Но что за чувства Гарри испытывает, когда только смотрит на Драко, когда только слушает эти глупые рассказы о жизни слизеринцев в подземелье, когда просто находится рядом с ним?
Ещё один вопрос беспокоил гриффиндорца: «А что сам Драко чувствует к нему?» Возможно, тот никогда прямо и не ответит, хотя вечно намекает. Гарри не так много просит, чтобы не игнорировать напряжение между ними. — Никогда не видел, чтобы ты нервничал. — Знаю. — Я тоже должен тебе кое в чем признаться… — начал Гарри, потому что хотел, чтобы тот знал. — Что? — Я мог попасть на Слизерин. — И что тебе помешало? — Вернее: кто помешал, — поправил Гарри. — Да такого быть не могло! — Подросток округлил глаза. — Правда из-за меня? —… — Как же ты глуп, — блондин отвел глаза в сторону. Столько времени минуло, столько лет; кто знает, сколькие из них, потраченные, на первый взгляд, впустую, неведомо для двоих сделали их лучше. Время — это цена, которую платят за непрожитую жизнь. После той ночи Гарри хотел напомнить, что, кажется, спали они вовсе не так крепко, как делали вид. Если не поговорить об этом, прошлая ночь может просто исчезнуть, как и он сам. — Мы ведь не будем жить прошлым, правда? — Спросил тогда Драко в своей привычной немногословной манере, показывая, что Поттер забрёл туда, где ничего хорошего не будет. — Мне пришлось разорвать слишком много связей, сжечь слишком много мостов. Давай не притворяться, что этого никогда не было, но и не оглядываться назад. Гарри сжал руку слизеринца. Плевать, если тот проснётся, плевать, что тот не захочет понять его, плевать… на всё. — Что ты делаешь? — Драко снова пришёл на любимый скрытый пригорок, где спокойно сидел на траве гриффиндорец и что-то ковырял в руках. — И тебе доброе утро, Драко, — Гарри так и не повернулся к блондину, так что тому пришлось встать напротив Поттера, скрестив руки на груди. — Это… ракушка? — Она лежала на побережье, я и решил взять. — Отличное начало утра, кажется, пора заканчивать, — Малфой только взмахнул ладонью — из палочки Гарри протекла по рукам нить волшебства, которая открыла ракушку. — До сих пор удивляюсь, насколько магия все-таки восхитительная, — подросток восторженно посмотрел на сверстника, но тот уже не обращал на него внимания (или это только Гарри показалось). «Стоит ли мне повторять об одном, если ты устал слушать об этом?» Драко всегда будет молчать и смотреть на горизонт, в ту точку, где море сходится с небом. Будто там что-то другое — врата в нереальный мир, спасающий от ужаса Войны. Гарри вышел из комнаты, так и не сумев разбудить слизеринца, направился в гостиную. Его уже ждала Гермиона. — Гермиона, — удивился он. — Сейчас очень рано, почему не спишь? — У меня такой же вопрос к тебе, Гарри, — девушка словно читала его взглядом. — Как он? — Кажется, очень крепко спит. — Может, у него температура? — Не проверял, скорее всего… он довольно холодный… мы не закрыли окно, — пояснил Гарри. — Поняла, после его проведаю, — кивнула Грейнджер. — У нас, наоборот, душно в комнате. Поттер сел на диван рядом с подругой и вздохнул: — Не могу поверить, что скоро все случится. — Я уже не могу терпеть… Два человека тихо сидели в комнате, пока через окно доносились бушующие мелодии моря и природы. — Он… — начал Гарри, но тут же замолчал. — Договаривай, — гриффиндорка тоже смотрела на берег. — О чем вы с ним говорите? Я понимаю, что по какой-то причине ничего не рассказываете, но стоит же попытаться. — Стоит, — согласилась она, вспоминая все недоговоренности со стороны слизеринца. Гермиона вернулась в реальность, где её близкий друг ждал ответа. — Я с ним провожу беседы. Не доверяю так слепо слизеринцу, как ты это делаешь. — Герми… — Однако, как собеседник — хорошая кандидатура. Интересно вести диалог, — объясняла девушка. — Но я не могу рассказать все, о чем мы говорим. Поттер кивнул головой, так как понимал, что это все-таки личная жизнь Драко, в которую он не смел влезать. — Он меня поцеловал. Или я его. Это