А если Дамблдор хотел, чтобы мы вовремя расшифровали знак и успели забрать палочку? Что, если это и была проверка, достоин ли ты владеть Дарами Смерти? Гарри, если это на самом деле Бузинная палочка, как же мы теперь справимся с Сам-Знаешь-Кем?
Ответа у Гарри не было. Временами он начинал думать, что просто двинулся умом, позволив Волан-де-Морту без помех взломать гробницу. Он даже толком не мог объяснить, почему так решил. Каждый раз, когда Гарри пытался восстановить цепь рассуждений, которая привела его к этому выбору, они казались все слабее. Что самое странное, поддержка Гермионы выбивала его из колеи не меньше, чем сетования Рона. Вынужденная признать существование Бузинной палочки, она теперь твердила, что это предмет злой магии, что способ, каким ее получил Волан-де-Морт, отвратителен и даже думать об этом невозможно. — Ты ни за что не сделал бы так, Гарри, — повторяла она без конца. — Ты не смог бы разрушить гробницу Дамблдора! Но почтение к мертвому телу значило для Гарри гораздо меньше, чем страх, что он неправильно разгадал планы, составленные Дамблдором при жизни. Он по-прежнему блуждал в темноте. Гарри выбрал свой путь, однако постоянно оглядывался назад, гадая, верно ли прочитал знаки. Вдруг нужно было выбрать другую дорогу? Временами на него снова накатывала злость на Дамблдора — словно волны, хлещущие по основанию утесов. Почему он не объяснил все как следует, пока был жив? — А он точно умер? — Спросил Рон через три дня после их появления в коттедже. Они с Гермионой отыскали дуэт давних врагов на их излюбленном месте, за пригорком пляжа, где из окна дома не увидишь парней. Гарри сидел на выступе и смотрел через Драко на Солнце. — За все пребывание здесь ты так и не поел, — заметил Поттер. — Ты тоже не уплетал все за обе щеки, — пожал плечами парень, отвернувшись лицом от светила. — Я же с тобой сплю в одной комнате… — И? — Насторожился Малфой. — Думаешь, я не замечаю, когда тебя каждую ночь выворачивает наизнанку? — Думаешь, это твоё дело? — Блондинистые волосы развивались на лёгком ветру, позволяя Солнцу вплетаться крепкими резными узлами в них. — Я уже объяснял, — вздохнул Гарри. — Так лучше уж иди и наседай на всезнайку или рыжего, больше пользы.Ты напоминаешь мне летнюю грозу с проливным ливнем. Ты приносишь мне такие эмоции, которых я никогда не испытывал, ровно так же, как и ливень. Кто ты для меня? Мы так и не смогли ответить другу другу на этот вопрос. Просто запомни навсегда, что я буду верен тебе как никто другой, без капли сомнения.
(@sofmain tiktok) У Гарри не было ни малейшего желания снова ввязываться в бесконечный спор. — Да, Рон, умер, давай не будем опять все это пережевывать! — Девушка с парнем вплотную подошли к Поттеру и Малфою. — Прими во внимание факты, Гермиона, — сказал Рон поверх головы Гарри, упорно смотревшего на Драко, якобы говоря: «Мы не договорили», — Серебряная лань. Меч Гриффиндора. Гарри видел глаз в зеркальце… — Гарри признал, что глаз ему мог и померещиться! Правда, Гарри? — Мог, — ответил Гарри, не оглядываясь. — Но ты ведь не думаешь, что он тебе примерещился? — Спросил Рон. — Нет, не думаю, — ответил Гарри. — Вот видишь! — Воскликнул Рон, пока Гермиона не успела еще что-нибудь возразить. — Если это не был Дамблдор, откуда Добби узнал, что мы там, в подвале, а, Гермиона? — Добби нам ничего не сказал об этом, Рон! Он сразу же переместился к другим Уизли, оставив догадки при нас. Почему-то именно в этот момент Поттер не хотел, чтобы его друзья мешали… чему? Если бы не они, Драко вновь бы сменил тему на менее конфликтную, закрывшись в себе. А Гарри, хоть и не мог принять жалящее чувство беспокойства, все равно бы настоял на том, чтобы чем-то помочь слизеринцу. Откуда у него появилась такая забота? Никто из них так и не знает причину… или скрывают друг от друга. И единственное, что сейчас волнует Поттера — вовремя ли сегодня уснёт Драко, или вновь будет изматывать себя, чтобы поздно ночью прийти к нему и лечь в одну кровать… — А как, по-твоему, Дамблдор мог его отправить к нам, если сам лежал в гробнице в Хогвартсе? — Ну, мало ли… Может, явился в виде привидения! — Дамблдор не стал бы привидением, — сказал Гарри. В последнее время он мало что мог сказать с уверенностью о Дамблдоре, но уж это знал точно. — Он бы пошел дальше, — продолжил мысль Малфой. — Что значит — «дальше»? — Удивился Рон. Гарри и Драко не успели ответить — у них за спиной раздался девичий голос: — 'Арри? — К ним подошла Флер. Ее длинные серебристые волосы развевались на ветру так же, как и у Драко. Но Поттер приметил, что был готов смотреть вечно на слизеринца, нежели на вейлу.