***
Дело в том, что плен дает тебе много времени подумать, просто поразмыслить обо всём, что ты мог бы сделать лучше. Обо всём, что в итоге сложилось так ужасно неправильно. Тони пытался сосредоточиться на хорошем, на том, как улыбка Пеппер всегда сияла в ее глазах, когда она чувствовала себя особенно игривой. Или на том, как медвежьи объятия Стива заставляли Тони ощущать, что он задыхается, хотя они и могли обняться только когда он был в костюме. Он подумал о том, когда в последний раз разговаривал с Роуди. О простом идиотском телефонном звонке совершённом, чтобы пожаловаться на то, как воздушные силы отправили его в часовой пояс, который снова был на четырнадцать часов. И как Тони должен был звонить и жаловаться Роуди посреди ночи. А если Роуди действительно не собирается бодрствовать и, следовательно, не сможет дать свой удивительный совет в 2 часа ночи? Он даже подумал, как Хэппи хвалил его после того, как Тони чуть не сломал своему водителю нос во время их последней тренировки. Как бы он ни старался, мысли неизбежно возвращались к событиям, которые привели к его поимке, ко всем ошибкам, которые он совершил. Это началось в начале ноября, когда Наташа смотрела новости о взрыве газа на Среднем Западе. Это казалось чем-то обычным, нормальным, пока ДЖАРВИС не обнаружил, что за последние пару месяцев произошло шесть тревожных инцидентов с похожими характеристиками — слишком похожих, чтобы это было совпадением. Потом это случилось снова через неделю, со всеми признаками характерными террористическим атакам. Стив задавался вопросом, может быть, им следует что-то делать, но Наташа и Клинт были твёрдо уверены в том, что за подобные инциденты несут ответственность органы алфавита и военные. Превышение полномочий не принесло бы Мстителям ничего хорошего. Но затем Тони увидел так называемого Мандарина по телевизору и узнал ужасно знакомый логотип из десяти переплетенных кругов, окружающих пару скрещенных мечей. После — это стало личным. Все ставки были сделаны. Объяснение ситуации от лица Железного человека, а не Тони Старка помогло, поскольку Стив поверил своему другу почти мгновенно. Но ЩИТу и другим Мстителям требовалось больше убедительных доказательств, поэтому он, Стив и Клинт отправились на квинджете в то место, которое ДЖАРВИС пометил как место, из которого выложили видео. Сама пустыня навевала неприятные воспоминания, но Тони отбросил их в сторону. Он должен был думать лучше. В считанные секунды после приземления их встретили две дюжины вооруженных солдат. Антенна, воткнутая в песок, была явной приманкой. Засада. Конечно, у двух дюжин солдат обычно мало шансов против трех Мстителей, но не все из солдат оказались… нормальными. Двое действительно могли дышать огнём, и хотя это не самое странное, что Тони видел за последние пару лет, это определенно приблизилось к верхушке списка. Они застали Мстителей врасплох, особенно когда, лишившись руки от одной из взрывных стрел Клинта, огненная женщина просто отрастила новую. В конце концов, юнибим Тони сбил одного из них. Другой отступил, слишком быстро удаляясь от остальных. Тони проигнорировал протесты Стива и бросился в погоню, не желая позволить сбежать человеку, который, как он начинал догадываться, скорее всего, был причиной «утечки газа». Излишне говорить, что все закончилось плохо. Он столкнулся с ещё десятью солдатами и ещё двумя огненными суперсолдатами, и был вынужден признать, что, возможно, Стив был прав, посоветовав ему подождать. Но хуже, чем быть застигнутыми врасплох, хуже, чем попасть в засаду, было то, что они, казалось, знали, кто он такой. Неудивительно, что они узнали костюм, конечно, все знают Железного Человека, но эти люди звали его по имени. Видите ли, после инцидента с Оби в Лос-Анджелесе, агент Коулсон предложил Тони сохранить свою личность в секрете, заявив, что Железный Человек был всего лишь его сотрудником, даже скорее