сбавить темп. Мысленно Скарамучча снова ударил себя табуреткой по голове. Спокойно выдохнув, он кивнул. Сегодня слишком хороший день, для того чтобы косячить, поэтому юноша будет аккуратнее и сдержаннее. Сдержаннее, правда, только в плане резкости своих действий, но извращенные пожелания никуда не исчезнут — именно те, которые Скар сможет исполнить прямо сейчас. Если не постесняется, конечно. Он уже немножко пожалел, что отказался от алкоголя на сегодня. С ним бы все было гораздо проще, но наверное нельзя решать все свои проблемы алкашкой? Еще раз поцелуй. — Мона, — Скар целовал ее в уголки губ, в щеки и наконец близко-близко к ушку, — Я хотел кое-что попросить, — и выкладывать все сразу, разумеется, не спешил. — Да? — он несильно прикусил мочку уха Моны, отчего та вздрогнула, но не отодвинулась, а затем вновь продолжил шепотом. — Ты можешь встать… — как бы он не пытался выглядеть шикарным обольстителем, Скар запнулся, — Ну, встать… на колени и опереться вперед на руки? — Э-э, на четвереньки что ли? — парень почти потерял сознание от последних слов, потому что они звучали чересчур извращенно. Но Скарамучча ни в коем случае не задумывал ничего плохого — просто посмотреть! Просто взглянуть на Мону со спины, просто положить руки ей на бедра сзади, просто попялиться на жопу своей девушки — все мысли Скара крутились около простого слова просто, но ситуация была чертовски сложна. Однажды, его предложение сделать что-то новое в их взаимодействиях превратилось в глупый несбывшийся секс по телефону (однако, потом их совокупления в подъезде все оправдали). Сейчас Скар сотый раз за последнюю секунду пожалел, что ляпнул Моне потому, что неловкость, нависшая на них обоих, скорее всего протянется до утра, если не дольше. Но Скарамучча молчал, внимая каждому движению Моны, а именно тому, как она отодвинулась с колен, на пару секунд задумалась и поправила челку. — Я пока не совсем понимаю, для чего это, — неловко хихикнула, — Но я тебе доверюсь, несмотря на то, что ты иногда мудак. — Очень душевное признание, — и ему стало легче. Встала как и должна была, благо размер разложенного дивана позволял: на коленки, оперевшись руками вперед, боком к Скарамучче. — Что дальше? — он завис. Слишком пошло даже для него. Чудовищно притягательно. Взгляд Скарамуччи скользил от чашечек лифчика по ее спине до края домашних шорт, пока Мона стояла в такой недвоякой позе. Она чуть пошире расставила ноги и руки, занимая более устойчивое положение, и ждала. Оказавшись позади нее, так же на коленях, Скарамучча почувствовал себя во сне, а если это не сон, то галлюцинации. Окей, Мона стоит раком перед ним, и они совершенно точно не планируют выходить за рамки петтинга. И, к слову, Скарамучча не имел ни малейшего понятия, что дальше делать, потому что он думал, что Мона не согласится. Или побоится. Его пальцы коснулись ткани шорт, а сам себе Скарамучча кричал в мыслях не торопиться — больше ни за что не будет так делать, ведь Моне до этого самой пришлось умерить его пыл. Парень не прижимался к ней нижней частью тела, как очень хотелось бы, хотя был смертельно близко. Почему-то когда он не видел лица Моны, Скару становилось неловко. Они сотню тысяч раз касались друг друга, ерзали друг на друге, но стеснительная жилка парня решила проявить себя именно сейчас… и он растерялся? Поэтому девушка, взяв всю свою волю в кулак, прижалась к нему сама, качнув бедрами назад. Никто уже не обращал должного внимания на стояк Скара, но этого внимания он очень сильно просил. А у Скара шла голова кругом от «просьб», завернутых в адскую пульсацию в низу живота. Мона вновь качнула бедрами и во второй раз не отодвинулась. А если бы она захотела это сделать, то не смогла — хватка парня стала сильнее. А теперь он сам осторожно толкнулся вперед и услышал резкий девичий вздох. Ткань ужасно натирала проблемные места. — Только не дергайся, — Скарамучча знал, как звучит эта фраза и закусил губу, чтобы не улыбнуться. Есть плюсы, что Мона не видит его лица. Пальцы поддели резинку шорт и плавно спустили вниз. Мона не дернулась. — Мы же не… — Мы не будем ничего делать более того, что было в прошлые разы, — «пока ты не попросишь». Трусики ее были в цвет бюстгальтера, но есть ли там где-то бантик спереди, парень не знал. Может узнает, если будет рассматривать ее белье не на Моне. — С-Скар, ты… — промямлила она, пока пальцы скользили вверх-вниз по ее промежности, но через ткань. Если ее трусы будут лежать отдельно, то во всяком случае Скарамуччу заинтересует их обладательница, а не жалкие куски ткани. Жалкие куски влажной ткани, вернее. — Что? — как же хорошо он чувствовал себя, доставляя удовольствие Моне. — Ты специально мучаешь меня? — обессилев, Мона перестала опираться на руки и легла на локти, прогнувшись в спине. Он мог бы ответить честно, мог бы солгать, но Скар предпочел ничего не говорить. Сказав бы он правду, Мона бы услышала «да», ведь эти легкие касания никак иначе назвать нельзя — муки. Водить рукой туда и обратно, чуток надавливая средним пальцем лишь на то место, где должен быть вход — какой же Скарамучча страшный и жестокий человек. — Я не хочу их отодвигать, — прямо заявил парень, на что сразу же прилетел ответ. — Сними. — А что снять-то? — великолепно. — Можешь все, — от фразы минимум: «Любимый Скарамучча, я вся твоя, сними с меня трусики», он незаметно перешел к предложению оставить Мону… полностью голой. — Хорошо, сниму то, что посчитаю нужным, — нет, он не будет пока что раздевать полностью ее. Каким образом потом сдерживаться? Руки потянули ткань вниз. Опустив трусы до коленей, было бы слишком неудобно снимать их на совсем — Моне бы пришлось менять позу, а на это Скарамучча ни в коем разе не согласен. Его холодные пальцы вновь прикоснулись к промежности. — Ну-у? — протянула Мона, и Скар даже расстроился — то ему не торопиться, то быстрей-скорей. — Баранки гну, — и один палец скользнул внутрь, горячо. Ее плечи дрогнули. Он не знал, стоит ли вводить сейчас сразу второй палец или стоит подождать, пока Мона привыкнет, но к чему привыкать, если, э-э, палец вошел слишком просто — Скарамучча путался. Сколько бы раз он не делал такое, сколько бы раз он не касался Моны изнутри, сомнения посещали его дурную голову. Но он все-таки вставил еще один палец, а вторую руку положил на спину. Хлюпая, вытаскивал, вставлял обратно до конца и внимательно слушал каждое тихое мычание девушки. И тяжело вздыхал сам — под ребрами что-то трепетало. Сердце билось везде: в горле, в висках, в животе, — и можно было сойти с ума. Моне нравится, когда Скар движется сначала медленно, потом очень быстро, затем опять медленно и плавно. Ей нравится, когда Скар сгибает пальцы под определенным углом и ей безусловно нравится, когда Скар доводит ее до конца. Он выучил все ее «нравится» и учить Мону легче, чем стихи Некрасова по школьной программе. — П-пожалуйста, не-не… — спустя несколько минут всхлипнула она. Скарамучча не будет ничего «не-не», в том числе и останавливаться. Воздух в комнате душил, свет рябил в глазах, а мысли из «как бы сделать Моне приятно» превратились в «как бы не кончить, делая Моне приятно». Скарамучча умрет, если так и останется без жалких касаний, он даже готов сделать это сам. Внезапно Мона шумно вздохнула и опустила голову вниз — Скар на всякий случай сбавил темп… это все? — Я-я не могу стоять так больше, Скарамучча, — запинаясь и пытаясь выровнять дыхание, проговорила Мона. — Перевернись, — и