*flashback*
Родители Эстель, во время летних каникул были рады увидеть ее. Девушка приехала как раз к ежегодной ярмарке-карнавалу, что проводили в Дрездене. Не Октоберфест конечно, но она любила этот праздник, хотя сейчас, ей больше он не казался таким прекрасным. Естественно мама, за неделю до праздника ворковала над дочерью как горлица над птенцом. Но девушка была какой-то подавленной и разбитой. В итоге, ее дедушка Отто, предложил им сходить за платьями, что Эльза и не преминула сделать. Однако и это не помогло ее дочери взбодриться. Мать недоумевала, особенно учитывая то, что девушка после той истории с отмененной свадьбы, вроде как даже и не переживала. Платье Эстель выбрала себе довольно скромное — небольшой сарафан, белый, без рукавов. Он был куда скромнее наряда ее матери, которая предпочла надеть свое любимое, вечернее голубое платье, в котором она любила красоваться на многих званых ужинах. Отто, видя свою дочь и внучку в платьях, ласково улыбнулся: — Какие же вы у меня красавицы. Пряник, что за личико? — Все хорошо, правда… — вздохнула девушка, пряча глаза от проницательного дедушки. Герр Вильгельм улыбнулся, обняв за плечи внучку: — Не переживай, воробушек, все будет хорошо. Немка слабо улыбнулась, глядя на дедушек, которые ей заменили отца. Они всегда ее поддерживали, дедушка Отто с детства называл ее пряником, а дедушка Вильгельм воробушком или соловьем. Они всегда были рядом, поддерживали и словом и делом, и, наверное, от них, она и переняла эту безграничную доброту и спокойствие. И сегодня они оба выглядели безупречно, одетые с иголочки в хорошие костюмы. Дедушка Вильгельм, обладатель шикарной бороды и усов, по-особенному расчесал и уложил их, а дедушка Отто завил усы в аккуратные завитушки. Когда подошли и ее бабушки в своих платьях, вся семья пошла на праздник. Эльза, как и обычно, пошла, вместе с Хильдегард и Кларой, посмотреть на новые украшения, а Эстель шла под руку с дедушкой в другую часть палаточной площади. Отто, глядя на приунывшую Эстель, произнес: — Улыбнись, пряничек, хотя бы для меня? Немка вымученно улыбнулась, хотя это выглядело как натянутая на лицо маска. Герр Циммерман вздохнул: — Не улыбка это, детка. — Чем она тебе не нравится? — спросила без особого энтузиазма девушка. — Ох, пряник, ты же так обожала эту летнюю ярмарку! — Дедушка, я просто выросла, вот и все, — пожала плечами Эстель, глядя на дедушку. — Ох, пряник, как бы мне хотелось увидеть тебя вновь прежнюю, веселую, такую, что была до той. скверной истории с Рудольфом… — Дедуль, — чуть искренней улыбнулась ему девушка, спускаясь с ним по лестнице к площадке для танцев. — Все хорошо, что было, то прошло. Ты ведь сам говорил, пусть река времени несет нас, лишь ей все ведомо. — Ну что же, тогда хоть не откажись потанцевать с дедушкой, — улыбнулся чуть грустно Отто, ласково держа руку внучки в своей. Неожиданно раздался знакомый для девушки голос: — А лучше, с кем-то помоложе! Рудольф, собственной персоной, в офицерском костюме. Разумеется, кто же еще. Девушка фыркнула, холодно глядя на него и нарочито вежливо ответив: — Рудольф. Как… приятно тебя видеть. Тот же, на глазах изумленной публике подошел к подножию лестницы, где стояла Эстель с дедушкой и рухнул на колени, напевая песню: — Вот он я, вновь на коленях. Прошу, я сделаю все что угодно! Только прости меня. Скажи же, что понимаешь… — Ни за что. — О, я знаю, ты ведь можешь. Ну же, моя Эстель. Немка фыркнула, и отпустив дедушку, сошла вниз: — Ты меня предал. В преддверии свадьбы! Не припомнишь? — А кто меня бросил, также, в преддверии свадьбы, не припомнишь? Он показательно сделал жест, будто ему нож в сердце вонзили. Но выпрямившись, он, тут же, сменил пластинку, весело распевая, чем привлек внимание остальных