— 'Арри, Крюкохват хочет с тобой погово’ить. Он в маленькой спальне — гово’гит, что не хочет, чтобы вас подслушали. Ей явно не нравилось быть у гоблина на побегушках. Передав поручение, она раздраженно повернулась и ушла в дом. Как и сказала Флер, Крюкохват ждал их в самой малюсенькой из трех спален — той, где ночевали Полумна и Гермиона. Гоблин задернул красные ситцевые занавески, отгородившись от ярко-синего, пестрящего облаками неба. В комнате стоял огненный полумрак, резко отличаясь от обычной светлой и воздушной атмосферы коттеджа. — Я принял решение, Гарри Поттер, — провозгласил гоблин. Он сидел, скрестив ноги, в низеньком кресле и барабанил пальцами по подлокотнику. — Хоть гоблины в банке «Гринготтс» сочтут это подлой изменой, я готов Вам помочь… — Вот здорово! — Обрадовался Гарри. — Спасибо, Крюкохват, мы Вам очень… — …за соответствующую плату, — закончил гоблин. — Еще бы, — фыркнул Малфой. Гарри слегка растерялся: — А сколько вы хотите? У меня есть золото… — Нет, — сказал Крюкохват. Его черные глазки без белков засверкали. — Золото и у меня есть. Я хочу получить меч. Меч Годрика Гриффиндора. Гарри упал духом. — Это мы не можем отдать, — сказал он, — извините. — В таком случае, — вкрадчиво произнес гоблин, — у нас проблема. — Мы можем Вам еще что-нибудь дать, — вмешался Рон. — У Лестрейнджей в сейфе наверняка куча всякого добра. Когда мы туда залезем, Вы можете выбрать себе, что захотите. Это он сказал зря. Крюкохват покраснел от злости. — Мальчик, я не вор! Мне чужие сокровища не нужны! — Так ведь меч-то — наш… — Не ваш, — возразил гоблин. — Мы — гриффиндорцы, а это — меч Годрика Гриффиндора… — А чьим он был до Гриффиндора? — Спросил гоблин, выпрямляясь в кресле. — Ничьим, — ответил Рон. — Его же для Гриффиндора сделали! — Нет! — Вскричал гоблин, весь ощетинившись и наставив на Рона длинный указательный палец. — Вечное высокомерие волшебников! Меч принадлежал Рагнуку Первому и был отнят у него Годриком Гриффиндором! Это утраченная драгоценность, шедевр гоблинского мастерства! Он должен принадлежать гоблинам! Такова цена моей помощи, а не хотите — как хотите. Глаза Крюкохвата горели ядовитой злобой. Гарри сказал, покосившись на своих соратников: — Нам нужно посоветоваться. Можно, мы выйдем на пару минут? Гоблин кивнул с весьма кислым видом. В пустой гостиной на первом этаже Гарри подошел к камину, сдвинув брови и ломая голову, что теперь делать. У него за спиной Рон воскликнул: — Да он просто издевается! Нельзя отдавать ему меч. — А это правда? — спросил Гарри Малфоя. — Гриффиндор действительно украл меч? — Волшебная история часто умалчивает о том, какой ущерб волшебники причинили тому или другому магическому народу… — Во всяком случае, я никогда не слышала, чтобы Гриффиндор получил свой меч нечестным путем, — добавила Гермиона. — Очередная гоблинская байка, — отмахнулся Рон. — Они постоянно рассказывают, как волшебники их обижают. Надо еще радоваться, что он не потребовал какую-нибудь из наших волшебных палочек! — У гоблинов есть причины недолюбливать волшебников, Рон, — сказала Гермиона. — В прошлом с ними часто обходились невероятно жестоко. — Ну, гоблины и сами не такие уж белые и пушистые, — упорствовал Рон. — Знаешь, сколько наших они убили? И между прочим, не брезгуют грязными приемчиками! — Вряд ли имеет смысл заводить сейчас дискуссию с Крюкохватом о том, чей народ подлее и больше зверствует, как ты думаешь? — Резко ответил Драко, пытливо смотря на рыжего. Наступила пауза. Все старались придумать выход из тупика. Гарри смотрел в окно на горизонт, разрезающий небеса и глубокий океан. — Ладно, — сказал Рон, и Гарри повернулся к нему. — Давайте так: мы скажем Крюкохвату, что расплатимся с ним, когда войдем в сейф, а до этого, мол, меч нам нужен. Там ведь лежит поддельный, правильно? Мы его подменим и отдадим Крюкохвату копию. — Рон, да он их отличает лучше нас! — Воскликнула Гермиона. — Он первый и заметил подделку! — А мы сделаем ноги, пока он не разобрался, — Рон увял под взглядом Грейнджер. — Это низость, — тихо сказала она. — Попросить его о помощи, а потом обмануть? И ты еще удивляешься, что гоблины не любят волшебников? Уши Рона пылали. — Ладно, ладно! Просто я ничего другого не могу придумать. А ты что посоветуешь? — Нужно предложить ему что-нибудь другое, не менее ценное. — Какая ты умная! Пойду принесу еще один мечик древней гоблинской работы, а ты заверни его покрасивее. Они снова замолчали. Гарри был совершенно