телохранителем. В то время это казалось хорошей идеей, особенно с учетом того, что Пеппер едва не умерла — и если он планировал продолжить сражаться, то была высокая вероятность того, что она снова пострадает. Совсем недавно, особенно после того, как он увидел разные отчеты агента Романофф о его двух личностях (и ничего себе, это были напряженные пару дней), Тони начал задаваться вопросом, не надеялся ли ЩИТ разделить Тони и Железного человека, одев в костюм кого-то более «подходящего». Конечно, Тони ни за что не позволил бы этому случиться, но он не стал упускать из виду их попытки. Тем не менее даже несмотря на то, что теперь целая армия Мстителей может защитить дорогих Тони людей, он знал, что так будет лучше. Пеппер и Роуди были в курсе, вместе с Хэппи и Фьюри. Но от других это должно было быть скрыто. Даже Мстители не знали правды, и, хотя это было больно, Тони знал — он не может сказать им. Люди любили Железного Человека, уважали его, доверяли ему, слушали его… Но если бы они узнали, что человек в костюме был тем же человеком, над которым они любили посмеиваться в таблоидах, то герой потерял бы всякое доверие. Разница в том, как Стив общался с ним в костюме и без него, только в очередной раз это доказывала. Но эти террористы знали, а это означало, что у Тони была гораздо большая проблема, чем он первоначально предполагал. Кто-то раскрыл его тайну и передал злейшему врагу. Однако в момент озарения у него было мало времени для размышлений, потому что Десять колец немедленно начали вырывать его из защитной оболочки. Сначала один из огненных суперсолдат попытался выжечь его из костюма, прижав невероятно горячие руки к его животу, но Тони нарушил свои протоколы безопасности, отказавшись сдаться, даже когда почувствовал, что его кожа начинает гореть. К счастью, оказалось он нужен им живым, и они остановились, прежде чем он бы сварился в собственном костюме. Итак, они угрожали заложниками. Группа из не менее двадцати детей, перепуганных и кричащих на языке, которого Тони не понимал. Но смысл их слов был ясен. Все они узнали его, все умоляли о помощи, о том, чтобы Железный человек спас их. В меньшинстве и в одиночку единственное, что мог сделать Тони, — это дать Десяти кольцам то, что они хотели. Они вытащили его из костюма, в тот момент, когда он открылся, схватив за руку и дернув с такой силой, что на мгновение показалось, будто они её вывихнули. К счастью, у него хватило ума наложить на костюм самые строгие протоколы блокировки прежде чем его покинуть, и тот закрылся отключившись до того, как Десять колец успели даже тронуть его пальцем. Но к сожалению это повлекло за собой то, что, когда все дети исчезли, как будто их никогда не существовало вовсе (как будто они были какой-то голограммой, что должно было быть невозможно посреди пустыни) ДЖАРВИС не смог пилотировать костюм и прийти ему на помощь. Но всё же, нет худа без добра. С установленной изоляцией, даже если им удастся разобрать костюм, Десять колец не смогут использовать его, чтобы добраться до ДЖАРВИСа или до любых других его систем. В худшем случае они смогут перепроектировать его. Что все еще… ну. Блядь. И снова он заставил себя сосредоточиться. В конце концов, это было не первое его похищение, наверное, около десятого. Он бывал в местах и похуже, и ему всегда удавалось выбраться оттуда. Верно. Первым делом всегда нужно было выяснить, чего хотят эти лохи, чтобы иметь возможность ими манипулировать. Превратить их желания во что-то, что он мог бы использовать. Это то, что он сделал в прошлый раз, и это здорово сработало. Хорошо. По большей части. На этот раз всё казалось похожим, хотя и не совсем таким же. Они хотели, чтобы он «построил», но они не дали ему ничего конкретного. И, похоже, они не собирались позволять ему делать это в камере, поскольку она была пуста и слишком мала, чтобы что-то строить, даже если бы у него были инструменты и материалы. Неважно. Тони имел представление о том, как всё это будет происходить, и просто хотел поскорее покончить с этим.***