пар: — Неважно, что там говорят люди. Ведь все это было не так! Она не была для меня чем-то серьезным! Всего лишь временное увлечение. Я все еще казнюсь, предпочел бы умереть, Ох ну же, моя Эстель! Скажи же, что понимаешь, моя Эстель! Девушка всплеснула руками, еле сдерживая гнев: — Ох, я НЕ «твоя» Эстель! Рудольф лишь нахально улыбнулся: — Ой, ну подумаешь, мелочь какая-то! — Мелочь?! — вспыхнула девушка и, подойдя, прорычала. — Хватило же наглости придти сюда! Рудольф, понимая, что, похоже, сейчас огребется, мгновенно вскочил на ноги, отступая от разъяренной немки, что уже открыто, наступала на него, вытесняя с площадки для танцев: — Ты думал, ты сломал меня, думаешь, посмеешься последним? Думаешь, я забыла, что ты сделал, или ты считаешь, что любовь сломала меня? Что я прибегу обратно? Малыш, ты даже не представляешь, насколько ошибаешься! Парень пятился, а Эстель все наступала, довольно болезненно тыкая его в грудь пальцем и тоже вспомнив подходящую песню: — Что нас не убивает, делает сильнее! Немного выше, немного смелее! То, что я одна, не значит, что одинока. Что нас не убивает, делает сильнее! Шаги легче, мысли крепче! И с твоим уходом, я не осталась одна! Рудольф же попытался перекричать ее, хотя и все еще убегал от нее по всей танцплощадке: — Вот он я, вновь на коленях! Прошу, я сделаю все что угодно! Только прости меня. Скажи же, что понимаешь, я же знаю, ты можешь! Ну же, моя Эстель! — Даже не думай, что я вернусь! Даже в бреду не мечтай! — прорычала немка, крепко толкнув его, от чего Рудольф рухнул на спину, и теперь уже Эстель возвышалась над ним: — Что нас не убивает, делает сильнее! Немного выше, немного смелее! То, что я одна, не значит, что одинока. Что нас не убивает, делает сильнее! Шаги легче, мысли крепче! И с твоим уходом, я не осталась одна! Что нас не убивает, делает сильнее, сильнее! Теперь есть лишь я! Что нас не убивает, делает сильнее! Немного выше, немного смелее! И настало время сказать «прощай»! Она отвесила, только было, вставшему парню, пощечину. И только было замахнулась для второй, как Рудольф просто сбежал, а Эстель, фыркнув, исчезла в толпе, не желая больше оставаться на празднике, что был безнадежно испорчен. Дедушка Отто нашел ее лишь через час в парке, на скамье около старого дуба. Сев рядом, он вздохнул: — Ох пряник… Я бы все отдал, только бы ты не унывала. Может, тебя с кем-то познакомить? Развеешься, отвлечешься? — Ой, ну дедуль, это же глупо! Они будут смотреть на меня как на товар… Этого ли ты хочешь? — немка с тоской посмотрела на небо, обнимая себя руками. — Подумай о себе, внученька, — нахмурился Отто, глядя на свою внучку поверх очков. — Ты будешь сильнее с крепким мужским плечом рядом. — Я сильнее одна, — фыркнула девушка. — Нет, дедушка, это все не для меня. — Ох, пряник, — тяжело вздохнул Герр Циммерман, обняв ее за плечи. — Не хочу я, чтобы ты была одинока… — Дедушка, не всем дано это. Но обещаю тебе, коль сыщется тот, кто возьмет меня за руки, посмотрит мне в глаза, а я не захочу врезать?! То я подумаю, обещаю тебе. Отто лишь вновь вздохнул, обнимая внучку. Они вдвоем проводили этот день и больше не возвращались к этому разговору.*flash-forward*
Вспомнив сейчас это, немка хмыкнула, тихонько протянув на распев: — Ох, жаль, не существует приз за глупость. Я бы обрела его уж точно. Мужчины все сплошная тупость. Но это ничему меня не учит! Фыркнув, Эстель встала на ноги и ушла проветрить голову. Ни сейчас, ни вечером, ей не хотелось видеть сержанта и притворяться, будто бы все прекрасно… Остаток дня, Уильям так ее и не видел. Остальные парни пожимали плечами, мол, не видели. Повар так вообще удивил — ни на завтрак, ни на обед, она так и не явилась. Пирсон хоть и не показывал этого, но волновался. Что это