***
— Вы со всеми так… Ах… Тест проводите? — Гермиона охнула, оказавшись крепко прижатой к стене. — Нет… Разве это сейчас важно? — Сюда никто не зайдёт?.. — Ночью в мой кабинет? Навряд ли… — Дома вас никто не ждёт? — Скажу, что оставался на дежурстве… — Ну, в кабинете вы точно будете дежурить… — девушка хищно усмехнулась, хватая Эдмонда за галстук и начав тянуть его на себя, шагая в сторону дивана. — Всю ночь? — выгнул бровь мужчина. — Ты устанешь раньше? — Не принижай мои достоинства. — Посмотрим… — шатенка резко поменялась местами с брюнетом, нависая над ним, — как ты смотришь на секс со связыванием? — в её глазах замелькали похотливые огоньки. — Обычно сверху. — Тогда ты удивишься, я думаю. — Грейнджер взмахом палочки зафиксировала руки в изголовье дивана, снимая с шеи свой шарфик. Медленно протянув руки к голове Кэрренса, она завязала ему глаза. — Это неправильно, не находишь? — Совершенно верно, ты не должен иметь возможности говорить. — Что? Нет, леди, я не об… — девушка, не слушая мужчину, применила Силенцио. — Так явно лучше, правда? — тонкие руки скользнули с плеч на грудь, расстегивая рубашку и рисуя на коже замысловатые узоры. Спустившись ниже, Герм стала избавляться от ремня, случайно надавливая на дёрнувшийся член мужчины. — О, тебе нравится… — брюнет слегка заерзал, всё больше возбуждаясь из-за тихого голоса. Девушка лишь усмехнулась, снимая, наконец, мешающие брюки. Влажная дорожка, проведённая языком от мочки уха до бёдер, холодила кожу. Эдмонд почувствовал, как Гермиона обхватила его член своими губами, языком выводя на нём странные влажные узоры. Мужчина вильнул бёдрами, подаваясь навстречу, но шатенка лишь сильнее надавила, молча запрещая шевелиться. Кэрренс тихо застонал, и Миона, улыбнувшись, заменила заклинание на кляп. — Я знаю, как будет лучше, — шепнула она, оставляя брюнета одного на несколько минут. Когда шатенка вернулась, в её руках была красная свеча. — Ты же любишь погорячее, правда? Эдмонд сдавленно выдохнул, проглатывая стон, когда расплавленный воск коснулся его груди. Капли хаотично падали на смуглую кожу, разогревая и раздражая её. Понемногу, красная дорожка стала приближаться к соскам. Когда первая капля опустилась на тёмную горошину, теперь не так чётко выделяющуюся на теле, отчасти покрытом воском, мужчина вскрикнул, выгибаясь дугой. — Тише… Тише… — губы девушки изогнулись в усмешке, и она вновь уронила жидкий воск на второй сосок. — Ты хочешь ещё? Или, может, ты хочешь, чтобы я взяла в рот? — тонкая ручка скользнула вниз, сжимая твёрдый член и вырывая новый стон из груди мужчины. Несколько раз Грейнджер провела по нему, затушив и отставив свечу в сторону. Тихо призвав оставленный на столике ошейник, она закрепила его на шее брюнета. — Я отвяжу тебя, но ты не должен себя трогать, слышишь? Нельзя. Если будешь хорошим мальчиком, то получишь награду. — ткань легко соскользнула с запястий Кэрренса, освобождая его, но свободы Гермиона ему не дала, потянув за поводок, — На колени. Эдмонд заворожённо слушал голос своей истязательницы и не смел ему не подчиняться. Опустившись, он ждал дальнейших указаний, пытаясь не нарушить её приказ не трогать себя. — Ну же, сделай мне приятно… — кляп исчез из его рта, и брюнет, за ягодицы придвинув девушку ближе к себе, начал целовать внутреннюю сторону её бедёр, постепенно продвигаясь выше. Раздвигая языком складочки, он искал чувствительное место, лаская нежную кожу. Наконец, кареглазая вскрикнула. Снова и снова слыша стоны, вылетающие из пухлых губ, Кэрренс потянулся к дёрнувшемуся члену, но его перехватили цепкие тонкие ручки. — Ай-яй-яй, Эдди… Плохой мальчик… — слишком быстро он оказался вновь привязанным к дивану, он даже не заметил этого, но теперь он лежал на груди, оставляя спину совсем не защищённой. — Я же сказала, себя нельзя было трогать… — в её руках появилась плеть. — Плохим мальчикам полагается наказание, так? — мурлыкнула Гермиона брюнету на ухо. — Скажи мамочке, ты хочешь, чтобы тебя наказали? Ну же, Эдди, скажи… — Да… Да, мамочка, я заслужил наказание… Ты дашь мне его? — Если ты хорошо попросишь мамочку. Как нужно просить? — Пожалуйста, мамочка… — Ну если ты так просишь… Мамочка тебя накажет. — мягкие лоскуты плети разрезал воздух, врезаясь в нежную кожу спины.***
