Слышит ли он, как моё сердце готово разорваться на куски? Почему мы говорим о таком так легко?
— «Мне холодно», — чего уже стесняться? Он спрашивает, не возражает ли Малфой. — «Не говори глупостей». Продолжительное молчание. — «Ну что, ляжешь в кровать?» — Ненадолго. Но мы просто полежим. — «Врешь же». Значит, они все-таки вернулись к началу? Драко ужасно хотелось передразнить его, но сдержался. Гарри лег рядом с ним поверх одеяла, сняв лишь ботинки. — Как думаешь, долго это будет продолжаться? — «Надеюсь, что нет». Драко, немного подумав, решил вылезти из-под одеяла. Гарри обвил его голову руками и прижал к себе. — «Я так не могу». — А я могу, — ответил Поттер. — «Но я — не могу». Должно быть, серые глаза были похожи на ледяные лезвия, потому что он, казалось, вдруг осознал, как сильно блондин разозлился. — Они знают о нас. — «Я догадался». — Как? — «По тому, как смотрят на меня». Избранный посмотрел на него: лишь одно мгновение. Несколько секунд они изучали лица друг друга, но не могли пойти дальше. Гарри ждал, когда тот его оттолкнет. Этого не случилось. — Тронешь меня… и… я тебе р… руки переломаю, — осилил себя Драко, а Гарри тяжко выдохнул из-за его непослушания. Но все тут же прекратило существование. Детские образы, выстроенные наивным разумом деформируются сквозь жестокость разнообразия призм. Кошмарность желания являлось постыдной темой в жизни блондина. Когда разум перестал считаться с его непостоянством, оно сменилось в песнь, пропитав жизнь прослойкой вины за радость смущения. Пальцы холодные, как ноябрь, не теряю рассудок, иначе мне хуже. Голова кружится. Я, ей-богу, веду себя как пьяный, но твои пальцы такие мягкие, такие тёплые, словно приятный вечер, что застрянет в памяти. Под твоими руками чувствую лишь желание раствориться, а, смотря на твоё лицо, понимаю, как много надумал лишнего за то время, пока мы были далеко друга от друга. Твои пальцы, по-майски цветущие, у меня в волосах, и теперь совсем неважно, что было до. — «И не зазнавайся», — Драко с тяжестью убрал свои руки с лица неврага и отодвинулся.Человеком легко управлять, когда знаешь, что ему нужно.
— Попробую сделать все возможное, — способствовало ли это разрушению недосказанности между ними? Гарри не видел идей, как проверить теорию. Может, со временем. — «Значит, скоро мы вернёмся в тот кошмар?» — Это единственное, что нас ждёт в будущем. — «Планы не изменились?» — Отнюдь. Оба продолжали спокойно лежать на их кровати, словно это должно было случиться, рано или поздно. Вышло не так страшно, как думал Поттер. Оказывается, можно умереть внутри, пока тебя целует бывший враг, но продолжать жить ради него. Сперло дыхание, а перед глазами вновь вырос блондин. — «Скажешь правду, если я попрошу?» — Скептически поднял бровь он. — О чем? — Но мысли давно запутались из-за ощущения тяжести рук блондина в районе паха. Не выдавай себя. Не ведись на желаемое, прикрытое ложью. — «Где ты спал?» — В комнате, — парировал Поттер. — «Не беси меня, Поттер». — В кровати. — «Так, значит, хочешь. Ладно… На чьей кровати?» — На своей, — всеми силами Гарри пытался не смотреть в глаза слизеринцу. — «На нашей, — поправил его Драко. — Неужели в доме не было свободного места? Поспал бы на диване». — Мне было так комфортней. Знал, как ты себя чувствуешь. Может, вообще уже ты бы проснулся, а я здесь, рядом. — «Какая забота». Избранный незаметно улыбнулся (или он так думал). — Ты б… больной, Поттер, — просипел Драко. — Прекрати, ты делаешь себе хуже. — Нет, — резко выходнул Драко. — Хватит, — не в его положении было указывать, ведь блондин сидел сверху и в любую минуту мог почувствовать реакцию всего лишь на его голос. — Нет, — назло надрывал горло он. — Тогда мне остаётся только одно… Поттер резко скидывает с себя Драко и меняется ролями с ним. Блондина он одной рукой прижимал лицом к подушке, а другой — завел за спину руки. — «Ты слишком долго находишься в комнате. Они могут подумать неладное». — А меня это волнует? — Чуть ослабил хватку Гарри. — «Я надеялся, что да». — Уж прости, что не оправдал твоих ожиданий. Драко так и не поднял голову с подушки, лишь повернул её влево, краем глаза косясь на любые последующие действия Поттера. — «С того момента как я очухался, ты ни разу не