было? Она ведь сама его поцеловала, а теперь убегает. Может он что-то не так сделал? В итоге, спать сержант ложился в одиночестве с тяжелыми мыслями. А Жемчужинка вернулась в палатку только поздней ночью, когда стрелка перевалила за полночь. В этот раз она легла спать и не взяла за руку Пирсона, как обычно. И в итоге, ей опять приснился кошмар. Но, даже не смотря на то, что легла она позже и спала плохо, Эстель все равно встала раньше и убежала из палатки до того, как проснулся Уильям. Последующие два дня, она всячески избегала Пирсона, уходила на зарядку и пробежку раньше него, завтракала где-то в кущах, в стороне от остальных, пряталась, или сбегала при виде приближающегося сержанта. Возвращалась она так же поздно, и спала в сторонке. Сержант замечал это, особенно когда его вновь будили сдавленные всхлипывания подруги ночью. От ее кошмаров и искаженного страхом и болью личика, ему становилось не по себе. А Эстель часто снились новые авиакатастрофы. Старые страхи отступили и уступили место новым. А боялась она именно авиакатастроф. Но что хуже, очень часто ей снился Пирсон, и кошмары с ним очень часто заставляли ее просыпаться со слезами на подушке и лице. Эстель хорошо знала, что такое разбитое сердце. И повторения этой боли ей бы не хотелось. Но и врать себе ей было трудно. Да и было совестно избегать его, и в тоже время, смотреть ему в глаза. Уильям все это время недоумевал — что не так? Хотя чаще, в голове сержанта преобладали совсем грустные мысли. Ему было это совершенно не свойственно — так переживать из-за чувств какой-то девчонки. Но все менялось, ведь он и сам уже испытывал к ней чувства. Они зародились медленно, но зерно было посеяно еще с момента первой встречи, тогда, в часовне. По большому счету, они оба подумали об одном и том же — что они испортили свои отношения друг с другом. Пирсон думал, что был слишком несдержан и напугал Жемчужинку, Эстель же думала, что мужчина просто теперь перестанет ее воспринимать ее как друга. Сержанту надоели эти пятнашки уже к 19-му августа. Нужно было застать Эстель врасплох, поймать, и поговорить. Но выловить эту изворотливую лисицу было не так-то просто. В итоге, утром, он проследил, куда она побежит и последовал за ней. Как оказалось, она бегает все к тому же полю. Эстель бежала по околице, ее мысли занимали совсем безрадостные мысли. Она эти два дня усиленно избегала сержанта, стараясь не попадаться ему на глаза. Все было испорченно. Ее симпатия и влюбленность испортили все, что между ними было. Надо было сдерживаться, надо было оставить все как есть, так нет же, ей приспичило поцеловать его. Ужас… Пирсон вышел вперед нее, и задумавшаяся девушка врезалась в него. От падения назад ее удержали чьи-то руки, и когда она уже, было, хотела извиниться за свою невнимательность, то заметила, в кого врезалась. Девушка сжалась, и попыталась было вывернуться, но сильные руки крепко ее держали за плечи. Пирсон тихо, но с напором произнес: — Хватит от меня бегать, Эстель. Жемчужинка сжалась, прикусив губу. Голос сержанта с легкой хрипотцой будоражил ее ум, скручивая внутренности в узлы. Пирсон мягко поднял ее лицо, вынуждая взглянуть на себя: — Почему ты от меня бегаешь? Что я сделал не так? Я напугал тебя? Эстель молчала, глядя на друга, и тихонько подрагивала. Уильяму совсем не нравилось то, что в ее глазах вновь появился страх. Он уже более напористо спросил, ожидая, все же, услышать ответ: — Эй… Я не кусаюсь. Может, все-таки, скажешь, в чем дело? Эстель вздохнула, глядя на него, и произнесла, стараясь унять дрожание в голосе: — Это не из-за тебя… Это все я, я все испортила… Я все разрушила, сама. Я просто не хочу услышать это от тебя, что это все было… Прости, мне перед тобой ужас как стыдно. Уильям выдохнул, и, обняв