Собственническая природа дракона

Когда Чайльд проснулся, он больше не тонул в драконьей сперме. На самом деле, если посмотреть со стороны, он пережил абсолютный позор. И все же он тихо, с удовлетворением заворчал. Веки все еще были сомкнуты, тяжелые одеяла накрывали его с головой, защищая от прохладного воздуха гостиничного номера. К счастью, было не так уж холодно, но привыкший к долгим зимам в Снежной Чайльд абсолютно не хотел выползать из постели и идти к печке, чтобы подкинуть дров. Ворчание превратилось в резкий вздох, когда он пошевелил бедром: почти смертельная рана от пиро-винтовки все еще слишком сильно болела, хотя целебная вода вовремя заживила большинство повреждений, опасных для жизни. Теплая рука прижалась к его ноге, быстро остановив движение, прежде чем боль успела еще хоть раз сотрясти нервы Чайльда. Паника охватила его прежде, чем он смог мыслить рационально. Инстинктивно он дёрнул локтем назад, ударив источник внезапного прикосновения. Раздалось лёгкое шипение от боли, когда острая кость врезалась в чужое ребро — но рука на бедре даже слегка не сдвинулась для того, чтобы человек увернулся. — Возможно, я вполне это заслужил. — О, мрачный тон голоса капал, как мед, прямо ему в ухо. Чжун Ли определенно был возбужден, и за каждым словом раздавалось низкое рычание. Горячее дыхание касалось ушной раковины. Чайльд почувствовал, как у него участилось сердцебиение от того, как похотливо прозвучали эти слова. Чжун Ли неровно выдохнул ему в затылок, рука обхватила его внизу и… Чайльд осознал свое положение. Он лежал на боку, раненое бедро было подперто подушкой, чтобы не давить на нежную, только заживающую плоть. А Чжун Ли рядом с ним был обнажен, разгоряченная кожа прижималась к его спине, и все еще твердый член был засунут глубоко в задницу Чайльда. Чайльд застонал от грубого толчка — так Чжун Ли отреагировал на его пробуждение. Он соскучился по тому, как это ощущается наяву: кажется, уже привык согревать драконий член только в воображении. Но даже без чешуи или гребней на коже Чжун Ли все еще отлично умел им пользоваться. Напряженное ожидание удара в спину растаяло окончательно, когда горячая плоть один раз восхитительно прижалась к стенкам внутренностей Чайльда, прежде чем снова погрузиться до конца. От этого ощущения у него из глаз посыпались искры, и он почти что дёрнул ногой от избытка чувств. Удовольствие поднялось по его выгнутому позвоночнику, нервы проснулись и отозвались болью. Но он сдержался и всего лишь откинул голову на белую пуховую подушку. Между ними витал аромат шелковых цветов, скорее всего из-за масла, которое Чжун Ли использовал, чтобы подготовить его и смазать себя. Что-то липкое осталось между ягодиц и на прессе, а живот слегка раздулся, и Чайльд понял, что это не первый их раунд. Что-что, а потеря Сердца Бога никак не повлияла на божественную выносливость бывшего архонта. Хотя Чайльд и наслаждался этим особенным испытанием, возможно, в их общем сне он все-таки немного переборщил. Каждая щепотка удовольствия была сродни электрошоку. В конце концов Чжун Ли признался, что не спал, а наслаждался своими фантазиями, глядя на очень реального стонущего и корчащегося на широкой кровати Чайльда. Тот ведь сказал Чжун Ли, что он может использовать его тело даже во сне, если захочется снять напряжение. В первые несколько дней отношений это была лишь шутка. Но теперь Чайльд усмехнулся, пряча прерывистый возбужденный выдох: Чжун Ли все же принял его предложение. Вначале он, конечно, просто беспокоился, что Чайльд будет возиться на постели почем зря и потревожит заживающую рану, так что его надо было как-нибудь удерживать на месте. Затем Чайльд дразнил Чжун Ли внутри сна, требуя сделать себя насадкой для члена. Тогда словно что-то щелкнуло в голове Чжун Ли одновременно и наяву, и в его фантазии. Он не посмел бы рисковать их кладкой или жизнью своей раненой пары, поэтому помнил об осторожности и держался — но в то же время вымещал малую долю неудовлетворенности на сознании Чайльда. Он поддавался похоти только во сне и твердил себе, что может обойтись даже и без этого. Чжун Ли принял на себя всю ответственность. В конце концов, они действительно боролись всерьез, когда Чайльд в форме Мерзкого Наследия напрягся, чтобы удержаться. Сон, да, но Чайльд знал свои пределы, а что такое сны, как не фантазии, построенные на опыте? Итак, всю ночь Чжун Ли потакал своему эгоизму. Он придерживал испорченные бездной бедра, которые в реальности снова делались веснушчатыми и пугающе бледными. Так он не позволял Чайльду избежать полного разрушения, которое ждало его после второй огромной порции драконьей спермы внутри его маленького человеческого тела. Он оставил следы семени даже на покрытых синяками губах, основательно помечая свою пару. Бедра уже были залиты так, что их едва было видно. Чайльд поглощал все, что мог дать ему Адепт, каждой из своих дырочек. Если бы он принял последний из трех членов дракона, он бы точно сломался. Прекрасный, невообразимый зуд царапал сознание Чжун Ли изнутри при мысли об этом. Он нечасто потакал своим фантазиям. А Чайльд был человеком слова, не больше, ни меньше — он стал великолепной насадкой. Гео импульсы могли бы исцелить рану на бедре, нужно было только сосредоточиться, но вместо этого Чжун Ли потратил силы, чтоб просто подчинить сон Чайльда своей прихоти. Но зато внутри сна он поглотил любую боль и каждую слезу Чайльда. Он затопил свою пару сверх всяких пределов горячим чистым удовольствием и во второй раз так растянул смертную плоть, что заставил его живот неестественно уеличиться. Спермы, вытекшей между ними, все равно было недостаточно, чтобы помешать цели Чайльда оседлать все три члена архонта, но его форма Мерзкого Наследия внезапно растаяла, не выдержав накала борьбы. Чайльд яростно ударил водным клинком в нефритовый щит Чжун Ли, теряя себя в неистовой схватке и яростных криках, а затем обмяк. Он не мог двинуться, если не считать вздымающейся груди и булькающего от семени горла. Чайльд так много принял, что Чжун Ли не смог сдержать еще одну вспышку возбуждения, заставившую его посмотреть на подергивание собственного члена внутри его сломленной пары. Его пробрало дикое, древнее упоение, когда он повернул вялое, пьяное похотью лицо смертного навстречу своему голодному взгляду и поднес к нему пылающий коготь. Приоткрытые, пропитанные спермой губы Чайльда и его влажные темные глаза выдавали, как сильно он потерялся в эйфории. Рыжая голова откинулась назад от грубого прикосновения острого, как бритва, когтя. Но Чайльд выглядел таким самодовольным, счастливым, пока по его щеке тянулись красные полосы с белым следом. Человеческие ногти царапали чешую. Чайльд терялся в изможденных стонах, зажатый между пьянящим трением и порочным удовольствием. Было честью увидеть этого достойного воина таким. Сделать его таким. Чжун Ли позаботился о том, чтобы сполна насладиться своей парой, а потом свернулся калачиком и заключил негодяя из Снежной в теплые змеиные объятия. Нужно было отдохнуть, и так Чжун Ли уговаривал его вернуться из грез в глубокий сон. Он оставил его наполненным и баловал прикосновениями нежного длинного раздвоенного языка по вялым, заплаканным щекам. Лицо Чайльда в этот момент было прекраснее, чем самый фантастический рассвет над гаванью Ли Юэ. Совершенна его память или нет, Чжун Ли хотел видеть его таким снова и снова. Но пока… В этот момент Чжун Ли обычно отстранялся от подсознания Чайльда, чтобы дать возможность отдохнуть, положив конец их общим фантазиям. Тем не менее, когда Чжун Ли начал прерывать их связь, тот только крепко обнял его чешую под брюхом во сне и руку, обнимающую талию Чайльда, в реальности. Чжун Ли не смог больше двинуться и в итоге просто согревал свой член теплом Чайльда и дальше. Тот полностью расслабился, как только Чжун Ли смягчился и перестал шевелиться. Итак, Чжун Ли принял предложение. Он прижался лбом к утонченно-уродливому шраму на плече Чайльда и скрыл его своими янтарного оттенка волосами. Чжун Ли было смешно от самого себя. Но когда рокот его тихого смеха заставил Чайльда извиваться, медленно и сонно тереться о него, у Чжун Ли снова сбилось дыхание. Задница Чайльда прижалась к бедрам и отчаянно давила на них. Забавно, как сильно он позволил этому смертному повлиять на себя — так Чжун ли сам себя оправдывал. Он выбрал неторопливый темп и осторожно, тщательно стал двигаться внутри тихонько спящего партнера, стараясь освободиться от желания. Маниакальная похотливая фантазия Чайльда все не выходила из головы. Одного взгляда на то, как Чайльд согревает члены его драконьей формы, было достаточно, чтобы кончить, но Чжун Ли мучила темная мысль о том, чтобы снова отложить яйца в уже почти сломленное тело и избавиться от желания, царапающего разум. Однако он этого не сделал бы. Он не осмелился бы когда-либо по-настоящему причинить Чайльду боль, физическую или моральную, несмотря на то, насколько далеко, казалось, была проведённая ими черта от того, что смертная мораль считала… приемлемым. Скоро у них будет еще одна кладка. Затем рука собственнически коснулась символа из драгоценного камня. Чжун Ли глубоко толкнулся бедрами несколько раз, теряясь в удовольствии. Но тут он вдруг ощутил, что его энергию попытались спешно поглотить, двинувшись ему навстречу. Чжун Ли немедленно остановился, забеспокоился. Он сильнее прижал руку к тусклому свету метки, покрытой бинтами, и тогда толчок изнутри превратился в резкий рывок. Их яйца были элементарно истощены. К раненому Чайльду едва вернулось здоровье, сил у него все еще было мало, и теперь это, возможно, сказалось на кладке. Его снова необходимо было наполнить гео энергией, но осторожно. Нагнетание ее в поврежденный символ может причинить больше вреда, чем даже еще одно оплодотворение. Но рядом с яйцами обязательно должны быть элементы стихии, чтобы они полностью не рассеялись в своём алхимическом состоянии. Нужно было разбудить Чайльда, а затем тот внезапно со вздохом пошевелился и… Его ударили локтем в бок. Застигнутое врасплох ворчание в ответ раздалось скорее от неожиданности, чем от боли. И, тем не менее, Чжун Ли остановился, чтобы посмеяться и пошутить. Он не винил жестокую натуру Чайльда за его рефлексы во время пробуждения, прекрасно понимая, что тот прожил месяцы в бездне, годы в дебрях Тейвата, и пережил слишком много покушений на свою жизнь, чтобы действовать как-то по-другому. Удар под ребро Чайльд быстро искупил: очень уж соблазнительно он отреагировал, когда поймал Чжун Ли на горячем. Чжун Ли в любом случае посчитал, что в случившемся виноват сам. Тихий сон, в который он погрузил Чайльда, не мог длиться вечно: его толчки легко скользили внутрь и наружу не слишком напряженных мышц, но удовольствие будоражило Чайльда все сильнее каждый раз, когда член достигал его дна. Просто согревать Чжун Ли своим нутром было уже невыносимо. — Почему ты остановился? — стон Чайльда прозвучал гораздо отчетливей, чем сонное ворчание, вырвавшееся у него только что. Может быть, он поймал еще один оргазм. Чайльд мог бы еще выдержать медлительность, с которой Чжун Ли изливал новую порцию семени глубоко в него. Но сейчас, когда его простату не насиловали каким-нибудь немыслимым способом членом, далеким от человеческих размеров, Чайльду было почти больно. — Ты чувствуешь себя нормально? — только Чжун Ли мог задать такой прямой вопрос, будучи, по