matter

Родителям следует тщательнее обдумывать имена своих отпрысков, потому что имя может стать как подарком, так и проклятием. С такой мыслью на этом свете жил Адам Шварц, сын бедного еврейского доктора. Он был средним сыном в своей семье, тихим и скрытным мальчиком, на которого никто не возлагал больших надежд. Старшая сестра Ирис рано вышла замуж и ушла из семьи, а младший брат Аарон решил посвятить свою жизнь религии. Оставшийся Адам захотел пойти по стопам отца и стать доктором, но руководила им отнюдь не человечность и желание помогать несчастным, а возможность приблизиться к элите. Эта мотивация помогла юному Адаму проявить небывалое усердие и перебраться из своего приграничного захолустья в прекрасную Баварию, точнее в Мюнхен, поступив в Мюнхенский Университет имени Людвига и Максимилиана.   Да, учеба обходилась недешево, как и жизнь в Мюнхене, но Адам был готов не спать ночами, работать на двух работах и все это чтобы стать врачом. Стать элитой... С годами это окупилось. Небывалое усердие не осталось незамеченным, на Адама обратили внимание многие преподаватели и однокурсники, и, пускай гениальным назвать его было нельзя, никто не отзывался о нем плохо. Упорный труд и упущенная юность окупились лишь в тридцать три года, когда на прием к молодому терапевту попала мисс Бавария - двадцатипятилетняя Ирма Вайс. Светлые волнистые локоны, сияющие голубые глаза и потрясающая фигура сразу пленили доктора, но еще сильнее его пленила семья Ирмы, коренные баварцы, сделавшие состояние на строительстве. Адам решил, что эта женщина должна стать его женой во что бы то ни стало.  Через шесть месяцев после свадьбы у них родился сын, а еще через месяц после этого они чуть не развелись, повздорив из-за имени. Ирма отвергала все варианты Адама, ей не нужен был маленький Фридрих, не хотелось и Вильгельма, Карл и Марк - все мимо! Ей хотелось отдать дань уважения религии Адама (от которой он давно уже отказался) и назвать мальчика в честь его прадеда - Матвеем. Стиснув зубы и кулаки, Адам решил пойти на уступки молодой жене, но этот продолжительный скандал стал песчинкой, грозившей однажды сломать их механизм жизни.  Итак, с момента своего рождения Матвей стал для отца сплошной головной болью. Он родился маленьким и болезненным ребенком, в детстве часто плакал и боялся всего на свете. Зато семья Ирмы души в мальчике не чаяла, бабушка и дедушка почти каждое лето увозили мальчика в свое загородное поместье в горах, где он мог дышать свежим воздухом и целыми днями бездельничать, рисуя тысячи странных картинок своими неуклюжими детскими лапками. Матвей был тихим и говорить начал очень поздно, родители даже боялись, что он родился глухонемым или отсталым, но когда в два с половиной года сказал свои первые слова, отец расстроился еще большее. - Не хочу! - вопил маленький Матвей на все, что пытался привить ему отец.  Он не хотел послушно сидеть в красивом костюме на собраниях докторов, когда Адам хотел похвастать своей красивой женой и сыном. Не хотел учиться считать, не хотел ходить в спортивные секции, боялся конных прогулок и совершенно не мог проявить хоть каплю старания. Но для матери этот пухлощекий ангелочек с черными кудряшками стал отрадой! Он был таким покорным, так любил рисовать ей милые детские открытки на праздники. Она бережно хранила даже самые нелепые и страшные из них в большой коробке, помогала сыну держать первую кисть и ласково приговаривала, что у него талант и он станет знаменитым художником, как его прабабушка.  