Я оставил тебя одного. Как я мог? Как Я мог?!
Драко упал в его объятия, не понимая, за что его парень извиняется. Видимо, просто не проснулся. — Все в порядке? — Но Поттер заткнул его долгим поцелуем. Гарри по-прежнему не верил, что сейчас происходит, но собирался взять все благоприятные плоды от этого чувства. И то, что Драко произнес потом, застало врасплох: — Я люблю тебя. Сказал он это ни с того ни с сего, словно для них это нормально. Будто каждый раз, когда они встречается, оба говорят это: — Я тоже тебя люблю, — признался, скорее всего, самому себе Поттер. И снова поцелуй. Ещё один. И ещё. — Хватит, любвеобильный ты мой, — хихикал парень, в шутку пихая Гарри. — Не могу, — ворочил по кровати Малфоя он, целуя туда, где только мог достать. — Щекотно, — продолжал заливаться блондин. — Я так соскучился по тебе… твоему телу… коже… губам… Они уже лежали без сил на кровати, тяжело дыша. — Меня не было буквально неделю, а ты такой концерт устроил! — Улыбался Драко. — Но мне нравится. — Учту, — улыбнулся в ответ Гарри. — Но сегодня нужно сходить к Гермионе. Парень оторопел. Драко зовёт кого-то ещё по имени? Немыслимо. — Обязательно, — парень снова потянул руки к блондину, — но позже… — Раз уж хочешь, — нежно проворковал Драко. Кухня. Такая светлая, такая знакомая. Чем-то очень похожа на ту, которая была у Дурслей, но эта гораздо приятней, и Гарри чувствует себя здесь по-настоящему дома. — Сиди, я сам все сделаю, — блондин чмокнул в вихристую макушку и прошёл к холодильнику. Поттер, воспользовавшись такой возможностью, решил изучить свой дом. — Вообще, зимой там ужасно темно и серо. Мы приезжаем только на Рождество или более значимые праздники, а в остальное время это настоящий город-призрак, — блондин рассказывал, как посетил Францию. — Ты говорил про Снейпа… — подросток всматривался в рамки с фотографиями. Его мама, Лили, его отец, Джеймс и он, Гарри. Счастливые. Беззаботные. Живые. — Ага, он мне поможет с медициной, — гордо произнес Малфой, пока жарил что-то на сковородке. — Моему отцу это сначала не нравилось, но после долгих разговоров с мамой понял, что мне так лучше. Учитывая, что Северус действительно хороший наставник и человек.Уж я-то знаю.
Страх как огонь, как паника, как мысль — ещё минута в своём сознании, и, если Гарри так и не подадут знак, что это все нереально, он просто умрет… Но пусть лучше Поттер не узнает про это никогда, чем сейчас. — О чем думаешь? — Крикнул из кухни Малфой. Поттер умирал от желания сказать правду. — Будут ли Гермиона и Рон рады тебе? — Выпалил, не подумав, он. Его сердце колотилось. Должно быть, он все понял. — Ты про это… Да, мы повздорили. Гарри почувствовал, что за его спиной уже стоял парень, от него пахло пшеничными хлопьями и фруктами. — Но мы уже, вроде как, помирились… Так что все в порядке. Правда. Поттер ненадолго задумался, как будто взвешивая услышанное. Нужно быть осторожным, я ничего не знаю про свою жизнь здесь. — Просто… я не хочу, чтобы мои друзья вечно ругались, — А чего я хочу? И почему не могу понять, чего хочу, — даже несмотря на готовность к самым неожиданным откровениям? — Конечно! Правда, это была лёгкая ругань и очень глупая, — Драко перевёл взгляд туда, куда смотрел Гарри. — К слову, я продолжаю их сводить. Поттер смотрел на фотку, где Драко с Гермионой и Роном на пляже. Видимо, он тоже был там, кто-то ведь должен был фотографировать. Блондин читал очередную книгу, закрывшись от солнца какой-то шляпкой (явно у Гермионы взял), и лежал на песке; за ним, резвясь в воде, Уизли держал на руках их подругу и вертел её по кругу — от них бегали озорные волны и брызги. Гарри стало досадно, что эти фотографии не живые, никто не двигался. И только один момент был заключён в этом снимке. — Если не потом — то когда? — Эти слова пришлись блондину по вкусу. — Вот и я про тоже, — он сжал плечо Гарри. — Давай есть. Я такой голодный! В нос вдарила жареная еда, как долго он полноценно не ел? Либо голодал, либо пропускал приёмы пищи, смахивая на тренировки. Или он вовсе забывал про себя и беспокоился о здоровье близких. Во сне? — Кофе? Чай? — Малфой шарил по всем шкафчикам. — Повтори, чей это дом? — Смеялся Гарри. — А ты мой гость… — Я тебя не слышу! Однако, твоя мама — прекрасная женщина, и сказала, что я ей уже как сын. Поэтому цыц! Сегодня я буду тебя лелеять. — Раз уж она так сказала, — как жаль, что Лили не здесь. Гарри так хотел бы с ней поболтать о пустяках… — Сделаю нам горячий шоколад, — парень достал из ящика порошок. — Как я посмотрю, у нас французский завтрак? — На столе их ждали пирог с патокой, жаренные овощи, фрукты и хлопья (видимо, для Драко). — Устал я от их завтраков! Невозможно! А обед и подавно… Я как его съем — сразу живот раздувается. — Рону бы понравилось. — Обязательно! Закончив с завтраком, Драко сам вымывал посуду. Вспоминая блондина из сна, Гарри никак не мог поверить, что перед ним тот же человек. — Твои родители не будут беспокояться, что их сын не пришёл домой? — Я маму предупредил. — А отца? Звякнула посуда. — Я не хочу о нем говорить. — Я… прости? — Все в порядке, — улыбнулся своему парню юный Малфой, — честно! Обычные семейные разногласия. Пустяки. Они снова оказались в комнате Гарри. Большие в пол окна были распахнуты, пропуская в комнату цветущее лето и яркий свет. Будто он снова попал в «Ракушку». И войти в эту комнату должны Билл или Флер. А Рон и Гермиона снова на улице, в саду. Поттер выглянул наружу. Улица была очень похожа на Тисовую, но в то же время совсем другая. Солнечная. Громкая из-за детишек, играющих на площадке. Журчащая, как речка. — А вот и Рон! — Драко тыкнул в рыжего парня, который бежал за маленьким мальчишкой. — О! Тедди. Наш юный метаморф… — Метаморф? — Сердце пропустило удар. — Я его заразил книжками, — гордился Драко, — особенно фэнтези. Он очень бы хотел стать волшебником, уметь красить волосы сразу в любой цвет, чтобы быть похожим на маму. — И уже в таком возрасте мечты? — Тедди… Люпин… его крестник! — А что? Ему четыре. Да и он действительно хочет быть похожим на маму. А у нас она дамочка с горящими волосами. Каждый месяц — новый цвет! Завидую… — Ты бы хотел? — Гарри наблюдал за тем, как Тедди плюхается в надутый маленький бассейн во внутреннем дворе дома Люпинов (или Уизли; Гарри не знал), а Рон, запыхавшись под палящим солнцем, скрылся за пляжным зонтиком. — Я блондин, странно будет увидеть себя с другими волосами… — Может, их чутка затемнить? — Рукой он провел по белокурым волосам парня. — Тем более, не этому я завидую. — А чему? — Она так легко отстаивает свою позицию. В любом споре и разговоре. Она сильная и храбрая, острая на язык. Мне бы так… — Так ты остр на язык… — С тобой я слишком размяк! — В шутку обвинил Драко. — Говоришь, подсадил моего племянника на книжки? — Вообще-то! — Драко пихнул подростка в бок. — Он тоже мой племянник. И любит он меня сильнее! — Врунишка. Со мной никто не сравнится, — продолжил «войну» Поттер. — Ах так? — В серых глазах заиграли искорки озорства. — Еще посмотрим, Поттер. — Еще посмотрим, Малфой. Во двор, где плескался их племянник, пришли Люпин и его жена. Они все так рядом, все… Даже если это очередной сон, посмертный, то не собирается просыпаться. Пока все его друзья и родные рядом и живы — ему больше ничего не надо! — Рональд, что за вид?! — Крикнул Драко, подражая миссис Уизли. Рон выходил из дома Люпинов и чуть не упал на месте. Тот задрал голову, закрыв глаза от солнца рукой, и увидел в окне их двоих. — Малфой! Ты вернулся! — Улыбался во все тридцать два зуба рыжий. — Вижу, к тебе прилипло ещё больше веснушек. — Вижу, ты все так же прилипаешь к Гарри, — Рон помахал ему. — Привет, Гарри! — Рон! — Помахал рукой Гарри. — И, честно сказать, это я прилепил его к себе. Уж такова правда… — Сознался все-таки! — Блондин развернулся к нему с победной улыбкой. — Куда собираешься, Рон? — Гермиона сказала, что после обеда зовёт всех к себе на задний двор. Вы придёте? Драко выжидающе глядел на очкастого. — Я весь твой, — пожал плечами тот, а у Поттера уже во рту пересохло. — Делай, что хочешь. — Конечно пойдём… — кивнул блондину Гарри. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Конечно, лучше и быть не могло, — он уткнулся носом в щеку блондина. — Я жду ответа, любовнички! — Обратил на себя внимание Рон. — Идем! — В один голос откликнулись они. — Хорошо, я еще позвоню! Или Герми… Драко, хихикая, отошел от окна и опрокинулся на кровать, зарывшись в подушках. — Рон, как поживает Тедди? — Все так же стоял у окна Гарри. — Я на некоторое время стал няней для него, он не против. Правда, очень скучает по тебе и Драко… К слову! Тэдди отпустили к Гермионе, поэтому вам от него не скрыться. — Я только рад такой удаче, — смахнул тревогу Поттер. — Ладно, я побежал, ещё увидимся! — Конечно! Парень задернул шторы, чуть скрывая в своей комнате солнечные лучи. — А что она об этом думает? — Можно позвонить, — тот вытащил свое тело из подушек и порылся в тумбочке рядом с кроватью. Достал телефон. Драко Малфой, тот самый, пользуется телефоном. Видимо, ко многому придётся привыкать. Приложив аппарат к уху, блондин ждал ответа. Гудки. Гарри сел на край кровати, продолжая рассматривать свою комнату. — Хэй, Гермиона, — промурчал Драко. — Ага… погоди… Гарри, тебя. — Гермиона…? — И ты мне не сказал?! — Визжала в трубку она, из-за чего его уши загорелись. — Не сказал что? — Он бросил взгляд на жмурившегося блондина, который обхватил Гарри за плечи. — Драко приехал! — Будто она до сих пор не верит в это. — Да? — Не играй в дурачка, с ней это не проходит, — шепнул в другое ухо Малфой, и у Гарри вновь побежали мурашки. — Когда ты придешь, Поттер, а ты придешь, я из тебя всю правду выколочу! — Вынесла вердикт она, хотя друг её точно не слушал. — И вдобавок Драко за то, что не написал мне. — Я… было не до этого, — смутился Гарри, ведь уже мог понять, чем они вдвоём могли заниматься ночью, если до этого им не было дела. — Иначе говоря, когда придёте? Сможете заранее? — Смягчилась Грейнджер. — Обязательно! Конечно! — Отчитывался Поттер. Звонок завершён. — Эта женщина тебя убьёт? — Но по голосу Малфой веселился. — Не меня, Драко, нас… — Ну все! Не думал, что умру молодым… Гарри навалился на парня, что тот упал обратно на постель. Это сонная, сонная улыбка. Я не могу не улыбнуться в ответ. Я чувствую себя расколотым и залитым солнечным светом. Я никогда раньше не видел его беззаботного. Никогда не просыпался из-за того, что выспался. Но всегда видел, чтобы Драко был бдительным и проницательным. Сейчас он выглядит почти ленивым. Это восхитительно. Поттер заползает в его объятия и цепляется за него, а Драко крепко прижимает того к себе. Вновь поцелуй в макушку. — Мне это нравится, — тихо говорит Гарри, улыбаясь, хотя дома они одни. Затем он смеется, его плечи трясутся, когда он делает. Парень перекатывается на спину, вытянув руки в разные стороны, теперь он напоминал звезду. — Я никогда не спал так хорошо за всю свою жизнь. Драко хмыкает. — Ты долго спал, — говорит блондин, соединяя их пальцы. — Я? — Ага… — Действительно? — Гарри в жизни не мог долго спать. Малфой кивает. — Думаю, если бы я тебя не разбудил, ты бы продолжил спать. — Вполне вероятно. Гарри зажмурился от проказного лучика света, который все-таки смог протистнуться через шторы. Ярко. Как в раю. — Не спи, — кто-то пихает его. Это не Драко. Поттер резко поднимает веки, он не в комнате. ГДЕ Я?! Он лежит на шезлонге под пляжным зонтиком, очень похожим на зонтик Рона, когда Гарри смотрел на людей в окно. Рядом с ним как раз рыжий паренек, обеспокоенно смотрящий на него. — Говорил же, тепловой удар да словишь, — хмыкнул друг. — Да, зря я так, — кивнул Гарри. — Воды? — Нет, все в порядке. Окружение приобрело свои очертания и звуки. Может, он у Гермионы? Но почему тогда не помнит, как здесь оказался? — Драко… — И секунды без него не можешь! — Засмеялся Рон, отмахиваясь. — Но скажу, он пошёл за Тедди. Скоро приведёт. — Зачем? — Гарри взлохматил свои волосы. Они словно другие. — Так Тедди разрешили родители сюда привести, на что тот многократно кричал «ура!» — Точно, видимо, я до сих пор не проснулся, — нелепо улыбнулся Поттер. На заднем дворе семьи Грейнджер собралась целая толпа подростков. Странно, что такой ребёнок, как Тедди, будет существовать вместе с такими… Но пока рядом с ним Гарри или Драко, ему все ни по чём. Да и подростки ведут себя не так бунтарски, как могли бы. — Помню, как мы такую вечеринку устроили два года или чуть больше назад! Она была что-то с чем-то. — Напомни? — Ох, до чего же ты тусовщик, никакие не помнишь, — пошутил Рон, стукнув по плечу друга. — Последствия той вечеринки были такие масштабные, что Филас на следующее утро проснулся на заправке с ещё несколькими подростками. Гермиону посадили на неделю на домашний арест — а такого никогда не было! Ну кроме того случая, когда мы ночью сбежали из дома, чтобы ты залез в окно к Драко… Не суть… Я, помню, проснулся вообще в ванной с розовыми мыльными пузырями и козой. А ты проснулся в своём доме, как ни странно, все было убрано и сложенно. Я до сих пор выдвигаю идею, что это рук Малфоя! Только он может быть так зависим от чистоты и порядка. Да и на следующий день вы с ним светились от счастья. — А какой повод был? — Ой, точно! Самое важное не рассказал, вот балда, — почесал затылок рыжий. — Долгая история… Но да ладно. Ты ведь не с самого первого дня своей жизни дружишь с Драко. — Были врагами, — догадался Поттер. Выходит, что-то не меняется. Будь он в чужом мире или в своём. — Да-да. Вот только причина вашей вражды была такая глупая. Хоть он и имел тёплые отношения с нашей Гермионой, но вечно водился с теми придурками, у которых во главе Терренс. Мы их, понятное дело, не любили. Никто их не любил! А Малфой будто на зло… Так еще и вошёл в основой состав команды наших соперников. И не на абы-каком месте его поставили, а на защитника с левой части, где как раз ты стоял атакующим. Ох, помню старые-добрые драки! Но тут Уизли осекся. Не задевает ли он чувства друга? — А что дальше? Как вышло то, что вышло? — Кажется, Поттера это действительно завлекло. — Вобщем, ваша вражда базировалась на игре и компаниях. Вот только было то, что вводило тебя и нас в ступор. — Слушаю… — Если мы сидели, например, на химии или физике, он спокойно мог пригласить тебя с ним сесть, зная, что я буду с Гермионой, а ты один. Он смахивал на то, что не хочет, чтобы его соперник был тупицей и на поле, и в школе. — Вот подлюка! — Хмыкнул Гарри. — Но на него похоже. — Да и все он это делал не из-за желания тебя делать умнее. Совсем нет. И ты это знаешь. А потом наступил переломный момент… К сожалению, ты нам с Герми так и не рассказал, о чем вы говорили или что делали… Рон выжидающе смотрел в глаза Гарри. — Нет, — Поттер решил