уверен, что гоблин не примет другой платы, даже будь у них что-нибудь достаточно ценное, чтобы ему предложить. Но и без меча им никак, это единственное оружие против крестражей. Гарри закрыл глаза, слушая, как шумит море. Неприятно было думать, что Гриффиндор, возможно, украл меч. Гарри всегда гордился тем, что он гриффиндорец. Годрик защищал тех, кто родился в семьях маглов, он противостоял Слизерину, помешанному на чистоте крови. Поттер взглянул на слизеринца. Думал ли тот о том же? — Может быть, он и врет, — сказал Гарри. — В смысле, Крюкохват. Может быть, Гриффиндор ни у кого не отнимал меч. Откуда мы знаем, что гоблин говорит правду? — А какая разница? — Спросила Гермиона. — Разница в том, что я по этому поводу чувствую, — Гарри сделал глубокий вдох. — Скажем ему, что отдадим меч после того, как он проведет нас в сейф, только не сообщим, когда именно мы это сделаем. Только по лицу Рона медленно расползлась улыбка. Гермиона и Драко, наоборот, встревожились. — Гарри, нельзя же так… — Так мы его правда отдадим, — сказал грифф, — когда уничтожим все крестражи. Я сам прослежу за тем, чтобы Крюкохват его получил. Я не собираюсь никого обманывать. — Да ведь на это могут уйти годы, — заметил Малфой. — Знаю, но он же не знает. Все-таки это не вранье… по сути. Гарри посмотрел Гермионе в глаза — пристыженно и в то же время с вызовом. Он вспомнил слова, начертанные над входом в Нурменгард: «Ради общего блага». Гарри отогнал эту мысль.Разве у них есть выбор?
— Не нравится мне это, — сказала Гермиона. — Мне тоже, — поддержал девушку блондин. — А по-моему, гениально! — Воскликнул Рон и встал. — Идём, скажем ему. Они вернулись в маленькую спальню. Гарри высказал свое предложение, тщательно сформулировав его так, чтобы обойти вопрос о времени передачи меча. Пока он говорил, Гермиона хмуро разглядывала пол, и он боялся, как бы это их не выдало. Слизеринец следил за девушкой. Но Крюкохват смотрел только на него одного. — Вы даете слово, Гарри Поттер, что отдадите мне меч Гриффиндора, если я Вам помогу? — Да, — сказал Гарри. — В таком случае, пожмем друг другу руки, — гоблин протянул руку. Гарри пожал ее, пытаясь понять, улавливают ли эти черные глаза неуверенность в его собственном взгляде. — Итак, приступим! Повторялась история с подготовкой вторжения в Министерство. Они работали в маленькой спальне — по требованию Крюкохвата, здесь царил полумрак. — Я всего однажды побывал в сейфе Лестрейнджей, — сообщил Крюкохват. — В тот раз мне было поручено поместить туда поддельный меч. Это отделение — одно из самых древних. Старейшие семьи волшебников хранят свои сокровища на очень глубоком уровне, там самые большие сейфы и самая лучшая защита. Они часами просиживали в этой крошечной, похожей на чулан комнатке. После, утомлённые, они шли в свои комнаты и как только соприкасались головой с подушкой — тут же засыпали. Однако, Малфой ложился в одно время с Гарри — что того несомненно радовало. В одну из таких ночей Поттер никак не мог заснуть. Слизеринец и гриффиндорец хоть и спали на одной кровати, но никогда не контактировали. Обычно, оба разворачивались другу к другу спиной. Но Гарри решил проигнорировать немое установленное правило и лёг так на правый бок, чтобы видеть блондина. Какой-то неясной ему силе, Поттера словно притягивало к Малфою. Он протянул свою руку и прикоснулся ладонью к горячему телу напротив. — Драко? — М? — Отозвался Малфой. — Ты спишь? — Да, поэтому убери свою руку. — Драко? — Не унимался грифф. Блондин свёл руки назад до хруста и повернулся на спину, чтобы смотреть на потолок. — Ну чего? — Профиль Драко освещался лунным светом. — Могу задать вопрос? — В следующий раз больше не проси разрешение, а сразу задавай, ладно? — Хорошо… — замялся Поттер. — А шрамы, которые на Метке, они как-то влияют на её работоспособность? — Влияют, — блондин поднял забинтованную руку вверх, позволяя ночи обволакивать её своим таинством. — Считай, из-за них Метка барахлит, как старый двигатель. — Объяснишь? — Даже если бы я хотел вызвать Темного Лорда, у меня бы просто не вышло. Или про моё местоположение… никто не может понять, где я нахожусь, так как Метка будет часто им указывать чуть точные размытые места. — А кто-нибудь знает про это? — Нет, поэтому я и могу скрываться. Если бы они знали… если бы… Драко замолчал и нахмурил брови. А если бы знали? Возможно, для Пожирателей только и лучше, что он рядом с Золотой троицей. Но разве Он ждал бы так долго? Категорически нет. — Думаю, тогда Пожиратели Смерти давно были бы здесь, или рядом