Когда Матвею исполнилось шесть и он пошел в школу, отец начал испытывать лишь большее разочарование. Мальчик учился хорошо, но тяги к этому отнюдь не проявлял, так же как и тяги заводить друзей из именитых обеспеченных семей. В восемь лет кучерявый мальчик чуть не утопил свою семью в позоре, когда его и его одноклассника поймали после школы за... созерцанием обнаженных частей тел друг друга. После этого Матвея незамедлительно перевели в другую школу с религиозным уклоном, а Адам понял, что ему срочно необходим второй сын. Упрашивать жену долго не пришлось и уже через год у них родился второй ребенок - милая малышка Марго, удивительно похожа на мать. Это был не желаемый Адамом сын, но в белокурой милой девочке он ненадолго нашел свое счастье. Она с рождения была не похожа на брата - бойкая, громкая, нетерпеливая. Ползать она не стала - сразу пошла, а говорить пыталась еще лежа в люльке. Подросшая Марго вместе с отцом любила ходить на званные ужины к его богатым друзьям и коллегам, любила кататься на лошадях, любила научные журналы и энциклопедии. Для отца она была светом в окошке, который помогал ему забыть неудачу в лице сына. Пока Матвею не исполнилось восемнадцать , отец его практически не замечал. Но когда встал вопрос об образовании, Адам не мог оставаться в стороне. Хоть и непутевый, но все-таки его сын, и ему больно было смотреть, как он пытается опустить свою жизнь на дно такими заявлениями: - Я хочу быть художником.  Мечта о продолжении докторской династии Шварц уже давно умерла в душе Адама. Он даже почти смирился с тем, что его сын очевидно не интересуется девочками, но это... Допустить такого было нельзя. На несколько месяцев в доме семьи Шварц развернулось настоящее поле битвы, но в этой войне Адам был один против троих, потому что его дорогая дочь, так необъяснимо сильно любившая старшего брата, предала отца. Адам долго отстаивал свое мнение, ведь ему невпервой было быть одному против всех, но в итоге выход был один - согласиться на компромисс или потерять всю семью. Матвей поступил на курс филологии и лингвистики в Берлин.  После этого скандала теплых отношений у них так и не наладилось. Война не окончилась, а скорее перешла в холодную фазу. Адаму казалось, что сын делает все, чтобы вызвать у него злость. Однажды на Рождественские каникулы (святой праздник!) он привез с собой из Берлина какого-то "хорошего друга", чтобы познакомить его с семьей. И этот Ганц или Ханс, или как его там звали, был даже неплохим парнем, в нем чувствовалась предпринимательская жилка и тяга к хорошей жизни, Адам мог бы даже подружиться с ним, если бы не тот факт, что этот бродяга трахал его сына! Они даже не скрывали свои сальные взгляды в адрес друг друга, а на прямые вопросы отвечали как-то размыто и неуверенно. Но в тот раз Адам смолчал и уехал на все выходные на охоту, а когда вернулся, Матвея уже не было.  Так протянулось еще несколько лет, пока Матвей учился в Берлине и окончательно отбивался от рук. О его разгульной жизни отец знать не хотел и, даже если какие-то обрывки информации доходили до него, старался их игнорировать. Его отрадой снова стала Марго, заявившая, что хочет учиться на врача. Адам не верил в компетентность врачей-женщин до конца, но все равно был рад, что дочь тянется к такой достойной профессии.  Закончив свой университет, Матвей вернулся домой, но долго прожить там не смог - вскоре их настиг третий грандиозный скандал. На одном из семейных ужинов Матвей собрался с духом и раскрыл перед всей семьей свою ориентацию. Точнее, он подтвердил то, что все уже давно знали. Адам чувствовал, что должен как-то на это отреагировать, но ничего хорошего в тот момент к своему сыну он уже не испытывал, чтобы промолчать и принять этот факт, поэтому решил без стеснения высказать все свое разочарование, неприязнь и боль, которую накопил за эти долгие двадцать два года с момента его рождения. После этого Матвей оперативно собрал свои скромные пожитки и ушел из дома.  Дальнейшая судьба сына Адама не интересовала. Иногда перед сном Ирма пыталась начать о нем разговор, но каждый раз он перебивал ее и заставлял молчать. До него доходили слухи, что Матвей жил у какого-то своего "друга", потом у другого "друга", а после вообще уехал из страны в неизвестном направлении и обосновался где-то восточнее в крошечном городке. Жил бы он себе там и дальше, но нет! НЕТ! Спустя столько лет, когда этот сопляк даже не думал возвращаться, он вдруг звонит матери и заявляет, что его дом сгорел дочиста, что у него нет ничего! И теперь-то он вспомнил, что у него есть семья, которую все эти годы неплохо было бы поздравлять с Рождеством, Пасхой, Днем рождения! И он даже не подумал позвонить отцу, только матери сообщил все, а она должна была передать дальше по сарафанному радио. Сопляк! Паршивец! Мелкий пиз!.. - Пап, открой дверь, кто-то на улице шумит, - сказала Марго, не отрываясь от экрана телевизора. Уже несколько вечеров подряд они с матерью смотрели какой-то модный европейский сериал со смазливыми актерами.  