вытащил липкие пальцы. Чистой рукой он провел по волосам, а затем отодвинулся от Моны, освобождая ей больше места чтобы лечь. — У тебя желаний не осталось что ли? — улегшись, спросила она, но первым, что заметил Скарамучча, были ее трусы, по-прежнему опущенные до колен. Мона не стала возражать, когда парень стянул их до конца и кинул куда-то в сторону. У Скарамуччи было то, что желать нельзя, и были даже с собой презервативы на случай, если удача ему улыбнется. — Много еще осталось, — но вместо того, чтобы их перечислять, Скар, вновь нависая над девушкой, поцеловал ее, — Очень много. Ты даже не представляешь сколько, но… — Что тебя сейчас останавливает? — действительно, что? — Я не хочу, чтобы это были только мои желания. Карты — глупая игра, Мона. В ее серых глазах появились нотки непонимания, но Скар не знал, как еще доходчивее намекнуть. Нет, не объяснять прямо, он не сможет. — Любые твои желания будут совпадать с моими, я думаю, — сказала «умную» вещь она и отвернула голову. Скарамучча, пользуясь такой возможностью, припал к ее шее — легонько укусил и тут же облизнул, не забыв чмокнуть. И, обдумав услышанное, прошептал куда-то в район ее плеча: — Ты тоже безумно хочешь себя выебать? — поднял голову. Мона удивленно вскинула брови, а щеки ее были краснее самого красного цвета. Она чуть приоткрыла рот, явно желая что-то сказать, но пока не придумала что. Скарамучче не сложно подождать. — Я-я… — и взглянула в синеватые глаза, — Хочу. — Угараешь? — Я хочу, но у нас же нет даже презервативов, Скар… — Есть, — если она пыталась отмазаться только отсутствием контрацептивов и хотела выглядеть в глазах парня такой же «жертвой обстоятельств», как и он сам, то это плохая попытка. — Тогда, выключи свет сначала и телевизор, — или она серьезно? Скарамучча подозрительно взглянул на нее, — Ну, я так смущаюсь. — Ладно, я выключу. Жди, — пошатываясь, поднялся с дивана, выключил свет и захватил из сумки нераспакованную упаковку презервативов. Стоп, за чем он пошел? Остановившись посреди комнаты, Скара взглянул на свои руки, между прочим еще грязные, и задумался. Да, руки лучше помыть.

***

Мона с горем пополам свела колени вместе и закрыла горящее лицо руками. Тело умоляло и просило больше касаний и больше поцелуев, но она будет чертовой эгоисткой, если станет все просить только для себя любимой. Скарамучча уже оказал ей услугу, хотя должно было быть все наоборот, и поэтому Мона не должна отказываться от того, что хочет ее парень сделать. Но это не обязанность и не чувство вины, верно? Скарамучча сказал одну важную фразу: «я не хочу, чтобы это были только мои желания», — и Мона поняла, что хочет довериться ему на все сто процентов. Потому что тоже хочет, потому что тоже ужасно желает его тела полностью, не ограничиваясь пальцами. Только вот Мона не задумывалась, что это «нечто большее» произойдет именно сегодня, да и вообще — откуда у Скарамуччи презервативы? Почему он оказался продуманнее нее? — Я вернулся, — свет потух. Обычно во время таких интимных моментов никто никуда не уходит и никто не отрывается от ласок, но Мона уже поняла, что их отношения сами по себе исключительны и не похожи ни на примеры из книжек, ни на примеры из сериалов. Или наоборот в книжках и сериалах слишком врут? — Мона, — он сел на краешек дивана, повернувшись корпусом к девушке, — Забей на всю эту штуку с желаниями, ты можешь отказаться. — Нет, — она нахмурилась, но Скар не увидел бы в темноте ее сердитого лица, — Я хочу, я сказала это. Кстати, сними тоже все шмотки. — Уверена? — Мона не начнет сомневаться от череды вопросов. — Скарамучча, — она набрала воздух в легкие и отринула всю свою оставшуюся нерешительность, — Я хочу, чтобы ты занялся