с этим местом, — закончил мысль за ним Гарри. — Верно. Наступила тишина, через открытую форточку слышались всплески волн и скрежетания сонных чаек. — У меня во Франции есть имение, — разрушил тишину Драко. — Около моря, как и этот домик. Но… почему-то… Почему-то мне здесь намного спокойнее, нежели там, во Франции. — Может, из-за обстоятельств? Может, твое сознание облагораживает тебя, поэтому ты не можешь думать о своём настоящем доме. — А ты? Ты когда-нибудь был в своём доме? В Годриковой впадине. — Был, зимой, — ответил Гарри. — Только с Гермионой, так как с Роном ужасно поссорились. — Из-за медальона? — Именно. Через какое-то время Малфой снова заговорил. — Может, не моё дело… — Спрашивай. — Что у вас с Уизли? Я про Джинни Уизли. — Ты про это… — потупил взгляд Гарри, стало почему-то ужасно стыдно перед девушкой или перед блондином. — На шестом курсе, возможно, что-то и происходило между нами. Но из-за Войны я разорвал с ней все нити. — А когда закончится Война? — Не знаю, но не хочу, чтобы со мной она часто вспоминала об ужасе, что был тогда. — Благородно. Однако, когда я был в Хогвартсе, мне приходилось с ней поддерживать связь и… Она так беспокоится за тебя. Может, по-дружески, может, нет. Но, если захочешь, она не будет против. Ты ей явно нравишься. Хотя странно, до этого у неё же было много парней, она, как-никак, довольно интересная. — Драко! Неужели это ты? — Гарри сел на кровати, чтобы посмотреть в освещенное лицо слизеринца. — Это я, — хмыкнул Драко, — но я не имел ввиду, что она мне приятна и тому подобное. Она для меня все такая же младшая Уизли, бегающая хвостом за всемиобожаемом Гарри Поттером. — Всемиобожаемом? — Усмехнулся он. — Выходит, и ты меня обожаешь? — Я обожаю тебя за твою глупость, — Драко увернулся от подушки, которую Гарри так и хотел запульнуть в белоснежное лицо. — Промах! Парни устроили бой. И конечно, когда Драко был готов одержать победу, в их комнату постучались. — Спите уже! — По ту сторону приказали. Грифф смеялся до упада, пока Драко изо всех сил шикал и пытался заткнуть «противника». Когда подростки вновь легли, отдышавшись, Гарри задался вопросом, который уже несколько дней мучил его:А что было бы, если он все-таки согласился на Слизерин?
Виски сжимало, а ком в горле перекрывал кислород. Драко Малфой оказался такой же жертвой обстоятельств. И Гарри злится на прошлого себя. «Почему я раньше об этом не подумал? Почему я не подумал над тем, что будь у него другие родители, он вырос бы совсем иным. Почему я наказываю именно его, будто бы он виноват во всех моих бедах?» Дружили бы они с первого курса? Смеялись бы над совместными шутками? Попали бы на один факультет? Играли бы в одной команде по квиддичу? Будь все по-другому… Никто об этом никогда не узнает. Но от этого Поттеру становится легче. Чувствует, как плечи опускаются и расслабляются, проходит тяжесть и ненависть, которую испытывал к нему, не разобравшись. Раньше таким не был. Как и он. Война их совершенно поменяла. Мы два молодых парня. С чёрными и мёртвыми душами, которые срываются на друг друге, вымещая собственную боль. Дни складывались в недели. Каждый вечер Гермиона выходила с Драко «погулять», и только им известно, что обсуждали. Стоило решить одну проблему, как возникала другая. Не в последнюю очередь их тревожило, что запас Оборотного зелья почти закончился. — Тут только на одного, — сказала Гермиона, рассматривая против света пузырек с густым, тягучим зельем, похожим на жидкую грязь. — Этого хватит, — решил Гарри, изучая нарисованный Крюкохватом план залегающих в глубине коридоров. Другие обитатели коттеджа «Ракушка» не могли не заметить, что рядом с ними что-то затевается, поскольку пятеро целыми днями сидели, запершись, и выходили только, чтобы поесть. Никто ни о чем не спрашивал, хотя Гарри не раз ловил на себе обеспокоенный взгляд Билла. Чем больше времени они проводили в пятером, тем яснее Гарри понимал, что гоблин ему не нравится. Крюкохват оказался неожиданно кровожадным, его веселила мысль о том, чтобы причинять боль низшим созданиям, и страшно радовала идея, что им, возможно, придется ранить кого-нибудь из волшебников, прорываясь к сейфу Лестрейнджей. Гарри чувствовал, что его друзьям это тоже противно, хоть они и не обсуждали Крюкохвата между собой: гоблин был им нужен. Крюкохват весьма неохотно соглашался есть вместе со всеми. Даже когда ноги у него окончательно зажили, он попрежнему требовал, чтобы еду приносили ему в комнату на подносе, как и все еще хворавшему Олливандеру. В конце концов Флер