Источник света

— Это все? — отрывисто спросил Волдеморт, оставив свой привычный размеренный, чуть снисходительный тон. Драко кивнул. Он держался в той же манере, четко осознавая, что сейчас Реддлу нужны мгновенные и точные ответы. Атмосфера в зале для собраний пропиталась смутой и безотчетным страхом. Холодая ярость Темного Лорда могла рвануть по присутствующим от любого неосторожного слова, и все застыли в тревожном ожидании. Волдеморт резко развернулся и направился к своему месту во главе стола. Он не стал садиться: возвышался над всеми зловещей тенью, подавлял одним присутствием. Малфой в который раз подумал о том, что в движениях Лорда и в самом деле было нечто змеиное. Однако парадокс состоял в том, что пресмыкались перед ним. Драко остался стоять, расправив плечи и уставившись прямо перед собой, как послушный солдат. Только что он сухо изложил факты произошедшего в Брокенхерсте. Мысленно возвращаясь в прошлое и анализируя, Малфой жалел, что избрал самый радикальный метод. Стоило найти способ взять орденовцев живыми. Он был недоволен собой. Раздражение из-за собственной ошибки перемещалось по телу, оставляя за собой ощущение жжения под кожей, будто сотни насекомых пожирали его плоть. — Я изучила воспоминания Уизли, мой Лорд, как только его схватили, — подобострастно проговорила Беллатриса, единственная из сидевших за столом отыскавшая смелость поднять голову и встретиться с глазами своего Хозяина. — Я предполагала, что дело в близости мальчишки к Поттеру, но, вероятно, жалкие отродья затеяли какую-то игру, — она повернулась к Драко. — Как много воспоминаний было подправлено? — Примерно последний месяц, — отозвался он, следя за каменным выражением на лице Волдеморта. — Всего лишь? — тонкие брови сошлись на переносице. Визгливые нотки, проступившие в голосе, давали понять, насколько тетка возмущена и разгневана. — У предателя крови все полотно изрешечено. Но сшито очень умело, стоит это признать. Ума не приложу, кто из орденовских ничтожеств смог овладеть легилименцией на столь высоком уровне, чтобы это осуществить. — Это какая-то новая тактика? — предположил Макнейр, желая выслужиться после своего последнего промаха. — Для меня остается загадкой, как олухам вроде тебя удается достигнуть званий достаточно высоких, чтобы сидеть за этим столом, — поморщилась Беллатриса, даже не пытаясь скрыть своего отвращения. — Мы здесь не для того, чтобы повторять очевидные вещи. Макнейр выпрямился на стуле и вложил во взгляд, которым одарил женщину, всю свирепость, на которую был способен. — Судя по докладу, ты успел просмотреть воспоминания орденовцев. Но как так вышло, что они сгорели? — внезапно спросил Волдеморт, вперившись в Драко жуткими красными глазами. Малфой не планировал оправдываться — эта функция отсутствовала в его чистокровном генотипе, — однако Драко действительно поступил необдуманно и глупо, а в его мире глупость была достойна не только порицания, но и самого жестокого наказания. Так он был воспитан. — Их магические отпечатки были смехотворно слабы, — сказал Малфой ровным тоном, удерживая зрительный контакт с Темным Лордом. — Я выжал из их воспоминаний все необходимое и изложил в докладе. Я решил, что этого достаточно. На тот момент — да. Но сейчас Драко думал, что под давлением орденовцы могли бы выдать пару дельных идей. Порой они не знали чего-то наверняка, но, желая прекратить истязания, начинали сотрудничать. Они вспоминали случайно оброненные фразы, услышанные краем уха разговоры, размышляли и строили на основе этого теории.. если не были слишком тупы. Малфой посчитал их никчемными, но Волдеморт искал крайнего, и он его нашел. — Значит, ты так решил? — переспросил он, и Драко кивнул. Его разум сохранял ясность, но тело помнило. Оно напряглось, как перед ударом. — Ты ошибся. В памяти как по команде всплыли десятки подобных эпизодов, когда Темный Лорд был им недоволен. Там гнев и садистская жестокость Волдеморта кружили над Малфоем голодными стервятниками, готовыми спикировать и заклевать за оплошность. Он наказывал всех. Но Драко заслуживал особых методов. Глаза Темного Лорда полыхнули алым отсветом ярости, и в следующий момент Малфоя с головой окунуло в черную жидкость — концентрат боли. Она взрывами отзывалась во всем