произошло очень быстро. Драко вытягивается на траве, как на кушетке у психолога, и смотрит в пасмурное небо. На одной из травинок сидел, плетя паутину, маленький паук, который почему-то напоминает Драко Поттера, затягивающего его в свои непонятные гриффиндорские сети. — А потом что? — Грейнджер легонько стучит ногтями, напоминая о своем существовании. — Я его оттолкнул и попросил не жить прошлым… Зачем он так? — Зачем он что? — Он же понимает, как все губительно… быть с таким, как я… Малфой поворачивает голову, зло глядя на усмехнувшуюся Гермиону. — Ты вообще на чьей стороне? — На той, где ты с Поттером образовал союз, выгодный для двух сторон одновременно. — Закончим на этом, — блондин встал с травы и отряхнулся. — Пойду помогать Флёр. — Ты только её зовёшь по имени, — сощурила глаза подросток. — У меня на это свои счета. — Ладно, но попомни мои слова, Малфой. Герми вздыхает, а Драко снова надевает потресканную маску. Поттер симпатизирует ему? Что ж, возможно. Золотой мальчик наигрался с Уизллетой и теперь ищет новых ощущений. Вот только Драко совершенно не готов к тому, чтобы становиться игрушкой в руках кукловода. С него довольно. — Чаю? — Предложила Гермиона, встав с мягкого дивана. — Я тебе помогу, — тут же вскочил Поттер и последовал за подругой. — Как же тут красиво, — заметила она, следя за пируэтами пернатой птицы. — Давай будем здесь жить? — Предложил Гарри, — Ты, я, Рон, Малфой… Больше не с кем будет воевать, поживём душа в душу. — После Войны нам будет не до этого, Гарри, — гриффиндорка огорченно вздохнула. — Возмещать ущерб в деревнях, Хогвартсе, оправдывать некоторых людей. — С этим я сам разберусь! — Гарри поставил чашку на стол с звонким стулом. — Я уверен, все пройдёт гладко. — Однако, тебе надо приводить аргументы в защиту, таких достаточно? — Приличное количество, — задумался он. — Гарри, не все же так легко в этой жизни… — Тогда придётся использовать титул «Избранного», — предложил парень. — Знай, я всегда поддержу и помогу, — Гермиона взломатила вихристую голову друга. — Правда, если ты ещё не вышел из ума. — Поверь, ты бы уже поняла, — улыбнулся Гарри, попивая горячий чай, приготовленный ею. Солнце начало подниматься ввысь, окрашивая в безупречный блеск изумрудов молодую траву. Вода словно ожила: легкие волны сверкали и играли свой любимый концерт. Им подыгрывали пташки и мелкие жучки. Природа пела о поздней весне, переходящую под надёжную опеку жаркого и беззаботного лета. — Твое предложение я более детально обдумаю, — кивнула своим мыслям подросток. — Например, после всего скрыться здесь, чтобы никто больше нас не трогал, чтобы о нас все забыли… Иначе, я уже так устала от этого. Всю жизнь на нас обращали любопытные взоры и ждали, когда мы вновь что-нибудь учудим. — Я рад, что ты согласна. После они сложили чашки в раковину и тщательно их промыли, убрав с посуды остатки чая. Гермиона искала по всем шкафчикам какую-нибудь бутыль с лекарством, но так и не нашла. Вместо этого она достала магловское приспособление, Гарри знал, что это. Забрав эту вещь, девушка вышла из кухни и поднялась по лестнице, оставив Избранного наедине со своим демонами. — Доброе утро, истеричка, — хихикая, зашла Грейнджер. — Ты просила, чтобы было более-менее правдоподобно, — парень застелил кровать частично, оставив на своей стороне раскрытое одеяло. — Тогда не знала, что ты такой нежный, — из большого кармана кофты она достала вещь, которую Гарри не заметил, когда та вместе с обычным градусником взяла это. — По крайней мере, — начал Драко, — все идёт по плану, верно? — А может… зря все это? — Не сворачивай с дорожки, Грейнджер, — неодобрительно взглянул на неё, — сама предлагала, я согласился. Теперь никто не может отступить. — А как же Гарри? — На четвёртом курсе ты не задавала такого вопроса, — закатил глаза Малфой, после тихо добавил. — И после говорит, что это я истеричка… — Я слышу, блондинчик. — Угу. Давай уже, открывай, пока я самостоятельно не