со мной… сексом. Таких грязных слов она еще в жизни не произносила. И дважды парня просить не пришлось — Мона услышала, как он стянул с себя штаны и вернулся к своему прошлому положению, а то есть сверху девушки. — Если ты просишь, — его руки крепко держали Мону за талию, — Не могу отказать. Его губы вновь коснулись шеи, аккуратно закусывая и посасывая кожу. Он опускался все ниже и ниже, а у Моны замирало сердце, когда она понимала, к чему он ведет и куда такими короткими поцелуями он может дойти. — Снимем? — первым и единственным препятствием оказался бюстгальтер — единственный, кто не позволял Моне в мыслях произнести «о боже, она лежит полностью голая под Скаром». — Давай, я сама расстегну, — приподнявшись, она одним движением щелкнула застежку, а дальше Скар уже сам потянул за лямки. — Жаль, что нихуя не видно, — темнота для Моны — это благословение богов, потому что если бы лампочка все-таки горела, то девушка тысячу раз бы подумала, стоит ли соглашаться на такую авантюру в лице интима. — Да, жалко, — очень-очень грустно выпалила она, когда рука парня коснулась раскаленной кожи. Ее грудь идеально помещалась в ладошке Скарамуччи — не это ли шикарная совместимость? Ощущения, когда он касается ее груди без всяких лифчиков, сильно отличаются от прошлых, а когда Скар одновременно поцеловал ее и сжал свою ладонь — Мона забыла свое имя. Ее ноги вновь обвили талию парня, прижимая ближе к себе, максимально близко, но вместо прямого контакта кожа к коже, она почувствовала что-то другое. — Ты не снял трусы? — А, ну, я думал, чуть попозже, — отвертелся парень. — Ладно. — Куда ты торопишься? — Скар поднял голову, пытаясь в кромешной тьме уловить взгляд Моны. Она лишь пожала плечами. Ей некуда спешить, она должна наслаждаться моментом, но получалось пока что очень мутно, ведь она переживает. А касаний тело все еще просит — Скар касался. Трогал ее ниже, заставляя выгибаться в спине, нещадно дразнил и, определенно, улыбался. И все-таки стянул с себя белье. — Секунду, — Мона услышала звук рвущейся упаковки, — Сейчас. — Можно мне надеть пре… — А? — она подумала, что это было бы неплохой затеей — дополнительная стимуляция и все такое, — Нет. Спокойно лежи, я сам, — Мона и не вставала, только недовольно хмыкнула. Повозившись несколько минут, Скар пробурчал «все» и подхватил Мону под бедра, пододвигая еще ближе. — Мона, пожалуйста, если ты хочешь остановиться… — он тихо-тихо шептал ей на ухо неуверенные речи, отчего по спине пробегал табун мурашек, и она понимала насколько сильно любит своего парня. Слабо улыбнувшись, Мона помотала головой. Улыбку подавил его привычный жадный поцелуй. — Я не хочу останавливаться, — так же шептала она в ответ, не нарушая их атмосферы, хотя шептать и скрываться было не от кого. Никого других дома нет, а скрываться от самих себя они точно бы не стали. Мона больше не скрывается и не боится. — Хорошо, потому что я больше не могу, — Скар не договорил, что именно он не может, но уже было и так ясно — Мона почувствовала себя чуточку неловко и случайно прикусила чужую губу. Разговоры во время поцелуя ни к чему хорошему не приводят, — Мне пальцами еще или не надо? — Н-не надо, — что-то явно не похожее на пальцы прикоснулось к ней между ног, — Давай. — Прости, если будет больно, — ей послышалось? Скар извиняется? Заранее? Мона понадеялась, что ей не будет больно, потому что ее смазки должно же было хватить? Ее достаточно растянули пальцами? Нужно будет просто потерпеть, просто потерпеть и не подавать вид, если больно. Больно. Руки крепко сжали плечи парня, а пальцы ног сами собой подогнулись. Слишком непонятно и слишком неприятно — этого так хотело ее тело? Ради этого так пульсировало все нутро и разрывалась