Пытки начались на третий день. Что же, явные пытки сработали. Они не кормили его всё это время. И единственным человеком, с которым он контактировал, был мужчина, приносящий ему небольшую чашку воды два раза в день — ровно столько, чтобы не умереть от обезвоживания, но недостаточно, чтобы утолить жажду. Вероятно, это считается пыткой, не так ли? Но на третий день — а Тони знал, что это был именно он, только потому, что подсчитал — воду приносят раз в двенадцать часов, и он получил шесть чашек с момента первого пробуждения связанным — они поднялись на ступень выше. Они начали с тактики лишения сна. В тот момент, когда оглушительно заиграла «Богемская рапсодия» Квин, Тони рассмеялся. Его и без этого лихорадочный ум, терзала боль, голод и отрешённость. Было забавно, что они использовали тактику, которая настолько являлась клише, популяризированным в фильмах и телешоу. Однако причина, по которой этот метод стал стереотипом, заключалась в простом факте его абсолютной эффективности. Выбранная музыка была громкой, меняющийся ритм звенел внутри черепа, песня была слишком длинной и недостаточно повторяющейся, чтобы её можно было заглушить. Они остановились на ней либо по этой причине, либо из-за самого текста — в любом случае, она определённо казалась идеальным выбором. В течение той ночи, если его глаза закрывались, громкость увеличилась ещё больше, заставляя снова проснуться и оставалась на уровне, пока его глаза снова не закрывались и громкость не повышалась ещё на одну ступень. Во рту так пересохло, что язык стал тяжёлым и большим, а живот болел от голода. Он уже не столько проваливался в сон, сколько терял сознание. Со второго дня он обливался потом, пальцы дрожали от фиксаторов, когда искали стакан, которого не было. В комнате было тепло, слишком тепло, и без прохладной воды, которую ему давали, он был уверен, что вскоре бы погиб. Сначала он сомневался, что в его голове найдётся место для чего-нибудь ещё. И, честно говоря, знакомая мелодия поначалу была утешением, облегчением того факта, что больше у него ничего не осталось. По логике, это должно было сработать, но каждый раз, когда громкость повышалась, Тони просто смотрел в камеру над дверью и продолжал смеяться и смеяться. Громкая музыка помогала ему сосредоточиться, и он уже давно привык к ней. Он не спал, но и не испытывал от этого особого дискомфорта. По сравнению с его мастерской, громкость, с которой она играла, была скучной. Может, он сбил их с толку, а может, они просто поняли, что сломить Тони Старка не так-то просто. Но после той первой ночи они полностью выключили музыку, оставив его в полной тишине, за исключением хрипов собственного дыхания. И они также, видимо, отключили систему вентиляции. Ему потребовалось время, чтобы это заметить. Комната, в которой был заперт Тони, была ослепительно белой и ярко освещённой. Она не менялась, и Тони уже начал пытаться развлекать себя в голове, чтобы не сойти с ума. Закрыв глаза, он пробежался по числам и чертежам, пальцы подёргивались несмотря на ограничения, когда он начал изобретать и строить в безопасных пределах собственного воображения. Это была тактика, применяемая им ещё в начальной школе, до того момента, как он получил ускоренное обучение. Старк по-прежнему иногда использовал её на собраниях или слушая отчёты Стива. Она дала ему возможность сосредоточиться на чём-то другом, а не на том ужасе, с которым он сталкивался, открывая глаза. Постепенно становилось всё труднее и труднее сосредоточиться. Тони больше не мог нормально дышать с тех пор, как его лёгкие были прижаты к краям грудной клетки, освободив место для дугового реактора. Но когда его дыхание превратилось в прерывистое, а разум начал расплываться, он понял, что это должно быть нечто большее, и что-то не так. Он