уснул навечно. — Как скажете, леди. Драко протянул союзнице обычный стакан с водой, куда Гермиона насыпала сияющим белым блеском порошок. — Отравит? — Не должно. — Обычно сколько оно могло храниться? — Да мы его сделали перед окончанием пятого курса, сойдет. — Конечно тебе «сойдет», не ты пьёшь, — парень тяжело вздохнул и опрокинул содержимое в себя, скривился. — Оно так и должно вязать рот? — В составе есть чистый сок настурции. Радуйся, что не ампельная, а то хуже было бы. — Все равно мерзость, — слизеринец перестал кривиться, запив ещё раз водой. — Ладно, для дела все-таки вершим разгром. — Давай, давай, ложись уже. — И как ты объяснишь? — Перетрудился. Ты ведь, как я просила, много магии создавал руками? — Да, и перед Поттером тоже. — Тогда все прилично: перетрудился, нужен отдых, может жар. — Какие мы дотошные… — бормотал под нос Малфой, потихоньку проваливаясь в искусственный сон. — Сладких снов, Малфой, — девушка накрыла парня пуховым одеялом. — Однако, для Гарри будет лучше: пока твоя магия перейдёт под его контроль. То что нам и нужно. Закрыв дверь в спальню, девушка вновь спустилась вниз. Там ее ожидал взволнованный Гарри, потому тот вскочил как ошпаренный при виде подруги. — Как он? Что с ним? Это моя вина? Конечно, моя… — Гарри, все в порядке, ему нужен отдых. Не стоило Малфою использовать невербальную магию так частно, да и просто переутомляться. — Нельзя было на него давить. Я же знал! Какой я идиот! Гермиона притянула друга в объятия. И почему он так беспокоится о слизеринце? — Но нам все равно нужно проводить тренировки, Гарри. Хоть сейчас будет менее эффективно умение Драко пропускать через тебя магию, но, может быть, его стихия обретёт сосуд в виде тебя? В плане эксперимента, попробуем? — Конечно, дай мне пару минут… — Сколько пожелаешь, — и девушка оставила его в покое, пока тот сам не подойдёт. Поттер вышел на улицу и направился вперёд, вдоль спокойного берега. Голова пуста, хотя не время сдаваться бушующим эмоциям. Но разум навивает только мысли о блондине. Почему всегда ОН? Всю жизнь портил своей ненавистью, а теперь… Теперь запутывает рассудок Гарри только своим присутствием. — Мне жаль, что мы перестаём верить людям, доверять им. Проходим через это… люди с каждым разом становятся чреватыми монстрами, они становятся эгоистами или просто хотят отомстить за свою боль… Но ведь другие в этом не виноваты! Драко, мне так жаль, что люди начинают закрываться в себе. Что ты прошёл через такое… — Закрой рот… — Если тебе нужна какая-то помощь или поддержка, прошу, ты в любой момент позови меня, не забывай, теперь я с тобой. И ты будешь счастлив! Драко… — Не говори это, — парень резко вырвал свои руки из хватки чужих. — Не надо, я не заслуживаю. — Я горжусь тобой, знаешь? — Гарри сидел на коленях перед ним, нежно гладя того по коленям. — Ты пережил тот ужасный период, теперь все в порядке. Никто тебя не тронет. Скоро все закончится, я защищу тебя, помогу выбраться тебе и твоей матери из всей этой гнили. Малфой опустил голову, скрывшись за блондинистой челкой. Гарри чуть привстал и отвел его волосы назад. Слизеринец избегал его взгляда. — Почему ты так добр ко мне? — Прошелестел Драко. — Каждый заслуживает шанса, ведь… — Но Поттер не смог договорить мысль — Драко, не объяснив ничего, приблизился к нему, вплетая бледные пальцы в чёрные волосы, притянул ближе и окунул того в омут жара и скорби. Гарри слышал, как внутри слизеринца бился драгоценный хрусталь. А ведь в школе тот звонко смеялся над тем, что оставался один. — Пожалуйста, перестань, — гриффиндорец осторожно провел ладонью по чувственному позвоночнику Малфоя. С каждым днем ему все холодней. — Только не вздумай плакать, ты сильный, я всегда буду рядом. — Ложь, — Драко крепче стиснул в своих руках союзника. — Даже когда догорят все безжизненные краски живого заката, я останусь с тобой. Морская пена так похожа на перемолотый хрусталь или жемчуг, который парень когда-то достал из