подругу, усмехнулся: — Ничего ты не портила. — Но все-таки… — Цыц. Я все сказал. Дальше они продолжил путь уже вдвоем. А вот Уильям решил все разъяснить для себя. Но не сейчас. Сейчас на носу маячила перспектива новой стычки, и похоже, они отправятся в Париж, судя по словам Дэвиса. И если он все сделает правильно, то поймет, есть ли между ними нечто большее, чем дружба. Сегодня они прилично отъехали, и лагерь разместили между двумя холмами, близ городка Комо, в 10 километрах от Аржантана. Взвод направили чуть дальше, и на околице, 20го августа, начался сбор. Дэниелс и Цуссман разгружали ящики из грузовика. Айелло носился по расположению, помогая с картами, а Дэвис нервно метался из стороны в сторону, пока Пирсон и Тёрнер по его поручению носились с лагерным расположением. Эстель сейчас уже была спокойнее, после утреннего разговора с Пирсоном, и мирно сидела с сигаретой и кофе на камне. Нога уже почти не беспокоила ее. Легкая хромота еще оставалась, но с каждым днем становилась все менее выраженной. Тревис уже снял основную шину, и теперь, девушка обходилась более свободной, но все еще фиксирующей перевязкой. С момента вправления сустава и до нынешнего дня, он постоянно наблюдал за процессом заживления, не доверяя это дело больше никому. Девушка все время разрабатывала стопу по его поручению, ходила, бегала со всеми, делала и другие упражнения, а Пирсон, при наличии времени, вечерами мог слегка массировать ее голеностоп. Девушка теперь с теплотой вспоминала эти моменты. Дождавшись, когда сержант и лейтенант закончат свои дела, полковник подозвал их к себе, и начал объяснять им ситуацию вкупе с предстоящим заданием. Троица как раз проходила мимо Эстель. Когда мимо нее, вырывая из размышлений, прошел Дэвис, немка подняла на него взгляд. Полковник явно заинтересовался новым пополнением в рядах его дивизии. Уильям напрягся, ведь Дэвис видит ее впервые, и у него наверняка найдутся вопросы. Тёрнер тоже нервничал — они втроем придумали ей легенду, заставив выучить так, чтобы от зубов отлетало. Благо, что она выучила английский, и уже почти избавилась от своего акцента. Полковник же заинтересовался необычно девчонкой, которая свои дела по лагерю, под его надзором уже сделала. Он видел, что девушка помогает с пищей и снабженцам с ящиками. Взглянув на девушку, он повернулся к Тёрнеру и Пирсону, которые следовали за полковником: — Я так понимаю, у нас прибавление? Сержант и лейтенант напряглись. Эстель произнесла, вставая: — Так точно, полковник. Я из 43й пехотной. Тёрнер кивнул: — Да сэр. Присоединилась еще после операции «Кобра», проверили, она действительно из 43й пехотной. Ее взвод, включая командира, был убит. Мы подобрали ее сразу после захвата фермы. Легенду, на случай, проработали до мелочей. Девушка запомнила и выучила ее — что она, последняя выжившая из 43й пехотной дивизии США, ее взвод был убит во время нападений Юнкерсов, и что подоспевшая первая пехота, подобрав союзника, отправилась дальше уже с ней. Про 43ью пехоту была чистая правда. Там была девушка, но видели ее далеко не все. Плюс, они погибли чуть не сразу после начала операции, весь взвод был убит авиационными бомбами. Дэвис заметил переглядывания его подчиненных и быстро смекнул — тут что-то не так. Надо будет написать Россу, он уж точно знает, была ли в его расположении девчонка или нет. Но раз она помогает, то пока что, он спустит вольное пополнение с рук лейтенанту. Дэвис, чуть улыбнувшись, и скорее дежурно кивнул: — Прекрасно. Мэм, вы свободны, вы двое за мной. Эстель отдала честь, и сел обратно. Она видела, как Пирсон аж выдохнул — их легенда сработала. Жемчужинка ему немного улыбнулась, ободряя, а Уильям, кивнув ей, последовал за Дэвисом. Правда вот, природное любопытство взяло вверх, и