достаточно раз чуть не утонул, чтобы знать, что такое удушье. Но как? Дверь не запечатана. Кислород не поступает через крошечные вентиляционные отверстия под потолком, но… Он мог проникнуть через края двери. По большей части. Достаточно, чтобы прожить, наверное. И его не так мало, чтобы это убило его. Тони нахмурился, пытаясь ухватиться за эту мысль. Кислород работает не так, правда? Ему, наверное, должно было хватать его, чтобы не чувствовать себя так, он… Может, у них было что-то ещё. Может, они вообще не перекрывали вентиль, а просто превратили воздух в нечто, что не было кислородом. Может быть, азот? Тони нахмурился. Азот не прельщал. По крайней мере, он был на возвышении. Было мило с их стороны поднять его с земли. Кислород парит высоко, высоко в воздухе, вот почему он всё ещё может так хорошо мыслить. Хорошо. Хорошо ли он соображает? Он знал, что дверь не открывалась. Это позволило бы ему дышать. Но отсутствие открытой двери означает отсутствие воды, всё в порядке. Хотя это было бы хорошо. Воды. Выпить, то есть, неплохо бы воды. Пить воду и кислород — вот что ему нужно, это позволит подумать. Наверное. Зачем ему нужно было думать? Тони изо всех сил пытался вспомнить, почему так важно продолжать, напомнить себе, что у него есть план. Несмотря на всё это, ему удалось удерживать одну мысль — он знал, что его не бросят. У него не было сомнений, Пеппер, Роуди, Стив и Мстители, все ищут его. Это только вопрос времени. Они не знали, что Тони Старка похитили, но они всё равно придут за Железным человеком. Людям нравится Железный человек. Команда Железного человека придёт за ним. Они были в пути, ему нужно было только продержаться достаточно долго (он мог это сделать), чтобы Капитан Америка ворвался в дверь. Стив был хорош в этом, ему, похоже, нравилось ломать двери ногой. Он всё ещё надеялся, что остальных тоже не поймали. Тони не знал, сколько времени прошло, когда дверь наконец открылась, впуская поток сладкого, сладкого воздуха. Может, это была ещё одна ночь. Может, прошёл год. Как бы то ни было, он напрягся, пытаясь удержать свою голову, пытаясь увидеть, настолько уверенный в своём сумбурном состоянии, что Стив пришёл за ним… Но это был не Стив, а Тони был слишком слаб, чтобы бороться, когда они стащили его вонючее, ноющее тело с похожей на плиту кровати и затолкали в соседнюю комнату. — Ты будешь строить, — казалось, это была единственная английская фраза, которую знали его мучители. И хотя Тони чувствовал боль в горле, его руки и ноги ощущались странно, как будто они не были должным образом прикреплены к телу, а голос был хриплым и скрипучим, и не только из-за того, что им не пользовались. Он всё равно постарался, чтобы его ответ услышали. — Не-а, вообще-то, я что-то не жажду. Когда он увидел бочку с прозрачной жидкостью, Тони сразу же проснулся, его лихорадочный разум уже был захвачен ощущением, как вода душит лёгкие, и он выкашливает её через горло. В тот момент он действительно хотел сдаться, изменить своё предыдущее решение и покончить с пыткой прежде, чем она действительно начнётся, и просто двигаться дальше — но он знал, что не может. Старк не собирался ничего для них делать, он и не будет. Но если он сдастся, когда всё, что они сделали — это жалкое кислородное голодание, они, несомненно, заподозрят неладное и не ослабят бдительность так сильно, как ему было нужно. Когда его мысли начали возвращаться на свои места, Тони был уверен в этом больше, чем в чём-либо другом. Поэтому он плотно сжал губы, не издав ни звука, когда его толкнули на землю, его ещё не зажившие колени горели от боли. И когда они вылили воду ему на голову и начали усиленно тереть всё ещё больную кожу грубой тканью под предлогом удаления грязи и беспорядка, которые образовывались оттого, что он пролежал несколько дней прикованным к кровати. Небольшая дрожь в ноющих мышцах стала всем, что выдало его дискомфорт. Ему просто нужно