ракушки. Как долго они здесь? Чуть больше трех недель, месяц? Как много всего произошло за этот период времени. Словно Гарри прожил вторую жизнь. Выходит, вот какая она: спокойная жизнь. — Что это? — Считай, подарок на твои прошлые дни рождения. Поттер присмотрелся к «подарку» — тонкий браслет, сделанный из темной металлической атласной ленты, а внутрь вставлены несколько камней, которых Гарри не все знал. Драко увидел растерянность на лице гриффиндорца и решил пояснить: — Это оберег, пропитанный родословной магией, поначалу, браслет был мой, но, подумал, тебе важнее. — Не хочу показаться бестактным… — Ты про камни? — Его собеседник кивнул. — Итак… Парень указал на пурпурный маленький камешек: — Аметист является камнем непорочности, преданности, а также искренности и миролюбия. Он наделяет своего владельца проницательностью, заряжает энергией, защищает от негативных мыслей и тревоги. После блондин перешёл аккуратным пальцем к следующему, более крупному: — Сапфир — один из самых известных и самых красивых драгоценных камней. К сапфирам относят корунды глубокого синего цвета. Его считают символом мудрости и благоразумия. Этот камень успокаивает разум, делает мысли чистыми и помогает распознать ложь в словах собеседника. — А правда ли то, что подаренный сапфир — это символ безграничного доверия и обожания? — Улыбнулся Гарри, надеясь на положительный ответ. — Не дождёшься, идиот, — насмешливо закатил глаза Драко. Малфой немного замялся перед тем, как сказать: — А вот этот камень очень похож на тебя, — он указал на нефрит. — Считают, что нефрит — камень перемен. Минерал поможет тем, кто собирается изменить жизнь, или хотя бы пытается выбраться из обычного жизненного тупика. — Ух ты, — Гарри влюбленно смотрел на магический зелёный камень. — И правда я. Драко оставил на «десерт» его самый любимый камень — опал. — Благородный опал — очень сложный камень с интересными свойствами. Одно из них состоит в том, что опал способен впитывать в себя воду, а потом, когда та испаряется, растрескивается. Из-за обилия и разнообразия окрасок опал издревле считается символом непостоянства. И в то же время этот драгоценный камень символ чистых помыслов. «А в Индии люди верят, что опал — камень любви, веры и сострадания», — утаил от Избранного парень. — Он такой красивый, — Гарри сам не понял, говорит ли он про драгоценный природный ресурс или про человека, у которого опал был любимой драгоценностью. — Я надеюсь, тебе он поможет. — Я буду носить его, не снимая! — Хотя бы в ванне снимай! Поттер сдержал обещание. Теперь тот носит подарок на левой руке и, конечно же, снимает перед душем. Не то, чтобы это ему мешало… но Драко ведь попросил. Гарри тяжело вздохнул и остановился, собрал горстку белого песка и стал пропускать его сквозь пальцы. Как быстротечно время: песчинка — одна секунда, горсть песчинок — час, а пляж — несколько жизней. Гриффиндорец не хочет покидать «Ракушку», здесь ему так спокойно и любимо, что просто не может думать о том будущем, что его ждёт. Сплошные кровопролития и крики, гибель людей. Как же Жизнь несправедлива! Всегда она забирает у Гарри самое драгоценное и любимое. Но теперь Герой стал сильнее, и не позволит кому-то нарушить его планы. От белого забора, утопающего в пылающей зелени, от бледнеющего пуха, пролетающего столь долгий изнуренный путь, от цикад, от смущающего скрипа их кровати, от пока ещё холодных ночей и безнадежных чувств плачет его горячее сердце. Наконец, Поттер собрал все силы в кулак. — Я готов, Гермиона, — он уже стоял в дверях и ждал подругу. — Рада слышать, — Грейнджер вытащила из ремня две палочки: Драко и Беллатрисы. — Она же тебя не слушается… — Понимаю, но другого выхода нет, — пожала плечами девушка, завязала непослушные волосы в хвост. — Начнём, дорогой Гарри? — С удовольствием, госпожа, — в насмешливом тоне друг склонился перед ней. — Ух ты, какой подхадлим! — Засмеялась Гермиона. Тренировки стали теперь не укреплением могущестаенной