она крадучись подошла чуть ближе. Как и у любого пилота, у нее был превосходный слух. — … О немецком поезде с ракетами «Фау–2», для атаки на Париж. Поезд остановится для дозаправки в Аржантане. Времени на выход на позиции у нас нет. Единственный выход — перехват и остановка поезда. Пирсон и Тёрнер немного кивнули, а летчица напряглась. Эстель знала о подобных поездах, даже когда–то летала над подобным поездом в сопровождении. Эти поезда не были обычными паровозиками с вагончиками. Панцерцуг — это крепость на колесах, его броню под силу пробить разве что крупнокалиберной мортире. Однако при видимых преимуществах, эти поезда крайне слабо защищены от подрыва, скажем, рельс. Поэтому они защищаются немцами не хуже золота Али-Бабы. И кому как не ей знать на собственном опыте, что при малейшем переполохе, они срываются с места и несутся на высочайших скоростях до своих позиций. А там неожиданного врага уже будут ждать с цветами из пулеметных стволов и конфетами в виде гранат. Это очень рискованно — переть на этот поезд. Но было и одно большое но, известное Эстель — производство ракет было перенесено из Голландии еще в 43-ем в оккупированную Польшу. Там были все ресурсы для создания этого проекта. И вряд ли Гитлер стал бы отправлять сырую, недоработанную ракету сюда, только чтобы разворотить Париж. Это уловка, чтобы выманить американцев. Но права голоса у нее не было, так что, если что, скажет потом лично Джозефу об этом. Дэвис тем временем продолжил: — Вы и ваш взвод проявили себя в Мариньи, и именно вам выпадает честь выполнить это задание. Тёрнер, изучив «макет» в ящике с песком нахмурился: — Благодарю вас сэр, но, одного взвода будет явно не достаточно. Но и на этот случай у полковника был ответ: — Вы работаете с УСО, британским спецназом. И правда — приехали пара джипов, откуда выпрыгнули несколько человек. Девушка чуть дернулась, услышав сигналы джипов. Он вяло подняла взгляд на прибывших, и почувствовала липкий ужас, когда из машин выпрыгнуло двое людей. Когда мужчина поднял на нее взгляд, Эстель показалось, что ее сердце провалилось куда–то в пятки, а адреналин вскипел как магма в крови. Артур Кроули. Этот британец ей был очень хорошо знаком. Он ласково называл ее «Тийя», когда им посчастливилось некоторое время «сотрудничать». Немка отлично помнила, как передавала ему данные. Нет, не военные. Она пыталась тогда спасти людей от гибели, и некоторое время просто сообщала о грядущих зачистках, благодаря чему, британцы вывезли несколько тысяч людей, в том числе и евреев, в эвакуацию, спасая тем самым до прибытия групп карателей. Впервые, их встреча произошла еще в начала апреля 1943-го, когда их перебросили во Францию. Стычки с Королевскими ВВС обычно заканчивались плачевно — Люфтваффе планомерно перехватывала любые группы истребителей бриташек. Эстель с марта была в наблюдательной группе, поскольку командование полагалось на ее зоркость, которая не ухудшалась даже в сумерках, поэтому она практически и не участвовала в сражениях. Но потом, когда ее перевели обратно в истребительную эскадру, все пошло кувырком. Когда их база расположилась в нескольких километрах от горда Байё, он повстречался с ней там. Во время их сражения, на авиабазе, недалеко от Нормандии. Если он здесь… То плакала ее свобода. Все выложит полковнику. Артур, пожав руки Тёрнеру и Пирсону, что–то произнес на ухо своей спутнице, и направился прямиком к немке. Бедная летчица почувствовала всепоглощающий страх, волнами расходящийся в груди по всему телу. Чуть улыбнувшись ей, Кроули тихо произнес по-немецки, делая вид, что просто здоровается: — Какие люди! Не ожидал тебя здесь увидеть. Я так понимаю, все-таки твое пророчество сбылось? Эстель, переступая с ноги на ногу, и произнесла уже по-английски: — Да, к сожалению, оно сбылось. Поэтому я здесь, в этой форме. И нет, я больше не имею связи с бывшими союзниками. Кроули чуть нахмурился: — Как это произошло? Вновь избиения? — Нет, хуже, — вздохнула, собираясь с мыслями немка. — Меня сбили над Мариньи. Просто подло подстрелили. И вот я здесь. — Мне очень жаль, что так вышло, Тийя, — слегка потрепал ее по плечу британец. — Но, увы, ты сама говорила, что возможно тебя вышвырнут. Но я и не предполагал, что вот так. — Все было куда хуже, поверь. Но меня спас сержант Пирсон. По легенде, меня подобрали из остатка 43й пехотной дивизии. Кроули, Богом молю, не показывай полковнику, что я была когда–то врагом… — Не буду, — отозвался Артур, показывая ей конверт. — Идем. Зная твою осведомленность, мне сейчас пригодятся твои знания. Подошедший, вместе с Жемчужинкой, Кроули немного озадачил полковника, но все же, Дэвис произнес: — Во главе операции Вивиан и Кроули. Они прекрасно знают местность и давно работают с сопротивлением. Но позвольте, зачем вам эта рядовая? Артур на ходу придумал очень благопристойную легенду: — Простите полковник, я просто не ожидал здесь увидеть Тийю. — Вам не докладывали, что она — бывший летчик? — Вивиан быстро поняла, кто перед ней, включилась в игру под взглядом Кроули, и вспомнила ее прошлое. — Увы, нет, — чуть удивленно протянул Роджер. — Странно, обычно наших летчиков не переводят в пехоту. Это уже был укол в сторону неправдивой легенды Тёрнера. Пирсон только еле уловимо дернул бровью, но Эстель сама выкрутилась: — У меня было ранение, но я сбежала из госпиталя. Вернутся в ВВС, по состоянию здоровья, мне не позволили, и я решила, что продолжу службу в рядах пехоты, полковник, сэр. — Хм, решили идти до конца? Похвально, — отозвался Дэвис, припоминая, что-то похожее, и что такое действительно было. — Мы когда–то имели честь поработать вместе. Как бывший летчик, она неплохо поработала с нашими ВВС, — продолжил заваливать информацией полковника Кроули. — Будучи в Англии они ожидали отправки на Мидуей, но ее эскадру оставили в качестве помощи нашим ребятам. Нам нужна была помощь, она помогла с авиаразведкой. Собственно тогда и получила ранение. Поймав взгляд Кроули, Вивиан кивнула: — Да, авиаразведка, произведенная ей, помогла нашим людям подорвать поезд с боеприпасами, который шел на сеть снабжения нацистов в Париж. К сожалению, на пути обратно ее заметили зенитчики краутов и сбили ее. Все четверо, включая и сержанта с Тёрнером, закивали, а вот Жемчужинка немного сжала пальцы. Историю с поездом никак не назвать благородной. Она помнила, как произошла такая ситуация, правда тогда она была Артуру и Харрис далеко не союзником. Это было в апреле, днем они совершили перехват истребителей Королевских ВВС, чтобы расчистить путь своему поезду. Вечером, их вновь собрали на брифинг, и стали разъяснять предстоящую задачу. Услышав об отправке поезда, ее и еще группу летчиков, после брифинга подняли на вылет. Однако через какое–то время сигнал о вылете был отменен, и им приказали остаться. Что-то было не так. Командование нервничало, и более или менее лояльный к ней командир, Вебер, тогда еще сказал: «Чтобы не случилось, оставайся здесь. Что-то надвигается, загривком чую». Мужики из ее эскадры все также едко подкалывали, мол, баба на борту самолета равняется невыполнению задания. Ганс так вообще отвесил ей «шуточный» подзатыльник, вызвав гогот остальных. Когда немка отошла в сторону, не желая получать больше тумаков, то услышала переговоры Мюллера и Шмидта. Она, благодаря чуткому слуху, услышала преинтереснейшую новость: По дороге, поезд должен будет проехать мимо Сешепрэ, и оттуда выдвинутся уже к Парижу. Пока командиры разглагольствовали о планах, она услышала и кое-что страшнее — поезд, помимо