взбунтовалась, и Билл, поднявшись наверх, объяснил гоблину, что так не пойдет. После этого Крюкохват стал выходить со всеми к столу, хоть и отказывался от общей еды, требуя сырого мяса, кореньев и разнообразных грибов. Гарри чувствовал себя виноватым; в конце концов, именно он добился, чтобы гоблина оставили в коттедже «Ракушка», из-за него семья Уизли вынуждена скрываться, а Билл, Джордж, Фред и мистер Уизли не могут работать. — Мне ужасно совестно, — сказал он как-то Флер ветреным апрельским вечером, когда помогал ей готовить обед. Обычно, с ними был ещё Драко (так как Флер и очкарик — единственные люди, с кем он тут разговаривал по-настоящему), но Грейнджер забрала его на «свидание». — Я не хотел, чтобы все это на вас свалилось. Флер как раз запускала в работу несколько ножей — резать бифштексы для Крюкохвата и Билла (Билл после своей встречи с Фенриром предпочитал мясо с кровью). Когда ножи бодро застучали по разделочной доске, Флер повернулась к Гарри, лицо ее, в последнее время часто довольно раздраженное, смягчилось. — 'Арри, ты спас мою сест’гу, я не забыла! — Строго говоря, Гарри ее не спас, ведь жизни Габриэль на самом деле ничто не угрожало, но он решил не уточнять. Флер направила волшебную палочку на кастрюльку с соусом, который тут же закипел и забулькал. — К тому же, Мисте’г Олливанде’г сегодня вече’гом пе’геби’гается к Мю’гиэль, и станет полегче. Гоблин пе’геедет на пе’гвый этаж, а Дин и 'Гон смогут занять его комнату. Гарри знал, что Крюкохват не обрадуется, если его попросят спать на диване, а для них важнее всего, чтобы гоблин был доволен. — Мы с Роном, Гермионой и Драко тоже недолго здесь задержимся. — Что значит — недолго? — Нахмурилась Флер, застыв над кастрюлькой с волшебной палочкой в руке. — Не надо вам никуда уходить, вы здесь в безопасности! Она вдруг стала страшно похожа на миссис Уизли. К счастью, тут отворилась задняя дверь и вошли Полумна и Дин с намокшими от дождя волосами и охапками плавника в руках. За ними такие же Гермиона и Драко, но слизеринец был чем-то сильно расстроен, из-за чего ушёл в их с Поттером комнату. —…и крошечные ушки, — тараторила Полумна, — папа говорит, как у бегемота, только фиолетовые и мохнатые. А если хочешь их позвать, надо напевать какую-нибудь мелодию, только не очень быструю, лучше всего — вальс… Дин, слегка смущенный, пожал плечами, взглянув на Гарри. Они с Полумной понесли топливо в гостиную, совмещенную со столовой, — там Рон накрывал на стол, а чуть позже к нему присоединилась Герми. Гарри воспользовался случаем, схватил два кувшина с тыквенным соком и побежал за ними, улизнув от неудобных расспросов. — …а если ты как-нибудь нас навестишь, я покажу тебе рог. Папа мне о нем писал, только я его еще не видела, потому что Пожиратели смерти сняли меня с хогвартского экспресса и я так и не попала домой на Рождество, — сказала Полумна, помогая Дину укладывать топливо в камине. — Полумна, мы же тебе рассказывали, — крикнула через всю комнату Гермиона. — Рог взорвался. Это был рог взрывопотама, а никакого не морщерогого кизляка… — Нет, это был определенно рог кизляка, — безмятежно отозвалась Полумна. — Папа подробно его описал. Наверное, он уже восстановился, они ведь замечательно умеют самоисцеляться. Гермиона только головой покачала, продолжая раскладывать вилки. Билл привел мистера Олливандера. Мастер волшебных палочек все еще был очень слаб и цеплялся за руку Билла, который поддерживал его и нес большой чемодан. Полумна подошла к старику: — Мне будет Вас очень не хватать! — И мне Вас тоже, моя дорогая, — ответил Олливандер, погладив ее по плечу. — Вы были мне огромным утешением в том ужасном месте. Это самое меньшее, что я могу сделать в благодарность за Вашу доброту и гостеприимство. Флер принесла потертый бархатный футляр и открыла, показывая мистеру Олливандеру. Диадема засверкала при свете низко висящей люстры. — Бриллианты и лунные камни, — определил Крюкохват, который успел незаметно, бочком пробраться в комнату. — Гоблинская работа, если не ошибаюсь? — Оплачена волшебниками, — негромко ответил Билл. Гоблин глянул на него вызывающе и в то же время трусливо. Ветер бушевал вокруг коттеджа, когда Билл с мистером Олливандером скрылись в ночи. — Начинайте без меня, — шепнул на ухо Гермионе грифф, — я лишь сейчас что-нибудь свистну. — Не думаю, что он сейчас готов с кем-либо разговаривать… — Со мной заговорит, — уверял подругу он. Девушка нахмурила брови и посмотрела на парня. — Не дави на него, а то у меня сегодня получилось это довольно хорошо… Гарри, левитировав