силы Гарри, а затуплением эмоций, пока он не готов был раскрыть их снова. Вечером, когда все расходились по комнатам, Поттер разворачивался обратно к лестнице, брал магическую ветвистую палочку и выбегал наружу, навстречу опустошающему ветру и звонкому небу, вспыхивая новым потоком наконец-то контролируемой энергетической магии. До раннего утра подросток изматывал себя до посинения, а после, приходя в их комнату, готовился ко сну, прикладывал свою холодную ладонь к щеке спящего блондина и прислонялся лбом к другому лбу, молясь о том, что тот скоро проснётся. Так было и на следующий день. И на следующий. И ещё. Ещё. И ещё раз. — Спасибо, Флер, я не голоден! — И Гарри выбежал вновь на площадку, не дождавшись Гермиону. Блондинка обеспокоенно посмотрела на неё, пытаясь выяснить причину такого поведения. — Его что-то т’эвожит, — заметила она. — Знаю я, но… — затихла Грейнджер. — Ладно вам, будто вы не знаете нашего Гарри! — Пытался поднять настроение двоим Рон. — Он со всем справится, а если что, мы всегда с ним и поможем в трудную минуту, правда ведь? — Ты прав, — кивнула Герми, сжав руку Уизли, отчего тот немного покраснел на кончиках ушах. — Спасибо. Маглорожденная заметила Гарри на деревянных ступеньках, который разглядывал палочку Драко будто в первый раз, хотя, кажется, это стало обрядом для гриффиндорца. Может быть, она ответит на все его вселенские вопросы, угнетающие с каждым часом все сильнее и сильнее. — Гарри? — Позвала она. «Черт бы побрал меня вообще на это пойти!» — Все беспокоятся о тебе. — Зачем? Все же в порядке. — Нет, не в порядке. — Гермиона, — Поттер повернулся к девушке, — не спорь. Мы оба упертые, поэтому не знаю, когда это закончится. — Что правда — то правда, — вскинула руки в знак примирения Гермиона. — Присаживайся, — он освободил место для подруги. — Давай прекратим тренировки? Я уже поняла, что да, это все эффективно… но удобнее и для тебя, и для самой магии, если будет ещё второй сосуд, управляющий своим энергетическим потоком. Я имею ввиду Малфоя. Тем более, вижу, что ты ужасно устал, но никому никогда об этом не скажешь… Гарри огорченно хмыкнул. Он полностью согласен с ней, но вряд ли прекращение тренировок вернет в спокойное русло. — И, думаю, скоро Драко должен проснуться, — как бы невзначай сказала Грейнжер, замечая, как её друг оживился. Пришлось немного приврать. — Наверное, тебе не будет трудно посидеть с ним некоторое время. Я влила в него лекарство, но не помню про последствия после применения. — Конечно, Гермиона, положись на меня, — оживленно закивал головой брюнет. — Выходит, сегодня последний день тренировок? И потом буквально несколько дней на отдых всем нам. — Верно. — Хорошо, приступим! — Девушка вскочила и побежала к старинному дереву, где они обычно и тренировались. — Догоняй! — Эй! Обед. Все заметили, как сильно изменился Гарри, что тот вновь обрёл былую ясность в своей голове. — L’esprit cherche et c’est le coeur qui trouve. (Ум ищет, а находит сердце) — проворковала Флер. На что Малфой бы ответил: «L'amour est la sagesse du fou et la deraison du sage» (Любовь — это мудрость глупца и глупость мудреца). Но никто больше бы их слова не понял. Кажется, блондинка скучает по нему. Как забавно. Поздний ужин. Все проходило так же, как и обычно. Хозяева и гости разошлись по своим комнатам. Гарри было дернулся повторить, что делал обычно, но остановился. «Не будет трудно посидеть с ним некоторое время…» Вовсе не трудно! Поэтому Поттер развернулся обратно к спальне и прошёл в неё, закрыв за собой дверь. — И тебе добрый вечер, Драко, — Гарри как обычно проверил состояние неврага, убедившись, что все порядке (если так можно сказать), ушёл в ванную. Душ включился, и вода легонько забарабанила по стенкам кабины. В маленькой комнате был тусклый свет, но никто не жаловался. Закрыл глаза, чтобы шампунь не попал, стал мыть свою голову, массажируя руками участки нежной кожи. В мыслях промелькнул образ слизеринца, улыбающийся