взрывчатки и снабжения для Парижской канцелярии, повезет еще и диверсионную группу. Они должны были «зачистить» население почти всех пунктов остановки. Мол, чтобы свидетелей не осталось. Когда через пару минут на аэродром упали первые бомбы, немка была вынуждена бежать подальше от горючего и припасов. Вебер оказался прав, но оставаться на аэродроме было опасно. Ганс и его шайка, как самые трусливые, сдрыснули на своих самолетах уже после первой кассеты бомб, остальные же, даже не успели сесть за зенитные орудия — вместе с бомбардировщиками, всю ярость обрушили на людей истребители. Девушка бежала по перрону в тени деревьев, подальше от фонарей, чтобы не стать мишенью. Лишь по счастью, все кто ее видел, были убиты — бомбы упали прямиком в ангары и палатки с боеприпасами и горючим. Взрывы и огонь просто смели их, уничтожая на месте. На бегу именно в тот момент она снесла Кроули, что пробрался на аэродром через восточный холм. Заметив форму, она наспех прошипела ему на ухо всю полученную информацию на ломанном английском и скрылась за периметром аэродрома, оставляя его недоумевать. Британец тогда и не знал, что встретил не своего шпиона, а настоящего врага. Именно заминка и ступор Артура, помогли ей удрать. После они пересекались еще раз, и даже в какой–то степени подружились, если можно так назвать их мимолетные встречи. Вторая из таких вот встреч, произошла чуть дальше на востоке. Эстель ушла из части, под предлогом разведки, а сама направилась окольными путями к позициям британцев, на старом их аэродроме. Кроули увидев ее, тепло поприветствовал, но его улыбка сменилась ужасом, когда немка пояснила ему, кто она. Но у нее вновь была информация, и пренебрегать ею было бы глупо. Сначала, Артур и Харрис были не в восторге от такого информатора. Но Жемчужинка быстро смогла расположить их к себе. И причина оставалась неизменной — доброта и сочувствие. Многие летчики уже узнавали в «морду» ее самолет, ведь только ей пришла в голову идея нарисовать на носу своего самолета мультяшную таксу. Да и стреляла она гуманно — машина могла остаться без всех систем, кроме управления, но благополучно сесть, она никогда не сбивала и не стреляла в уже выпрыгнувших парней, а иногда, и контролировала место посадки, кружа над тем местом и привлекая внимание союзников. Едва парашютистов подбирали, она скрывалась из виду. Но тогда, будучи на земле, она регулярно сбегала в расположение британцев, передавала планы и даты и также исчезала. Такие вылазки длились до самого сентября, а потом, она просто потерялась для них. Но сейчас, судьба свела их вновь, но уже как союзников. Девушка не чувствовала себя предателем, докладывая такую информацию. Ей не хотелось быть соучастницей убийства, а вернее сказать — геноцида. Гражданское мирное население не несло ни вины, ни ответственности за то, что живет здесь. Поэтому, немка считала своим долгом спасти их. Ведь они не смогут дать отпор и просто погибнут, пополнив бесконечный список бессмысленных жертв этой войны. Майор тоже видимо вспомнил эти моменты и решил немного увеличить ее ценность в глазах полковника: — Тийя, взгляни. Он положил на капот, возле которого стояла пятерка, фотографии поезда. Немка буквально чувствовала взгляды полковника, сержанта и лейтенанта на себе. Но рассматривая фото, она нахмурилась: — Панцерцуг. Что ты хочешь услышать, Артур? Вивиан, что быстро подхватила легенду Артура, указала на отсеки позади бронированной головы: — Ты знаешь эти поезда как свои пять пальцев, ведь благодаря тебе мы смогли устроить саботаж. По данным нашей разведки, внутри него ракеты «Фау–2». — В таком случае, разведка вас явно обманула, — Пробормотала Эстель, перебирая фото и внимательно их рассматривая. — Производство «Фау» перенесли в Польшу, недалеко