поддерживать легенду таинственности. — Жаль… Однако, единственное, что знаем — к тебе ночью прискакал Малфой, весь разбитый и загнанный в тупик. Ты думал, что это уловка… но вовсе нет. Итак, факт: Драко поругался с той своей «компанией» и хотел пойти к Грейнджер, вот только ноги его повели к тебе. Причём, удачно, сам все видишь. Парень развёл руки в разные стороны, подразумевая, что блондин теперь с ними, а те придурки их больше не трогают. — После ты нас ошарашил. — Правда? — Скептически поднял бровь Гарри. — Кажется, это уже не удивительно, что я творю разную магию. — Ага, магия, — засмеялся Рон. — Ошарашил нас тем, что теперь Драко в нашей команде! Защитник! Левой части, где ты был атакующий! То есть вы как единое целое, даже после стольких ссор и драк. Все были в шоке… — И в восторге? — Точно! Вы так легко сплотились, словно вас двоих подменили. Хотя что я говорю! Я покажу то самое видео! — Видео? — Да-да, считай праздник был по этим поводам. — Так их было еще и несколько? — Ага! — Закивал Уизли, побежал искать свой телефон. Тут кто-то маленькими ладошками закрыл очки Гарри, думая, что так потенциальная жертва ничего не видит. — Кто? — Пролепетал детский голосок. — Хм… дай подумать… Кто же может обладать такой уловкой и силой? — Гарри базировался на фактах Драко о Тедди. — Кто, если не этот самый мальчик, который в будущем станет могущественным магом всех времен? — Неужели я? — Радостно пропищал голосок. — Неужели как Тедди Люпин? — Гарри аккуратно скинул ладошки малыша и развернулся к комочку счастья. — Неужели я?! — Во всю верещал мальчик, прыгая от счастья вокруг Поттера. — Ух вай! А кто же ещё? — Драко оказался около «волшебника». — Вот только таким сильным магам не надо обгорать! Представляешь, нужно защищать семью и близких, а у тебя ожоги! Дело так не пойдёт… В руках блондина находился защитный крем от солнца. Тедди поник, скрывшись за спиной у Гарри. — Может не надо? — Еще как надо, дорогой; Гарри, скажи ему, — парень перевёл взгляд на брюнета. — Он прав, приятель, герои должны быть всегда во всех оружия, — согласился с ним Поттер. — Давай, Тедди, тебе же будет лучше. — Но этот крем такой скользкий и противный, — сморщил носик маленький Люпин. — Ради нас? — Гарри воспользовался тем, что малыш очень любит Драко и Гарри. — Если только ради вас, — пробубнил мальчик и подошёл к блондину. — Отлично сработано, — подмигнул Поттеру Малфой. И пока тот мазал ребёнка «противной жижей, которая выпитывает всю магию из Тедди», Гарри во всю разглядывал парня напротив. По сравнению с его Драко, этот другой. Телом, характером, манерам и даже отношением к Гарри. Неужели его бы Малфой так непринуждённо ластился к Поттеру? А как же бы он хотел, чтобы это было правдой… — Ну все, готово, — он вытер ладони о полотенце. — Теперь развлекайся, мой хороший, и не забудь передать привет Пэнси. Она уже соскучилась по тебе! — Я уже бегу к ней! Я столько всего узнал про ту самую планету! — В нетерпении затараторил комочек. — Венеру? — По лицу блондина можно было понять, что тот уже забыл. — Именно! Самая загадочная и прекрасная планета на свете! — Тогда беги-беги… Тедди Люпин быстрым шагом удалился. — Представляешь, он сравнивает Паркинсон с Венерой! — Улыбнулся ему Драко. — Богиня любви? — Угу, — блондин растянулся на шезлонге, — очень символично. — Только не говори, что… — Маленький Люпин говорит, что она за него обязательно выйдет замуж, — рассмеялся тот. — Мне, конечно, очень все нравится. Но надеюсь, Пэнси его подождёт. Гарри подхватил смех парня. Но взгляд все также находился на чужом теле. Без шрамов, все чисто. Кроме ног и рук — что понятно из-за спорта. Скорее всего, у этого Драко кожа на груди ещё мягче, чем во сне. — Поумерь пыл, — ладонь прилетела в плечо Поттера. — Люди смотрят. — Я… я ничего и не делал, — засмущался в ответ возлюбленный. — Мне правда очень приятно, Гарри, — ноги Драко столкнулись с его, — но мне так лень терпеть эти завистливые взгляды, направленные на нас. — Завистливые? — Переспросил Поттер. Блондин притянул его ещё ближе. — Я же отхватил у них самый лакомый кусочек, — прошептал практически в чужие уста Малфой. — Я иногда даже себе завидую. Снова его лицо так близко. Ему все равно на других. Тут я могу быть по-настоящему свободен. Счастлив! Могу быть всегда с ним и делать с ним все, что душе угодно… Поттер приоткрыл рот. — Нашёл! — Рон. Драко закатил глаза, отодвигаясь от такого же недовольного Гарри. — Ронни, Рональд Уизли, — начал Малфой. — Ай, да иди ты! — Отмахнулся рыжий, трясся друга за плечи. — Я пришел показать вашу историю любви. — Ты так и будешь этим хвастаться? — Ага, — довольно зажмурился тот. — Ведь Я — единственный, кто смог запечатлеть такой момент! От начала до конца! Авации! Крики! Ох, до чего же я крут. — Уже как два года прошло, а он каждому встречному предлагает посмотреть это видео, — пояснил Поттеру блондин. — Иногда мне кажется, что он нашим отношениям рад больше, чем мы сами. — Ну, возможно… Совсем капельку, — хихикал «обломщик». Рон в лицо другу воткнул свой телефон. — Рон, я ведь видел и был там сам, участником, — поддержал Гарри. — Неважно, — продолжал жмуриться рыжий. *** Трибуны одобрительно взревели. Мяч ударил в борт перед скамейкой запасных и срикошетил. Гарри успел подхватить его на отскоке, отдал пас какому-то парню из его команды и, продолжая двигаться по инерции, врезался в защитный забор. Секундой позже на него влетел полузащитник вражеской команды, и ограждение сотряслось от силы их столкновения. Он оттолкнул противника и поспешил вновь вступить в игру. В ответ игроки на скамейке запасных одобрительно застучали по своим защиткам. Камера скользнула туда, где атакующий пытался обойти Драко. Задачей Френсиса и Петти (так звали рыжего и цветастого парней; по словам Драко и Рона — они давно вместе играют с Гарри) было оттеснять нападающих соперников подальше от своих ворот, но при этом не слишком далеко отходить от Забини (Рон сказал, что он ушёл в их команду вместе с Малфоем). Тот одиноко стоял на воротах и наблюдал за ходом игры. Биту он расслабленно вращал в руке, словно издеваясь. Парень под два метра ростом поймал мяч, развернулся и мощно пробил через все поле. Мяч попал в стену в считанных дюймах от прямоугольника ворот и отскочил в сторону. Блейз проводил его взглядом, усмехаясь. Один из нападающих обошел Малфоя и помчался за мячом. Перестав вращать клюшкой, мулат подвинулся в сторону — и как раз вовремя. Соперник быстрым движением ударил по воротам, и вратарь с силой отбил битой мяч на середину поля. Прогремели вопли болельщиков. Фанаты вражеской команды негодующе взвыли. Тем временем юркий хорек (даже в этом мире Драко называют хорьком) вынырнул из-под руки другого нападающего: с невероятной ловкостью он перехватил мяч, развернулся лицом к своему напарнику, на ходу посылая мяч Поттеру, и тут же снова поднялся на ноги. Приняв мяч снизу, Гарри выбил его со своей половины поля. Снаряд ударил в самую гущу игроков. Стадион разрывался от тяжести криков и подначек болельщиков. Гарри не слышал через видео, что именно кричали они, но Рон, снимающий матч, весь верещал от гордости. Рон что в его мире, что здесь все такой же! Рик (ещё один атакующий) ударил снарядом о землю, а затем с размаха отбил его, вложив в удар всю свою силу. Гарри не стал дожидаться броска и на максимальной скорости понесся к воротам соперника, юркнув