ощущениям, глубоко по локоть в заднице Чайльда. Позади его пупка, там, где находились яйца, Чайльд ощутил укол обжигающе горячих когтей. Чуть больше проснувшись, он действительно почувствовал себя немного нехорошо, как будто странное беспокойство поднималось по его горлу и душило. — Теперь, когда ты об этом сказал, не совсем. Может, у меня инфекция? — Твоя энергия пока не полностью вернулась, рана еще затягивается. Я могу помочь, но это будет больно… поэтому я предлагаю… Чжун Ли отвел бедра назад, удерживая Чайльда на месте одной рукой — твердой, как горы, которые он мог бы сдвинуть — в то время как другая рука сильно надавила на нежный драгоценный камень под пупком. Любовный длинный толчок от кончика до основания вырвал у Чайльда протяжный, задыхающийся стон, который каким-то образом заставил Чжун Ли забыть, что он хотел предложить. Мышцы трепетали вокруг его члена и доили его. Чайльд слабо ударил по тыльной стороне светящейся янтарной ладони и оттолкнулся так сильно, как только мог, не двигая больным правым бедром, крепко зажатым в неподвижной хватке Чжун Ли. — Прости, — задыхающийся маниакальный смешок Чайльда странно согрел сердце. Его пара наслаждалась сексом. — Это ощущается слишком хорошо… как что-то очень приятное… — Твое тело пытается заставить меня поделиться своей стихийной энергией, — Чжун Ли оставался внутри тепла, обхватившего член так крепко, что он не мог пошевелиться в течение нескольких ударов сердца. Уютный жар сводил Чжун Ли с ума. Ему стало трудно дышать, ведь он пытался сосредоточиться, прежде чем погрузился в это удушающее ощущение. Клыки нашли нежную мочку уха, и он зарычал. — Я счастлив подчиниться. Чайльд протянул руку назад, запустив пальцы в волосы Чжун Ли, а другой мертвой хваткой вцепился в подушку. Ладонь потянулась к повязке с кор ляписом, удерживающей пряди на затылке, быстро распустила их и освободила, чтобы они струились по его спине как шелк. Чжун Ли в ответ притянул его к себе невероятно близко. — Пожалуйста, потерпи… Из-за травм может немного жечь. Кристаллизация твоих заживающих ран — не то, на что я рассчитывал сегодня утром. Но все равно я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе. — Если ты хочешь причинить мне боль, сделай мне больно, Чжун Ли. Я справлюсь, — повторяющийся из раза в раз маниакальный смешок, который последовавший за этими словами, Чжун Ли очень полюбил. Как и задыхающиеся стоны, которые он вырывал у бывшего Предвестника. Чайльд сжал пальцы в кулак, полный длинных шелковых волос, пахнущих цветами, свободно придержал их и повернул голову, чтобы краем глаза посмотреть на Чжун Ли. Тот наносил поцелуй за поцелуем на те веснушки, которые виднелись между поврежденной кожей и стойкими синяками среди старых шрамов. Янтарные глаза оценивали их узор, запоминая каждый дюйм кожи. Когтистая рука из драгоценных камней осторожно ослабила повязку на бедре, а затем теплые пальцы скользнули под нее. — Двигайся, — Чайльд застонал, задыхаясь от нетерпения. Холодный воздух коснулся нежной кожи, за ним последовал ужасный жар. Он сильно прикусил и без того разбитую губу, когда гладкие, похожие на драгоценные камни пальцы Чжун Ли коснулись не до конца зажившей плоти. Из горла Чайльда вырвался стон — слишком много было смешанных ощущений. Он очень старался не отстраниться, не дернуться. По словам Чжун Ли, Ирина, гидро целительница из гостиницы, увела его от порога смерти, но разодранная нога и потеря крови отняли у него все силы. Рана на животе ещё даже не начинала подживать, поэтому Ирина замотала ее бинтами с лекарством и эфирным маслом, чтобы остановить кровотечение до тех пор, пока не сможет заняться ею утром. Она должна была прийти очень скоро. — У нас… не так много времени, — Чайльд больше не мог выносить тишины. Итак, Чжун Ли принялся за дело. Очень нежно он направил чистую энергию гео на поврежденную кожу, продолжая неуклонно тянуться рукой вглубь. Рана стала влажной, а затем затвердела, словно кристаллизировалась — слишком быстро, по его мнению. Но он не мог вынести боли, что сквозила в прерывистом дыхании Чайльда, когда его покрытые шрамами бёдра перестали двигаться. Нужно было быстро погрузить их яйца в элементальную энергию. Вместо того, чтобы замереть, Чжун Ли сосредоточился на ритмичных толчках и узости нетерпеливых стенок плоти вокруг своей эрекции. Даже после того, как его небрежно и непристойно трахнули так много раз за ночь, Чайльд всё равно попытался ускорить темп, снова начиная толкаться назад. Выносливость любого Адепта во много раз превышала пределы смертных, однако его это не волновало. Чжун Ли вознаградил его, сохраняя медленный, но настойчивый темп. Когда Чайльд еще больше заёрзал от экстаза, от медленного трения разгоряченного члена о простату, удар подавляющего перевозбуждения захлестнул его. Энергия, влившаяся в тело, оказалась раскаленной, но это каким-то образом только приблизило Чайльда к очередному слишком скорому оргазму. Было больно, но не совсем так, как он ожидал. Темп был мучительным, но звериное рычание Чжун Ли ему в ухо стоило того. Он взял на себя всю инициативу и просто дразнил нервы Чайльда. Энергия внутри него, казалось, росла. — Замри, — приказ и хватка на берде заставили Чайльд кивнуть до того, как он смог понять, что повинуется, а не пытается воспользоваться мометом и прехватить инициативу. Возможно, Чжун Ли все-таки довел его до состояния хорошенькой насадки для члена. Чайльд почувствовал, как его собственный член дернулся, хотя больше не мог стать твердым. Тогда он едва не заскулил от возбуждения. Затем рука Чжун Ли вспыхнула, огладив острый изгиб бедра, и быстро схватила истощенный член Чайльда. Он нежно потянул его, заодно проверяя, что Чайльд правда замер на месте. Пауза между вздохами Чжун Ли стоила того неловкого судорожного стона, который вырвался у Чайльда. Удовольствие было невероятно сильным, особенно в сочетании с грубым толчком в простату и бедрами, прижатыми к заднице. Чайльду хотелось заставить огромный член еще глубже войти в него в ответ. А Чжун Ли не планировал долго мучить его. Он сам уже был истощен, но продолжал толкаться все еще тяжёлым членом, нацелившись ладонью на чувствительные шрамы на мускулистом боку Чайльда. Затем он положил руку ему на грудь и обратил внимание на изгиб ключицы. Точные движения внутрь и наружу занимали большую часть его мыслей. Затем обжигающе горячие пальцы Чжун Ли внезапно оказались на эрегированном соске. Его чувствительный бутон быстро заставил Чайльда извиваться от странного удовольствия. Он не привык ни к нежному вниманию, ни к удовольствию от того, что Чжун Ли выкрутил его соски так, что Чайльд задергался в его руках. Но бедра Чайльда все еще были напряжены, чтобы оставаться неподвижными, словно их продолжали удерживать на месте. Эта мысль заставила Чжун Ли в следующий раз толкнуться сильнее. Похотливые шлепки плоти о плоть нарастали в такт их общему напряжению. И Чайльду понравилось, каким шумным стал бывший архонт. Он будто не знал самого понятия стыда в близости или не вспоминал о нем, пока трахал Чайльда. Юноша пытался сдержать собственные стоны, вырывающиеся из горла, просто чтобы услышать, как бархатный голос Чжун Ли стонет его имя ему в ухо. Толчки стали немного более отчаянными. Манеры джентльмена уступали место злобной натуре Адепта, жаждущей освобождения внутри Чжун Ли. Чайльд почувствовал, как все его мышцы напряглись в момент, когда острая волна Гео пронзила его суть, высвобождая накопившееся внутри тепло. Он корчился в эйфории. — Чжун Ли! — Чайльд чувствовал себя очень измученным, но все же испытал еще один оргазм, когда резкий приступ кристаллизующейся боли немного утих. Его глаза закатились. Прикосновения боли к перенапряженным нервам было как раз достаточно, чтобы помочь ему кончить сухо, хотя он этого не планировал. Руки дрожали от чрезмерной стимуляции и острого удовольствия, пронизывающего изнутри. На наволочке подушки, которую он до сих пор сжимал мертвой хваткой, осталась прореха. Чжун Ли вошел в него еще несколько раз, спеша за собственным удовольствием, пока Чайльд слабо не застонал. Чжун Ли снова излил в него свое горячее семя так глубоко, как только мог, с силой трахая его на протяжении всего оргазма. Это длилось немного дольше, чем было бы комфортно. Чайльд уже был полон, но ему было так приятно. Они тяжело дышали, болезненно прижимаясь торсами друг к другу, пока пытались отдышаться. Чжун Ли снова вернул себе самообладание первым. Чайльд проклинал естественный контроль Адептов над их телами, поскольку видеть, как чопорное лицо Чжун Ли превращается в маску экстаза после оргазма, было его любимым занятием. Конечно, вторым вдобавок к тому, чтобы его трахали предельно жестко. Чайльд мысленно почему-то сравнил себя с монахиней. Заключалась ли монашество в том, чтобы посвятить себя Богу Секса, который лежал рядом, или дать обет целомудрия, чтобы сохранить остатки рассудка, Чайльд не знал, но ему было очень смешно. Хотя, только одного взгляда на теплую улыбку Чжун Ли хватило, чтоб понять, что он определенно за первое. Масло, которое Чжун Ли быстро достал из прикроватной тумбочки, успокоило боль. Им стоило наконец отдохнуть. Но не так-то просто было устроиться на постели, когда обессиленный партнёр цеплялся за него слабыми пальцами, запутавшимися в янтарных волосах. Чайльд отчаянно желал, чтобы Чжун Ли оставался в его тугой заднице, пока эрекция не ослабеет. А затем еще на минутку, если возможно. — С ними все в порядке? — Чайльд начинал думать, что секс с драконом лишит его голоса: слова прозвучали как грубое карканье. Пришлось прочистить горло. А вот Чжун Ли ничто не могло заставить хрипеть. Его рука, покрытая таким количеством масла, что с пальцев капало, прикоснулась к ранам, чтобы успокоить кристаллизацию и одновременно ощутить элементарную энергию. — Да. Полагаю, выдержат, пока мы не вернемся в Ли Юэ, — Чжун Ли так тесно прижался к нему, что Чайльд чувствовал, как его голос грохочет в сильной груди, такой же шершавой, как гравий. — Я не хотел как-то тебя ограничивать, но ситуция такая. Я должен попросить тебя не драться, пока яйца не станут стабильны. Чайльд фыркнул, но молча кивнул, немного радуясь, что Чжун Ли в этот момент не видел его лицо. Естественно, ему не понравилась эта просьба. Он не заключил бы контракт, будь подобное прописано в первом пункте, ведь знал, что не смог бы сдержаться из-за своей хаотичной натуры. Но, так как он был теперь прикован к постели на некоторое время и вынужден будет лежать даже после визита к Бай Чжу в Ли Юэ, Чайльд решил смягчиться. Он собирался ещё жаловаться, но уступил. Кроме того, у них до сих пор оставались сны, так что он, в целом, был доволен. — Я никогда не говорил тебе спасибо. Чайльд выпутал пальцы из темных и янтарных прядей, а затем трясущейся рукой приподнял толстые одеяла, чтобы Чжун Ли мог помочь перевернуть его на спину и получить лучший доступ к повязке. Юноша был в абсолютном беспорядке и даже близко не вернулся еще к состоянию, в котором его оставило семя дракона. Чжун Ли определенно пытался удовлетворить потребность Чайльда быть полным внутри, не сломав при этом кровать гостиницы. По крайней мере, сломав не до конца. Им обоим нужно бы принять ванну. — Тебе не нужно меня благодарить. Я бы пошел за тобой, независимо от ситуации. — Нет. Я должен поблагодарить тебя, — настойчивость в голосе Чайльда заставила его приостановиться, пока