голова от непристойных мыслей…? Низ живота ужасно ныл, ужасно, ужасно. — Я-я вошел только наполовину, — разумеется, эту боль можно потерпеть, если она правда будет временной, но внизу так все тянуло и, казалось, словно это продлится вечно. — Продолжай, — глаза слезились. Хорошо, что свет выключен. Или все-таки эта боль утихает? Мона рвано выдохнула, прижимаясь еще сильнее к телу Скара, а затем — к его губам. Поцелуи должны были ее спасти, должны были ей помочь, она в это верила. А Скарамучча сладко и приятно целовал, отвлекая от боли снизу. — Тебе нужно привыкнуть, я подожду. Э-это очень классно, я… если что подожду, — тараторил Скар, и Мона слышала, как заплетается у него язык. Возможно, нужно было согласиться продолжить прелюдии, чтобы парень получше подготовил ее, но уже поздно метаться. Не бывает же первых разов без косяков, наверное. — Я очень люблю тебя, — уткнувшись носом в его плечо, пролепетала Мона, будто надеясь, что ее не услышат. — Я тоже, — он не двигался, как и говорил. Она доверяет свое тело Скарамучче, он не будет специально причинять ей боль… да, эта боль плавно сходила на нет. — Можешь дальше, ну, продолжать. — Ты так крепко меня сжимаешь, — неловко усмехнулся он и качнулся назад. Будто бы Мона специально… его сжимала. Скар не спеша толкнулся вперед, заставляя девушку ахнуть. Неужели Мона правда занимается сексом? Прямо сейчас? В свои шестнадцать? Подумать она об этом не могла в начале года, а сейчас лихорадочно выдыхает чужое имя. Бабочки порхали где-то животе и тут же оседали тяжелым грузом в паху — Мона первый раз двинула бедрами сама, а от такой неожиданности Скар чуть не сбился с ритма. Боль окончательно сошла на нет, когда Мона услышала тихий стон Скарамуччи, который предпочитал до этого все время отмалчиваться. — Поцелуй меня, — выпросила девушка, хотя прекрасно могла сделать все сама. И без лишних вопросов, Скарамучча выполнил ее просьбу, совсем не нежно, а горячо, облизывая ее губы. Он осторожно наращивал темп, и Мона поняла, что двигаться внутри ему стало легче. Хотела ли она, чтобы он ускорился? Скар делал это и без всяких просьб — с каждым толчком резче и быстрее, заставляя их обоих слушать очень неприличные шлепки. — Пожалуйста, Скар, — она прикрыла глаза, наконец позволяя себе позабыть обо всем, что было, обо всем, что будет и о том, что происходит сейчас. Сейчас только приятные содрогания, толчки внутри и манящие поцелуи. Знакомая мысль «еще, еще, еще», и в этот раз все ее «еще» будут исполнены. Второй раз за сегодняшнюю ночь, кажется. — Мона, мне вытащить? — прерывисто спросил Скар, и девушка, с трудом сглотнув слюну, отрицательно промычала, — Просто я-я… — он двинулся до конца вперед и задержал дыхание. «Продолжай» — только это слово она была сказать не в силах, жмурясь и краснея от своих же ощущений. — Я… — и вновь не продолжил. Мона почувствовала невероятную пульсацию внутри себя и… и… блять. — С-Скар, я все, — ее руки безвольно упали на кровать, наконец переставая сжимать бедные плечи юноши. — Я, типа, тоже, — Скарамучча медленно вытащил член и снял с него использованный презерватив, — Пиздец… — Наверное, это было не очень, — подметила Мона и потерла глаза рукой. Клонило в сон. — Идиотка, — использованный завязанный презик Скар бросил на пол и увалился рядом с девушкой, — Все было классно. — Сам такой, — Моне не нравилось, когда ее так называл Скарамучча, но смущенно прокручивая события, которые были… минуту назад, Мегистус поняла, что была не очень. Почти как бревно, ужасное несексуальное бревно, и… — Я люблю тебя, а ты говоришь такие вещи. И-ди-от-ка, — после второго оскорбления ей прилетел щелбан в лоб. Но из всех сказанных слов, Мона услышала только «я люблю тебя».