— Что ты здесь делаешь? — наитупейший вопрос, Реддл, молодец. Осталось дождаться, пока тебя пошлёт твой парень и свалит в закат. И судя по тому, как искусно ты трепал ему нервы на протяжении двух лет, долго ждать не придётся. Может, Тому повезёт хотя бы сегодня, и Гарри будет в плохом настроении настолько, чтобы прикончить его прямо сейчас? Однако, Поттер снова грустно улыбнулся, заставляя слизеринца чувствовать себя последней мразью. Хм, забавно звучит — слизеринец, не желающий быть последней мразью… — Я просто… не думал, что ты придёшь сюда. Точнее, думал, что сюда ты точно не придёшь. — Избегал меня, значит? — хмыкнул парень, осознавая, что да. Избегал. И ему очень повезло, что Гарри не сбежал куда-нибудь… на другой континент. — Избегал, — не стал спорить брюнет. — Я устал, Том. От всего этого устал. Каждый день возвращаться и выслушивать все твои ежедневные… спектакли! Устал постоянно доказывать, что… Что достоин, что не изменяю, что не лгу, что не слаб! Я устал, понимаешь?! Больше не могу и не хочу! Я хочу дышать полной грудью, хочу радоваться, хочу просто жить, в конце-то концов! Жить не оглядываясь! Я очень люблю тебя, Том, но так не смогу. И если… если так будет нужно, то я уйду. Ты не остановишь меня, я, вообще-то, знаменитость, если будешь удерживать, просто напишу Рите Скиттер, что героя насильно удерживают. Будь уверен, общественность не оставит этого просто так, и я исчезну из твоей жизни. Прекращу тебя раздражать наконец-то… — Нет, Гарри, нет, не исчезнешь… — Реддл буквально упал перед своим парнем на колени, хватая его за чёрное пальто, — я знаю, я мудак, никакие слова не смогут изменить всего, что я с помощью них же натворил, но не исчезай… Я буду, стану другим, я научусь! Пожалуйста, останься! Ты нужен мне, ты очень нужен, я боюсь потерять тебя, и я понял это слишком поздно, когда ты ушёл… Я думал, что смогу… Что отпущу, но нет! Ни одного спектакля больше, ни одного упрёка, я обещаю! Хочешь жить? Давай, давай вместе! Хочешь, уедем куда-нибудь? Или откроем своё дело? Может, квиддич? Ты ведь любил полёты, Гарри, любил, я помню! Мне не важно, что скажут другие, не важно, что скажет Скиттер, мне плевать на общественность! Я буду ходить за тобой верным псом, я никогда не уйду! Я не смогу отпустить тебя, Гарри, не уходи, пожалуйста! — Верным? Нет, ты не был таким. Ты не такой. Ты не будешь таким. — Буду, буду! Каким угодно буду! Они все не то, они не нужны мне! Хочешь, я вообще не буду выходить из дома? Пожалуйста, скажи, что мне сделать, чтобы ты остался! — Ты сам меня оттолкнул. Разве я мало делал? Я ограничил своё общение с друзьями, которых ты не любишь, сделал так, что вы ни разу не встретились. Я стал чёртовой главой аврората, не вылезающей из этого грёбаного кабинета, потому что это опасно. Я сделал всё от меня зависящее, а ты сделал свой выбор. Почему ты опять что-то от меня требуешь? — Гарри, Гарри, Гарри, пожалуйста… Будь рядом, не уходи, не исчезай… Я люблю тебя, люблю, слышишь? — в глазах Тома стояли слёзы, но Поттер не мог снова забыть всё, снова кинуться в его объятья, как послушная хозяину собачонка. В конце концов, у него тоже была гордость, хоть и засыпающая постоянно рядом с парнем. — Я не могу, Том… Я не могу, я устал… — Я прошу тебя, Гарри, хоть не сейчас, просто подумай… Не забывай обо мне, пожалуйста, я хочу всё вернуть, я не знаю как, если ты подскажешь… Только скажи! — Не сейчас… — брюнет ушёл, растаптывая своими ногами собственное же сердце, валяющееся где-то в ногах у бывшего лучшего ученика слизерина. Знал ли он об этом? Гарри не мог ответить на этот вопрос. Сейчас он отчаянно искал его, но найдёт ли? Поднимет ли или добьёт?***
По зданию шагал самый молодой — как ловец когда-то — глава аврората, вновь и вновь прокручивая в голове странный, довольно печальный и откровенно трудный и ужасный разговор. Он никогда не видел Реддла… таким. Он не видел его слёз ранее. Он не видел его на коленях. Даже тогда, под действием Круцио его не смогли вынудить опуститься до такого, а сейчас он встал сам. Значило ли это, что он, Гарри, важен слизеринцу? Значит ли это… вообще хоть что-нибудь? Поттер не знал, ничего не знал и уже не хотел. Как он уже говорил ранее, он устал, и не хочет думать об этом… Может быть, чуть позже. Вдруг перед ним появился Кэрренс — работник из Отдела Тайн. — О, Эдмонд, доброе утро. Вы кого-то ждёте? — Гарри приподнял бровь — он слышал, что мужчина давно искал себе помощника, но из-за того, что должность не то, чтобы престижная, устроиться на неё хотели только маглорожденные, которые, в свою очередь, не устраивали самого Кэрренса. — Доброе утро, мистер Поттер. Да, свою помощницу. Вот, кстати, и она. — Брюнет обернулся. — Гермиона? Рад тебя видеть… С новой должностью?