мимо вражеских защитников и нападающих, которые едва успели прийти в себя. Опекавшая Малфоя защитница бросилась Поттеру наперерез, но он оказался быстрее, чем она ожидала, и ей пришлось гнаться за ним через все поле. Оставались считанные минуты до окончания матча. Пока выигрывала его команда. Неудивительно. Мяч ударился в дальний борт и на рикошете описал широкую дугу. Поттер подпрыгнул, перехватывая снаряд у себя над головой, и в этот миг защитница оказалась у него за спиной. Сейчас как никогда парень жаждал победы. Последней победы в предвыпускном году. Последний матч в его жизни. Последний бросок. Последний вздох. Теперь уже ничто не отделяло Гарри от цели. Подхватив мяч, он устремился к воротам, на ходу высчитывая угол атаки и пытаясь угадать, в какую сторону кинется вратарь. На последнем, укороченном шаге он подался вперед, размахнулся и пробил со всей силы, на какую был способен. Все остановились, боясь сделать лишний вздох. Раздался звук соприкосновения ворот с мячом. Точно в цель! Прогудел звонок — конец. Они победили! Болельщики за его команду повскакивали с мест, в том числе и Рон. В восторженном реве толпы и множестве рук, Гарри различил двух бегущих друг к другу фигурок. Он сам и Драко. Грянул командный гимн, и фанаты принялись выкрикивать слова, будто боевой клич. —А вот мой и любимый момент, — тыкнул в свой телефон Уизли. Драко на бегу скинул с себя защиту, что сделал и Поттер. Они остановились друг перед другом, восстанавливая дыхание. Но уже в другой миг Гарри рыскрыл обьятия — блондин кинулся на него. Подросток поднял его, вертя вокруг себя. Малфой отлип от парня, взглянул на Гарри, держа в своих руках его лицо, и поддался вперёд. Тут команда ещё громче закричала, уже бежа через все поле к ним. И повалили двух парней на землю.***
— И говоришь, зачем я это храню? — Дразнился Рон. — Ты снова за своё, Рональд? — Из ниоткуда появилась Гермиона, чем сильно напугала парней. — Визжите громче Тедди. — Не за свое, Герми! — Вспыхнул рыжий. — Конечно, — сложила руки на груди девушка. — Ты их смущаешь этим. И мне кажется, тебе уже пора найти кого-нибудь. Уизли раскраснелся до кончиков ушей, сливаясь со своими волосами. Пока эти двое вновь выясняли свои отношения, блондин обратил внимание своего парня на себя. — По бокалу вина? — Шепнул тот. Они было встали с шезлонга и направились к столу, как их тут же прижучила подруга. — Мы так и не договорили, мои хорошие. — Правда? — Пискнул Драко. — С тобой — особенно, — прищурилась она. — Гарри, оставишь нас ненадолго? Поттеру оставалось только кивнуть. — Я буду все время думать о тебе, — чмокнул его в щеку Драко. — Ты снова сладостей переел, Малфой? — Спросил Уизли, а после вся эта троица куда-то удалилась. Хорошо, зато сейчас я могу все обдумать. И как я здесь оказался. Раздался какой-то треск. Следующее, что увидел Гарри, — чья-то комната. — Что со мной происходит? — Самому себе прошептал подросток. Выглянув в окно, он увидел тот же бассейн Гермионы с друзьями. Снова скачок во времени, ничего обычного, Гарри, все хорошо. Ты не умер, тебя никто не убил, просто непонятно как ты появляешься непонятно где. Парень набрал воздух в свои лёгкие. Выдохнул. Могло быть и хуже, правда? Когда Поттер приложил к окну свою руку, стекло стало трескаться. Гарри отпрянул. Но после того, как все упало, перед ним не оказалось пейзажа этой реальности. Он видел себя и Волан-де-Морта, стоящих друг напротив друга. В лесу. Без палочек. Его враг был не таким уродским чудовищем, как сейчас, а был Томом Реддлом. Обычным мужчиной с симпатичной внешностью. Гарри хотел позвать самого себя, но будто набрал в рот воды, чуть не задохнувшись. Вены разбегаются ветками по моему телу. Сквозь плоть способны расти цветы прекрасной вишни? Я боюсь, что оголенные перед чужим взором листья соблазнят своей беспомощностью, и тогда кровь из веток будет набираться в золотистый кубок для жизни других. — Даже быстрые моменты могут приносить боль, Поттер, — вкрадчиво проговаривал Том, — острый предмет может войти в часть тела мгновенно и остаться там. И это уже будут твои проблемы. Ведь в тебе торчит этот нож. Двойник Поттера опустил голову вниз, схватил себя за ребра, где торчал украденный серебряный кинжал Беллатрисы. — Но только ты истекаешь кровью, Том, — прохрипел подросток. — Не я, а ты… — В физическом плане, Поттер, только в физическом, — мелодично засмеялся враг. — А я, выходит, душой? — Сощурился мальчик. — Ты так в этом уверен, Реддл? Настоящий Гарри провалился куда-то вниз. Эта реальность распалась на куски. Он боится повернуть голову назад, ведь там увидит свое тело, что лежит на земле. Оно жалкое. Смерть не принадлежит кому-то. Свобода, предел которой эта цепь наручников. Она блуждает. Выискивает мальчишку. Блуждающий, как сгусток чего-то. Она нечто, что он видит, вглядываясь перед собой, в пустоту. — Я умирал неоднократно, но Смерть не дарила мне покой. Я ядом жизни поражён. В его словах таилась злоба, его движения суть тоска. Но как найти самого себя? — Не жалей себя, Том. Если начнёшь барахтаться в жалости к самому себе, жизнь станет бесконечным кошмаром. — Знаешь на собственном опыте, Гарри? — Красными глазами блестнул тот. Двойник Поттера тяжко усмехнулся, хрустнул пальцами и развернулся к незванному наблюдателю. — Какова мораль, да, Гарри? — Оба паренька смотрели друг на друга, игнорируя мужчину. — Мне надоело уже выдумывать хоть какой-то правильный ответ… Ведь вечно ошибаюсь. — «Хорошо, но что ты перед собой видишь?» — Гарри услышал голос Драко, но рядом его не было. — Мечты, — перед Избранным все менялось с каждой секундой. — Что ты чувствуешь? — Это уже спрашивает голос Рона. — Будто все неправильно. — Что ты точно знаешь? — Гермиона… — Что я не умер. Поттер оказался в Большом Зале, в Хогвартсе. Словно он снова на первом курсе. Самое беззаботное время. — Твой дом? — Спросил Реддл. Гарри кивнул. — Он тоже был моим домом. — Но почему… — Почему я стал таким? — «Ты был таким», — где-то издалека подал знак Драко. — «Я и сам стал бы таким…» — Но у него хоть была любящая мать, Нарцисса, — сказала Гермиона, — а у тебя никого. — Ты рождён не по любви, — опечалился Уизли. — Но ты сам не виноват. — «Если бы все было по-другому», — Поттер почувствовал тепло Малфоя. Воды забвения Лета поглощают все переходящее и недолговременное, смертное: в них разлагается все материальное, умирают земная власть, сила, все мелкие интересы, заботы и проблемы человечества. Итак, время едино, бесконечно. Абсолютность. Оно не движется в пространстве, ибо ничего не имеет внутри себя. За ним следуют существа. Планеты. Космос. Пыль. Но велика ли Вселенная? Бесконечна? А откуда вы это знаете? Но никто так и не смог доказать существенно. Возможно, это нечто большее, что мы не в силах пока обуздать. Может, стоит доверять только себе, если не так хорошо понимаем суть бытия? В жизни Гарри Поттера было много взлетов и падений. Поэзия. Приключения. Утрата. Любовь. Но в итоге наступит либо обреченность на бесконечность дыхания, либо Смерть. — А может, родиться снова? Это единственное, что от меня хотят люди. Принимать другие решения и снова пытаться, пытаться и пытаться. Но мальчик боится. Страх обладает прекрасной возможностью сломать все конечности, которыми можно дотянуться до выбора. Но есть ли он на самом деле? Или это просто слова, стекающие по воздуху? Нельзя ничего делать от страха. — Но что мне делать? — Отдохни, соберись с мыслями, а после можешь идти снова в дальний путь, — прошипел Том. — Порой мы столь заняты другими, что не помним про себя. — Я видел удивительные вещи, но никак не мог забыть свое предназначение. Его я выполнил. Так для чего мне возвращаться? — Ты прожил чужое прошлое, Гарри, так позволь себе прожить свое будущее. Ты узнал про наступавшую Смерть. Она тебя напугала? — Нет, — ответил мальчик. — Она позволила мне вздохнуть по-другому. Я смертен. А удача была катализатором. Правило шести удач: не верь, не бойся, не проси, не жалей, не доверяй, не жди. — Ты ненавидишь людей? — Нет, мне они безразличны. Но своего отца, этого жалкого маггла, я ненавижу. Окружение становится грязным. Отказывают жизненно необходимые органы. Этот вкус! Кровь… Вкус крови?Ненавижу. Ненавижу это место! Как отсюда выбраться? Остановитесь. Выпустите мою душу… Что происходит, Реддл? Дамблдор! Гермиона! Рон! Драко… Кто-нибудь…