ему с неким нежным азартом. — Я не больной, — тряхнул головой он, отгоняя такие неведомые желания. Это отвлекало и приводило в смятение, это было неразумно, недоступно. Самовнушение довело до истомы пороков притворства. Глупые гормоны, просто возраст, это никак не связано с тем блондином, что лежал у него в постели. Вовсе нет. Гарри не желал его. Не желал касаться его каждый раз, чтобы тот томно вздыхал; не желал видеть каждую проявленную эмоцию на бестрастном лице; не желал услышать от него «Гарри» как в тот раз, в Меноре, но более чувственно; не желал, чтобы тот задыхался в собственных мыслях о Поттере; не желал помогать ему, если тот только попросит; не желал, чтобы Драко доверил ему не только разум и магию, но и сердце. Зачем это герою? Он сам не понимал, зачем… Поттер высушил себя и чуть приоткрыл форточку — из ванны шли жгучая духота и непристойные мысли. Стоя у окна, парень освежил голову и облегченно вздохнул. Сложив руки на груди, Гарри задумался о невозможном повороте событий в их жизни. Зачем это герою? Он сам не понимал, зачем… — Ты, конечно, помнишь, как я стоял, приблизившись в стене, как ты взволновано ходил по комнате и что-то резкое в лицо бросал мне. Лицом к лицу лица не увидать. Гарри лгал; но хотелось его побесить. И Драко знал все это лучше Поттера. Закрыв форточку, он соединил вместе тяжелые шторы, непропускающие лунный свет в спальню. Медлил для того, чтобы не лечь под легкое одеяло, негреющее его душу. Но наконец-то сделав это, парень решил дерзнуть. Он бережно закинул свою руку через Драко и притянул к себе. Сердце разбухало с каждым рваным вдохом. Но Избранный чуть расслабился, успокоив нервы. Теперь лицо Малфоя незнакомо близко для Гарри. Так страшно и так маняще. Парень провел указательным пальцем по неприлично прямому носу аристократа. Казалось, в его чертах все было идеально. Провел большими пальцами по векам, на которых виднелись узорчатые капиляры. — Очнись… Нет ответа. Что и требовалось ожидать. Но Гарри это не расстроило, Гермиона заверила друга, что тот в скором времени очнется. А пока остаётся наслаждаться только обликом блондина, а не им, настоящим. Он мягко притронулся губами к виску Малфоя. Поттера словно разрядило током. Лишь один невинный поцелуй заставил его желудок совершить кульбит. Гарри продолжил легко водить губами по бархатным щекам, векам, лбу. От одного участка он переходил к другому. Какая мягкая кожа, не хотелось останавливаться. Понимал, что делает без согласия Драко, но сейчас нуждался в этом слишком сильно и плевать хотел на здравый смысл. — Доб’хое ут’о, Арри, — проворкавала Флер. На завтрак она готовила французские оладьи. — Доброе, — кивнул Гарри. Великолепный аромат выпечки проносился по всему дому. Парень сел за стол, где уже его ждали Гермиона, Рон и Билл. — Доброе, Гарри! — Троица легко улыбнулась ему. Уизли стали обсуждать свои семейные дела, пока Поттер отвлекал Герми своим присутствием. — Может, сегодня? — Предложил Избранный. — Гарри, — покачала головой она. — Мы договаривались — никаких больше тренировок, отдохни. Скоро твой ненаглядный очухается, и тебе будет не до этого. — Он не мой, — пробухчал Герой, смущенно отведя взгляд. — Неужели смутила тебя? — Хихикала подросток, задорно тыча пальчиками в ребра друга. — Вовсе нет! — Игноривал действия подруги и мешал ложкой мед. — Врунишка, — сощурилась Гермиона и приблизилась к его уху. — Чем больше ты будешь проводить с ним время, тем быстрее он выздоровет. Поттер неверяще посмотрел на союзницу. — Если не веришь, не надо, — повела плечами она. — Наверное, тебя такое не волнует. — Гермиона! — Возмутился Гарри. — Завт’ак готов, отклонить всякие 'азгово’хчики! — Скомандовала Флер, все тут же затихли. — Спасибо. На протяжении всего завтрака Поттер кидал взгляды на подругу, ища в них ложь (хотя очень надеялся, что она сказала правду), а Грейнджер, наоборот, отворачивалась от друга, считая его вспыльчивую реакцию довольно забавной. — Пусть твоя вечная удача тебе поможет, — похлопал его по плечу Рон. Вот он снова в их спальне. Было совестно смотреть на спящего блондина, вспоминая все детали прошлой ночи. Тогда какое-то неведомо бурное чувство накрыло с головой парня. Было и страшно, и захватывающе одновременно.Но что будет, если Драко сам попросит Гарри повторить то, что было ночью?
Поттера бросило в жар. Не может быть такого! Чтобы Малфой попросил о таком! Но как же желанно будет услышать такую просьбу. Желанно до слез. Немыслимо ждать чего-то от блондина. Тот вечно будет говорить только намёками, но никогда не будет проявлять сам инициативу. Если такое случится, то Гарри умрет. Умрет, если тот остановится. — Здравствуй, — Поттер заправил белокурые волосы за розовое ушко. — Это я. В надёжной тишине лишь дыхание двух парней разрушало прочный щит. Гарри пригнулся и положил свою голову на грудную клетку блондина. Когда стихает всё вокруг, он слышит сердца жалобный тихий стук. Слышит… чувствует… принимает… И оттого ему тепло и даже грустно, по ритму сердца можно угадывать все чувства, скрытые в дали. Непроизвольно, как во сне, Поттер вновь грезит его улыбкой. Пусть между ними — Свет и Тьма — Разлуки Тьма и Свет надежды. Что-то всё перемешалось, в голове разлетелись мысли в пух и прах, стало на душе тоскливей. — Это я, — Гарри сильнее вжимался в горячее тело, пытаясь запомнить каждый тонкий изгиб. Слезы образовались в великие ручейки на смуглом лице. Поттер даже не стал их стирать, лишь прислонился носом к шее блондина. — Это я.Пожалуйста, пожалуйста, я так скучаю
. — Пожалуйста, я больше не причиню тебе вреда, — бормотал Гарри, надеясь, что Драко проснётся и простит его.Его вдох. Отчаянный. Жизнь расцветает, как проснувшийся цветок после давней суровой зимы.
— Как я рад, — он не мог поверить в свое счастье. — Как я рад! Прости, прости, прости… Выглядит болезненно. Его тошнит. Малфой пытается приподняться, глаза не открываются, будто они уже давно срослись в едино. Поттер неторопливо отпустил запястья Драко и упёрся ладонью в его грудь. — Лежи. Пока просто дыши, я скоро вернусь. Пожалуйста, не теряй сознание. Считай до десяти, прошу. Не оставляй меня снова… Один. Он выбегает из их комнаты и ищет Гермиону, чтобы обрадовать её. Два. Гарри бегает по всему коттеджу, ищет хоть что-то нужное сейчас. Голова ходит кругом, мысли путаются. Три. Почему так долго? Четыре. Он в попыхах рассказывает ей, как разбудил Драко. Язык не может правильно повернуться, глаза бегают из одной стороны в другую. Пять. Хорошая погода, могла ли она как-то повлиять на самочувствие блондина? И в ушах скрипучий треск от тяжёлой двери. Шесть. Драко сидит на их кровати, пытаясь руками разлепить глаза. Выглядит как безысходность. Семь. Перед ним гремит таз. Восемь. Выходит, Гермиона не знает последствия. Каков следующий план действий? Девять. Помочь ему освободить из себя всю гниль? Нужно об этом забеспокоиться, пока тот в сознании. Десять. Гарри не соврал, он уже здесь. — Прошу, следуй моим указаниям. Малфой попытался кивнуть головой. Поттер проверил все его тело, приложил губы ко лбу, есть ли у того температура или нет. И осторожно, будто боялся сломать, наклонил вниз. Блондина трясёт. Парню больно на него смотреть. Как долго он держал всю чернь в себе? Но теперь она обрела свободу. Малфою удалось как-то разлепить глаза, но они будто запеклись в его слезах. — Легче? — Гарри поднёс к его лицу мокрую ткань. Взгляд полностью расфокусирован, а дыхание сбивалось. Не может говорить, словно горло разодрано. — Думаю, я позову её. Ты понятия не имеешь, как я беспокоился! Драко почему-то отталкивает его что есть сил. Дышать ещё сложнее. Его охватила паника. Горло вновь что-то сжимало, а по щекам вновь текут горячие звёздные потоки. Охватила тихая истерия. Тот вновь трясётся. — Прости! Я… Я НЕ ХОТЕЛ! Я… Кто-то хватает Гарри и выводит из комнаты, но он продолжает извиняться. Гермиона закрыла дверь, не пропустив обратно Избранного.