два стакана с тыквенным соком и тарелки с главным блюдом, побежал к ушедшему к ним в комнату змею. Тот сидел на кровати со стороны Поттера и что-то руками колдовал, но грифф видел только его спину и золотистые нити вокруг. Вдруг магия вспыхнула, как фейверк, и ринулась с бешеной скоростью к гриффу. Тот прыгнул на пол, а безумная нить остановилась. — Легко тебя напугать, — Драко так и не повернулся к подростку лицом. — Я еды принес, — объяснил свое появление Поттер. — Могу зайти? — Конечно, это же и твоя спальня, — руки, которые творили прекрасную магию, потянулись к лицу обладателя. Тот встал и ушёл в ванну, закрыв дверь, так ничего не объяснил. — Я подожду тебя, — сказал двери Гарри. Поттер поднес к кровати декоративный столик и тарелки со стаканами разметил на него. Темно, горел свет только в ванне, а Луну закрыли дождевые тучи. Что такое наговорила Гермиона? Это секрет для Гарри, как и для всех остальных — ни Драко, ни подруга не рассказывают про свои прогулки. Почему? — Еда же так остынет, — устало произнес Драко, выйдя из комнаты, и повлек за собой маленькие огоньки, освещающие Северным сиянием спальню. — Хочу соблюдать правило этикета, — улыбнулся парню Гарри. — Тогда где все разновидности ложек и вилок? — Вот, — палочкой Поттер наколдовал множество столовых приборов. — Выбирай. Драко сел рядом с гриффиндорцем, столкнувшись коленями, и хотел было потянутся за понравившиеся вилкой, как Поттер вручил ему другую. — Это детская? — На ней были мелко прорисованы цветочки и феи. — Это специальная коллекция для таких принцесс-несмеян как ты, Драко, — Малфой дал ему щелбан, но все-таки взял ту самую вилку себе. — Необязательно было приходить сюда, ко мне, — тихо проговорил Малфой. — Обязательно… просто… ты был таким огорченным после… — Это неважно, — покачал головой он, — голова болит из-за дождя, всего-то. — Понятно, — по стеклу громко стучали капли дождя, смывающего события этого дня. — Прости, — Драко положил на стол детскую вилку, — я не могу есть, не хочу. — Ты сегодня только завтракал. — Хватит обо мне заботится! — Огрызнулся Малфой. И в это мгновение все стало трескаться. Все накопившееся сегодня раскроется. — Знаешь, друзья есть для того, чтобы заботиться о них! — Мы не друзья, — блондин встал с кровати и скрестил свои руки в замок, отвернувшись. — Тогда кто мы другу другу?! — Гарри встал следом. — Кто, Драко? Ты только скажи, я со всем соглашусь! — Мне этого не надо! — Вспылил парень. — Я хочу слышать твои мысли! Я не хочу, чтобы ты соглашался со всеми моими капризами! — Хочешь услышать мои мысли, да? — Собрался духом Гарри. — Хорошо, давай. — Что? — Не понял блондин. — Ты же легилимент. Давай, проникай в моё сознание, я позволю тебе. — Нет. Это твоё личное, я не хочу врываться туда, — качал головой из стороны в сторону Драко, пока к нему твёрдо направлялся Поттер. — Я хочу этого, — ответил он. — Это мой каприз, выполняй. Драко вжался в стену, освещенную искусственным Северным сиянием, пытаясь понять, что на самом деле хочет Гарри. Поттер находился в опасной близости со слизеринцем. Дыхание двоих срослось в один живой пугливый организм. В голове пульсировали слова Грейнджер: — Ты же сам понимаешь, почему он так заботится о тебе — оттого мне и тяжело. — Какая глупость! — Хочешь, спроси об этом Джинни, хотя нет… Он так с ней не обращался, будто с редким фарфоровым изделием древней магии. Драко сильнее вжался в поверхность. — Прекрати, — прошептал слизеринец. — Нет, — хмыкнул он, — ты же сам просил перестать помыкать любым твоим приказам и капризам, не так ли? — Я не буду читать твои мысли, — упорствовал Драко. — А я не перестану следить за твоим здоровьем, Драко. — Не называй меня по имени, — блондин опустил голову, чтобы парень напротив не увидел непрошенных слез. ПОЧЕМУ СЕЙЧАС?! — Пожалуйста… Мысли подбрасывали воспоминания из прошлого. Мерзкие, ужасные моменты из его прошлого. Он задрожал всем сердцем, телу стало безумно холодно. Хотелось укрыться от всего этого кошмара. Пожалуйста, прекрати, не выдержу! Живот крутило, во рту вновь появился тот жуткий привкус мерзотной жидкости. Слезы беззвучно капали с бледного лица. Глубокий вздох.Неужели я снова перед ним плачу? В какой уже раз! Как же я жалок…
Грузную тишину под трель дождя разрядил тихий, едва слышимый всхлип парня. Мерлин, я моральный урод, хуже любого Волен-де-морта… Я, именно я, довёл его до этого… Боже… Гарри обездвижимо наблюдал за тем, как Малфой медленно сползал на пол по стенке, перестав сдерживать себя, дав волю накопившимся эмоциям: за всю жизнь, за детство, за учебные дни, за прогулки с маглорожденной, за неправильные выборы в судьбе, за вред окружающим, за вечные издевки над Поттером… не достоин его... Весёлые огоньки магии потухли. В комнате стало темно. — Я… я не хотел… — Молчи! — Срывавшимся голосом гаркнул Драко. — Хоть раз в жизни: заткнись! Поттер осел на пол, словно пепел, и наблюдал, как по фарфоровому лицу стекали бриллиантовые слезы, образовывая ветви драгоценных деревьев. Гарри поднес руку к щеке Драко, тот дернулся. — Я лишь хочу смахнуть их, ладно? — Гарри дождался согласия. Белая кожа оказалась наудивление горячей, как раскаленный металл, настолько, что ладонь парня будто плавилась при каждом прикосновении к Драко. Малфой больше не всхлипывал, только продолжал беззвучно лить слезы. Глаза безумно чесались. Сил не осталось ни на что. Поэтому когда Гарри притянул к себе тело Драко, тот не стал сопротивляться и растворился в безумно жгучих руках Избранного, уткнувшись носом куда-то в шею. А его дрожащие руки обернулись вокруг поясницы гриффа, пока Гарри гладил его по макушке, что-то бормоча. Огоньки магии вновь вспыхивают по своей воле, выпытывая последние силы волшебника. Веки тяжелеют, хочется навеки уснуть. Так тепло рядом с ним, надёжно…***
— Все хорошо, — сказал Билл. — Олливандера устроили на новом месте. Мама и папа передают привет, Джинни тоже. Фред и Джордж довели Мюриэль до истерики — они продолжают рассылку заказов совиной почтой из ее гостиной. По крайней мере, тетушка очень обрадовалась диадеме — говорит, она думала, что мы ее украли. — Ах, она п’госто п’гелесть, эта твоя тетушка, — сердито ответила Флер, взмахом волшебной палочки заставляя грязные тарелки подняться в воздух и сложиться в стопку. Потом подхватила всю стопку и прошествовала на кухню. — Папа тоже сделал диадему, вернее, венец, — заявила Полумна. Рон ухмыльнулся, переглянувшись с Герми. Гренджер поняла, что он вспоминает кошмарный головной убор, который они видели у Ксенофилиуса. — Да, он хочет воссоздать утерянную диадему Кандиды Когтевран. Он уже вычислил большинство составных частей. Пропеллер австралийской веретенницы особенно пришелся к месту… Раздался громкий стук в парадную дверь. Все головы повернулись в ту сторону. Из кухни прибежала испуганная Флер. Билл вскочил на ноги, направив волшебную палочку на дверь, Рон и Гермиона сделали то же самое. Крюкохват тихонько нырнул под стол. — Кто там? — Крикнул Билл. — Я, Римус Люпин! — Донеслось из-за двери под завывания ветра. — Я оборотень, женат на Нимфадоре Тонкс, адрес коттеджа «Ракушка» назвал мне ты, Хранитель Тайны, и пригласил приходить в экстренных случаях! — Люпин! — Билл подбежал к двери и рывком распахнул ее. Люпин ввалился в прихожую — весь белый, в дорожном плаще, седые волосы встрепаны ветром. Он выпрямился, оглядел комнату, проверяя, кто здесь есть, и громко крикнул. — У нас мальчик! Мы назвали его Теддом, в честь Дориного отца! Гермиона восторженно завизжала, качая друга Уизли в разные стороны. — Что?! Тонкс! У вас родился ребенок? — Да, да, родился! — Заорал Люпин. Все принялись ахать, восхищаться и радоваться. Гермиона и Флер пищали. — Поздравляем! — Ух ты, ребенок! — Да, да! Мальчик! — Повторял Люпин, словно оглушенный собственным счастьем. Он обошел вокруг стола и крепко обнял всех поочерёдно. — Бегу звать Гарри! — Радостно крикнула Герми. — Он здесь? — Спросил Римус. — Это прекрасно! Зови! Девушка сбежала по лестнице на второй этаж, пока остальные радостно переговаривались между собой. — Гарри? — Позвала она. Нет ответа. Дверь скрипнула, оттуда вышел бледный Гарри. — Гарри! Ты представляешь, Люпин… — но улыбка исчезла с лица. — Гарри? — Я все испортил… — Что? — Радость мешала здраво думать. — Что испортить? Где Драко? — Там, — указал на дверь позади. — Спит. Я довёл его до истерики… — Гарри… — выдохнула она. — Я уже думала, что-то ужасное случилось… например, умер. Ладно, пусть спит. Но завтра я тебе такое устрою! — Угу… — Идём, не будем мешать Драко. Пусть отдыхает. Остальное Гарри не особо хорошо помнил. — Будешь крестным отцом? — Спросил он, выпустив Гарри из объятий. — Я? — Ты, конечно, кто же еще? Дора тоже так считает. — Я… ага… ух ты… Гарри был сражен, ошарашен и дико счастлив. Билл принес бутылку вина, и Флер стала уговаривать Люпина посидеть с ними. — Я ненадолго, мне нужно домой, — сияя, говорил Люпин. Он помолодел на несколько лет. — Спасибо! Спасибо, Билл. Билл разлил вино. Все встали и подняли бокалы. Люпин сказал тост: — За Тедди Римуса Люпина, будущего великого волшебника! — На