Будьте добры к нему. Он хорошо сражался. Он так старался! Позаботьтесь о Гарри.***
Он лежал ничком, прислушиваясь к тишине. Совершенно один. Никто не наблюдал за ним. Никто с ним не говорил. Здесь никого не было. Гарри был уже не вполне уверен, что он сам здесь есть. Прошло довольно много времени — а может быть, никакого времени не проходило, — и ему пришло в голову, что он существует, что он не просто бестелесная мысль, потому что он лежит, определенно лежит на чем-то. Следовательно, у него есть чувство осязания, и к тому же существует поверхность, на которой он лежит. Он может дышать. Придя к этому выводу, Гарри почти тут же осознал и тот факт, что он лежит обнаженным. Поскольку он был уверен, что никого больше здесь нет, это его не смутило, но слегка заинтриговало. Он спросил себя, не сохранилось ли у него и зрение, раз есть осязание. Открывая глаза, он понял, что они по-прежнему при нем. Он лежал в светлом тумане — правда, подобного тумана он никогда прежде не видел. Пространство вокруг не было затянуто облачной дымкой. Скорее, облачная дымка еще не оформилась в пространство. Поверхность, на которой он лежал, казалась белой, ни холодной, ни теплой — просто нечто плоское, пустое, на чем можно находиться. Гарри сел. Тело его было, похоже, невредимо. Он ощупал лицо. Очки исчезли. Кровь стерлась. И тут сквозь окружающую бесформенность донесся звук: тихие, глухие удары, как будто что-то хлопало, билось, корчилось. Звук был жалобный, но какой-то слегка непристойный. У Гарри возникло неприятное чувство, будто он подслушивает что-то тайное, стыдное. Ему вдруг захотелось оказаться одетым. Не успел он пожелать этого, как рядом с ним появилась одежда. Он взял ее и надел. Одежда была мягкая, чистая и теплая. Поразительно, как это она появилась в тот самый миг, когда он подумал о ней…Ещё один сон?
Гарри встал и огляделся. Может быть, он в какой-то огромной Выручай-комнате? Чем дольше он приглядывался, тем больше видел. Высоко вверху поблескивал на солнце большой стеклянный купол. Может быть, это дворец? Все было тихо и спокойно, не считая этого стука и шебуршания где-то совсем рядом, в тумане… Гарри медленно обернулся. Окружающее пространство, казалось, обретает форму у него на глазах. Просторное помещение, светлое и чистое, зал, намного превосходящий размерами Большой зал Хогвартса, с прозрачным стеклянным куполом вместо крыши. И совсем пустое. Он был здесь совсем один, кроме… Гарри отшатнулся. Теперь он увидел источник шума. На полу сжалось в комок существо, похожее на маленького голого ребенка, но с грубой, шершавой, как будто ободранной кожей; дрожа, оно лежало под стулом, куда его затолкали, как ненужную вещь, чтобы убрать с глаз долой, и тяжело дышало. Гарри боялся его. Существо было маленькое, хрупкое, израненное, и все же Поттеру не хотелось подходить к нему ближе. Тем не менее он стал медленно двигаться к стулу, готовый отскочить в любую секунду. Вскоре он мог бы уже протянуть руку и дотронуться до ужасного создания, однако не было сил заставить себя сделать это. Он чувствовал себя трусом. Существо нуждалось в утешении, но Гарри испытывал непреодолимое отвращение. — Ты не можешь ему помочь. Он резко обернулся. К нему шел Альбус Дамблдор, высокий, стремительный, в развевающихся темно-синих одеждах. — Гарри! — Дамблдор распростер объятия. Обе руки у него были целы — белые, без всяких повреждений. — Ты чудный мальчик! Храбрый, очень храбрый волшебник! Пойдем. Гарри, как оглушенный, пошел за Дамблдором, уводившим его прочь от хнычущего ободранного ребенка, к двум креслам — Гарри не видел их раньше, — стоявшим поодаль под тем же высоким сияющим куполом. Дамблдор сел в одно из них, подросток упал в другое, не сводя глаз с бывшего директора Хогвартса. Длинные серебряные волосы и борода, проницательные синие глаза за очками-половинками, кривоватый нос — точно таким он его помнил. И все же… — Но Вы же умерли, — сказал Гарри. — Несомненно, — деловито подтвердил Дамблдор. — Значит… значит, я все-таки умер? То, что видел — ложь? — Хм… — старик улыбался все шире. — Да, в этом, конечно, весь вопрос… В общем и целом, милый мой мальчик, мне кажется, что нет. Они смотрели друг на друга. Старик улыбался все той же сияющей улыбкой. — Нет? — Переспросил Гарри. — Нет. — Но… — Гарри невольно поднес руку к шраму на лбу. Похоже, его там не было. — Но ведь я должен был умереть — я не защищался! Я хотел, чтобы Он меня убил. — Вот это, — сказал Дамблдор, — видимо, все и изменило. Колдун лучился счастьем, как светом, как огнем. Гарри никогда не видел человека так явно, так ощутимо счастливого. — Объясните, — попросил Гарри. — Но ведь ты уже понял, — сказал Дамблдор, складывая ладони с вытянутыми пальцами. — Я дал Ему убить себя, — ответил Гарри. — Так ведь? — Да, — Дамблдор утвердительно кивнул. — Дальше! — Значит, та часть Его души, что была во мне… Альбус кивнул с еще большей горячностью, ободряюще улыбаясь. — …погибла? — Несомненно! — Сказал Дамблдор. — Да, Он ее уничтожил. Твоя душа теперь полностью и безраздельно принадлежит тебе, Гарри. — Но тогда… — Гарри взглянул через плечо на крошечное искалеченное существо под стулом. — Что это, профессор? — Этому ни ты, ни я не можем помочь, — ответил Дамблдор. — Но ведь если Волан-де-Морт применил Убивающее заклятие, — снова начал Гарри, — и на этот раз никто не погиб вместо меня, как же я могу быть жив? — Я думаю, ты понимаешь, — сказал Дамблдор. — Вернись мысленно назад. Вспомни, что он сделал по своему невежеству, алчности и жестокости. Гарри задумался, обводя глазами окружающее пространство. Если это и впрямь дворец, то какой-то странный, с рядами кресел, с рельсами там и сям — и при этом здесь не было никого, кроме него самого, Дамблдора и корчащегося существа под стулом. А потом ответ пришел сам, без малейшего усилия. — Он взял мою кровь, — сказал Гарри. — Именно! — Ответил Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с ее помощью свое тело! Твоя кровь в Его жилах, Гарри, Защитные чары Лили внутри вас обоих! Он вынудил тебя жить, пока жив Он сам! — Я жив… пока жив Он сам? Но я-то думал… что все как раз наоборот! Я думал, мы оба должны умереть. Или это одно и то же? Тут его внимание отвлекли стоны и судороги несчастного существа под стулом, и он снова покосился на него. — Вы уверены, что мы ничего не можем сделать? — Здесь ничем не поможешь. — Тогда объясните… еще, — сказал Гарри. Дамблдор улыбнулся: — Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который Он создал невольно. Волан-де-Морт сделал свою душу до того хрупкой, что она разбилась вдребезги, когда Он совершал эти несказанные злодейства — убийство твоих родителей, покушение на убийство ребенка. И Он унес из вашего дома даже меньше, чем сам Он думал. Он оставил там не только свое тело. Он оставил часть самого себя в тебе, намеченной жертве, которая выжила против всякого ожидания. А Его знания, Гарри, отличались ужасающей неполнотой! Волан-де-Морт не дал себе труда понять то, что не представляло для Него ценности. О домовых эльфах, детских сказках, любви, верности и невинности Волан-де-Морт не имеет ни малейшего понятия. Ни малейшего! А что все это обладает силой, превосходящей Его собственную, силой, недоступной никакому волшебству, — эту истину Он проглядел. Он взял твою кровь, полагая, что она придаст Ему сил. Он принял в свое тело крошечную часть тех чар, которыми защитила тебя мать, умирая за тебя. Его тело хранит ее самопожертвование, и пока эти чары живы, жив ты и жива последняя надежда Волан-де-Морта на спасение. Альбус Дамблдор улыбнулся мальчику. Поттер уставился на него: — И Вы это знали? Знали все это время?! — Я только догадывался. Но мои догадки, как правило, подтверждаются, — весело сказал волшебник. Они сидели молча, наверное, довольно долго, а существо у них за спиной продолжало скулить и трястись. — Вот еще что, — сказал Гарри. — Еще один вопрос. Почему моя палочка сломала ту палочку, которая была у Него? — Этого я точно не знаю. — Тогда догадайтесь! — Попросил Гарри. Дамблдор рассмеялся: — Ты должен понимать, Гарри, что ты и лорд Волан-де-Морт побывали вместе в дотоле неведомых областях магии. Но случилось, я думаю, вот что: прецедентов этому не бывало, и, конечно, ни один изготовитель волшебных палочек не мог ни предсказать, ни объяснить этого Волан-де-Морту… Волан-де-Морт, как ты теперь знаешь, сам того не желая, вдвойне упрочил связь между вами, возвратившись в человеческий образ. Часть Его души по-прежнему находилась внутри твоей, а, желая придать себе сил, Он принял в себя частицу самопожертвования твоей матери. Если бы Он хоть немного понимал настоящую страшную силу этих чар, Он бы, конечно, никогда не посмел и притронуться к твоей крови… Но если бы Он мог понять эту силу, Он не был бы лордом Волан-де-Мортом и, вероятно, был бы вовсе не способен на убийство. И вот, связанный с тобой двойной связью, соединивший ваши судьбы так прочно, как еще никогда в истории не были связаны между собой двое волшебников, Волан-де-Морт нападает на тебя с помощью палочки, имевшей ту же сердцевину, что и твоя. И тут, как мы знаем, произошло нечто очень странное. Сердцевины отреагировали друг на друга совершенно неожиданным для лорда Волан-де-Морта образом, при том что Он и не подозревал, что ваши палочки — близнецы. В ту ночь он испугался больше, чем ты, Гарри. Ты ждал смерти со смирением, и даже с готовностью. На это Волан-де-Морт никогда не был способен. Твоя отвага победила, твоя палочка оказалась сильнее, чем Его. При этом между двумя волшебными палочками произошло нечто, перекликающееся с отношениями их хозяев. Я думаю, твоя палочка впитала в ту ночь часть силы и свойств палочки Волан-де-Морта, то есть в ней появилась как бы крошечная частица самого Волан-де-Морта. И потому твоя палочка узнала Его, когда тебя преследовал, узнала человека, который был одновременно родней и смертельным врагом, и выпалила в Него Его собственным волшебством, волшебством такой силы, какой никогда не было в палочке Люциуса. Ведь в твоей палочке была заключена сила твоей невероятной отваги и сила смертоносных умений Волан-де-Морта. Что же могла противопоставить этому бедная палочка Люциуса Малфоя? — Но если моя палочка обладает такой силой, как же Гермионе удалось ее сломать? — Спросил Гарри. — Мой мальчик, все ее поразительные качества были направлены только на лорда Волан-де-Морта, так неразумно игравшего с глубочайшими тайнами волшебства. Только против Него палочка обладала сверхъестественной силой. В остальном же это была самая обыкновенная волшебная палочка… но, несомненно, очень хорошая, — доброжелательно закончил Дамблдор. Избранный долго сидел в задумчивости — а может быть, прошло лишь несколько секунд. Такие вещи, как время, здесь очень трудно было уловить. — Он убил меня Вашей палочкой. — Он не смог убить тебя моей палочкой, — поправил Дамблдор. — Мы ведь, кажется, согласились, что ты не умер… Хотя, конечно, я не хочу преуменьшать твоих страданий: они были, несомненно, велики. — Сейчас я чувствую себя отлично. — Гарри поглядел на свои безупречно чистые руки. — А где мы находимся? — Да, я как раз хотел спросить тебя об этом, — ответил Дамблдор, озираясь. — Как ты думаешь, где мы? Пока Дамблдор не спросил, Гарри этого не знал. Теперь, однако, оказалось, что ответ у него готов. — Похоже, — медленно произнес он, — на вокзал Кингс-Кросс. Только намного чище, и пустой, и поездов вроде тоже нет. — Вокзал Кингс-Кросс! — Старик расхохотался. — Бог ты мой, неужели? — А Вы как думаете, где мы? — Спросил Гарри немного обиженно. — Понятия не имею, мой мальчик. Это, как говорится, вопрос к тебе. Парень совершенно ничего не понял. Этот старик может с ума свести! Он посмотрел на него и вспомнил еще одну вещь, гораздо более важную, чем их нынешнее местонахождение. — Дары Смерти, — произнес он и с удовлетворением увидел, как улыбка исчезает с лица Дамблдора. — Да-да, — ответил директор. Вид у него был слегка обеспокоенный. — И что же? Впервые за все время, что Гарри Поттер знал Альбуса Дамблдора, тот утратил свой обычный вид величавого старца. Какое-то мгновение он выглядел мальчишкой, которого поймали на нехорошей проделке. — Ты можешь меня простить? — Спросил он. — Сумеешь ли ты простить меня за то, что я не доверял тебе? Скрывал от тебя? Гарри, я ведь просто боялся, что ты оступишься там же, где и я. Я опасался, что ты повторишь мои ошибки. Я умоляю тебя о прощении, Гарри. Ведь я уже довольно давно понял, что ты намного лучше меня. — О чем Вы говорите? — спросил Гарри, пораженный тоном Дамблдора и слезами, внезапно выступившими у того на глазах. — Дары, эти Дары, — пробормотал Дамблдор. — Греза отчаявшегося человека! — Но ведь они существуют на самом деле! — Они существуют, они опасны, они — приманка для глупцов, — сказал Дамблдор. — И я был одним из таких глупцов. Но ты-то понял, правда? От тебя у меня больше нет секретов. Ты понял. — Что я понял? Дамблдор всем корпусом повернулся к мальчишке, в его сверкающих синих глазах стояли слезы. — Повелитель Смерти, Гарри, повелитель Смерти! Чем я, в конечном счете, был лучше Волан-де-Морта? — Как Вы можете такое спрашивать? Вы никогда не убивали, если этого можно было избежать! — Это правда, — сказал Дамблдор тоном ребенка, ищущего утешения. — Но и я искал способ победить Смерть, Гарри. — Но не так, как Волан-де-Морт, — сказал Поттер. Он так долго сердился на Дамблдора — и как странно было сидеть теперь рядом с ним под этим высоким куполом и защищать старика от него самого. Отвратно. — Дары, а не крестражи. — Дары, — пробормотал Дамблдор. — А не крестражи. Вот именно. Наступило молчание. Существо у них за спиной продолжало скулить, но на этот раз Гарри не обернулся. — Грин-де-Вальд тоже их искал? — Спросил спустя время он. Дамблдор на мгновение прикрыл глаза и кивнул. — Из-за этого