было держаться. Капитан Америка был близко. Стив придёт на помощь. В ту ночь ему дали подобие одежды и снова привязали ремнями, а утром мучитель вернулся с кувшином воды и влажной тряпкой, чтобы накинуть её ему на рот и нос. — Ты будешь строить. Тони был слишком занят задыхаясь, чтобы выпить хоть каплю драгоценной жидкости, был слишком занят, пытаясь вдохнуть и вынырнуть из воды, которая хлынула на его лицо, заставляя вспоминать ужас утопления, чтобы даже думать об утолении жажды. Он не хотел пить. Он был слишком напуган для этого. Вода определенно не была его другом, и в тот момент она пугала его больше всего на свете, но страх — невероятный мотиватор. Когда они убрали ткань, Тони сверкнул зубами, изображая извращённую пародию на ухмылку, и снова засмеялся, маниакальное хихиканье вырвалось из разбитых губ и прошлось по нездоровому удовольствию, которое испытывали мучители. Теперь они выглядели встревоженными, и Тони обнаружил, что это было нечто, за что он мог держаться, чтобы продолжать. Они больше не стали заливать его водой, но зато вернули бочку, их глаза сияли нескрываемой злобой, когда они использовали её так, как Тони и ожидал. Должно быть, они знали, что случилось с ним в прошлый раз. Они не резали его кожу и не ломали кости. Но они знали, о, они знали, что вода причиняет ему боль больше всего. — Ты будешь строить. Стив должен был прийти, он всегда приходил. Тони знал, что его не бросили. А пока Тони придётся поработать, чтобы спастись самому. Как и раньше. Но он чувствовал себя так ужасно, совершенно одиноко. Тем не менее. Он, возможно, не мог удержаться от борьбы, стона «нет» и мольбы об освобождении, но он никогда не позволял сорваться с губ согласию на их требования. Он не станет создавать для них оружие.Какая ирония, Тони. Пытаясь избавить мир от оружия, ты делаешь его лучше всех.
А теперь я убью тебя им.
Он бы не стал. Тони не мог сказать, сколько это длилось. Он измерял прошедшие мгновения только через голод, крошечные стаканы воды и бочку, в которую его окунали. Тем не менее он держался. — Хочешь еды? — спросил один, размахивая металлической тарелкой тушёного мяса у него под носом. Оно выглядело сочным и сытным, с кусочками овощей и кусками мяса, достаточно большими, чтобы их можно было распознать как баранину или, может быть, козлятину. Свидетельством того, насколько он был голоден, было то, что Тони действительно протянул руку, чуть не упав с кровати в попытке схватить мясо. — Ты будешь строить? Слово было горьким, когда оно покинуло его горло — сломанным и хриплым, но всё ещё уверенным, наполненным слишком сильной яростью, чтобы его можно было принять за не более чем гордость. — Нет. Еду забрали, а через день дали корочку хлеба. Стив придёт. Он должен прийти. Звук дугового реактора, лязгающего о металлический обод бочки каждый раз, когда его голова проходила сквозь зловещую поверхность воды, был настолько знаком, что ему пришлось с силой напоминать себе — автомобильного аккумулятора нет, реактор водонепроницаем, они не смогут повредить его или заставить болезненно и угрожающе искриться, как в прошлый раз. Почему-то в прошлый раз всё начиналось как во сне. Это всё, что было сейчас. И начинало казаться, что, может быть, Стив… Нет. Стив придёт.***
Моменты между были самыми тяжёлыми. Он не думал, что будет что-то хуже, чем вода — но хуже, определённо, оказалось ожидание. Иногда они оставляли его одного на всю ночь. Иногда на совсем мало времени. Из-за отсутствия рутины он всегда был настороже, никогда не мог расслабиться, потому что никогда не знал, когда они придут в следующий раз. Его крохотная камера хранила молчание. Им не нужна была музыка, чтобы вырвать его из сна, потому что он постоянно чувствовал тревожность, его мучили сновидения, в которых они никогда не вытаскивали его из воды. Бесконечный кошмар, который с каждым часом заставлял Тони ощущать себя всё меньше и меньше, и он начал задаваться вопросом. Может быть, Мстители были всего лишь фантазией, историей, созданной его воображением, чтобы оставаться в здравом уме, одним из его ментальных изобретений. Может, он никогда не покидал Афганистан. Может быть, Железный человек был мечтой.***