кого он похож? — Спросила Флер. — По-моему, на Дору, но она говорит, что на меня. Почти лысенький. Родился он с черными волосиками, но я клянусь, через час они уже были рыжими! К моему возвращению, наверное, станет блондином. Андромеда говорит, что у Тонкс волосы начали менять цвет с первого дня жизни. — Люпин осушил бокал. — Ну хорошо, еще только один! Ветер ревел за окнами маленького коттеджа, в камине плясал огонь, Билл откупорил еще одну бутылку. Известие Люпина заставило их забыть, что они в осаде. Новая жизнь — потрясающее событие! Одного только гоблина не захватила общая праздничная атмосфера. Он вскоре убрался к себе в спальню, которую теперь занимал единолично. Гарри подумал было, что никто, кроме него, этого не заметил, но потом поймал взгляд Билла, направленный вслед уходящему Крюкохвату. — Нет-нет! Мне правда нужно идти! — Люпин решительно отказался от очередного бокала, встал на ноги и расправил дорожный плащ. — До свидания, до свидания! На днях постараюсь забежать, покажу фотографии… Все будут страшно рады узнать о вас новости… Он запахнул плащ и распрощался, обняв по очереди всех женщин и пожав руку мужчинам, а потом, все так же сияя, канул в ночь. — Крестный отец, Гарри! — Воскликнул Билл, когда они вернулись на кухню, помогая убирать со стола. — Вот это честь! Поздравляю! Гарри поставил на стол пустые бокалы. Его тревожные мысли были совсем не здесь, а в той комнате, где спит Драко. Билл прикрыл дверь, отрезав веселые голоса, — после ухода Люпина все еще продолжали праздновать. — Вообще-то я хотел с тобой поговорить с глазу на глаз. Нелегко поймать момент, если в доме толпится столько народу. — Билл запнулся. — Гарри, вы планируете какие-то совместные дела с Крюкохватом. Это был не вопрос, а утверждение, и Гарри не стал ничего отрицать, просто молча смотрел на Билла и ждал, что будет дальше. — Я хорошо знаю гоблинов, — сказал Билл. — Я работаю в банке «Гринготтс» с тех пор, как закончил Хогвартс. Если возможна дружба между волшебниками и гоблинами, то у меня есть друзья-гоблины — по крайней мере, есть знакомые гоблины, которые мне симпатичны… Гарри, что тебе нужно от Крюкохвата и что ты пообещал ему взамен? — Этого я не могу тебе сказать, Билл, — ответил Гарри. — Извини. Флер попыталась протиснуться в дверь с остатками пустых бокалов в руках. — Подожди минутку, — сказал ей Билл. Она попятилась, и Билл плотно прикрыл дверь. — Тогда я вот что скажу. Если ты заключил с Крюкохватом сделку и особенно если речь идет о сокровищах, будь предельно осторожен. У гоблинов свои понятия о собственности и оплате — совсем не такие, как у людей. Гарри вдвойне стало не по себе, как будто внутри у него шевельнулась крошечная змея. — Это как? — Наши народы очень разные. У волшебников с гоблинами сложные отношения — да ты это и так знаешь из истории магии. За много веков, конечно, случалось всякое, и не только со стороны гоблинов. Я не говорю, что волшебников совсем не в чем упрекнуть, но многие гоблины — и не в последнюю очередь те, что работают в банке «Гринготтс» — считают, что по части золота и драгоценностей волшебникам нельзя доверять, потому что они не уважают гоблинское право собственности. — Я уважаю… — начал Гарри, но Билл покачал головой. — Ты не понимаешь, Гарри. Это невозможно понять, пока не поработаешь с гоблинами бок о бок. С точки зрения гоблина, истинный полноправный хозяин каждой вещи — тот, кто ее создал, а не покупатель. Они считают, что любой предмет гоблинской работы по праву принадлежит им. — А если его купили… — С их точки зрения, человек, заплативший деньги, как бы взял эту вещь напрокат. Они не принимают идею передачи гоблинских изделий по наследству от волшебника к волшебнику. Видел, какими глазами Крюкохват смотрел на диадему? Наверняка он считает, что ее следовало вернуть гоблинам после смерти первого владельца. Для них наш обычай получать по наследству изделия гоблинской работы — просто-на-просто кража. Гарри стало совсем нехорошо. Неужели Билл угадал больше, чем показывает? — Я только об одном тебя прошу, — сказал Билл, взявшись за ручку двери, — будь очень осторожен с обещаниями. Ограбить «Гринготтс» — и то не так опасно, как нарушить слово, данное гоблину. — Ладно, — сказал Гарри ему в спину. — Спасибо. Я учту. Когда он выходил из кухни, ему в голову пришла довольно зловещая мысль — несомненно, порожденная вином: похоже, он станет для Тедди Люпина таким же безответственным крестным, каким был для него Сириус. А для Драко — таким же ужасным человеком, кем стал ему собственный отец.