Адам отложил статью и посмотрел в окно. На подъездной дорожке он ничего странного не заметил и решил не вставать с кресла.  - Просто соседские псы, - буркнул отец, продолжая читать про научные прорывы в области медицины.  - Матвей должен приехать, - спохватилась мать, вставая. - Вдруг это он? - Он должен был приехать еще месяц назад, - флегматично ответил доктор Шварц. - Столько раз уже переносил и опаздывал, вряд ли он вообще приедет.  - Он обещал! - сказала Ирма. - Он приедет!  - Он обещал приехать до нового года, но сегодня уже тридцатое декабря и что-то я сомневаюсь, что он...  В дверь постучали, оборвав отца на полуслове. Он быстро посмотрел на время. Едва ли в половину десятого вечера к ним пришел почтальон.  - Я открою, - сказала Ирма, вставая. Марго тут же поставила сериал на паузу и повернула свою светлую кудрявую головушку к двери. Отец отложил статью и замер в ожидании. 

* * *

Матвею по жизни не везло влюбляться в идиотов. Безответная любовь к Питеру лишь подтвердила эту теорию. Из-за этого безответственного идиота Матвею два раза пришлось переносить полет и покупать новые билеты, потому что у него перед отлетом нашлась куча неотложных дел! Сначала ему потребовалось срочно вернуться домой на два дня, оставив Матвея на шее Виктора, потом он  неизвестно зачем оказался в Италии, мимоходом залетел во Францию и после всего этого путешествия заявился обратно утром тридцатого декабря, да еще и злой, как тысяча чертей. Поскандалили они тогда сильно и Матвей чуть не отправился домой один с голой задницей, но через пару часов Питер отошел и, словно ничего и не было, заказывал билеты на сегодня стоимостью втридорога. Вечером они уже были в Мюнхене.  - Мои родители будут говорить только на немецком, но английский они понимают, так что выбирай выражения, - начал Матвей, когда они уже подъехали к дому. - И не говори им сразу, что ты модель, актер и все такое. Скажи лучше, что ты безработный.  - Почему? - спросил Питер.  - Потому что... Так будет лучше. Я не успел им сказать, что приеду не один, так что дай мне пару минут... Питер!  Райт уже постучал кулаком в дверь, игнорируя наличие звонка. Дверь поспешно открыла мать, Матвей едва успел влезть между ней и своей злобной громадиной.  - Sohn, du bist zurückgekommen! - воскликнула она удивленно, как будто они его не ждали. Радость, тенью проскользнувшая на ее лице, моментально улетучилась, стоило ей увидеть в дверях высоченную фигуру Питера.  - Здрасьте, - оскалился Райт.  - Добрый вечер, - сказала она. - А вы?..  Она скосила глаза на Матвея, ожидая ответа, но он смог лишь смущенно кашлянуть и пожал плечами.  - Проходите, конечно, но мы вас сегодня не ждали. Матвей не предупредил, что приедет с гостем.  Они прошли в прихожую, почти не изменившуюся за годы отсутствия. На Матвея должны были нахлынуть воспоминания и чувство сладкой ностальгии, но он мог испытывать лишь страх от предстоящей встречи с отцом. Поставив вещи в коридор и достав сонного Зефирыча из переноски, парни подошли к гостинной.  - Семья, приехал Матвей и... его друг, - представила их мать.  Отец недвижимым истуканом сидел в своем кресле, скрестив руки. Марго тоже застыла, только рот ее медленно открывался, а глаза расширялись. А в телевизоре перед ними, в ультра эйчди качестве, на весь экран было лицо Питера из нашумевшего сериала.  - Ой, - воскликнул Питер удивленно. - А это не я! Я безработный.  Матвей видел, как лицо отца посерело, мускулы шеи напряглись, а кулаки сжались. Он уже мысленно приготовился хватать сумки и бежать до ближайшей гостиницы, но старик выдавил из себя: - Willkommen.  И опустил глаза в айпад.