Его перестали привязывать к кровати. Возможно, они думали, что у него не хватит сил попытаться сбежать. (Они были правы.)***
Тони даже не помнил, как сломался. Он мог только вспомнить боль в горле, когда его мучители срывали его крики один за другим — не с помощью какого-либо методичного или точного метода, а со злобным наслаждением и чистой решимостью. В тот день они так долго держали его под водой, что их пальцы начали морщиться. Тёмные пятна заплясали под веками Тони, а его вздохи, когда они, наконец, подняли его, были такими грубыми, такими отчаянными… Но он был возвращён назад только после его второго глотка драгоценного воздуха, и вода хлынула между губ, как будто это была тысяча ледяных лезвий, разрезая его внутренности и обжигая так, как едва прохладная вода, конечно, не должна была. Он задыхался, задыхался и боролся, пока не очнулся в своей камере, а когда в следующий раз они пришли забрать его, отвели его в мастерскую. Они сказали, что он сломался, и Тони им поверил. Тем не менее в слишком тёплой комнате, заполненной обломками металла и слишком большим количеством острых предметов, чтобы чувствовать себя комфортно, но, по крайней мере, без бочки с водой, Тони посмотрел им в глаза и снова отверг. Впервые с тех пор, как взяли его в плен, они разрывали его кожу, и на этот раз, когда Тони плюнул в них, он сделал это кровью. Если помощь и приближалась, казалось, до неё ещё далеко, но Тони был уверен, он переживёт это испытание. Старк просто должен был… ну, не заслужить их доверие, а скорее оправдать ожидания. (Он слышал, что чем дольше ломаешься, тем сильнее падаешь. Он не верил этому, но надеялся, что его мучители поверили). В голове у него звенело, когда его бросили обратно в камеру, а на языке пузырился металлический привкус горячей крови. Он хотел встать, но белый пол, по крайней мере, был прохладнее воздуха, и Тони какое-то время прижимался к нему щекой. На самом деле, это было не менее неудобно, чем кровать, и ещё дальше от ведра, которое опорожняли вдвое реже, чем следовало бы. Это было почти приятно. Его разум затуманен от удара, и помешательство заставило комнату казаться больше, как будто кто-то взял его видение и растянул в фотошопе. Но потолок остался прежним, как и ослепляющая белизна. Но… они убрали кровать? Похоже, она не стояла на своём обычном месте в центре комнаты. Движение в углу заставило Тони вскинуть голову, и он с опозданием понял, что впервые в его камере был кто-то ещё. Тони попытался двигаться слишком быстро и ударился подбородком об пол, когда его рука соскользнула, он пытался подняться. Его новый компаньон нахмурился, между бровями образовалась тяжёлая складка, натягивающая восковую кожу на костях, которая казалась гораздо более выраженной, чем подсказывала Тони память. Когда он, наконец, с трудом выпрямился, Тони просто сидел и смотрел, быстро моргая и снова задаваясь вопросом, не был ли последний удар слишком сильным. Может быть, из-за отсутствия еды, может, из-за назойливой постоянной жары, которая в тот момент казалась ещё сильнее, чем раньше. Тони не знал, его разум не мог остановиться на одной мысли на достаточно долгое время, чтобы справиться с этим. Тони, возможно, был немного сбит с толку, но он был уверен, что в последний раз, когда он видел Тора, тот заверял, что его брат заперт в Асгарде. И всё же, это невозможно. Но он был там, свернувшись клубком на полу у стены, глядя на Тони яркими глазами, которые блестели среди некогда красивого лица. Тони, должно быть, действительно сошёл с ума, потому что не могло быть никакого другого объяснения тому, почему он видел Локи из Асгарда в своей камере.