он снимал окровавленные повязки. Их взгляды встретились. Глаза Чайльда, подумал Чжун Ли — двухцветные слитки чистого янтаря и аквамарина. Оба понимали, что это нечто большее, чем простая благодарность. — Я знаю, ты хочешь перестать быть Мораксом, Властелином Камня или кем-то ещё и просто… быть. Но ты вернулся к этому ради меня еще до того, как зафрахтовал корабль в Снежную. Ты помогаешь мне воплотить в жизнь пару мечтаний, которые, я уверен, в реальности невозможны. Чжун Ли хмыкнул. На его красивом лице отразилась искренняя задумчивость. Но от мыслей его оторвала кровь, сочащаяся из пореза от скальпеля, глубокого и неровного с одной стороны. Доктору тогда вывихнули пальцы, он запаниковал и вырвал лезвие под неверным углом. Чжун Ли быстро остановил кровотечение чистым платком, оставленным на прикроватном столике. И все же он заговорил, хотя его мысли прерывались от беспокойства. — Возможно… Прошло много времени с тех пор, как я чувствовал себя комфортно в чужой компании. И ты не просишь ни о чем, кроме… меня самого. Это… что-то новенькое. Чжун Ли тщательно вытирал его пупок, пока кровотечение не прекратилось, а от пятна спермы на коже не осталось всего несколько липких точек, которые легко было бы убрать. Трудно было не заметить, как опытно он ухаживает за ранами, хотя у него и чувствовался скорее подход помощника, а не самого врача. Чайльд не признался бы, что нежные прикосновения к реальным ранам были почти такими же приятными, как острые ощущения от получения новых во снах, но это было правдой. Ему нравился заботливый Чжун Ли так же сильно, как жестокий Моракс или стойкий Властелин Камня. — Ты видел разные мои формы и назвываешь мои имена из ушедших эпох… Да, я готов это потерпеть… когда я вижу тебя в таком прекрасном состоянии. Прошло очень много времени с тех пор, как я встречал кого-то, кто наслаждался бы моими многочисленными воплощениями в реальности. Глаза Чайльда внезапно опасно сузились. Он уставился в потолок. Ревность уколола его достаточно сильно, чтобы стереть с лица задыхающуюся довольную улыбку. Чжун Ли легко уловил его эмоции с первого взгляда. Покачав головой, он навис над Чайльдом, отбросив красную ткань одеяла в сторону, и схватил его мозолистую руку, чтобы переплести их пальцы вместе. Чайльду никогда бы не хотелось даже услышать о самой малой возможности того, что Чжун Ли был близок с кем-то другим. И у того было слишком много слов, чтобы описать, насколько опасно обаятельным становился его помешанный негодяй в таких чудовищных проявлениях ревности. Возможно, Чайльд был слишком силен для обычных смертных и не хотел сравнивать себя с ними. А может, просто такой же собственник, какими были драконы, несмотря на то, что Чайльд был человеком. Идеальный, дикий нрав, который Чжун Ли не мог не полюбить. — Не так, как ты себе представляешь. Просто близкие друзья в давно минувших тёмных временах. — Чжун Ли скользнул взглядом по хорошо сложенному телу юноши и снисходительно прижался лицом к свежеперевязанному следу от клыков, нежно поцеловав то место, где, он помнил, совсем недавно разрывал сладкую плоть. — Я всегда был слишком отвлечен своими обязанностями для такого контракта. Теперь я, кажется, полностью захвачен тобой и желанием уйти в нашу общую семейную жизнь. Стиснутые пальцы переплелись, и Чайльд в ответ сжал их настолько сильно, что костяшки пальцев даже не побелели. Он ухмыльнулся, а Чжун Ли рассмеялся тихо, ощутив эту попытку держаться крепче. Оба задавались вопросом, кто из них больше попал в ловушку. — Как бы то ни было, я не буду так милосерден, если ты снова оставишь меня до того, как вылупятся наши дети. Прости, но я хочу, чтобы мы жили вместе, пока не придет время, и я не позволю себя переубедить. — А потом? — с вызовом спросил Чайльд, ухмыляясь блеску в прекрасных янтарных глазах. Тонкая красная подводка под ними все еще лежала идеально, несмотря ни на что. Чжун Ли улыбнулся так, что сердце Чайльда на секунду замерло. — Если ты этого хочешь. У мастера Ху могут быть возражения, но я с ней поговорю. И, может быть, это было безумие, но прежде чем Чжун Ли смог поцеловать его своими соблазнительными губами, вопрос оказался решён. — Напомни, какие в Ли Юэ брачные обычаи? Если Чжун Ли и стремился к чему-то целомудренному, то после этого вопроса перестал. Жадный клык с силой впился в разбитые губы Чайльда в грубом поцелуе. Язык встретился с его языком в беспорядочном скольжении, которое Чайльд не смог бы обуздать, даже если бы у него хватало сил, но и сейчас он не мог не попробовать. — Может быть, мне стоит тогда купить подходящую чашу, когда мы вернемся в Ли Юэ? — сказал Чжун Ли, отстранившись. Их связывала тонкая нить слюны. — Чаша? — Чайльд скорее вдохнул это слово, чем произнес, хватая воздух после поцелуя Архонта в попытке восстановить контроль над своими легкими. Еще одна своего рода пытка, к которой Чайльд собирался привыкнуть. — Палочки, которые мы купили для твоего полного погружения в изыски гастрономии, были первой частью приданого. Чайльд моргнул. Стоп… что? — Учитывая твои связи с Крио Богиней и характер нашей первой встречи, я не ожидал от тебя чего-то конкретного. Можно сказать, я позволил себе на мгновение эгоистичную фантазию, а потом по глупости отверг возможность взаимности моих чувств к тебе, — Чжун Ли говорил об этом так небрежно, словно не замечал, что эти слова затронули сердце Чайльда, хотя и, казалось, слегка извинялся. Пальцы юноши слегка сжались, возвращаясь к длинным шелковистым волосам. — Прости меня, что я воспользовался твоим невежеством, а затем вскормил свое собственное. На самом деле, я намеревался попробовать быть более прямолинейным, чтоб поддерживать наше общение на том уровне, который был удобен тебе в непредсказуемом будущем, но время для этого показалось… неподходящим… после Обряда Расставания. Тонкие пальцы Чжун Ли обхватили его лицо, большой коснулся пореза под янтарным глазом Чайльда. — Так что я отложил это до тех пор, пока твоя рана и мое беспокойство не привели нас на нынешний путь. Ты очаровательный, безрассудный негодяй, и я не смог бы быть счастливее без тебя, Аякс, — Чжун Ли действительно именно это и имел в виду. Без вариантов. Он слишком грубо обошелся с сердцем Чайльда. Причем было похоже, словно он собирался продолжать изливать свои тяжелые чувства в сердце Чайльда, пока оно не лопнет. Чайльд рассмеялся. Им обоим так долго было плохо, но они оказались слишком глупы, чтобы заметить это. — Дай мне немного времени, и я постараюсь привыкнуть к тому, чтобы не нападать на тебя с мечом, когда просыпаюсь… — Чайльд вздрогнул и улыбнулся, пытаясь избавиться от тяжести, поселившейся в груди. — Я не ожидал, что остепенюсь настолько, чтоб спать спокойно, после Бездны. — Все мое время в твоем распоряжении. Я готов подождать. Одна маленькая травма каждое утро — это более чем выгодный контракт, пока я могу просыпаться рядом с тобой. — Ты говоришь так, словно признаешься… — глаза Чайльда были полуприкрыты, красный цвет запятнал кожу возле ран. От потери крови она была бледнее обычного. Он всё ещё широко улыбался. Чжун Ли нашел его слабое место и был безжалостен. Позже Чайльд подерётся с ним из-за этого. — Просто ты еще не спросил меня, как я отношусь к тому, что ты на самом деле намереваешься сделать. Ой. Конечно, этот ублюдок все знал. Адепт прислушивался к каждой грязной мысли Чайльда, когда пробивал его насквозь тремя драконьими членами. Конечно, он знал, что тот хочет жениться, заявить на него свои права, покорить ошеломляющую силу архонта единственным доступным ему способом: заняв место в его сердце и на его коленях. И Чжун Ли тоже хотел этого. Поэтому Чайльд дернул янтарные пряди, запутавшиеся в его пальцах, притягивая Чжун Ли поближе для еще одного горячего поцелуя. Языком он нащупал клык и намеренно прижался к нему, пока Чжун Ли не застонал от вкуса крови. Отчётливая медь и сладость, отдающая адреналином. Чайльд позволил себе сделать только это, прежде чем второй рукой вцепился в волосы Чжун Ли и заставил их губы разомкнуться. Между ними порвалась красная ниточка. Чжун Ли потакал ему, зная, что Чайльд не сможет заставить его теперь уйти в таком состоянии, но хотел посмотреть, как он отнесется к еще одному раунду. — Господин Чжун Ли, я намерен выйти за тебя замуж, когда мы вернемся в Ли Юэ, и обещаю преследовать тебя, под каким бы именем ты ни скрывался, пока ты не сдашься, — двухцветные глаза Чайльда сузились, показывая, насколько он серьёзен. — И я найду тебя. Сначала Чжун Ли удивленно вздернул брови, а потом рассмеялся. Нежное спокойное лицо, смотревшее на него с любовной насмешкой, теперь удивительно просветлело. При всем своем джентльменском поведении, подобающем консультанту похоронного бюро, он никогда не скрывал, когда что-то подогревало его интерес к Чайльду. Никто бы не поверил, какой глубокий смех был у Чжун Ли, если б сам не услышал. — Я серьезно, — прошипел Чайльд сквозь улыбку, в которой были видны зубы. Его опасный оскал немедленно столкнулся с таким же, полным отблесков на свету от клыков — Чжун Ли сделал это специально, и кровь Чайльда направилась на юг. — Я бы нашел тебя первым. Смешок с медовой ноткой в голосе заставил забыть о клыках, которые исчезли так же быстро, как появились. Но трудно было не помнить, что раны от их укусов продолжали заживать до сих пор, к удовольствию Чайльда. Рука откинула одеяла, небрежно сдвинутые во время секса, подальше, чтобы немного охладить воздух в комнате. Мурашки побежали по рукам Чайльда почти мгновенно. — Но у меня нет желания оставлять тебя, — Чжун Ли выбрался из тепла постели. — Возможно, нам следует принять ванну. Госпожа Ирина скоро будет здесь, чтобы заняться твоими ранами, а я предпочитаю быть единственным, кто видел тебя в таком состоянии. — А мне, например, нравится носить твои отметины на видных местах. Чайльд не мог перестать радоваться, когда Чжун Ли с искренней улыбкой покачал головой. Он стоял у кровати во всей своей хорошо сложенной, обнаженной красе. Адепты лучше переносили холод, и когда Чжун Ли прижался теплым поцелуем к его лбу, Чайльд решил полностью закрыть глаза. Его осторожно укутали одеялами, и он тихо вздохнул. Тепло снова возвращалось. Поднятая рука Чжун Ли удерживала ткань от прикосновения к его открытой ране. — Я налью ванну. Отдохни, пока я не вернусь, чтобы помочь тебе. Чайльд кивнул, его глаза уже не открывались. Лежать в теплой ванне на красивой груди Чжун Ли — ничего лучше быть не могло. —— «Дорогая сестра, Я очень надеюсь, что с тобой всё хорошо». Неаккуратная линия, и вот бумагу смяли. Новая капля чернил. «Самая милая на свете будущая тетя, У меня для тебя кое-какие новости». Кусок оторвали. Скатали в шарик, затем снова положили на оставшийся разорванным лист бумаги. «Тоня, я залетел от дракона». Слишком прямолинейно и настораживающе. Чайльд забеспокоился, что у него закончится бумага задолго до того, как он найдёт нужные слова. Чжун Ли оставил его одного в номере на несколько минут после второго прихода Ирины, намереваясь тайно обсудить с ней фрахтование судна. Оказалось, что вино было не единственной вещью, которую целительница контрабандой ввозила и вывозила из Снежной. Им всем невероятно повезло, что Чайльд, будучи Предвестником, не сообщил информацию о поставщике вина из Мондштадта низшим солдатом Фатуи, когда впервые услышал о ней: решил, что вопрос слишком мелкий, чтобы