Белые и пушистые

— Ну чё, домой? — спросил Макс, вылезая из пруда. — Мишань, иди сюда. Мишка нехотя подошел и позволил намазать себя солнцезащитным кремом. — И нечего тут строить козью морду, — назидательно сказал Макс. — Обгоришь к хуям, кожа до мяса слезет. — Сам-то, — проворчал Мишка, отбирая бутылочку. Он щедро сбрызнул Максову спину и плечи, кое-как размазал голубоватые пятна крема по облезлой коже и буркнул: — Нехуй было на солнце дрыхнуть. Яровые тщательно намазались собственным кремом, Кудрявцев взял предложенную Мишкой бутылочку, потом передал ее Юрке. Юрка попробовал было всучить ее Стрельцову, но тот беспечно отмахнулся: — Да чё мне сделается? — Ладно, по коням, — скомандовал Макс, когда все оделись. Он грациозно взлетел на велосипед, зацепился за педаль и прошипел: — Блядский ёбаный миндаль в сраной шоколадке! — Чё, на сладкое потянуло? — заботливо спросил Мишка. — А поехали за мороженым. — А поехали, — кивнул Макс. Они медленно покатили в сторону магазина. Джек радостно несся рядом, заставляя всех петлять, чтобы на него не наехать. Стрельцов вырвался вперед, разогнал велосипед и неожиданно встал на седло, а потом еще и руль отпустил. — Чё, инфаркт Андрюхе подарить решил? — спросил Макс, и Стрельцов нехотя ухватился за руль и в последний момент сел как положено. — Между прочим, — сообщил Макс, — я вот по этой дороге как-то в юности ехал и выёбывался — почти как ты. Стрельцов немного смутился, а Мишка проницательно подхватил: — И получил по жопе. — Ну, типа того, — кивнул Макс. — Короче, разогнался, лапки на груди скрестил, еду такой весь дохуища гордый, равновесие держу, а там хуяк — и ямка. И велик дальше поехал, а я сел на дорогу. Всю жопу отбил до самой шеи. На этой радостной ноте они подъехали к магазину, сооруженному из двух контейнеров: в одном — продукты, во втором — всякая хозяйственная мелочевка. — Так, все вместе не поместимся, там духотень и теснота, — сказал Макс, слезая с велосипеда. — Кому какое мороженое? — Любое, — хором сказали Кудрявцев и Юрка. — Только не лимонное, — добавил Стрельцов. — Радужку-единорожку, — ехидно сказал Мишка. — Или эскимо. — Мне с соленой карамелью и с миндалем, — сказал один из Яровых. — Можно еще с макадамией, только не рожок, а ведерко. И без растительных жиров. — Мне три шарика, — сказал второй. — В рожке, но с ложечкой. Один шарик страчателлы, один киви и банан, один ягодно-ванильный сорбет. И с шоколадным соусом сверху. — Я говорю, — терпеливо уточнил Макс, — пломбир в стаканчике, фруктовый лед или эскимо. Там больше ничё не бывает. Яровые погрустнели и протянули: — Эскимо… — Можно мне пломбир? — спросил Юрка. — Если будет. Джек одобрительно тявкнул, явно понимая его намерение поделиться. Макс нырнул в духоту магазина, выкопал из холодильника наименее мятое мороженое, расплатился и вернулся. Бомонд о чём-то шептался, сбившись в кучку. — Чё вы там козни строите? — спросил Макс. — Нате, жрите, пока не растаяло. Он рассовал пацанам мороженое, распаковал оставшийся стаканчик и с наслаждением вгрызся, капая пломбиром на футболку. Из второго контейнера вразвалочку выкатились местные. Малого Курдыша Макс сразу узнал: такой же гуцульский нос секирой, такие же маслянистые глазки, такой же наглый вид. Остальные тоже казались смутно знакомыми. Может, Мотькины и Гнидины дети? — Привет аборигенам, — изрек Макс и шумно хлюпнул мороженым. Местные окатили его презрительными взглядами и удалились, старательно заслоняя Курдыша и пакет, который он нес.