теле, словно кто-то невидимый водил по связкам и сухожилиям раскаленным железом. Волдеморт приказывал творить, прекрасно осознавая, что для Драко значит сопротивление скверне, он манил Тьму просто потому, что мог, напоминал, что Малфой находится на коротком поводке и его номинальная свобода — просто иллюзия. Чудовищная мука как будто расколола парня на миллион частей, каждая из которых сгорала дотла только для того, чтобы пепел снова собрался воедино.. И все повторилось снова. Малфой сцепил челюсти. Он не собирался давать Пожирателям, с нетерпением ожидавшим его провала, и шанса осознать, что происходит, но.. Как же адски больно. Все внутренности сводило нестерпимой судорогой. В сознании разворачивалась настоящая кровавая бойня. Чувство времени, казалось, стерлось, и он растворился в секундах, полных сопротивления странным желаниям, которые разрывали нутро от невозможности воплотить их в реальность, заставляли давиться ими и задыхаться от давления, идущего откуда-то из самой сердцевины. В какой-то момент Драко переклинило, и он начал воспринимать наказание как пытку. Стремясь избавиться от боли, он начал поддаваться зову, и где-то на краю сознания заверещали ничегои.. В этот миг все оборвалось. Малфой со свистом судорожно втянул воздух в легкие. Он опустил глаза на столешницу, чувствуя, что лицо будто одеревенело. Для других это выглядело так, будто Драко почтительно склонил голову, признавая оплошность, но на самом деле он до сих пор чувствовал руку Темного Лорда, давящую на затылок и окунающую в черные воды. Парень пытался сосредоточиться на темной глади дерева, испещренной шрамами, пытаясь вернуть себя в нужное русло. — Ты подвел меня, Драко Малфой, поступив столь опрометчиво, — голос Волдеморта слышался как сквозь пелену, — и я не советую повторять это снова. Он немного помолчал, выдерживая паузу, а после отвел руку в сторону — костлявые пальцы театрально демонстрировали палочку. — Но самое печальное даже не это, — проникновенно проговорил Лорд, и Малфой все же поднял голову и встретился с ним взглядом, потому что свое наказание получить, а стоять, понурив голову, как провинившийся щенок — это не его. — Ты подвел своих собратьев. — Этого больше не повторится, мой Лорд, — сказал он. — Даю слово. — Малфой-младший, вероятно, заигрался и стал полагать, что находится на особом счету, — вылез из норы Мальсибер, который, как помойная крыса, нутром учуял подходящий момент. — Он должен понести наказание. Драко мысленно возвел себе грааль. Вероятно, ему удалось сохранить лицо, пока собственное всесилие, послушное воле Волдеморта, убивало изнутри. — Не припоминаю, чтобы кто-то давал тебе слово, — оборвала мужчину Беллатриса, и тот смешался под ее уничижающим взглядом. — Если Темный Лорд сочтет нужным, мой племянник примет свое наказание. Я сама могу.. — Спокойно, Белла. Не спеши, — покровительственным тоном остановил ее Волдеморт, который, насытившись чужими страданиями, казался удовлетворенным. — Каждый имеет право на ошибку. Правда, Макнейр? Это был излюбленный прием Лорда: глядя на одного человека, обратиться к другому и тем самым поставить того в уязвимое положение. Порой от неожиданности, не успев надеть привычные маски, люди выпаливают правду, которую в обычных условиях тщательно скрывают. — Да, мой Лорд, — слишком резко кивнул головой Макнейр. Темный Лорд неопределенно хмыкнул. — Но только одну. Только одну, — многозначительно сказал он, глядя на Макнейра, но каждый ощутил, что обращаются непосредственно к нему. Малфой так точно. От столь очевидного намека он ощутил на языке привкус желчи. Какое-то давнее забытое чувство, вероятно, воля к сопротивлению, подняло голову. Оно было ядовитым и болезненным. Волдеморт не просто мог призвать Драко с помощью метки, как других Пожирателей, — он, словно кукловод, дергал за ниточки, прикрепленные к рукам и ногам парня, и заставлял дергаться, как ему угодно. Поэтому Лорд никогда не использовал на нем Круцио. Зачем? Достаточно просто в очередной раз напомнить, что Малфой повязан крепче некуда. Он в ловушке, из которой нет выхода. Стоит Реддлу дать команду «фас» — и парень не помня себя метнется куда потребуется. Знание о самом наличии этой связи воздействовало на Драко эффективнее, чем любая другая пытка.