нас и потянуло друг к другу, — тихо сказал он. — Двое умных, заносчивых мальчишек, одержимых одной и той же страстью. В Годрикову Впадину он пришел, как ты, я думаю, догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел обыскать место, где умер третий из братьев. — Так это правда? Все — правда? Братья Певерелл… — Это три брата из сказки. Да, я уверен, что это так. Что они встретились со Смертью на пустынной дороге… Мне скорее думается, что братья Певерелл были просто высокоодаренными, опасными волшебниками и сумели создать эти сильнодействующие предметы. А история, будто это Дары самой Смерти, по-моему, просто легенда, какие всегда складываются вокруг подобных творений. Мантия, как тебе известно, веками передавалась из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери, вплоть до последнего живущего ныне потомка Игнотуса, который, как и сам Игнотус, родился в Годриковой Впадине. Дамблдор с улыбкой посмотрел на Гарри. — Это я? — Ты. Я думаю, ты уже догадался, почему мантия была у меня в ту ночь, когда погибли твои родители. Джеймс показал мне ее за несколько дней до этого. Стало понятно, как ему удавались разные проказы в школе, на которых его не могли изловить! Увидев ее, я не поверил своим глазам и попросил Джеймса одолжить мне ненадолго, чтобы изучить получше. К тому времени я давно уже отказался от мысли воссоединить Дары Смерти, однако не мог удержаться, не мог устоять перед искушением рассмотреть мантию поближе… Я никогда не видел ничего подобного этой мантии — невероятно древняя, совершенная во всех отношениях… и вот твой отец погиб, а я остался единственным обладателем двух Даров Смерти. Дамблдор говорил с невыносимой горечью. — Мантия все равно бы их не спасла, — возразил Поттер. — Волан-де-Морт знал, где скрываются мама и папа. Мантия не защитила бы их от заклятий. — Это верно, — сказал Дамблдор. — Верно… Он ждал продолжения, но Дамблдор молчал. Гарри поторопил его: — Значит, когда Вы увидели мантию, Вы уже перестали искать Дары? — Перестал, конечно, — чуть слышно сказал Дамблдор. Похоже, ему стоило больших усилий взглянуть Гарри в глаза. — Ты ведь знаешь, что произошло. И все же ты не можешь презирать меня сильнее, чем я сам себя презираю. Поттер просто промолчал. — Ты ведь знаешь тайну болезни моей сестры, что сделали с ней эти маглы, во что она превратилась. Ты знаешь, как мой бедный отец отомстил им, и поплатился за это смертью в Азкабане. Ты знаешь, что моя мать отдала свою жизнь ради больной Арианы. Меня это бесило, Гарри. — Дамблдор сказал это жестко, холодно. Теперь его взгляд был направлен в пространство над головой Гарри. — Я был одаренным, выдающимся юношей. Мне хотелось свободы. Я хотел блистать. Хотел славы. Не пойми меня неправильно. Боль исказила его лицо, и он снова выглядел древним жалким старцем. — Я их любил. Я любил родителей, любил брата и сестру, но я был эгоистичен, куда эгоистичнее, чем такой лишенный эгоизма человек, как ты, Гарри, может себе вообразить. Поэтому, когда мать умерла и на мне повисла ответственность за больную сестру и непослушного брата, я вернулся к себе в деревню злой и несчастный. Мне казалось, что меня поймали в ловушку, моя жизнь загублена! И тут, конечно, появился он… — Дамблдор снова глядел прямо в глаза Гарри. — Грин-де-Вальд. Ты не можешь себе представить, Гарри, как захватили, как воспламенили меня его идеи. Заставить маглов подчиниться. Торжество волшебников. Мы с Грин-де-Вальдом — блистательные юные вожди революции. Конечно, кое-какие сомнения у меня были. Но я успокаивал свою совесть пустыми словами. Ведь все это будет делаться во имя общего блага, и всякий причиненный ущерб возместите сторицей. Понимал ли я в глубине души, кто такой Геллерт Грин-де-Вальд? Думаю, что да, но закрывал на это глаза. Если бы наши планы осуществились, исполнились бы все мои мечты. Все наши замыслы были основаны на Дарах Смерти! Как они завораживали его, завораживали нас обоих! Непобедимая волшебная палочка — оружие, которое приведет нас к власти! Воскрешающий камень — для него, хоть я и делал вид, что ничего не понимаю, это означало армию инферналов! А для меня, признаюсь тебе, — возвращение моих родителей, которые сняли бы груз ответственности с моих плеч. А мантия… О мантии мы почему-то почти не говорили, Гарри. Мы оба неплохо умели становиться невидимыми и без мантии, чья подлинная волшебная сила, конечно, в том, что она способна укрывать и защищать не одного своего владельца, но и тех, кто с ним. Я думал, что, если мы ее найдем, она может пригодиться, чтобы прятать Ариану, но в целом мантия интересовала нас только потому, что дополняла набор, ведь в сказке говорилось, что настоящим Повелителем Смерти — то есть, как мы это тогда понимали, непобедимым — будет тот человек, который соберет у себя все три предмета. Непобедимые повелители Смерти, Грин-де-Вальд и Дамблдор! Два месяца безумия, жестоких грез и пренебрежения братом и сестрой, оставленными на мое попечение. А потом… Ты знаешь, что произошло потом. Действительность ворвалась ко мне в облике моего грубого, неотесанного и несравненно лучшего брата. Я не желал слушать правду, которую он выкрикивал мне в лицо. Я не желал слышать, что не могу отправиться на поиски Даров Смерти, волоча за собой больную, неуправляемую сестру. Спор перешел в сражение. Грин-де-Вальд вышел из себя. То, что я всегда в нем чувствовал, но старался не замечать, вдруг чудовищным образом вышло наружу. И вот Ариана… которую наша мать так долго, такой ценой укрывала и берегла… лежала на полу мертвая. Дамблдор судорожно вздохнул и по-настоящему заплакал. Значит, он хочет, чтобы я ему подыграл. Сойдет…Гарри протянул руку и обнаружил, что может коснуться его. Он крепко сжал руку Дамблдора, и тот постепенно овладел собой. — Грин-де-Вальд сбежал, как мог бы предвидеть всякий, кроме меня. Он исчез со своими планами захвата власти и пыток для магглов, с мечтами о Дарах Смерти, мечтами, в которых я поддерживал его и помогал ему. Он сбежал, а я остался хоронить сестру и жить дальше со своей виной и горем, расплатой за мое постыдное поведение… Прошли годы. О нем ходили разные слухи. Говорили, что он добыл себе волшебную палочку необыкновенной силы. Мне тем временем предлагали пост министра магии, причем неоднократно. Я, конечно, отказывался. Я-то знал, что меня нельзя наделять властью. — Но вы были бы лучше, намного лучше, чем Фадж и Скримджер! — Подыгрывал Гарри. — Ты так думаешь? — Медленно произнес старик. — Я в этом не уверен. Еще юношей я показал, что власть — моя слабость и мое искушение. Это может показаться странным, Гарри, но, может быть, для власти лучше всего приспособлены те, кто никогда к ней не стремился. Такие, как ты, принимающие руководство, потому что им его поручили, надевающие генеральский мундир по необходимости, а потом с удивлением обнаруживающие, что он сидит на них неплохо… Мне лучше было оставаться в Хогвартсе. Мне кажется, я был неплохим учителем… Стоило быть учителем. — Но пока я занимался обучением юных волшебников, Грин-де-Вальд собирал армию. Говорят, что он боялся меня. Возможно, так оно и было, но думаю, что я боялся его больше. Нет, не Смерти, — ответил Дамблдор на вопросительный взгляд Гарри. — Не того, что он мог со мной сделать как волшебник. Я знал, что наши силы равны, а может быть, я даже немного искуснее. Я боялся правды. Понимаешь, я так и не знал, кто же из