тратить время. На самом деле это не подарило бы Чайльду возможность хорошенько подраться, а вино радовало солдат. Теперь контрабандистка стала их единственным шансом выбраться из Снежной с его тяжелыми ранами. Поколебавшись между рискованной личной поездкой в Морепесок и тем, чтобы кое-как сообщить щекотливую новость в простом наспех сочиненном письме, Чайльд все же решил выбрать последнее. Он любил свою семью больше всего на свете, он работал над её расширением, но по многим причинам им с Чжун Ли нужно было уехать немедленно. Он навестит родных, как только сможет, после рождения детей. Тогда риск будет только для него. Но Чайльд также не мог просто оставить семью в неведении. Во время долгой поездки на лодке в Снежную Чайльд, наблюдая за волнами, снова и снова представлял разговор с родителями, братьями и сестрами о событиях в Ли Юэ. Несмотря на всю уверенность в Чжун Ли, даже Чайльд знал, что они были странной парой. Бессмертный Адепт и смертный человек. Бывший Бог и сумасшедший убийца. Монстр и продавец игрушек, если он не сможет найти лучшего объяснения, кем работает, для своих младших братьев и сестер. Чайльд пренебрёг бы Осиалом, Сердцем Бога и своей одержимостью Архонтом Войны, но он не мог не рассказать родителям о своей измене, опасаясь возмездия Царицы, которое обрушится на них без их ведома. Чжун Ли пообещал их безопасность даже в пределах замерзшей родины Чайльда, но он не мог рисковать. Вдруг кто-то пересечет эту черту за спиной Царицы. Он также не мог не упомянуть о почти бессмертных внуках. Но беспокоился, что своим поведением подорвет душевное здоровье отца. Большая часть семьи вообще отказалась от мысли, что у Чайльда могут быть дети, когда после возвращения из бездны проявился его жестокий характер. И все же у него вот-вот должна была родиться… тройня? Ему не приходило в голову спросить, можно ли считать кладку яиц тройней. Он представлял себе, что объявит об этом лично, подтверждая свои слова светящимся гео энергией глазом. Теперь, когда то же самое надо было рассказать в письме, он не мог подобрать слова, чтобы описать свои отношения и объснить намерение жениться на Адепте, не повергая всю свою семью в шок. Чайльд мог совершать большие ошибки, но он ничего не скрывал от своей семьи. Он знал, что такого масштаба новость нельзя принять сразу, и письмо никогда не передаст его мысли это так хорошо, как если бы он увиделся с родными лично. Пригласил бы Чжун Ли встретиться с ними. Он хотел бы их познакомить. Чайльд не был уверен, что старое сердце отца выдержит, когда он узнает, что сын его в отношениях с бывшим и якобы мертвым Гео Архонтом, поэтому остановился на очень красивом Адепте. Бывший Предвестник не был уверен, что его семья вообще знала, кто такие Адепты. И кроме того, он не мог понять, как подобраться к личности Чжун Ли и рассказать про яйца. Итак, с последним оставшимся листком бумаги под рукой, нервно теребя свои рыжие волосы, он кое-как сделал все, что мог. Еще раз обмакнув перо в чернила с прикроватного столика, Чайльд просто написал своей любимой сестре. «Моя дорогая Тоня, Мне искренне жаль, что я так долго не навещал вас и что не пришел увидеть твое прекрасное лицо, хотя снова оказался на нашей замечательной родине. Если бы это было возможно, я оказался бы рядом с тобой в мгновение ока. Поверь мне. Я должен немедленно вернуться в Ли Юэ, извини, но перед этим скажу, что встретил кое-кого невероятно особенного для меня. Его зовут Чжун Ли. Он — великолепный Адепт, который пережил достаточно приключений, чтобы истории о них и о Ли Юэ можно было рассказывать бесконечно. Он очень добрый и мудрый, но иногда доставляет мне неприятности, как и ты. Он бы вам всем понравился. Я обещаю, ты бы позавидовала мне, будь у меня была камера, чтобы сделать и отправить тебе его фотографию. Очень надеюсь, что он тебе понравится, потому что скоро ты станешь тетей. Мы вместе создали нашу собственную семью. Адепты немного отличаются от нас, но я надеюсь, что ты полюбишь своих новых племянниц и племянников, даже если они будут похожи на драконов. Милостивая Царица освободила меня от моих обязанностей из-за этих событий, поэтому я обнаружил, что мне нужно остаться в Ли Юэ дольше, чем я обещал. Если бы отец смог приехать, я бы пригласил вас всех на нашу свадьбу. Я уверен, что у тебя возникнет много вопросов. Может быть, ты поможешь сообщить это матери, отцу и остальным лучше, чем я смогу сделать это в письме. Обещаю отправить вам замечательные подарки со следующим письмом и ответить на все твои вопросы. Я навещу вас, как только смогу. С уважением, твой верный рыцарь». Что ж. Ему придётся это отправить, так как бумаги не осталось. Чайльд мысленно волосы на себе рвал, так это было грубо. Однажды в Ли Юэ он напишет отдельное письмо своему старшему брату про Царицу и более мрачные подробности. Но если он отправит его первым, то Тоня прочтет все эти ужасы до того, как кто-либо из старших членов их семьи сможет поддержать ее. Чайльд не хотел, чтобы она узнала худшую часть правды прямо сейчас, какой бы умной девушкой Тоня ни была. Лучше было отвлечь ее первым письмом. Слова на бумаге все еще казались недостаточно приятными. Чайльд жалел, что не может объясниться должным образом лично, но сдался, вложил свою последнюю попытку в конверт, который Ирина была так любезна предоставить и отправить под своим именем. Тоня узнает своего брата только лишь по почерку. Он надеялся, что одного письма хватит, чтобы сообщить новость его семье. Как бы трудно ему ни было соображать, Чайльд знал, что Чжун Ли предстоит очень долгий день по возвращении в Ли Юэ. Всего несколько месяцев прошло после смерти Рекса Ляписа, а Чжун Ли уже придется вернуться в царство Адептов. Без сомнения, его там ждало возмездие за обман. Чайльд не знал других Адептов так же хорошо, как Властелина Камня, но, с его точки зрения, они имели полное право злиться. Чайльд тоже злился, хотя и по другим причинам. Тем не менее, Чжун Ли не мог отправиться в Заоблачный предел, не оставив свою пару в царстве смертных. Поэтому им нужен был Адепт, близкий к сильным артериям земли, чтобы присматривать там за их детьми, пока они не смогут проявиться физически. И, хотя этого могло и не случиться — древние Адепты действительно могли бы задержать рождение их детей на долгие годы. Но тогда присутствие живого и настоящего властелина Камня среди них будет так же трудно объяснить. Чайльд почувствовал тяжесть на сердце: годы ожидания его бы явно не устроили, он ведь смертен. Если бы его дети были такими же сильными, как чистокровные Адепты, то могли бы стать младенцами, которых он бы держал на руках и заботился о них. Но из-за смешения крови и алхимической природы их рождения шансы на то, что он увидит их, пока они не дорастут до физической формы, отдельной от артерий земли, были невелики. Чжун Ли не назвал точных сроков, сказав только, что это может затянуться. Дети — вспышка в жизни бессмертного, но большая часть жизни смертного. Поэтому бывший Предвестник планировал посещать Заоблачный предел каждый день, если сможет. Он был бы Безумцем Заоблачного предела, разговаривающим с воздухом, деревьями, реками и прудами, которые там нашёл бы. Так он бы получил хоть какую-то связь с артериями земли, не рискуя при этом лишиться шанса самому стать Адептом — если Чжун Ли в это мему поможет. Но пока это не важно, прямо сейчас он просто хотел здоровых детей и какой-нибудь способ быть рядом с ними, даже несмотря на физический барьер. Он тоже еще не мог покинуть мир смертных. Не сейчас, когда его отец болен, а братья и сестры, без сомнения, все еще ждут вестей. Чайльду нужно было многое объяснить им, чтобы они после получения письма хотя бы однажды приехали в Ли Юэ. Хорошо бы они действительно верили, будто он — продавец ишрушек… Да, хорошо бы. Но он все равно не мог дождаться, когда семья познакомится с его и Чжун Ли детьми. Старший брат всегда таял при виде малышей, а мать готовила для новоиспеченных родителей столько еды, что можно было неделями пировать дома. Тевкр стал бы отличным дядей и, скорее всего, рассказал бы им такое же море разных историй, что и Чайльд. Он скучал по безумной атмосфере их большой семьи. Из-за отсутствия банковского счета Фатуи он бы теперь вынужден был больше проводить времени с Путешественником и накопил бы мору, а не тратил так много на Чжун Ли. Все-таки у него натура истинного транжиры. Они могли бы, в конце концов, купить огромный дом для всей родни и переселиться туда. Таким образом, он мог бы утопить Чжун Ли в семейной любви, которую он упускал почти семь тысяч лет, всего за одну свою короткую жизнь. Чайльд отвлекся от своих размышлений, бросив взгляд на полку, полную безделушек, хранящихся в свободной избе гостиницы. Они забрели в маленький городок, так что он не удивился бы, если бы эта хижина принадлежала еще недавно кому-то другому, пока холод, война или трудная городская жизнь не забрали их жизни. Здесь все еще оставляли одно-два украшения, чтобы комната не казалась пустой. Или, возможно, старые руки Ирины не могли дотянуться достаточно высоко, чтобы убрать последние безделушки. Перо снова окунулось в чернила, когда он вытащил письмо из конверта, чтобы нацарапать: «Обещаю, ты бы позавидовала, будь у меня камера, чтобы отправить тебе фотографию». Вставать с кровати оказалось больно. Чайльд немедленно замер, потому что его бедро резко дернулось, что, он знал, было ненормально. Глубокий вдох и стон — затем он выбрался из-под одеял и встал у кровати. Он был без рубашки и опирался на стену. Холод впился в обнаженную грудь. К счастью, полка висела всего в нескольких футах от кровати. Чайльд старался не слишком зацикливаться на том, что его правая нога плохо реагировала даже на простую ходьбу. Кровать и стена стали его друзьями, пока он доковылял и поднял дрожащую руку, чтобы взять покоящуюся на полке старую модель камеры. Как раз в тот момент, когда он заметил, что последняя пленка все есть еще внутри, дверь открылась. Ветер снаружи завывал в светящейся белизне метели. Его испачканный снегом и продуваемый всеми ветрами Адепт спешил вернуться в тепло. — Чжун Ли! — Чайльд поднес камеру к лицу, готовясь к выстрелу, как раз в тот момент, когда янтарные глаза заметили его. Без колебаний тот выпрямился. Рука скользнула за спину, а другая рука в перчатке, все еще лежащая на ручке двери, переместилась под углом, который лучше подходил под его силуэт и делал позу более выразительной. Внезапно Чжун Ли стал невероятно царственным, как аристократ с картины. Словно практиковался или уже позировал для подобного раньше. Или просто был во всеоружии. Чжун Ли знал, что Чайльд писал домой, когда уходил. Наверное, догадался о его намерениях. Он тоже относился к семейным делам невероятно серьезно. Чайльд просто подумал, что фотография существа, которую можно было бы связать с именем Чжун Ли, по крайней мере, ослабит напряжение, вызванное новостью о его изгнании. Он почувствовал себя немного виноватым из-за своей попытки застать Чжун Ли врасплох, сделав паузу только для того, чтобы еще немного подержать прекрасное изображение в видоискателе. Если красивое лицо и манеры поведения джентльена, не придутся по душе его матери и сестрам — значит, в Тейвате просто нет никого, на ком Чайльд мог бы жениться, чтобы угодить семье. Он знал, как важно для родных то, насколько хорошо одет и воспитан человек, которого он выберет. И это при том, что сам Чайльд был маниакальной силой хаоса во плоти. — Думаю, ты должен уже сделать снимок, а не просто пялиться. Сверху есть кнопка. — Просто думаю о том, что мне придется объяснять, как мне удалось переспать с самым красивым мужчиной во всем Тейвате, — сказал Чайльд негромко. — Полагаю, этот титул принадлежит тому, у кого камера. Чайльд опустил глазок камеры ровно настолько, чтобы Чжун Ли мог заглянуть поверх нее в глаз цвета океана. За объективом скрывалась опасная улыбка. — Это провокационное высказывание, господин Чжун Ли. — Фотографируй, Аякс, — но теперь Чжун Ли улыбался. Чайльд воспользовался этой секундой, чтобы поднять камеру и сделать снимок. У этой улыбки не было шанса пропасть и превратиться в неизменно вежливое выражение лица Чжун Ли снова. Когда он впервые изменил позу, вокруг его глаз от смеха разбежались морщинки, и Чайльд заполучил шанс похитить их навсегда. Вспышка, и улыбка принадлежала ему. — Ты доволен? — Чжун Ли покачал головой. Он все еще посмеивался, но уже тянулся рукой к лицу в легком смущении. Он скрестил руки на груди, чтобы посмотреть на юношу сверху вниз. Тот взял на себя слишком много. Чайльд вытащил фотокарточку из нижней части устройства и немного помахал запястьем, пока изображение не прояснилось. Оно было идеально. Чжун Ли выглядел по-настоящему счастливым и жизнерадостным, несмотря на старую, тусклую бумагу. Он улыбался так, словно был влюблен. — Нет, — сказал Чайльд, все еще глядя на фотографию с тихим театральным вздохом. Он мог рассмотреть снежинки в волосах Чжун Ли и послеполуденное сияние белого снега в лучах мягкого солнечного света за открытой дверью. — Потому что я отправляю её письмом, хотя очень хочу сохранить себе. К сожалению, внутри больше нет еще одной карточки, только эта была пустая. Чжун Ли оглядел его с головы до ног, заметив, как сильно Чайльд опирался о стену, чтобы стоять. И так быстро пересек комнату, желая помочь, что тот едва успел поставить камеру на низкий столик. Потом сильные руки и крепкое плечо помогли ему сесть обратно на матрас. Ноги Чайльда слушались его меньше, чем ему хотелось. — Тебе следовало оставаться в постели. Чжун Ли окинул взглядом обнаженный торс Чайльда и свежую повязку. От него пахло кровью, несмотря на ванну. Раны явно надо было осмотреть. Повязка все еще оставалась белой, значит, негодяй еще не слишком её потревожил. Чистые свободные брюки скрывали серьезную рану на бедре, но все же Чайльд не рухнул ничком, когда, наконец, престал опираться на Чжун Ли — значит, её состояние улучшилось. Помощь Ирины оказалась неоценима, но ходить какое-то время все равно будет настоящим подвигом. Чайльд проигнорировал комментарий, потянувшись к прикроватному столику, чтобы взять письмо и конверт. Он неохотно вложил фотографию такого неземного человека-Адепта между сгибами листа, а потом наконец все запечатал. — Я хотел, чтобы моя семья видела тебя так, как вижу я, а не недоступного архонта. Извини. — Из-за ухмылки Чайльда извинение звучало только на половину искренне, но Чжун Ли простил его и так. — Выглядело так, словно ты позировал на парадный портрет. — Я просто хотел произвести хорошее первое впечатление. — Чжун Ли присел на край кровати рядом с ним, когда убедился, что Чайльд в порядке. Но тут он нахмурился и переменил тему. — Прошу прощения, но Ирина мне рассказала о корабле, готовом отплыть в Ли Юэ завтра, к вечеру. Она советует нам уплыть сейчас же, несмотря на твои ранения. Я полагаю, что мы злоупотребили гостеприимством твоей родины. Чайльд торжественно кивнул и мгновение повертел запечатанный конверт в руках, прежде чем передать его Чжун Ли. Тот взял его и встал, задержавшись, чтобы провести рукой в перчатке по рыжему затылку. Ее грубая кожа все еще хранила холод метели, и прикосновение запустило волну мурашек по спине. Чжун Ли наклонился, чтобы быстро поцеловать его. — Возвращайся скорее, — сказал Чайльд, когда они отодвинулись друг от друга, и Чжун Ли отправился обратно в холодную тундру, чтоб передать письмо с фотографией будущего мужа для одной семьи в Морепесоке. Но тут Чайльд хитро ухмыльнулся, вдруг решив подразнить его, и придвинул чужую руку к символу из драгоценного камня на животе. Про себя он признавал, что опустил пальцы Чжун Ли туда с единственным намерением: привлечь внимание к месту, которое было ещё ниже. Нуждался ли он в передышке после того, как был совершенно разбит, опустошен и наполнен? Да. Физически он был измучен не только битвой. Невероятно, чтоб у него хватило сил на секс еще и прямо сейчас, не отдохни он хотя бы целый день. Но Чайльд дразнил Чжун Ли исключительно ради чистого удовольствия от сурового выражения на его лице. Ему нравилась собственная настойчивость, а в неземных янтарных глазах бывшего архонта сверкнули искорки веселья. В конце концов, Чайльд любил опасные игры. — Нам все еще нужно обсудить имена. Знаешь, мне нужно составить их полный список на будущее. —— — Ин Юэ. Глубокий смысл и звучание этих слов сопровождались ароматом морских брызг в вечернем воздухе. Чжун Ли смотрел на воду, пока они наблюдали, как вдали исчезает Снежная — большое торговое судно, украшенное геральдическими рисунками облаков Ли Юэ, уплывало прочь от сильных холодных ветров. — В поверхностном переводе это означает «отражение луны», обычно в воде, — внимание Чжун Ли переключилось: он перевел взгляд, и его яркие зрачки остановились на радужной оболочке Чайльда, той, что цвета океана. — Я думаю, это было бы очень подходящее имя. Хмм… Есть также более сложное «Фэн Мянь», которое напоминает об отдыхе в нежном лесу, погружении в сон под шелест весеннего ветра в ветвях деревьев… За прошедший день Чайльд услышал около тридцати вариантов имён их будущих детей. Тщательно продуманной художественности в выборе Чжун Ли было не занимать. Каждое имя, произнесенное им, содержало больше поэтических образов, чем предыдущее. Казалось, что у него уже был подготовлен список, и Чайльду было любопытно и, может быть, завидно, когда он думал, сколько лет Чжун Ли мог потратить на это еще до их знакомства. И, возможно, Чайльд немного… Нервничал?.. Волновался?.. Чжун Ли не дожидался его реакции на то или иное имя. Как будто он планировал использовать каждое из них. — Ты думал раньше об именах для детей, Чжун Ли? Из-за качки большого корабля рана слегка заныла, но он был доволен тем, как Чжун Ли усадил его на ящик на палубе, накинув на плечи толстое коричневое пальто, подаренное Ириной, и обернул его ногу одеялами, чтобы придать ей устойчивость, насколько это было возможно. Чжун Ли отказывался покидать его с тех пор, как подняли якорь, обнимал Чайльда за талию, стоя между ним и пустотой холодного океана. Чайльд осознал, что это был первый раз, когда они вели себя на людях как пара, с тех самых пор, как начали встречаться. — Нет, — промурлыкал Чжун Ли, и парус корабля захлопал от резкого порыва ветра, почти заглушив ответ. Он прижался ближе, так, что его теплое дыхание избавило одно из ушей Чайльда от холода. — Но когда ты живешь долго, ты встречаешь много людей, узнаешь слишком много имен и даруешь слишком много титулов. Он сделал паузу, перегнувшись через колени Чайльда, чтобы развернуть одно из все еще сложенных одеял. Его Чайльд не заметил и не накинул на себя. Чжун Ли укутал им его плечи, прекрасно понимая, что даже дрожа всем телом, Чайльд просто продолжит настаивать на том, чтобы они поскорее покинули холодные воды, и не смысла пытаться затащить его на нижние палубы корабля в четвертый раз. — Признаюсь, теперь, когда это наши дети, у меня есть некоторые предпочтения, однако я хотел бы сначала услышать имена Снежной и от тебя. Я могу задать тебе тот же вопрос. Ты уже придумал имена для своих детей, Аякс? Чайльд издал почти смущенный смешок, затаскивая Чжун Ли под край одеяла, чтобы он не мог отодвинуться. Не то чтобы это имело смысл. Тот чувствовал холод, хотя экстремальные температуры его не пугали, но Чайльд не мог допустить, чтобы он мёрз, даже если Чжун Ли не выказывал никаких признаков дискомфорта. Чайльд рос в культуре Снежной, с детства впитал убеждение, гласящее: «Семья — прежде всего», и у него было на примете несколько имен. Он их выбрал ещё тогда, когда думал, что полюбит и умрёт в Морепеске, а только потом сбежал, помешав собственной судьбе, и упал в бездонную пропасть. Его выбор имен не отличался таким литературным совершенством, как имена Чжун Ли, и, честно говоря, мерк по сравнению с ними. — Да, но в основном это просто имена, которые мне понравились по звучанию. Я знаю несколько значений, но они не переводятся как «Правитель» или «Свет архонта». — К примеру?.. — Федор и Урия. Были также старые имена героев. Всего я выбрал восемь, на всякий случай, если захочу иметь больше детей, чем у моих родителей. — Можем договориться, — Чжун Ли улыбался, и Чайльд воспользовался этой возможностью, чтобы положить голову на его широкое плечо. — Рад, что ты готов принять такой вызов. К утру они должны были вернуться в Ли Юэ. Только тогда Чайльд чувствовал, что наконец-то сможет выспаться как следует. Несмотря на все усилия Чжун Ли, он отдыхал слишком чутко из-за того, какими изнурительными были его раны. Подсознание Чайльда слишком хорошо помнило, насколько близко они были к Заполярному дворцу, и даже любимый не мог заставить его крепко заснуть. — Если хочешь отдохнуть, то нам нужно перебраться в каюту. Тебе здесь будет слишком холодно. — Нет, пока я не увижу Ли Юэ. — Новый отказ. Чжун Ли вздохнул, несмотря на улыбку, тронувшую уголки губ. Он придвинулся, чтобы прижаться к Чайльду как можно ближе, делясь теплом тела и смягчаясь в душе. — Если бы я не знал тебя лучше, то подумал бы, что ты так скучаешь по дому. —— Чайльд уже крепко спал, прижавшись к нему, когда они достигли теплых прибрежных вод за пределами Гавани Ли Юэ. Усталость в конце концов победила его маниакальный настрой, хотя ему и удавалось не закрывать глаза до тех пор, пока они не миновали воды Снежной. Солнце показалось из-за горизонта позади них, начиная новый день яркой вспышкой золотых и голубых красок, сливающихся друг с другом. Где-то за пределами видимости город оживал. Только когда палубные матросы начали готовиться к спуску якоря, Чжун Ли разбудил свою пару, поймав его летящий локоть прежде, чем тот успел ударить в бок. У него все лучше получалось предсказывать, как Чайльд отреагирует, проснувшись. Но когда тот снова сможет использовать силу гидро, останавливать его станет сложновато. — Мы прибыли в Ли Юэ. Сонный Чайльд почувствовал, как Чжун Ли отпустил его руку, как только та замерла, и поднял ладонь, чтобы протереть глаза. Он пожалел, что в самом деле заснул, желая дослушать рассказ Чжун Ли о его испытаниях и пути до Снежной. У него был всего один день отдыха с тех пор, как он в последний раз раздразнил и жестко трахнул Чжун Ли, но что-то внутри него зудело и требовало, чтобы Чайльд снова возбудил своего Адепта. Может быть, его подзадоривала близость смерти. Знака под его пупком был поврежден. Чайльд признавался себе, что взаимный срыв и секс, от которого он с трудом пришел в себя благодаря нежной помощи Чжун Ли, вероятно, тоже не устранил проблему. Но он надеялся, что Чжун Ли смягчится и снова прижмет его к себе, как только они, наконец, увидятся с Бай Чжу. У того был куда более обширный запас лекарств и опыта в лечении ран, чем у контрабандистки из маленькой снежной деревни. Точки яркого света вдоль Гавани привлекли внимание Чайльда. Сотни маленьких фонариков ручной работы танцевали над морем, все еще не погасшие с ночи. Весь порт было видно еще до того, как первые утренние лучи коснулись берега. — Что это за красивое световое шоу? — Чайльд выпрямился. Одеяло соскользнуло с одного плеча, и он осознал, насколько ему тепло в густом пуху коричневого снежного пальто. Он скучал по своей обычной одежде. — Похоже, мы прибываем во время обряда зажжения фонарей. Было бы приятно показать тебе окрестности и рассказать о традициях и о героях прошлого, но с этим придется подождать до следующего года. Твои раны важнее. — Они готовят якорь далековато от берега… — Они были достаточно близко, чтобы все еще отчетливо видеть Каменный лес Гуюнь без утреннего тумана, который размывал бы силуэты скал и утесов. На таком расстоянии было бы легко принять их за флот Бэй Доу, пришвартованный прямо в открытом море. — Доки временно закрываются во время Обряда фонарей. На праздниках часто бывает много дел, поэтому Ли Юэ Цисин ограничивают рабочую нагрузку. Нас тайно переправят на шлюпке на мелководный пляж у старого маяка. — Чжун Ли поднял руку, указывая на высокое здание к северу от оживленной гавани. — Оттуда мы сможем дойти пешком до хижины Бубу без особых помех. — Снова прямиком к врачу… — Конечно. — Чжун Ли улыбнулся, зная, что его любимый взвинчен и очень скоро устанет отдыхать, но улыбка исчезла, когда он продолжил: — Боюсь, у меня там тоже могут быть второстепенные дела. В конце концов, на случай, если во время твоей беременности что-то пойдет не так, нам понадобится врач, осведомленный о нашей ситуации. Тот, кто обладает знаниями об Адептах, идеально подходит. Чайльд знал, что это значит. У них обоих были свои препятствия на пути к совместному будущему. Так, у Чжун Ли было много старых друзей, которые, мягко говоря, были бы огорчены его поддельной смертью. Чайльд понимал, как эта ложь может ранить, даже если Чжун Ли им лично ничего злого не сделал. — Время для долгого разговора с Адептами, м? Чжун Ли вздохнул слишком тяжело, сдавленно. Чайльд никогда не видел, чтобы он выглядел так близко к своему настоящему возрасту. — Боюсь, что так. —— К счастью, в хижине Бубу было немноголюдно, когда они проскользнули по праздничному городу, и лишь несколько пешеходов обратили на них внимание. Чжун Ли нес Чайльда на руках. Учитывая суету утренней толпы, туристов и чрезмерное увлечение всех местных едой и напитками по вечерам, их, скорее всего, приняли за двух друзей с похмелья или что-то подобное. Словом, это было удачное время, чтобы проскользнуть мимо и привлечь к себе лишь незначительное внимание. Травник Гуй стоял к ним спиной, когда они дошли до места. Он раскладывал несколько коричневых бумажных свертков и бормотал что-то о несварении желудка. Словно ожидая появления двух безбилетников, Бай Чжу появился у черного хода всего через мгновение, как они вошли в широко открытые двери. Сначала он обратился к травнику Гуй, напугав того. — Гуй, сегодня утром я буду занят. Если Ци Ци скоро вернется, попросите ее помочь вам за стойкой. Мне нужно провести одно исследование. — А! Да!.. Да, доктор Бай Чжу. — Молодой травник на мгновение растерялся, прежде чем тихо рассмеяться над собственной рассеянностью. Бай Чжу приподнял деревянную доску, отгораживающую заднюю часть хижины, и жестом приказал Чжун Ли пронести Чайльда внутрь. Чан Шэн молчал, когда все четверо прошли через задний коридор в палату для пациентов, подальше от любопытных глаз и ушей, пока… — Мы уже прекращаем представление? От мальчика так и разит энергией адепта! — Белая змея нарушила молчание, как только Чжун Ли помог Чайльду сесть на медицинскую кровать возле одной из стен. — Не говоря уже о том, что он весь пропитан брачным запахом некоего мертвого дракона. — Чан Шэн. — Ругань Бай Чжу была слишком тихой, чтобы хоть кто-то ее заметил, прежде чем он успел извиниться за красноглазую змею у себя на шее и двинулся осматривать Чайльда. Тот все еще выглядел избитым до полусмерти, за исключением уже исчезающих синяков. — Я бы хотел, чтобы ты сначала показал мне, почему не можешь ходить, а потом мы сможем поговорить. Я уверяю вас, что конфиденциальность между врачом и пациентом будет соблюдаться. Я вижу, что это… деликатный вопрос. — К сожалению, на этот раз мы, возможно, не сможем заплатить большой гонорар… — пошутил Чайльд, снимая пальто и приподнимая рубашку, чтобы облегчить доступ к своим ранам. Он опередил старшего Адепта с вопросом. — Как ты узнал о Чжун Ли? — Человек с аурой Адепта, окутанный энергией стихий, принёс тебя сюда. А ты излучаешь тот же вид геоэнергии, что и он, хотя пользуешься Гидро. — Бай Чжу посмотрел поверх очков на невозмутимое лицо Чжун Ли, сосредоточив внимание на его глазах. — Даже без янтарных глаз, тысячу раз описанных в литературе Ли Юэ, все совершенно очевидно. Хотя не скажу, что я не удивлен. Чайльд смущенно пожал плечами, затем на мгновение заколебался, когда дело дошло до штанов. По крайней мере, Чжун Ли был рядом, чтобы помочь ему с ними вместо доктора. Из притворной скромности он вытащил только раненую ногу из темных одолженных брюк, в остальном оставаясь почти голым, но Бай Чжу даже глазом не моргнул. Он сразу же обратил внимание на частично сросшуюся плоть на бедре, и на белую повязку, в нескольких местах уже ставшую темно-красной. — Выстрел из Пиро винтовки. Частичное прижигание плоти. А потом один сумасшедший врач очистил его и плохо зашил. — Чайльд объяснил все так же, как он объяснял бы медикам в Фатуи, проследив историю ранений настолько кратко, насколько мог. — После была целительница Гидро, она сделал все возможное, но ей требовалось больше времени, чем было у нас. — Ммм. Я смогу позаботиться о тебе. — Бай Чжу выслушал его, а затем схватил маленький нож, чтобы разрезать повязку, осмотреть и заменить, оценивая, насколько серьезны раны. — Тебе довольно часто придется глотать какое-нибудь горькое лекарство. Есть какие-нибудь симптомы инфекции? — Трудно сказать. У меня сейчас много дел. — Я заметил. — Бай Чжу на мгновение повернулся к Чжун Ли, осмелившись принять немного суровый вид. — Я не прочь отругать бывшего Гео Архонта за рискованную попытку зачать ребенка с таким партнером, не посоветовавшись сначала с более сведущими в области медицины. Чжун Ли мягко улыбался, задумчиво прикрыв рот рукой, возможно, все еще немного сбитый с толку тем, как быстро раскрылась его истинная сущность. Но после слов Бай Чжу вид у него стал очень виноватый. Последствия его безответственности были на лицо. Улыбка исчезла. Чайльду начинало надоедать то, как Чжун Ли из-за беспокойства начинал выглядеть на свой возраст. Внимание Бай Чжу вернулось к теперь уже открытой ране, и, не дожидаясь комментариев, он осторожно осмотрел ее. Да, она зажила настолько, что больше не была смертельной, но Чайльду точно потребуется время, чтобы пользоваться ногой в бою так, как раньше. Сам шрам останется навсегда, независимо от того, какое исцеление, магическое или иное, коснется его. Он был бы совсем жутким, если бы Бай Чжу не взялся за него. Учитывая длину и ширину участка, на котором плоть была обожжена и разодрана, шрам был настоящим свидетельством силы воли Чайльда. Иначе он действительно должен был быть мертв. — Довольно глубокая рана. Вам повезло, что энергия Адепта внутри оставалась стабильной так долго, хотя он был на грани смерти. Я надеюсь, что она была нанесена после… — Яйца были вначале. Выстрел был всего лишь следствием. — Чайльд начал защищаться, зашипев, когда Бай Чжу, чтобы рассмотреть разорванную плоть под лучшим углом, слишком сильно оттянул кожу. — Яйца?! Ты вложил в него больше одного? Он даже не Адепт, не говоря уже о драконе! — Бай Чжу оторвался от осмотра, достал целебное масло и воду, чтобы промыть рану и снова перевязать ее. Он сделал паузу всего на секунду, чтобы легонько стукнуть Чан Шэн по голове. — Я оставлю тебя в другой комнате, если ты не можешь попридержать язык при пациентах. — Змея тихо зашипела в ответ, но в остальном сохранила молчание, позволяя доктору вернуться к работе. — Как бы то ни было, Чан Шэн права. Я бы не рекомендовал этого делать. — Это… долгая история. — Чжун Ли, казалось, на этот раз не находил слов. Чайльд признался бы, что на секунду почувствовал себя плохо и самодовольно одновременно. Но тут заметил, что Чжун Ли действительно раскаивается. О, а вот это ему очень не понравилось. — Которую я ещё обязательно сегодня услышу. — Несмотря на свою хрупкую натуру, Бай Чжу был невероятно быстр в своих десятилетиями оттачиваемых навыках ухода за пациентом. Прошло совсем немного времени, прежде чем бедро Чайльда перебинтовали, и он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы задаться вопросом, сможет ли он теперь хотя бы стоять без поддержки. — Какой у него срок? — Конец первой недели, — ответил Чайльд, заслужив пристальный взгляд поверх очков в красной оправе. Он хотел, чтобы следующий вопрос оказался адресован уже непосредственно ему. Хорошо. Ему не понравилось, что говорил только Чжун Ли. Чайльд прервал доктора прежде, чем тот начал снова. — Между прочим, я согласился на это… Просил об этом… Умолял, на самом деле. — Возможно, он объяснил слишком подробно, но точно донес мысль до всех. — Меня предупреждали. Объяснили все подводные камни, но я все равно сказал «да». Я просто не хочу, чтобы мое безрассудство повлияло на детей. Бай Чжу убрал руки, сцепив их перед собой, когда Чайльд решил высказать ему всё. Он ждал, пока тот закончит. Растущее чувство вины Чжун Ли слишком сильно проникло под кожу Чайльду. Бай Чжу заговорил, когда на него свирепо посмотрели. — …С твоим потомством все будет в порядке. Я бы больше беспокоился о тебе. Ты человек и сейчас обременен довольно мощной энергией Адепта. Бай Чжу полностью проигнорировал дрожь Чайльд, снова двинувшись вперед, чтобы схватить край повязки на его талии и методично снять ее вместе с марлей. Там скрывалось тусклое свечение символа из драгоценного камня, вделанного в плоть. Вдоль нижнего края угла Гео символа виднелась уродливая рана, заделанная медленно зарубцовывающейся коркой. Но она была ещё слишком свежей. Кровь скопилась под кожей, которая была зашита только поверхностно. Бай Чжу подумал, что у целительницы из Снежной быстро закончилась энергия, и в конце концов она смогла сделать только это. Наморщенный лоб над очками в красной оправе показывал, насколько доктор был недоволен. Его слабая, но настойчивая рука оттеснила Чайльда назад, почти не соблюдая врачебных правил, чтобы Бай Чжу мог лучше разглядеть всю рану целиком. У Чайльда было спонтанное желание оттолкнуть его, но он остановился, только свирепо следя за его движениями. В его состоянии равно могли возникнуть проблемы даже с хрупким владельцем аптеки. Лучше всего вернуться позже и побить его нормально. — Похоже, вы повредили печать. Неудивительно, что изменение твоей энергии так очевидно, — сказал Бай Чжу. Он совсем не выглядел счастливым по этому поводу. Гнев мгновенно исчез из голоса Чайльда. — Это не повредит беременности? — Я не уверен. Твой партнер использовал какую-то довольно древнюю алхимию, чтобы ты мог вынашивать детей, а теперь она нестабильна. В лучшем случае можешь испытывать симптомы, которые в противном случае были бы незначительными. В худшем случае энергия Адептов, набухающая внутри тебя, поглотит тебя. Не о чем беспокоиться, если только… Ты не чувствовал себя как-то не так? Помимо увеличения его и без того повышенного сексуального влечения? …но Чайльд не был уверен, что это была лучшая фраза, когда маленькие глазки-бусинки Чан Шэн уже и так светились осуждением. Такими темпами он точно врача ударит. К счастью, Чжун Ли отреагировал, когда понял, что Чайльд слишком долго, дольше удара сердца, подбирает ответ. — Элементарный голод. Также еще предстоит восстановить контроль над его Глазом Бога. Я смог восполнить элементарную энергию самостоятельно, но надеялся заручиться твоим медицинскими знаниями. Несмотря на мой опыт в этих вопросах, это что-то новое и… Я беспокоюсь. Бай Чжу смазал едва затянувшуюся рану эфирными маслами, заменил марлю и бинты новыми, чистыми и белыми. Чайльд принял это, сделав небольшое усилие над собой. Медицинские эликсиры Ли Юэ определенно помогли ему почувствовать себя лучше к концу их напряженной встречи, но, возможно, это было также связано с тем, что его больше не швыряло по острым пикам морских волн. К счастью, Чжун Ли не… — Похоже, мы с ним очень часто нуждаемся в половом акте. Даже я не могу быть… сдержанным. Конечно, Чжун Ли не мог об этом не говорить. Казалось, среди людей, находившихся в комнате, только Чайльд проявлял хоть какую-то деликатность в обсуждении плотских утех. Или обладал способностью читать обстановку. — Гон вполне нормален, учитывая, что от твоей пары разит энергией Адептов. Возможно, из-за повреждения печати его возбуждение отзеркаливает возбуждение полноценного Адепта, когда ему нужно сбалансировать энергию внутри себя. В конце концов, ты — ходячая масса Гео энергии. Но на данный момент это всего лишь теория. — Доктор издал протяжный вздох и выпрямился. — Я могу только порекомендовать продолжать успокаивать желания твоего партнера и, по возможности, не слишком напрягать его травмы. Я потрачу некоторое время на изучение того, как починить эту импровизированную печать, прежде чем вы оба придете ко мне с двумя кладками… — Может, используете защиту, — не удержалась и добавила Чан Шэн. Рука Бай Чжу скользнула по ее морде, возможно, опасаясь, что она еще больше раззадорит буйную натуру Чайльда, хотя в остальном тот, казалось, не беспокоился. — Итак, тогда, если вы уделите мне еще несколько минут, я выпишу вам рецепт. Бай Чжу жестом пригласил Чжун Ли следовать за ним и направился обратно в коридор, игнорируя своего спутника. Тот оживился. — Можете помочь мне разобраться с некоторыми моментами? Объяснив все детали, чтобы я мог отпустить вас полностью подготовленными… Насколько это возможно. — Бай Чжу прошел к двери, сопровождаемый кивающим Чжун Ли. — Я бы попросил Гуя организовать прием лекарств, но он может усомниться в добавках для беременных в составе… и вам обоим нужно будет вернуться, если в ближайшие дни произойдет что-то хотя бы немного странное, будь то рана или чтото на счет детей… Чан Шэн откинула свою маленькую белую головку назад, чтобы посмотреть на Чайльда, когда все трое отошли, оставив его на некоторое время отдохнуть. Правда, он не хотел, чтобы Чжун Ли оставался один, и его отчитывал доктор. Любой, кто выскажет хоть что-то, кроме радости по поводу их детей, получил бы от Чайльда нечто большее, чем просто нагоняй. Розовый раздвоенный язычок высунулся и попробовал воздух на вкус, и невоспитанная змея весело крикнула ровно до того, как дверь закрылась: — Поздравляю, ты первый человек, забеременевший Адептом более чем за две тысячи лет, смертный! Не умирай! —— — Подожди! Давай быстренько пойдем этим путем. — Чайльд остановил Чжун Ли на ступеньках хижины Бубу. Его раздражение прошло, так как Чжун Ли вернулся к нему в более приподнятом настроении, чем во время их встречи с доктором. Он потребовал, чтобы ему позволили стоять самостоятельно, получил разрешение Бай Чжу и снова попытаться медленно сделать шаг. Хотя Чжун Ли всегда был готов поддержать. К счастью, спускаться по ступенькам Чайльд смог, хотя выходило у него немного неловко. Нежный рев водопадов, льющихся в нелепые искусственные пруды Ли Юэ, сопровождал слова Чайльда, когда он указывал дорогу свободной рукой. Другой он обнимал Чжун Ли за плечи. Тот намеревался повернуть налево, в похоронное бюро Ваншэн, чтобы его пара могла отдохнуть, но вместо этого Чайльд решил подняться по многочисленным лестницам, ведущим к возвышающемуся над окрестностями павильону Юэхай. — Я не уверен, что ты осилишь этот путь. Какие у нас дела наверху? — спросил Чжун Ли, зная, что Чайльд упадет в обморок задолго до того, как достигнет вершины. — Я знаю, что ты можешь рассказать мне о каждой детали традиционной свадьбы в Ли Юэ, от символики до обрядов, и я действительно хотел бы услышать о них, — Чайльд выглядел искренним. — …но даже я могу предположить, что Ли Юэ Цисин не признает наш брак, если мы сначала не оформим все необходимые документы. Чжун Ли на мгновение замер от удивления, затем усмехнулся и осторожно потянул Чайльда за собой, чтобы они могли закончить спуск по самой большой лестнице. Он тихо качал головой. — У нас будет достаточно времени, чтобы должным образом оформить наш союз в глазах Цисин, как только ты полностью поправишься. — Как бы сногсшибательно ни выглядел Чайльд, отпуская шутки по поводу их брака, в его яркой улыбке не было и намека на тревогу. Только тающие на коже синяки и порезы еще намекали на отступившие лишь на время проблемы… — Будет лучше, если мы просто вернёмся в похоронное бюро Ваншэн, чтобы отдохнуть. — Я сказал тебе, что женюсь на тебе, когда мы вернемся. — В голосе Чайльда послышался резкий тон — явный признак того, что он будет неумолим, если Чжун Ли будет настаивать. — Я намерен сдержать свои обещания. — Если я спрошу о нас, ты отдохнешь? — смягчился Чжун Ли. — Только если ты позволишь мне подождать здесь и уйдешь прямо сейчас. — Чайльд победоносно улыбнулся, а Чжун Ли ласково вздохнул, уже направляясь к большому балкону, с которого открывался вид на портовый город сбоку от одной из дорожек. Там Чайльд мог, по крайней мере, опереться на перила, пока ждал. — Тогда я пойду позабочусь о том, чтобы наш контракт признали. Позже ты отдохнешь, даже если мне придется тебя заставить. — У тебя самые сладкие угрозы. — Ухмылка Чайльда стоила затраченных усилий. —— — Ооо! Это Чжун Ли! Что он здесь делает? — спросила Паймон, когда двое искателей приключений вошли во внутренний двор павильона Юэхай. Последние фонари, зажженные накануне вечером, поднимались с возвышения храма и плыли к каменному лесу Гуюн. Впереди, за большими деревьями в горшках, за красными и золотыми цветами вокруг большого правительственного здание, Чжун Ли разговаривал с секретарем павильона Хуэйсин. Несмотря на расстояние, они могли видеть, как Чжун Ли лучезарно улыбался, когда говорил. — Не знаю. Мы вообще не видели его с тех пор, как начался Обряд. — Путешественник взял поудобнее фонарь Сяо, пытаясь удержать плавающий плаустритовый камень внутри. Это был запасной фонарь, который они вдвоем собирались отдать вечно занятой секретарше, но теперь, похоже, им придется ждать своей очереди. Но это не означало, что они не могли подслушать разговор, когда приблизились, небрежно огибая деревья в горшках по бокам лестницы, ведущей к экстравагантному павильону. — Брачный контракт? Да, я могу достать вам нужные формы, хотя на оформление может уйти на несколько дней больше, чем обычно, учитывая, что ваш партнер из Снежной, а в связи с Праздником морских фонарей у нас больше работы, чем обычно. Но я позабочусь о том, чтобы доктор Бай Чжу как можно скорее получил больше бланков свидетельства о рождении! — Веселый голос Хуэйсин ошеломил Паймон и Путешественника. — Кстати, поздравляю вас с помолвкой, сэр! Все, что потребовалось — это легкий порыв ветра, чтобы вырвать фонарь Сяо из рук потрясенной компании. Плаустрит едва не взлетел слишком высоко… — Чжун Ли что?! — выкрикнула Паймон. Чжун Ли обернулся. Едва ли он был встревожен, он спокойно сцепил руки за спиной. Приподнятая бровь была единственной его реакцией, но и Паймон, и Путешественник не могли не заметить, что он, как ни странно, казался менее суровым, чем обычно. — О? Я не ожидал тебя здесь увидеть. Разве ты не участвуешь в празднествах у доков? — Его баритон звучал слишком гладко для робкой попытки сменить тему. — Ты женишься?! Паймон думала, что мы друзья! Ты никогда даже не упоминал, что с кем-то встречаешься, — возмутилась Паймон, а Путешественник упёр руки в бока рядом с ней. Оба ожидали объяснений. — И это вообще разрешено? В конце концов, ты… — …консультант в похоронном бюро Ваншэн, — вмешался Чжун Ли. К его лицу вернулась резкость, когда он прервал шокированную фею прежде, чем та успела произнести его настоящее имя, вертевшееся на языке. Он знал, что новость всех удивит, но, похоже, она даже вызвала общий шок. Чжун Ли не ожидал, что в первые же несколько часов после возвращения в гавань Ли Юэ потребуется так много объяснений. К его счастью, этому промаху нашлось оправдание. — По старым обычаям принято не разговаривать с теми, кто имеет дело с умершими, без крайней необходимости, да, но брак никогда не был запрещен. Например, поэтому мастер Ху является владельцем бюро в семьдесят седьмом поколении. — Выражение лица Чжун Ли смягчилось, когда он снова повернулся к Хуэйсин с нежной улыбкой на лице. Паймон прижимала руки ко рту в молчаливом извинении. — Вам придется извинить моих путешествующих друзей. Они все еще изучают обычаи Ли Юэ. — О, все в порядке. — Хуэйсин рада была возможности рассказать о законах Ли Юэ, к счастью, не заметив ошибку Паймон, и обратилась чужеземцам. — Брак в Ли Юэ открыт для всех, кто желает заключить контракт. Мы не допускаем дискриминации до тех пор, пока контракт, представленный нам, составлен взрослыми с их согласия, и они, конечно же, подают документы в павильон Юэхай. Так всегда было при Властелине Камня. Хотя многие люди все еще заключают браки по договоренности ради бизнеса. — На этом всё, госпожа Хуэйсин. Если вы меня извините, я должен идти. Как вы можете видеть, мне нужно обсудить с друзьями много недавних событий. — Чжун Ли улыбнулся прямо-таки очаровательно. — Я желаю вам счастливого Праздника морских фонарей. — О, счастливого Праздника морских фонарей! Хуэйсин покраснела от харизмы, вложенной Чжун Ли в простое прощание. А тот уже уводил Путешественника и Паймон подальше от внутреннего двора павильона Юэхай. За пределами слышимости облако ее розовых, белых и искрящихся голубых одежд поднялось прямо к лицу Чжун Ли. — Паймон требует, чтобы мы встретились с твоей таинственной девушкой! И что там со свидетельствами о рождении? У тебя будет ребенок?! Когда?! Ты бегал с нами от опасности только на прошлой неделе! Не стоит так беспокоить свою будущую жену! — Она вскинула руки крестиком, потрясая ими перед его лицом. Чжун Ли захотелось рассмеяться, когда Паймон храбро отчитывала его в центре площади, устроив настоящую сцену для пятерых охранников, которые, казалось, опасались вмешиваться из-за гнева странной и сердитой феи. Он сомкнул руки на груди и прикрыл рот рукой, как будто прислушиваясь к тому, что говорила Паймон, но это было сделано для того, чтобы еще больше не разозлить своих друзей. — Отведи Паймон к ней сейчас же! Паймон хочет быть уверена, что ты не допустишь, чтобы она разорилась из-за твоих буржуазных вкусов! Учитывая, что лимит кредитования Фатуи, который был у Чайльда, урезали, Чжун Ли действительно почувствовал, что ее слова попали в цель. Настолько важной оказалась мора в мире смертных. Он бы признал, что не учел всех последствий, но его по праву отвлекли те, кто непосредственно угрожал жизни Чайльда. Но Паймон ясно дала понять, что не смилуется. Чжун Ли скорее должен был вернуться к любимому, опасаясь, что тот уже потерял сознание — слишком долгого стоял на раненой ноге. Поэтому он смягчился и решил, что вместо этого Чайльд мог бы помочь ему объяснить Путешественнику их связь. А еще он хотел настоять, чтобы Чайльд не дрался ни в каких боях на пару с Путешественником в течение следующих недель. Иначе было бы непонятно, почему сильнейший боец Аякс отказывается от жестокой схватки. — Хорошо. — Чжун Ли кивком головы пригласил друзей следовать за ним, и, не говоря больше ни слова, направился к лестнице. Путешественник и Паймон нетерпеливо пошли туда, затаив дыхание: кому же удалось соблазнить бывшего Архонта? Головки лотосов покачивались в потоке, скапливаясь прямо под лестницей хижины Бубу. Несколько детей плескались в воде, играя и отвлекая Чайльда от вида на утреннюю гавань, пока тот барабанил пальцами одной руки по красной ромбовидной печати хижины Бубу на посылке. Там лежали добавки для беременных. Чайльд задавался вопросом, смогут ли его дети проявиться до того возраста, когда малыши учатся ходить, а матери быстро ловят их, прежде чем любопытство испачкает чистое платье малыша. Чайльд снял ботинки и медленно, с некоторым трудом, закатал штанины, а затем опустил стопы в прохладную воду бассейна. Они присел на край каменной дорожки. Рыба быстро уплыла из-под ног, заставив охранника-миллелита подозрительно посмотреть на него. Толстое снежное пальто лежало рядом, ушибы на ногах играли новыми красками в воде. Но миллелит расслабился, когда к нему приблизился темноволосый уроженец Ли Юэ. Чайльд повернулся, чтобы поприветствовать Чжун Ли, прежде чем заметил его компанию. Тогда он тихо выругался по-снежному. — Возможно, я лишь смутно понимаю, что ты только что сказал, но я все равно этого не одобряю, — отчитал его Чжун Ли с любящей улыбкой, не соответствующей его словам. Потом повернулся, чтобы обратиться непосредственно к Паймон и Путешественнику, протянув руку Чайльду. — Друзья, мой будущий муж-сквернослов. Полагаю, мы все очень хорошо знакомы. — Это Чайльд?! — Паймон выглядела так, словно у нее случился сердечный приступ. Возможно, два. Она схватилась за грудь, потом рассмеялась и просияла, словно солнце из-за туч вышло. — Молодец! Чайльд не может забеременеть! Ты сказал, что у тебя будет ребенок! — Тройняшки, вообще-то… — вмешался Чайльд, не зная, что еще может сделать, кроме как улыбнуться. — Думаю, вы, ребята, уже достаточно наслушались. Я оставляю разговор об алхимии Адептов самому Адепту, пусть объяснит. — Подожди… Правда? — Паймон застыла и ждала кульминационной фразы, которой так и не последовало. Затем она побледнела. Потом потеряла сознание. Путешественник поймал ее прежде, чем она успела упасть на землю, столь же озадаченный, хотя и не столь театральный. — Когда это произошло? — спросил Путешественник, рассеянно потряхивая Паймон, чтобы она проснулась и прекратила спектакль. — Ты выглядишь так, словно побывал в Бездне и вернулся. — В начале этой недели. — Чайльд рассмеялся, проводя мокрой рукой по растрепанным рыжим волосам там, где больше не было маски. Его поразило, как быстро всё случилось, но, как ни странно, казалось, что прошло слишком много времени, чтобы хотеть иного расклада событий. — Полагаю, нам есть, что рассказать… —— — Я знаю, что Бай Чжу убил бы нас, но что еще за одновременная кладка? — беззаботно спросил Чайльд, поддразнивая Чжун Ли, но так и не дождался ответа. Слишком рассеянный, тяжело дыша, он схватился за темное пальто своего возлюбленного, чтобы притянуть Чжун Ли ближе. Вместо ответа его ждал захватывающий поцелуй, когда тот впился в его рот зубами и языком. Он не мог насытиться чужим вкусом, чтобы удовлетворить аппетит, и сильнее потянул за черные с серебром лацканы пальто. Как только они вошли в, к счастью, тихое похоронное бюро, Чжун Ли бросил сверток с лекарствами на прикроватный столик, а Чайльда — на кровать, под себя. Лицо его уткнулось Чайльду в шею, но им, к сожалению, пришлось оторваться друг от друга, чтобы глотнуть воздуха. Вдыхая его запах, как наркоман ловит опиумный дым, Чжун Ли старался не давить на чужой живот или бедро. Во время прогулки по городу, на половине пути, Чайльд ощутил медленно нарастающее, знакомое царапанье под пупком, глухое, но постоянное. Чжун Ли это заметил, ускорил шаг, и его грудь начала вздыматься с заметным возбуждением. На этот раз Чайльду даже не нужно было сильно его поддразнивать, оба быстро прижались вплотную друг к другу в отчаянном толчке, как только остались одни. Не помогло и то, что Бай Чжу намекнул Чайльду на вполне реальную возможность того, что Чжун Ли может отложить одновременно и вторую кладку яиц. Какой грязный вызов. Чайльд мог бы дать название своему новому желанию, но отказывал в нем самому себе. Доктор действительно казался непреклонным, говоря, что Чайльд умрет, если они будут неосторожны во время этой беременности. Он сравнивал энергию внутри Чайльда с той, что была в Ци Ци, что предназначалась просто для поддержания ее жизни. И эта сила была даже не от Первого Адепта, как та, что аккуратно гнездилась глубоко внутри ядра Чайльда. Будь проклят Дотторе за то, что он нарушил печать… Но, Архонты, он мог заняться грубым сексом прямо сейчас, и это привело бы к одному из лучших оргазмов в его жизни. Чайльд жаждал именно этого. И все же Чжун Ли сидел на нем сверху и не раздевался, как бы ему ни хотелось. Вместо этого он только стянул темные перчатки, аккуратно положив их рядом на матрас. Одна рука скользнула горячими пальцами под рубашку Чайльда, чуть выше только что перевязанного символа Гео, в то время как другая вытащила ноющий член Чайльда из штанов, медленно проводя от основания к кончику. Тот уперся бедрами в мозолистую ладонь, постанывая, но страстно желая большего, чем просто руку Чжун Ли. Бывший Архонт, казалось, ожидал этого. Внезапно обе руки, прикоснувшиеся к нему, засветились ослепительной расплавленной энергией Гео. Обсидиановые чешуйки скрывались под длинными рукавами, но Чайльд знал, что они там, поскольку татуировки, похожие на драгоценные камни, горели достаточно ярко, чтобы их было видно даже под всеми слоями одежды Чжун Ли. Мозолистая ладонь теперь стала гладкой, как отполированный лазурит, горячей и приятной на ощупь, и она гладила его член. Тепло и мягкость похожей на драгоценный камень плоти казались неземными, когда Чжун Ли с очевидным намерением провел большим пальцем по нижней стороне от вены к головке члена. Он наклонился, нависая над Чайльдом, покусывая и дергая за серьгу, которая удивительным образом пережила их испытание за океаном. Пока рука на пульсирующей эрекции Чайльда двигалась в устойчивом ритме, чтобы довести прямо до оргазма, ровный глубокий голос Чжун Ли с мрачным обещанием зазвучал у уха, заставляя слишком быстро приближаться к краю. — Я разорву тебя на части, как тебе хочется, в тот момент, когда ты сегодня заснешь. Но только если ты будешь вести себя хорошо и отдохнешь. Грязный поворот запястьем вдоль капающей головки члена. Затем возникло знакомое горячее ощущение расплавленной энергии Гео, вливающейся в его сердцевину, скручивающей ее так, что Чайльд не мог сказать, где было удовольствие от неустанной и твёрдой хватки, а где — жгучая боль от чужеродной силы, набухающей внутри него. Чжун Ли придвинул его ближе, раздвинул ноги, чтобы Чайльд мог, по крайней мере, прижаться своей нетерпеливой задницей к эрекции Чжун Ли под штанами и не тревожить раненое бедро. — Кончи, любовь моя. Мышцы Чайльда снова внезапно расслабились, когда мощный импульс грубой энергии Гео тяжело проник в сердцевину, как было в то утро в Снежной, проникая в него там, где большинство вещей никогда не должны оказаться, наполняя его и вырывая из него удовольствие. Если что-то и напоминало Чайльду о том, насколько могущественным был его возлюбленный, о том, что он спал с бывшим Богом-Архонтом Мораксом — так это то, как острое и сильное присутствие Гео скручивалось внутри. Этим Чжун Ли обеспечил стабильность их яиц. Чайльда только однажды также глубоко коснулась Бездна. Бывший Архонт вырвал из него сперму и задыхающиеся крики и гладил член при каждом толчке, пока рубашка Чайльда не покрылась белыми пятнами. Крепкая хватка на поврежденной ноге сдерживала ровно настолько, чтобы все это время бедра бились о руку и об эрекцию в отчаянии. Чайльд стремился еще продлить этот прилив восхитительного жара. Прошло несколько мучительных мгновений, прежде чем энергия успокоилась и стала омывать его мягче, медленно рассеиваясь. Рыжие волосы разметались по мягким подушкам кровати. Он был не в силах отдышаться из-за недостатка кислорода в легких, когда Чжун Ли мягко отстранился. Осторожно и с небольшой помощью временного оцепенения Чайльда от энергии и оргазма, он снял грязную от спермы рубашку, не испачкав больше ничего. Он заглянул под повязку на торсе своей тяжело дышащей пары, и, к счастью, масло, которое использовал Бай Чжу и которое было в свёртке, предотвратило кристаллизацию раны. Когда он осматривал её, чужая рука потянулась к нему, переплетя пальцы. Чайльд направил его ладонь вверх, как будто просил вернуться к попыткам вжать его в матрас. Чжун Ли не сдвинулся с места, хотя и ухмылялся, наблюдая, как Чайльд пытается его притянуть. — У тебя все еще стоит, — пожаловался тот. — Я потерплю. Планирую насытиться тобой сегодня вечером. — Эти слова прозвучали слишком аккуратно. Чайльд сглотнул, увидев, как удивительно опасно Адепт посмотрел на него целое мгновение, а метки загорелись под острым похотливым взглядом Моракса, прежде чем он снова примерил на себя добрую, смертную натуру Чжун Ли. Двойственность его возлюбленного захватывала воображение. — На данный момент, полагаю, тебе нужно начать принимать те горькие добавки, которые прописал Бай Чжу. — Черт… — вздохнул Чайльд. Время игр подошло к концу, он ведь хотел увидеть, что Чжун Ли сделает с ним во сне. Тот открыл самый верхний маленький сверток, и комнату сразу же поразил терпкий запах плесени. Чайльд моментально побледнел. — Надо было захватить немного миндального тофу на обратном пути. С одной стороны, у Чайльда была рекомендация врача: лишать его разума всякий раз, когда это понадобится. С другой стороны, горькое лекарство почти не стоило того, когда Чайльд наконец попробовал немного. Про себя он задался вопросом, намеренно ли Бай Чжу сделал травы еще хуже, потому что был зол. А, и, кстати, он ведь может умереть. С печатью на животе это было проще, чем обычно. Но даже если Чжун Ли заслуживал небольшого наказания за инсценировку своих похорон, Чайльд не потерпел бы никаких сожалений или претензий по поводу их нынешнего положения. С ними все будет в порядке. Он принимал дерьмовое лекарство и делал все, что мог, чтобы с яйцами и с ним лично всё было хорошо. Чжун Ли может волноваться сколько угодно — Чайльд докажет ему, что он выживет и родит, черт побери. Хотя лекарство действительно было на вкус как грязь, с чем бы он его ни ел. И мерзкий привкус оставался во рту после. Иногда до следующего приема пищи. Чайльд определенно надрал бы задницу этому хрупкому Адепту Бай Чжу, когда сможет ходить.