***

Малфой окинул девушку глазами. Его взгляд привычно напористый, беспощадный, но она не видит этого и не напрягается по привычке, будто готовясь к удару, потому что спит. Грейнджер свернулась в клубок, подтянув к себе ноги и обхватив их правой рукой, а левую подложила под щеку. Поза напряженная, призванная защитить даже во сне, когда она не могла контролировать происходящее вокруг. Хотя, возможно, девчонке было просто холодно. На улице все еще было темно, но время двигалось к рассвету — горизонт успел окраситься в темно-синий. Драко неизменно приходила в голову одна и та же ассоциация из детства, связанная с восходом солнца: воспоминание, где мама часто надевала украшения с лазуритом, называя его камнем туманной рассветной мглы, и улыбалась гораздо чаще, чем сейчас. Подобные обычные вещи довольно часто приходили в загруженную голову Малфоя, словно чтобы напомнить о чем-то, что слишком легко забывалось в водовороте войны. Однако парень воспринимал их издевкой и давил в зачатке, не давая внести смуту в разум. Он скользнул по чертам Грейнджер скорее из скучающего любопытства, чем по какой-либо ещё причине. Ее лицо непрестанно боролось с психикой за возможность отдохнуть: девушка то хмурила брови, поджимая губы, то расслабляла мимические мышцы и становилась безмятежной. Дыхание было частым и неглубоким, словно она находилась в поверхностной фазе сна, скрытые веками глазные яблоки непрерывно двигались. Что могло сниться Грейнджер? Вряд ли это что-то хорошее. Хотя в реальности ее окружал кошмар гораздо страшнее, чем любой из тех, что могло породить ее воображение. С губ Малфоя слетел слабый смешок. Он, вероятно, сошел с ума, если думает о чем-то подобном. Драко ожидал, что она вот-вот проснется, но что-то не давало ей этого сделать, из чего он пришел к выводу, что Нотт все же нашел Грейнджер. Или это была сердобольная Тинки. Сонное зелье действовало именно таким образом: придавливало тело к постели, силой удерживая в состоянии сна. К тому же Малфой не заметил на ней пятен крови или земли, пижама была чистой. Волосы разметались по подушке — ворох спутанных кудряшек, все еще влажных после душа. В воздухе остро пахло какими-то цветами и свежестью. Парень сместил взгляд на лицо Грейнджер. Небольшой нос со вздернутым кончиком покрыт россыпью едва заметных веснушек, пухлые губы чуть приоткрыты и изредка подрагивают. Если бы не впалые щеки, делающие лицо похожим на череп, обтянутый кожей, он мог бы назвать ее миловидной. Драко провел рукой по лицу, пытаясь прогнать усталость и наваждение, заставившее его оценивающе взглянуть на грязнокровку. На что он тратит своё время, вместо того чтобы смыть с себя этот длинный день и завалиться спать? Малфой собирался еще раз прошерстить воспоминания девчонки, чтобы больше не упустить ни единой мелочи. С его навыками для этого даже не обязательно смотреть на нее. В прошлый раз Драко прошелся поверхностно, снял верхний слой и, как кость голодной собаке, бросил обгладывать ищейкам отца. Хотел поскорее отделаться и показать Грейнджер Багре. Однако учитывая новые переменные в виде тех новобранцев, он не мог позволить себе еще одного прокола. Он вскинул руку с палочкой и направил ее кончик прямо на лоб девушки. Малфой мог бы проникнуть в ее разум, причиняя дикую боль, сломать естественную ментальную защиту так же просто, как если бы ее стены были выстроены из бумаги, и тогда Грейнджер кричала бы так же громко и отчаянно, как десятки и сотни людей до нее.. Он мог, но почему-то не стал. Грейнджер смяла пальцами хлопковую ткань штанов на своей коленке, когда Драко мягко проник в ее сознание. — Грейнджер, — зазвучал полный неприязни голос Пэнси в воспоминаниях девчонки. — Выглядишь отвратительно. Словно живой труп. Паркинсон остановилась посреди холла, сложив руки под грудью и презрительно скривив губы, словно имела дело с дождевыми червями, вылезшими после дождя. — Блять, Пэнс, сейчас вообще не время для ваших разборок, — осадил ее Тео, перехватывая Грейнджер поудобнее, и прокричал вглубь поместья: — Тинки! Эльфийка мгновенно возникла в воздухе и засуетилась вокруг них, причитая, однако грязнокровка была занята тем, что буравила Пэнси ответным взглядом. — Жаль, что не могу сказать о тебе того же, — процедила она. — Наслаждаешься обществом убийц? Паркинсон вскинула бровь и громко фыркнула — окажись Драко там вместе с ней, поступил бы аналогично. — Следи за языком, идиотка. Ты не в Хогвартсе, где из-за угла вот-вот появится Поттер и спасет тебя. Ему сейчас, вероятно, гораздо тяжелее, чем тебе, — ядовито проговорила Пэнси, пытаясь задеть Грейнджер побольнее. — Слышала, его ранили в Уэйбридже. — Не смей даже упоминать его имя!.. Малфоя рикошетом отбросило из одного воспоминания в другое. — Плевать на риск, — гаркнул Грюм, и Грейнджер вздрогнула всем телом. — Мы потеряем каждого, если потребуется, чтобы сохранить жизнь Поттера. Не то, это он уже видел. Драко прокрутил эту сцену уже десятки раз. Малфой открывал одну дверь за другой, рыская по сознанию Грейнджер с маниакальной внимательностью. Воспоминания девчонки накатывали волнами, приходя из ниоткуда. Кажется, именно так жизнь проносится перед глазами перед смертью. Драко подглядывал за детством Грейнджер, и почти в каждом кадре мелькали улыбающиеся лица ее родителей. Он наблюдал за тем, как она радуется редкой книге о магических животных в четырнадцать — и как маглы смогли ее отыскать? — а потом, прокручивая воспоминания в обратном порядке, видел, как читает обычную сказку с картинками в пять. Маленькая Грейнджер стояла перед зеркалом в ванной комнате для девочек в школе. Глаза горели решимостью, и это так типично для нее, но поблескивали влажно, словно минуту назад она прекратила плакать. Девочка улыбнулась — но улыбка больше походила на гримасу. — Ничего общего с бобром, — пробубнила она, зло стирая очередную слезинку. Наблюдая за ней, Малфой испытывал такой спектр эмоций, от злобы и закостенелой ненависти до отчаяния, что не мог определиться, чего ему хочется больше — послать все к черту и убить ее нахер или же вскрыться самому. Почему ты такая до скрежета зубов правильная, Грейнджер? Он видел девушку, которая без промедления бросалась под заклинания, чтобы выцепить очередного раненого с поля боя и провести сутки у его постели, пытаясь спасти, а после беззвучно рыдать в подушку, когда жизнь все же покидала его тело. Девушку, которая к своим годам прочла книг больше, чем иные люди за всю жизнь. Девушку, которая старалась изо всех сил в ущерб себе. Девушку, которая очень пугалась своего страха и глушила любые эмоции, которые могли отвлечь от цели. Девушку, которая была ему совершенно непонятна. В голове эхом звучал ее смех, он преследовал Малфоя в более ранних воспоминаниях, но резко обрывался, стоило ему снова вернуться к верхнему слою. Там поселились крики отчаяния, плач, боль от потерь, там все окрашено в черный и красный. Драко с легкостью отмахнулся от целого вороха одинаковых эпизодов, которыми была забита ее голова: Грейнджер нарезала ингредиенты, вскрывала нарывы и бинтовала чужие раны, а потом снова варила зелья, — и так по бесконечному кругу. Он ненадолго задержался на том, как девчонка решалась на побег. Остановился понаблюдать, как она, ненавидя его, уничтожала себя, и внутри все вскипело от злобного непонимания. Он ведь не бросил ее в темницу, не пытал и не насиловал, что с ней не так? А потом Малфой нашел то, что искал, хотя понял это не сразу. Его разум будто споткнулся о следующий эпизод и замер, анализируя и не вполне осознавая, что именно заставило его остановить ворох менявшихся картинок. — Он будто перебирает что-то в памяти. Пещера, хижины, Хогвартс, — Поттер запустил руку в волосы, поднимая на Грейнджер горящий взгляд. — Таких совпадений не бывает, понимаешь? Девушка сидела на стертом диване, который явно был старше их обоих, кусая губы и хмурясь. Комната, где они находились, выглядела заброшенной, и Драко пришел к выводу, что это то время, когда они находились в бегах, накапливая силы. — Но, Гарри, Хогвартс под контролем Пожирателей, мы не можем просто заявиться туда! — Если крестраж в школе, мы должны рискнуть, — решительно сказал он, сверкнув стеклами очков. — Мы не сможем победить Волдеморта, если не найдем их все. — Ты не сможешь победить его, если умрешь! — выкрикнула она, выходя из себя. Малфой выдернул себя из сознания Грейнджер. Он вспомнил ярость Волдеморта на собрании. Теперь это казалось логичным. Вероятно, Уизли обеспокоил Темного Лорда, но он объяснил себе подправленные воспоминания рыжего близостью к Поттеру, однако новая практика, вошедшая в обиход Сопротивления, окончательно вывела его из равновесия. Подобная активность со стороны Ордена настораживала. К тому же.. крестражи. Малфой знал о них и раньше, но не придавал слишком большого значения этой информации. Об особенностях бессмертия Волдеморта в общих чертах было известно строго ограниченному кругу лиц, но никто не знал наверняка, сколько крестражей у Лорда и, главное, где он их спрятал.. Но ведь это было критически важно. Хогвартс оставался под контролем Пожирателей: его охранял огромный отряд под командованием Макнейра. И это ведь было чертовски нерационально — направлять такие силы на охрану бесполезного здания, расположенного слишком далеко, чтобы быть кому-нибудь нужным. Очевидно, что они охраняли что-то крайне ценное. Неужели один из осколков души Темного Лорда, как Поттер пытался доказать Грейнджер? Разум Малфоя взрывался от размышлений. Он опустил палочку, возвращаясь в реальность, где рассвет уже вспыхнул в окне, озаряя жалкую комнатушку ярким светом. Грейнджер заворочалась в постели, скользя руками по предплечьям и делая попытки нащупать пяткой одеяло, которое сбилось в кучу у нее в ногах. Когда ничего не вышло, она сморщила нос и сгруппировалась еще больше, чтобы сохранить крохи тепла. Длинные ресницы затрепетали, когда она протяжно и как-то грустно вздохнула. Драко стиснул челюсти и заиграл желваками, не отрывая напряженного взгляда от сопящей девушки. Осмотрел скрюченную фигурку с заметными следами побега на бледной коже. Он все понимал. В теории. Грейнджер могла помочь.. Вернее, поможет, ведь она в его власти, и у нее нет выбора. Однако чувства жили своей жизнью. Сознание оставляло глубокие борозды, сопротивляясь самой возможности разделить с кем-то контроль над кромешным ужасом, поселившимся в его теле. Он и себе не слишком доверял, что говорить о девчонке, которая спала и видела, как бы проткнуть Малфою глотку его же палочкой? Однако правда состояла в том, что все было предопределено задолго до того, как ничегоя отметила Грейнджер как нечто свое. Возможно, в тот момент, когда браслет коснулся его руки? Или еще раньше, когда он только добровольно пошел на то, чтобы стать сосудом, желая могущества? Малфой скользнул глазами по тонкому предплечью. Будто чувствуя чужой ледяной взгляд, девушка поежилась, ее кожа покрылась мурашками от холода, и она провела рукой по костлявому плечу в попытке согреться. Он едва покосился на пуховое одеяло, и оно взмыло в воздух и мягко опустилось на девушку. Как только это произошло, она тут же расслабилась и затихла. Мог ли Драко переиграть всех с ее помощью? Это абсурд. Были вещи, которые он мог контролировать, однако были и те, которые находились вне поля его влияния. Малфой мог сколько угодно лезть из кожи вон и рвать жилы, но не прогнул бы мир под себя. Куда делся заносчивый мальчишка, желающий доказать свое могущество всем и вся? Сегодняшний Малфой не знал. Передвигаясь по комнате, рассветные лучи выхватили из тени прикроватный столик. Драко машинально сместил взгляд в ту сторону. Несколько книг в потертых обложках, которые он успел изучить вдоль и поперек, лежали на прикроватной тумбочке вместе со свежими бинтами и стаканом воды. Тинки принесла без его ведома? Не важно. Пусть Грейнджер прочтет их — так сократится количество вопросов, которые свалятся на его голову, когда все начнется. В конце концов, если всегда будет существовать еще одна сила, неподвластная ему, правда так важно, кто именно ею станет? Грейнджер хотя бы можно контролировать, она в его власти.