нас в ту страшную ночь выпустил заклятие, убившее мою сестру. Можешь назвать меня трусом — ты будешь прав. Гарри, больше всего на свете я боялся узнать, что это я убил ее — не только своей заносчивостью и глупостью, но и прямо, ударом, унесшим ее жизнь… Я думаю, Грин-де-Вальд это понимал, понимал, чего я боюсь. Я откладывал встречу с ним до тех пор, пока уклоняться не стало позором. Люди гибли, он неудержимо наступал, и я должен был сделать наконец то, что в моих силах. Что было дальше, ты знаешь. Я выиграл поединок. Волшебная палочка досталась мне. И снова настало молчание. Поттер не спросил, выяснил ли Дамблдор, кто убил Ариану. Он не хотел этого знать, а еще меньше ему хотелось вынуждать Дамблдора говорить об этом. Теперь-то ему было известно, что увидел бы Дамблдор, если бы взглянул в зеркало Еиналеж, и почему он так хорошо понимал очарование, которое зеркало имело для Гарри. Они долго сидели в молчании, и поскуливание у них за спиной уже почти не беспокоило Гарри. Потом Гарри сказал: — Грин-де-Вальд пытался отвлечь Волан-де-Морта от поисков палочки. Он солгал, будто у него никогда ее не было. Дамблдор кивнул, глядя в пол. Слезы все еще поблескивали на его крючковатом носу. — Говорят, в последние годы в своей одиночной камере в Нурменгарде он выказывал раскаяние. Надеюсь, что это правда. Мне хочется верить, что он почувствовал ужас и постыдность своих деяний. Может быть, эта ложь Волан-де-Морту была попыткой искупления… попыткой помешать Волан-де-Морту завладеть Дарами… — И осквернить Вашу гробницу? — предположил Гарри. Дамблдор прикрыл глаза. После недолгого молчания парень сказал: — Вы попытались использовать Воскрешающий камень. Дамблдор кивнул: — Когда через столько лет я нашел в покинутом доме Мраксов тот из Даров, который мне больше всего хотелось заполучить (хотя в юности я мечтал о нем по совсем другим причинам), я просто потерял голову, Гарри. Я забыл, что теперь это крестраж, что на кольцо, несомненно, наложено заклятие. Я просто взял его и надел на палец. Какое-то мгновение я воображал, что сейчас увижу Ариану, мать, отца и смогу наконец попросить у них прощения… Я был таким глупцом, Гарри! За столько лет я ничему не научился. Я был недостоин соединить у себя Дары Смерти. Я доказывал это уже не раз, и это было последнее доказательство. — Почему? — Спросил юный собеседник. — Вам же хотелось их увидеть. Что тут плохого? — Наверное, один человек из миллиона способен соединить у себя Дары Смерти, Гарри. Я годился лишь на то, чтобы обладать самым низшим из них, самым простым, я годился на то, чтобы обладать Бузинной палочкой, и не хвастать этим, и не убивать с ее помощью. Мне было позволено владеть и пользоваться ею, потому что я взял ее не ради выгоды, а для того, чтобы спасти от нее других. Зато мантию я взял из пустого любопытства, и поэтому она никогда не служила мне так, как служила тебе, своему настоящему хозяину. А камнем я воспользовался, пытаясь вызвать к себе тех, кто давно покоится в мире, а не для того, чтобы справиться с назначенным мне самопожертвованием, как это сделал ты. Ты действительно достоин владеть Дарами Смерти. Дамблдор погладил руку мальчика. Гарри поднял на старика глаза. А что ему было делать? Он до сих пор злился на «величавого» волшебника, который повел себя как глупый ребенок. А теперь ищет утешение в словах сироты? Кажется, Поттер никогда не поймет юмор Дамблдора. — Зачем было устраивать все так сложно? Дамблдор смущенно улыбнулся: — Признаться, я надеялся, что мисс Грейнджер будет сдерживать тебя, Гарри. Я боялся, что твоя горячая голова возобладает над добрым сердцем. Я боялся, что, если просто рассказать тебе всю правду об этих искусительных предметах, ты можешь завладеть Дарами Смерти, как я, — в недолжное время, по недолжной причине. Я хотел, чтобы, когда они достанутся тебе, они были действительно твоими. Ты — настоящий Повелитель Смерти, потому что настоящий Повелитель не убегает от нее. Он сознает, что должен умереть, и понимает, что в жизни есть вещи намного худшие, чем Смерть. — А Волан-де-Морт так никогда и не узнал о Дарах Смерти? — Думаю, что нет. Ведь Он не узнал Воскрешающий камень, когда превращал его в крестраж. Но даже узнай Он о них, Гарри, я сомневаюсь, что Его заинтересовало бы что-нибудь, кроме палочки. Он подумал бы, что не нуждается в мантии-невидимке, а что до камня, кого он стал бы возвращать из царства мертвых? Он боится мертвых. Он ведь никого не любит. — Но Вы знали, что Он погонится за Бузинной палочкой? — Я был уверен, что попытается ее раздобыть, после того как твоя палочка на кладбище Литтл-Хэнглтона одержала победу над Его. Сперва Он испугался, что ты одолел превосходящей силой волшебства. Но, похитив Олливандера, Он узнал о сердцевинах-близнецах. Ему показалось, что это все объясняет. Однако одолженная им чужая палочка снова не смогла справиться с твоей! Тогда Волан-де-Морт — вместо того чтобы спросить себя, что в тебе есть такого, от чего твоя палочка обретает непобедимую силу, каким недоступным Ему даром ты обладаешь, — разумеется, отправился на поиски волшебной палочки, перед которой якобы не устоит никакая другая. Бузинная палочка стала для Него наваждением не меньшим, чем ты сам. Он убежден, что Бузинная палочка избавит от нынешней слабости и сделает по-настоящему непобедимым. — Когда Вы со Снейпом планировали Вашу смерть, Вы хотели, чтобы Бузинная палочка досталась ему? — Да, именно так, — ответил Дамблдор. — Но получилось не по-моему. — Да, — огорчился подросток. — Это у Вас не получилось. Существо за их спинами скулило и ныло. Гарри и Дамблдор дольше прежнего сидели в молчании. И в эти долгие минуты до Поттера медленно, как мягко падающий снег, доходило осознание следующего шага. — Но я обязан вернуться, да? — Как хочешь. — У меня есть выбор? — Конечно, — улыбнулся колдун. — Мы ведь на вокзале Кингс-Кросс, говоришь? Я думаю, если ты решишь не возвращаться, ты сумеешь… так сказать… сесть в поезд. — И куда он меня повезет? — Вперед, — просто сказал Дамблдор. Снова молчание. — Бузинная палочка у Волан-де-Морта. — Да. Бузинная палочка досталась Волан-де-Морту. — Но Вы хотите, чтобы я вернулся? — Я думаю, — сказал Дамблдор, — что, если ты вернешься, есть шанс, что с Ним будет покончено навсегда. Обещать я не могу. Я только знаю, Гарри, что возвращения сюда тебе нужно бояться куда меньше, чем Ему. Избранный снова взглянул на ободранное существо, дрожащее и задыхающееся в полумраке под стулом. — Не жалей умерших, Гарри. Жалей живых, и в особенности тех, кто живет без любви. Твое возвращение, может быть, послужит тому, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей. Если это кажется тебе достойной целью, то сейчас нам пора проститься. Поттер кивнул. Конечно, уйти отсюда не так трудно, как отправиться в объятия Смерти в Запретный лес, но все же здесь было тепло, светло и уютно, а впереди его ждали, он знал это, боль и новые потери. Он встал, Дамблдор тоже поднялся, и они долго глядели друг другу в лицо. — Скажите мне напоследок — это все правда? Ложь? Или это происходит у меня в голове? Альбус улыбнулся ему загадочной улыбкой, и голос его прозвучал в ушах Гарри громко и отчетливо, хотя светлый туман уже окутывал фигуру старика, размывая очертания. — Конечно, это происходит у тебя в голове, Гарри. Все твои мечты и желания здесь. Но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой?