Праздничный юмор весеннего возраста

Костя не любил вспоминать когда его жизнь повернула не туда, но Рита сидела всего на пару кресел ниже и ее лицо озаряли огни сцены, поэтому перестать — не представлялось возможным. Он прекрасно понимал, что нужно прекратить пялиться на нее, переключить внимание на балет и увлеченно рассматривать каждое движение. Только Костя не справлялся с контролем своих эмоций. По артериям разливалась пустота, ему стало не хватать воздуха, хотелось сунуть голову в петлю и прекратить эту агонию, но пришлось ослабить галстук и терпеливо сглотнуть. Костик не мог себе найти место, он ковырял душевную рану с таким усилием, что перед глазами у него возникли черные пятна, голова начала разрываться от мигрени и пришлось наконец склониться к Свете, минуя ее удивленный взгляд, проговорить ей на ухо: «Я скоро вернусь»… Он прекрасно понимал, что правды в этих словах с наперсток. Костик не знал как скоро вернется и сможет ли. Покинув балетный зал, он долго бродил по мраморному холлу тяжело дыша, пока не прошел наконец в курилку, закрыв за собой дверь. Вытащив пачку сигарет из кармана, Костя потянул на себя одну, зажимая зубами и чиркнул зажигалкой. Злость, ревность и отчаяние смешались в нем, уже не имея определенного цвета окраски. Костя считал, что смирился. Его заменили на дряхлый мешок с деньгами. Ну и пусть. Он никому и ничего не должен доказывать. Костик знал, что он лучше. Более привлекательный, сильный, а теперь и состоятельный. Как один ее взгляд смог это разрушить? Надменная стерва. — Ты пропускаешь все веселье, дорогой, — Рита придерживала подол длинного платья и медленно приближалась, словно каждым стуком каблука об мрамор, вбивая гвоздь в его гроб. — Здравствуй, — стряхнув пепел с сигареты, Костя не обернулся, закусив уголок губ. — И только? — Мне не о чем с тобой разговаривать. — Досадно, — девушка провела ладошкой по его плечу до шеи, касаясь ноготками нежной кожи, выступающей над воротником. — От чего же? — Ты соблазнительно выглядишь. — Хотела сказать дорого? — Костя наконец к ней развернулся, усмехнувшись. Рита в одно мгновение расстегнула пару пуговиц его рубашки, скользнув рукой под черную ткань и забираясь под воротник. Касаясь ноготками его плеча, а затем спины, девушка мимолетно поцеловала Костю, оставив красный след от помады. — Разве так ведут себя замужние дамы? — Ты не тот, кто может указать как вести себя правильно, — Рита наклонила голову чуть на бок, от чего кудри тёмных волос, соскользнули вниз, рассыпаясь шелком по спине по поясницы. — Я просто не тот для тебя. Ты уже чётко провела границу, к чему это проявление чувств? Неужели ты приревновала меня? — Я? — смех девушки прошёлся по комнате словно десяток колокольчиков, — К этой девке? — Может после сёмги я захотел мойву. Это мой выбор, не так ли? — Не захотел, — Рита довольно улыбнулась, смотря в чёрные как смоль глаза Костика. Ему бы и возразить, но слова застряли комом в горле. Сигарета дотлела и начала обжигать пальцы, поэтому нашёлся весомый повод отвернуться. Сердце Кости стучало так, что било молотком по вискам. Бросив сигарету в урну, он почувствовал новое прикосновение Риты, теперь уже к скуле и виску, будто ей не нравился тот факт, что на неё больше не смотрят. Пускай и на миг. — Я столько раз представлял наш разговор… А теперь и слова не смогу из себя вытащить. Вначале, мне было больно, я злился и хотел тебе навредить. Потом я решил тебя заменить и спал с кем попало. Затем мне хотелось, чтобы ты узнала, чего лишилась и я добился того, чтобы мой уровень достатка был выше, чем у твоего мужа. Так смешно сейчас. Если бы ты не была собой, то я так и остался бы весёлым парнем с гитарой и тремя рублями в кармане, у которого рот не закрывался. Из меня бы ничего не вышло. — Ты же знаешь, что я тоже когда-то любила. Мне бы хотелось это почувствовать вновь, разве я много прошу? Костя поднял голову, обхватив рукой шею Риты, припав голодным поцелуем к её губам и размазывая красную помаду. Он властно прижал девушку к стене, скользнув языком в рот и второй рукой сжимая её талию, будто испугавшись, что мираж растает. — Маргарита?! — голос супруга раздавался по коридору словно гром среди ясного неба. Разорвав поцелуй, девушка посмотрела в глаза Кости тяжело дыша и толкнула его в грудь, заставляя отстраниться. Она упорхала в дверь напротив почти беззвучно, закрыв её на замок и оставив Костика в курилке одного. Застегнув рубашку и поправив галстук, он вытащил из кармана белоснежный платок, подошёл к большому мутному зеркалу у окна. Костя наспех начал вытирать с лица помаду, что было очень кстати, всего через миг в курилку прошёл муж Риты. Он с презрением окинул взглядом Костика и покинул комнату так же внезапно как и ворвался. Ромин надеялся, что супруг ничего не заподозрил, но вряд ли это было реальным. Даже сейчас Костя чувствовал парфюм Маргариты сквозь сигаретный дым, будто она стояла рядом. Безумно рассматривая дверь напротив, Костя рванул обратно к балетному залу, не оглядываясь. Только антракт застал его врасплох. Коридор наполнился шумом, разговоры посетителей были в полный голос, а топот множества ног заглушал несмолкающую трель автомата с газировкой на улице. Окна у входа были распахнуты несмотря на погоду, пронизывая ледяными потоками воздуха. Ромин устало вздохнул, опустив голову, когда Света дернула его на себя за локоть, разворачивая на 180 градусов. Лицо девушки искажала злая гримаса, а губы были плотно сжаты. — Знаю, я обещал быстро вернуться, извини. — Если ты не хотел со мной гулять — так бы сразу и сказал. Зачем меня было бросать в этом накрахмаленном обществе белых воротничков? — Так тебе не понравился спектакль? — Нет, как хорошо, что он быстро закончился, пойдем лучше в кафе? — Эм, Светочка, но спектакль не закончился, прошла только первая часть, сейчас перерыв. — ЧТО? Нет, я туда точно не вернусь, Нет! Костя невольно тихо засмеялся, взяв Свету за руку и направившись с ней к гардеробу. Ему не хотелось здесь находиться не меньше. Переодеваясь, он прошелся пальцами по подкладке и обнаружил письмо во внутреннем кармане пальто. Обернувшись, Ромин заметил супруга Риты, который прожигал на его спине дыру. Очаровательно подмигнув и натянув нахальную улыбку, он вновь надел кожаные перчатки, приобнимая затем Светлану за талию и поспешив покинуть Большой Театр.