назвал меня по имени». — Ты просил не делать так. — «Тебя это никогда не останавливало». — Теперь останавливает, — такой ответ встревожил Малфоя, это немного выходило из его плана. — «Какой ты скучный!» — И заботливый, и скучный, — заметил Гарри. — «По мне, одно и тоже», — фыркнул он. — Не хочешь описать меня еще как-нибудь? — «Надоедливый». — Угу, — выпустил из плена тонкие запястья и стал, легко касаясь, вести пальцами по спине блондина. Все-таки холод со стороны героя только померещился слизеринцу. — «Приставучий». — Повторяешься. — «Эгоистичный». — Продолжай, — пальцы вплетались в белокурые волосы. — «Наглый». — Ты меня и не останавливаешь. — «Неугомонный». — Хорошо, — остановился он. — Давай, действуй. — «Я не буду подчиняться». — Будешь, — в доказательство Поттер оттянул пряди назад, и тот, запрокинув голову, резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — «Ненавижу тебя», — перевернувшись на спину, Драко дёрнул на себя Гарри, поэтому тот, ожидав такого поворота событий, сгреб блондина в свои руки. — Врешь, — рука Малфоя замерла на мгновение в воздухе и упала на кровать с глухим стуком. — «Слизеринцы не врут, а подстраивают правду под себя». — Гриффиндорцы не умеют врать, но легко узнают погрешность в поведении лжеца, — не ощутив сопротивления со стороны, Поттер уткнулся носом в шею парня. — «Напомни, что я должен убить тебя». — На данный момент у тебя есть возможность задушить меня, — холодные руки разместились на его шее и окольцевали её. — Чего так торопимся? — «Ты подал идею», — руки никуда не убрались. — Верно, но, думал, ты пожалеешь меня. — «С чего бы?» — Беспокоился о тебе, — руки гриффиндорца путешествовали по бедрам блондина. — Р…руки, — сбросил их Драко. — Как знаешь. — «Слезь с меня. Ты тяжелый». — У нас с тобой практически одинаковая весовая категория, Драко. — «Ох, Драко…», — У Гарри пересохло во рту. — Я не тяжелый, — упирался Поттер. — «Я устал от тебя». — А я скучал по тебе. — «Идиот», — пихался Малфой. — Не ерзай. — Буду. — Драко… — Г-гарри… Неожидав от себя самого такое, Драко покрылся пятнами. — Ты покраснел! — «У меня аллергия», — отвернулся он. — И на что же, хочу знать? — На гриффиндурков, — своей рукой тот отводил наглое лицо подальше от себя. — Скажи ещё раз! — «Не будь ребёнком!» — Прошу! — «Проси дальше!» — Один раз, и я отпущу тебя. — «Нет». — Один раз! — «И мы пойдём к остальным». — Как пожелаешь, — улыбка озарила лицо парня. Драко нехотя взял лицо Гарри в ладони и подался вперёд, соприкоснувшись носом с его. И с придыханием чётко произнес в чужие губы: — Гарри… Поттер держался, но внутри визжал как маленькая девочка всего лишь из-за своего имени. Как долго он этого ждал! И наконец вот она, награда. — «Не смотри на меня так!» — Малфой спихнул в сторону счастливого идиота и встал с кровати, разглаживая образовавшиеся складки на одежде. — Ты не представляешь, насколько делаешь меня счастливым, — неверяще проговорил Гарри. Наивный. — «Как же ты меня разряжаешь, — губы дрогнули на секунду в подобие улыбки. — Вставай уже, четырехглазый». — Заключим договор? — «Я не буду тебе каждое утро желать доброго дня, называя по имени». — Стоило попытаться, — пожал плечами Избранный и выпустил блондина из спальни. В гостиной Рон сидел на диване, а Гермиона, облокотившись на подоконник, наблюдала за облаками. — Иногда я тебя не понимаю, — она даже не взглянула на парня. Рон просто улыбнулся кружке, из которой пил. — Ты никогда меня не поймешь. В этом весь смысл. — «Мерлин, да они любят друг друга», — Драко прошёл к дивану и сел на его край, опустив взгляд в кружку рыжего. — И тебе здравствуй, Малфой, — на что Драко смог лишь кивнуть. — Как себя чувствуешь? — Поинтересовалась девушка. — «Использую легилименцию». — Значит, хорошо, — удовлетворённо ответила она. — Я уже и забыла о таком. — «О, ты о многом забыла», — прожигал взглядом дыру в собеседнице. — Только ты не начинай, — цокнула Грейнджер. — Мне хватает Гарри. Уизли весь разговор смотрел на блондина, пытаясь понять, чем он так изменился. — У тебя линзы? — Перебил маленькую ссору между двумя «умниками» гриффиндорец. Герми резко повернулась в сторону Малфоя. — Л…линзы? — Не понял слизеринец. — Ну знаешь, штучки, меняющие цвет глаз. Подросток в миг оказалась рядом с Драко и подняла его лицо ближе к себе. — «Что не так?» — Гарри, — она подозвала парня к себе. — У него такие глаза? — Да? — Обычный цвет глаз, будто такое он разглядывает (да, разглядывает, но не понимает, в чем изменения). — Катаракта, — разглядывая левый глаз, неверяще произнесла она. — Закрой правый глаз. Драко выполнил приказ. — Ты что-нибудь видишь? — «Вас вижу чётко, но контуры размыты». Зрачок, который обычно выглядит чёрным, приобрел сероватый или даже белый отблеск. — Есть ощущение того, что смотришь на нас через плёнку или «запотевшее стекло»? — Так, одни пациенты отмечают, что мир вокруг стал более бесцветным, другие — что смотрят на окружающие предметы будто через грязь. — «Тусклые», — ухудшение цветовосприятия; непереносимость яркого света и, в то же время, снижение зрения в темное время суток. На глазу, пересекая белок, прочерчивается штрих. Рон наблюдал за этой картиной: как Гермиона все больше и больше сгиналась над лицом блондина, о чем-то умоляла, как Гарри прожигал взглядом подругу, и как лицо Малфоя все мрачнело. — Поговорим? — Недождавшись ответа, Поттер взял Грейнджер за руку и вывел их из гостиной. Хлопнула дверь. Драко приложил ладонь к левому глазу, потом к правому. — Ну что за… напасть… — Можно? — Уизли подвинулся ближе, чтобы разглядеть проблему. — Ладно… — Драко опустил голову чуть ниже, чтобы союзник увидел. — Ого! Через тебя, словно через телескоп, смотрю на Плутон, — парень повращал голову блондина из стороны в сторону. — Хватит… меня… с… сейчас стошнит, — отодвинулся Драко. — Все-все, — поднял руки он. — Не трогаю. В комнату вошли снова Гарри и Гермиона, между ними, словно кто-то лишний, стояла трескучая тишина. Под её тяжестью Драко и Рон виновато опустили голову, ощущая неприятный гнёт в груди. — Если собираешься дальше калечить его, сделай это сейчас, и побыстрей, — подал сигнал к действию он. — Я никогда не хотела сделать с ним такого, — Девушка махнула рукой в сторону «раненого». — Мило с твоей стороны.***
«И я снова все рушу. Отношения друзей, приятелей, родителей, учителей. Всех. Все. Всегда», — мерзкий шум стоял в ушах блондина, отдаляя от напряжённой обстановки в гостиной. — Тебе больно. Видишь? Твоя душа полна боли, — образ Тьмы окружал сознание парня, вгрызаясь в истерзанную душу все сильнее. — Это не боль! — Отрицал маленький мальчик. — Одиночество… Да, мне одиноко. — Одиночество? — Заскрежетал в удивлении гром. — Я не знаю, что это. Ты не хочешь оставаться собой, так? Нас много, а ты один. Тебе не нравится это? — Это называется одиночеством, — упирался малыш. — Это твоя душа. Душа, полная печали, — Тьма приобрела голос матери, матери, которой так не хватает. — Почему моя душа такая? — Хныкал ребёнок. — Я хочу радоваться, хочу играть с мамой, с папой. — Но ты не можешь, дорогой, — тень прошлась по белокурым волосам легонько, едва касаясь, впитывая радость глупого мальца. — Скажите, — вежливо попросил писклявый голосочек, — как умирает душа? — Есть много причин и поводов. У одних — когда в один миг ушло все то, что было дорого. У других — осознание, что все это исключительно их заслуга, — глаза больше не выражали ничего. Пропасть. Пустота. — Вот чего ты боишься, малыш? — Я боюсь исчезнуть, — подросток, лет четырнадцати, сидел напротив малыша. — Исчезнуть потому, что не достоин существования. — Почему? — Ребёнок шмыгнул носиком. — Потому что я бесполезен. — Ты — нежеланный никчёмный ребёнок! — В раскатах грома разрозился голос взрослого мужчины, который когда-то был родным. — Вам ведь плевать на меня?! — Подросток встал, защищая маленького человечка от монстра в образе отца. — Такие оправдания — то же, что и попытки убежать, — девочка с копной каштановых локонов образовалась из ветра весны. — Ты боишься поражения. Ты боишься презрения окружающих. — Боишься увидеть свою слабость, — тень летала низко в облаках, мерзко хихикая над беспомощным малышом. — Ты сама такая же! — Шестнадцатилетний парень упрёк женщину, выплевывая слова раз за разом. — Ты прав. Всё мы одинаковые. Я, твой отец, ты… люди. В нашем сознании отсутствует что-то главное. И это пугает. — Мы боимся? — Так станем же единым целым, — мужчина водил мерзкими костлявыми руками по телу притихшего мальчика. — Сольемся воедино и дополним друг друга. Это — содействие. Об этом никто не должен знать, малыш. — Даже мамочка? — Мальчик испуганно вжимался в стену, пытаясь отделиться от реального мира. — Тем более. — Хэй, — спас его из пучины Гарри. — Ты губу себе прокусил. Держи. Драко повертел головой из стороны в сторону. Они на кухне. Вдвоём. — «Где остальные?» — Ты не помнишь? — Нахмурился Гарри. — Они ушли в сад, помогать Флер с цветами. — Точ…но, — Малфой забрал из его рук платок и приложил к губе. — «Почему ты не пошёл?» Почему я ничего не помню? Как все болит. — Ты попросил меня остаться, — стыдливо произнес Гарри. Врет. — Умолял… говоря о том, как боишься одиночества. — «Я не боюсь!» — треск. — Верно… Ты боишься навсегда закрыться в себе, больше никогда не довериться человеку. — Мне… эт.о… и не нужно, — в глазах белые пятна по всему пространству. «Я и так никому не нужен». — Кажется, ты что-то не договариваешь, — он размешивал ложкой сахар в чае. — «Почему ты не пошёл?» — Я уже ответил. — «Ты тоже не договариваешь». — Правда? — Наигранно удивился Поттер. — Как-то само вырвалось. Заткнись! Заткнись! Не отворачивайся от меня. Не убивай меня! Разве я ни на что не гожусь? Разве я ничего не стою? — «Я не хочу оставаться наедине со своими мыслями», — наконец-то сознался слизеринец. — Хоть где-то мы сошлись во мнениях. — «И я это ненавижу», — парень следил, как ложка методично стучит по синей керамической чашке. Почему я здесь? Почему я до сих пор жив? Для чего? Для кого? Я живу, пока нужен ему. Но, когда все кончится, я стану ненужным. Он оставит меня. — «Теперь я понимаю себя ещё меньше. Как будто я здесь, но, в то же время, меня здесь нет. Нет. Словно я перестал существовать и вновь возродился». Гарри молчал. О чем он думает? Почему даже не смотрит на Драко? Что такого он наплел, пока был не в своём сознании? Что Гарри сделал, пока не имел над собой контроль?***
Он сидел за кухонным столом, баюкая в ладонях раскалывающуюся от боли голову, когда Драко грозно возвысился над ним. Он отметил, как метались молнии в серых глазах. — Это нечестно, — устало выдохнул Гарри в ответ. Он видел, как взгляд Малфоя резко изменился, а радужка «невидящего» глаза словно заледенела, потушив всю ярость и оставив лишь холодное безразличие. — «Мне казалось, что уж кому, а тебе точно не нужно объяснять, насколько несправедливой бывает жизнь», — и на этих словах он ближе нагнулся к Избранному. Драко заступился за Грейнджер, выставив Поттера полным дураком, который помешался на блондине-несчастном-пожирателе. Поттер отметил, что уже тогда заступник очень изменился в поведении, будто это был не он. — «Почему ты существуешь?» — Решил меня полностью унизить? — Поттер знал, что дома пока никого нет. Но это пока. — «Я задал тебе вопрос». — Может я живу, чтобы понять это. — «Для кого ты живешь?» — Конечно для людей. — «Конечно, для себя. Ты полный эгоист». — Это правда? Я счастлив, только потому что жив? — «Конечно, тебе это свойственно», — хмыкнул блондин. — Ты себя слышишь? — Не на шутку стал сердиться Гарри. — Скажи, хочешь меня поцеловать? — Скучным тоном произнес Драко тогда ночью. — Приготовься. Гарри стоял как вкопанный, не зная, куда деть руки. И Малфой был тогда взбешен и на пределе. — Ты вообще ничерта не понимаешь! — Я понимаю. — Совсем не понимаешь! Ты, придурок! — тот ногой врезал в голень парня. Непривычно. Неприятно. — Ты думаешь, что понимаешь меня?! Считаешь, что поможешь мне? Что у тебя за самомнение? — Как я могу тебя понять? Ты мне ничего не рассказываешь. Не выражаешь свои чувства, из-за этого тебя невозможно понять! — Адреналин продолжал бушевать в душе подростка. — А пытался? — Пытался. — Болван! — Блондин сцепил руки на груди. — Я прекрасно знаю, как ты «пытался». Почему бы тебе не заняться этим прямо сейчас? А я постою, посмотрю… — Да нифига! — Кричал Гарри. — Ты никогда не говоришь открыто! Это невыносимо. Я не могу оставаться спокойным. — Я хочу быть тебе полезен, — наконец-то подал голос Поттер, вытряхивая из головы тот разговор, — я хочу всегда быть рядом с тобой. Гарри развернулся к непривычному блондину и хотел взять того за руку. Но тот резко выдернул кисть и, чуть ли не плача, произнес в голове парня: — «Пожалуйста, отвали от меня. И не приближайся больше ко мне. Все, что ты можешь сделать — это сделать мне больно». — Так помоги мне. Только ты можешь сделать это! — Гарри не знал уже, что делать. Как все вернуть обратно? Когда все пошло так резко по наклонной? — «Ложь», — этот взгляд… Больно. Сердце будто трескается под раскаленным огнём серых глаз. Что со мной? Что с ним?! Драко резко поднял Гарри за кофту так, что стул сдвинулся назад и опрокинулся. — «Тебе все равно кто! Просто Грейнджер и Уизли стали далеки от тебя, ты не можешь понять, что им тоже нужно друг для друга время. Твой отец, как и мать, мертвы,— Гарри высвободился из захвата Малфоя, но тот стал наступать, чтобы загнать героя в угол. — Ты убегаешь от реальности и приходишь ко мне! Я пушечное ядро! Я груда сплошного мяса, которая вечно утешает тебя ложью. Для тебя это самый безопасный путь!» — Пожалуйста, Драко! — «Ты никогда никого искренне не любил! — Малфой пихнул в грудную клетку парня, и тот сбил со стола фарфоровую кружку. Осколки разлетелись по всей комнате, разрушая все. Мысли, как и кровь, бегают по венам Поттера. Что делать? Что случилось? Почему он такой с ним?! — Ты заботишься только о себе. Но ты не способен полюбить даже себя самого!» Поттер спустился на пол по стенке. А блондин продолжал нависать над ним, ждал чего-то. Во взгляде читалось презрение, страх, недоверие. Но почему? Что такое случилось, пока тот спал. А спал ли он вообще? — Как ты… ж-жалок, — отчеканил не своим голосом Малфой все слова, чтобы тот понял. Гнев. Мимическое выражение гнева включает в себя весьма характерные сокращения лобных мышц и движения бровей. Брови опущены и сведены, кожа лба стянута, образуя на переносице или прямо над ней небольшое утолщение. Отмечаются изменения и в области глаз. Из-за нависших бровей глаза сужаются и приобретают угловатую, заостренную форму. Взгляд при этом фиксируется на источнике раздражения или гнева, что указывает на направленность агрессии.Как давно он не испытывал это чувство.
Презрение. Изображая презрение, человек становится выше: он выпрямляется, слегка откидывает голову и смотрит на источник эмоции, как будто сверху вниз. Всем своим видом он как бы показывает свое превосходство над «соперником». В момент презрения приподняты брови и верхняя губа, могут сжиматься уголки губ, рот слегка приподнимается и в смежной с углами рта области щек образуются небольшие симметричные углубления.Как давно он не испытывал это чувство.
— Кто-нибудь, пожалуйста… — шептал Гарри, начиная вставать, хватаясь за мебель. Драко отшатнулся от него. Стол, как перышко, улетел в проход. Слегка потрескался. Как славно, только слегка. Но стулья не смогли выдержать такую нагрузку и сдались. До чего жалкие! Теперь очередь блондина отходить от Поттера, который был точно не в себе. — Не оставляй меня, Драко, одного. Не покидай меня, — продолжал шептать тот. — Не убивай меня. Кулак Избранного врезался в стену, слишком близко к слизеринцу. Драко скосил взгляд на дрожащую руку героя. И вновь взгляд незнакомых глаз обратился к нему. Тяжёлый вздох. Ещё один, чужой. Это неправильно. Так не должно быть. Они поступают неправильно. Они не такие. Это не его руки обхватывают хрупкую шею блондина, до хруста сжимая в сердце. Тишина. Мертвая. Томительная. Небывалая. Вязкая. Выжидательная. Беззвучная. Угрюмая. Вздох. Продолжительный. Последний. Жалобный. Стонущий. Надрывающийся. Сладкий. Слабый. Затрудненный. Человек. Вспыльчивый. Ожесточённый. Необузданный. Временный. Хаотичный. Двойственный. Покладистый. Смертный. Жизнь. Никчемная. Разумная. Внеземная. Однообразная. Несправедливая. Вольная. Сознательная. Интимная. Монотонная. Любовь. Безответная. Жестокая. Невысказанная. Жертвенная. Пылкая. Незаконная. Неподдельная. Слепая. Евангельская. Ненависть. Жгучая. Безрассудная. Дикая. Ядовитая. Страстная. Откровенная. Зверинная. Ревнивая. Искренняя. Отчуждение. Взаимное. Полное. Легкое. Эмоциональное. Завершенное. Принудительное. Тотальное. Принятие. Пассивное. Абсолютное. Внутреннее. Свободное. Осознанное. Убийственное. Свобода. Неограниченная. Безмерная. Божественная. Духовная. Долгожданная. Вожделенная. Никто меня не понимает.Конец этого мира… и начало нового. Все циклично и смертно. Гарри Джеймс Поттер, мне очень жаль.
Ты действительно думаешь, что я тебя люблю? В моей жизни нет места для такого хлама, вроде тебя. Пожалуйста, больше не трогай меня. Ты слишком настрыный. Убирайся! Ты испуган… Если тебе это не нравится, ты всегда можешь убежать. Ты хочешь, чтобы мне стало легче.***
— «У меня очень болит горло», — продолжал попытки достучаться до парня напротив. Сахар полностью растворился в приторном чае. Гарри даже не стал его пить, лишь бы руки чем-то занять. — Ты ничего не помнишь? — Выжидал он, заламывая себе пальцы. — Не ври, прошу. — «Не помню», — сдался Драко, лишь бы тот обратил на него внимание. Гарри встал из-за стола и, не взглянув на Малфоя, вышел из кухни, оставив непонимающего слизеринца одного. «Как я обратил все назад?» — Вертелось в голове. — Это… — на кухню зашёл Рон. Значит, сколько времени просидел Драко за столом? Блондин переместил взор на подоконник, где должны были находится часы, но, к счастью или к сожалению, их так не оказалось. Время может быть не нужно, если дело имеет более масштабный размер двойственной проблемы, сложившийся из-за потери рассудка и приобретения дезориентации. — «Что?» — Может, ты и прав, — Уизли упёрся на косяк двери, — по поводу того, что Гарри изменился. Малфой молчал и ждал продолжения. Но рыжий молчал и опустил глаза вниз. — «С чем ты согласен?» — Как непривычно общаться с кем-то, помимо Грейнджер или четырехглазого. — Что, возможно, у моего друга много общего с Лавандой Браун, — сдерживая улыбку, проговорил он. «С кем?» — возможно, это была прошлая пассия Уиззела, но не особо помнит. Так почему он показал их схожесть? Но, если все помнят, что он говорил, то пусть так и останется. — «Так ты об этом», — «понимающе» кивнул головой блондин. — В следующий раз будь с ним акуратнее, — парень качнул головой в сторону лестницы. — Не особо понимаю ваши «отношения» и не хочу вдаваться в подробности — это личное дело. Но, зная Гарри на протяжении нескольких лет, лучше доносить ему такую информацию в виде шутки или в более-менее заботливом и дружеском тоне. — «Понял». — Хорошо… хорошо… — Уизли продолжал мяться около двери. — Как ты? — «Какой именно аспект моего состояния тебя интересует? Или подозвала тебя сюда Грейнджер?» — И да, и нет. А интересует меня твоё горло, учитывая, что ты замешан в нашей «операции» больше всего, ведь ты понимаешь манеру речи и характер Беллатрисы. — «За меня можете не беспокоится, со мной все в порядке. За эти дни приберегу горло для наших действий». — Приятно слышать, Малфой, — пошутил Рон. — «Уизли». — Мы обеспечим тебя снадобьем для устранения боли на какое-то время… — «Ещё один вопрос, — остановил его Драко. — Насколько сильно я его задел?» — Скажу так… Если бы Гермиона сказала это мне, я бы больше не смог чувствовать ничего, понимая, что меня, как и мои чувства, растоптали и стёрли с лица Земли. Но, ты знаешь, какой я романтик, — заглушено хмыкнул рыжий. — А Гарри… Не могу даже представить, какими силами ему пришлось держаться, чтобы не убить тебя на месте. Возможно, увидев что-то в твоих глазах, он остановился. Но я не знаю, как и Гермиона. Ты вплотную его припечатал к стене и ещё что-то прохрипел, но я не разобрал что.***
— Ты сказал, если это предназначено, Судьба снова объединит нас всех. На секунду я подумала, действительно ли ты такой наивный. Ты действительно верил, что Судьба так устроена, как будто Она жила в небе, глядя на нас сверху вниз. Кто тебя этому научил? Скажи-ка! — «Это мы дураки, доверяем лишь его удаче. Мы единственные, кто может вернуть все к изначальной точке. Но вместо этого я должен сидеть тихо».***
— Я лежал в своей постели, глядя в потолок, и задавался вопросом, почему мне было жалко его. — Выходит, твои чувства к нему из-за жалости? — Рон ковырял палкой янтарную смолу, освещённую ярким солнцем за столько дней. — Нет, я имею в виду, он был тем, кто меня сломал, и хотя я мог чувствовать, как все мои осколки плавают внутри меня, и я должен был злиться на него, по какой-то причине я просто не злился. Возможно, где-то далеко, в глубине души, знал, что он делал это не специально. — Может быть, где-то глубоко внутри… — Я знаю, что он обычный ребёнок, который случайно совершил серьезную ошибку. Или, может быть, часть меня знала, что сломав меня, я тоже сломал его… Я не знаю. Но что бы это ни было, это удерживало меня. Проснулся той ночью, и вместо того, чтобы злиться, я почувствовал себя плохо и грустно за него, и в конце концов молился и просил само Волшебство помочь его исцелить. — Друг… хочешь, мы можем поменяться комнатами? Не думаю, что сейчас будет комфортно вам двоим в одной спальне… — Все в порядке, Рон, спасибо, не надо, — палка сломалась пополам и застыла в древесной липкой жидкости. Через несколько дней четверо отправятся из «Ракушки» дальше. Страшно представить, что их ждёт. Но волшебники не боятся, лишь ждут жестокость этого мира, людей в этом мире.***
— «Смерть — достойный противник». — А что есть Смерть? — Девушка поправила пучок из пышных волос, растрепанных на сладком ветру. — «Ощущение мира и спокойствия. Вокруг всего: в растениях, но не в цветах». — Хорошо сказано. Смерть редко бывает мягкой и быстрой. Напротив. Подлинное ощущение кончины всегда весьма тревожна. Он посмотрел на девушку, ее лицо сияло на солнце, и подумал о том, что Грейнджер сказала в первые дни прибытия сюда. Но кем бы ты ни был…***
— А если Смерть — это ужас, — сказал Гарри, — тогда зачем все желают умершему покоя? Мы думаем, что у нас много желаний, но на самом деле у нас есть только одно. — И какое? — Чтобы это не произошло с нами. — Ужасно понимать, что это правда.***
Все это не продилось — да и не могло продлиться — долго: Рон и Гермиона — через коридор, Флер — в гостиной, а Билл ушёл по делам, оставив свою жену во главе дома. Время было ужина. Целый день четверо «друзей» не видели друг друга, образовались парочки: Уизли и Гарри, Грейнджер и Малфой. Моментально отстранившись, он продолжил разглаживать одолженную серую рубашку. Подавив гневную досаду, Избранный хотел перехватить прозрачные руки блондина и завести ему за голову, чтобы не мешали. Но, заметив на себе угнетающий взгляд, отправил мысли за горизонт. — «Выходит, завтра все заново прогоним?» — Драко пытался до этого выпытать ответ от Поттера про ту ситуацию, но быстро сдался ради безопасности. — Верно, а на следующее утро уходим, — Гарри видел, как тело аристократа тряслось. — Ты снова не ел… — «Поужинаю…» — А до этого? — Скрепил пальцы в замок. — «Были дела», — Малфой поднял рубашку вверх, проверяя, не остались ли какие-нибудь складки, полностью прижимаясь спиной к груди героя. Лёгкая проверка на прогрехи. Поттер сдаётся первым в их немой схватке. Послушно прикусывает мягкую кожу на шее блодина, не думая и не ощущая ничего, кроме потребности снова и снова касаться его. Слышит слабые отзвуки, ту вибрацию, что ловит губами на горле. Но хочет большего. Драко считает это единственным возможным соревнованием и решает сжульничать. Проверка прошла успешно. — «Исполни мою детскую фантазию, Поттер». И Гарри ничего не может поделать с желанием поразить «врага». Доставить удовольствие. Драко переключает его снова и снова. Доводит до безумия, а потом до истомы. В нем много особенностей поведения, это так, но ни одна из них не толкала на что-то подобное. Гарри никого и никогда не целовал в шею. Это казалось поначалу глупой затеей, но парень в его руках расслабляется. Поттеру нравится ощущать его запах, нравится искать его исток реки. Он забирается губами за ухо, задевает нежную мочку, делает это неестественно любяще для себя. Гарри кажется, что может прочитать ответ чужого тела на это. Драко нравится то, что Гарри делает и, хотя в этом ничего особенного, он ведёт себя так, как будто тот минимум ему отсасывает. И это забавляет Поттера. — «Приятно знать, как сильно твоё тело и разум на меня реагируют», — Гарри снова слышит его усмешку. К черту! Ласковые руки касаются лица героя, но не так, как это могло быть вообразимо в любом из миров. Властен ли он над собой? Драко играет с ним, а тот ведётся. Весьма приятно ведётся, но все же. — «Даже без легилименции я могу спокойно прочитать тебя, Гарри…» — Ты, должно быть, рад, что ты единственный, кто так может. — «Безумно», — кажется, он почти смеётся. Драко резко изменился в лице, оставив на губах лёгкую ухмылку. Поттер хотел хоть что-то сказать, чтобы понять мотив блондина, но ладонь закрывает ему рот, и это немного раздражает. Стук. — Как вы там? — Гермиона стояла напротив двери в общую ванную. Рука лежала на ручке двери, но та не повернута. И вот она дождалась шума в голове. — «Пятнышко было маленькое, все в порядке», — слизеринец упирался взглядом в бликующие очки парня, озаренные мягким светом от лампы. — Это замечательно, значит, средство действующее… Драко, зайди позже к Флер. Ей что-то нужно. — «Понял. Скорее всего, вновь новый рецепт нашла и хочет вас впечатлить». — Вполне вероятно, — шаги стихли. Гарри был готов укусить его за руку. И тот убирает её, словно знает, что он в состоянии это сделать. — Необязательно мне было рот закрывать. — «Мне этого хотелось». — Ему этого хотелось, — вторил он. Малфой так и не отвел глаз со смуглого лица напротив. Гарри чувствовал, будто тот вновь читает его, все его страхи и слабости. Или свои? — «Можно я сниму очки?» — Он уже был на готове, только ждал сигнала. А зачем Поттеру отказывать? Блодин осторожно сместил руки с лица на очки подростка и потянул за душки. Повертел оправу со стеклышками в руках, сложил в исходное положение и положил на полку. После вновь обратил свое внимание на щурящегося Гарри. — «Прекрати, иначе морщины будут». — Зато я хотя бы вижу тебя. — «Это в последнюю очередь должно тебя волновать», — в «невидящем» глазе промелькнул цветовой отблеск. Гарри не запомнил, какой, но почему-то стал себя чувствовать в безопасности и доверии. Ладони парня переместились в тепло чужих. Тихо. Спокойно. Обычно. Словно они много раз это делали. Гарри сожалел, что согласился снять с себя очки, так как не видел выражения лица напротив себя. Мерцание пятен успокаивало его, как никогда не было. А те мысли, что преследовали его с того разговора, растворялись в уюте маленькой ванной, где вода из крана маленькими струйками текла вниз, где из форточки слышались скрежетания цикад и трель птичек… где рядом с Гарри стоял тихий Драко, так изменившийся за столько недель в «Ракушке». Кто бы мог подумать, что между ними могло быть что-то… приятное… важное для двоих. — «Если что-то случится, я лично уничтожу Его. Не важно какой ценой! Это угроза Ему и обещание тебе». — Драко… — «Знаю, ты живучий гад, и удача всегда с тобой, но…» Руки сильнее сжались. Тяжёлый вдох. Выдох. Другой. Ещё один. — «Нельзя надеется на твоё сплошное везение». — Конечно, нельзя, — в поддержку Гарри сжал в ответ его руки. Они столкнулись лбами, и Поттер чётче увидел опечаленное лицо собеседника. Тот стоял с закрытыми глазами, чего-то боясь. — «Я не подарок, и буду продолжать говорить о том, что груз для вас. Буду срываться, так как до сих пор чувствую предательство с первого курса. Не умею доверять людям. Но я буду стараться. Попытаюсь стать лучше и, надеюсь, ты мне в этом поможешь. Я больше не могу врать. Ни тебе. Ни Уизли. Ни Грейнджер. Ни, тем более, себе. Мне страшно понимать, что так легко осознал и принял свои чувства за столько лет, мне больно от этого. Я боюсь, если тебя не будет рядом, то сломаюсь как старая игрушка, про которую все забыли. Несколько недель назад уже был на грани. Мне жаль, что за все время в нашей жизни я был полным придурком. Жаль, что так восхвалял отца и его поступки, слепо веря только его словам, которые были пропитаны ложью. Я проклинал тебя каждую ночь, пытаясь закрыть в себе смущающие для себя чувства. Прости, прости за все! Пойму, если тебе нужно время. Те поцелуи были для меня избеганием нарастающей проблемы. Я играл на твоих чувствах. Все, что я делал и говорил, отчасти правда и ложь. Я заставлял тебя бегать в догадках о сказанном и несказанном. Боялся признать, кто ты для меня. И сейчас только думаю, как сказать о таком. Прости, что мне придётся ещё больше времени пробыть в раздумьях, чтобы наконец-то полностью разобраться в себе. И пока не могу сказать те слова, которые ты от меня ждёшь. Не могу… Может, когда-нибудь. Но не сейчас». Сердце раскалывалось на миллион лепестков фиалки. Они сверкали в своём вельветовом одеянии, заигрывая с наблюдателями такой роскошной сцены пробуждения. — Я горжусь тобой, что ты мне об этом сказал. Что доверился мне, — большими пальцами он гладил белоснежные руки, на запастях которых хорошо были видны грозовые венки. Такие безащитные, такие нежные… — Я не знаю, что правильно и не могу тебе посоветовать. Не важно, по какому принципу ты выбираешь, никто не скажет о правильности твоего выбора. Но, надеюсь, ты во всем разберёшься. А я буду ждать твоего вердикта. Я всегда буду ждать тебя. Что может быть в мертвом мире слаще, совершеннее этих объятий, сливающих воедино два существа и дарующих в этот момент каждому из них одну и ту же мысль, одно и то же ожидание, одну и ту же безумную радость, которая сходит на них, как всепожирающее небесное пламя! Облегчение настигло их двоих. Гарри понимающий, он будет ждать сколько угодно для Драко. И Малфой это ценит. — «Спасибо», — сильнее сжав в руках его.