от Варшавы, оттуда сюда, он добирался бы месяц. Это если округлять. И плюс, «Фау» еще не готовы, проект еще сырой, была парочка тестовых пусков, но она все равно еще сбоит и падает. И поезд бы точно не повез эту ракету просто так в Париж. Да и ехал бы не один, а с фанфарами, обвешанный знаменами как выставочная кукла на витрине. А этот поезд не имеет маркировки, практически без опознавательных знаков, да еще и в не родном камуфляже. Смотри, тут, тут и тут, нет значков. Это бронепоезд приманка. Однако и он крайне опасен. Дэвис, не ожидавший услышать такой вердикт, тоже взял фото в руки: — И как вы поняли, мадам, что это не настоящий перевозчик ракет? Помимо уже изложенных фактов. Девушка попыталась показать полковнику детали на фотографии, но рост не позволял ей дотянуться. Уильям, посадив Жемчужинку на капот, оставался непроницаемым камнем, но и не отошел от нее. Но теперь, всем было удобно, а Эстель тем временем показывала на участки поезда, на самом хорошем и четком из фото: — Посмотрите сэр. Под «Фау», нет рамп, на которых перевозят топливо и пусковые крючки, тут нет ни специальных конструкций, на которых их ставят. Видите сэр, вот тут? Тут обычно должна быть такая рейка, как скажем для РСЗО Каллиопы, только одна и большая. И я не вижу ни одного отсека для самих ракет. Обычно, рампа, на которой перевозят ракеты, размером с два стандартных грузовых вагона, и размещается у самой головы. Тут ее нет. И вот еще, видите? Тут обычный пассажирский вагон, а не бронированная коробка, в которой везут топливо. Это подделка. Мужчины призадумались. Это конечно хорошая новость, что в нем нет ракет, но зачем он тогда нужен? Полковник отвел майора, Тёрнера и Пирсона в сторонку, обсудить новую информацию, а Харрис улыбнулась девушке, пока мужчины разговаривали: — Знаешь, твоя информация тогда спасла много жизней. Ты молодец, что предпочла уйти от своих. Эстель вздохнула: — Это был не мой выбор, Харри… Меня сбили. Сбили свои же. И спас меня тот, на кого меня натаскивали ненавидеть. Сержант Пирсон. Женщина улыбнулась, и, чуть ткнув ее в бок, шепнула: — И вы с ним явно неровно дышите друг к другу. Эстель покраснела и промямлила: — Да ничего подобного… Просто он спас меня… И был очень добр… К концу фразы ее голос было почти не слышно, а Вивиан рассмеялась: — Эсти, ты не умеешь врать, признай уже это! Я же вижу, ты смотришь на сержанта, не отрывая взгляда, а как он тебя поднял? Не швырнул, не приподнял, а именно поднял и посадил. Рядышком стоял. Вы, конечно, можете и дальше врать сами себе, только выходит не очень. Эстель густо покраснела, вызывая улыбку Харрис. Она шепнула немке, слегка толкнув в плечо: — Мне кажется, он к тебе очень привязан. Вот увидишь, он еще сделает свой ход. — Надеюсь, — усмехнулась иронично Жемчужинка, смущенно улыбаясь. Посмеиваясь уже на пару, девушки обменялись новостями, но через пару минут, Жемчужинка замолчала призадумавшись. Харрис знала это выражение лица. Именно с таким, задумчивым и сведенными к переносице бровками, Эстель предложила им использовать вновь голубей. Тогда немцы перехватывали даже шифровки, и ее идея помогла осуществить высадку в Нормандии. Но тогда она предлагала это чтобы предупредить и спасти комунну евреев в городе Руан. Поэтому выжидала. Идеи этой немки всегда были блестящими, потому как она мыслила не линейно, даже когда дело касалось воздушного боя. Через какое–то время, Жемчужинка произнесла: — Харри, я конечно сейчас даже ниже рангом чем была, но у меня идея. — Слушаю? — Вивиан даже наклонилась к ней поближе. — Поезд. Дозаправка в Аржантане, так? На станции у моста, или около тоннеля? — Около тоннеля. Что ты удумала? Аккуратно спустившись с капота, они отошли и Эстель, палкой на песке обозначила местность, нарвав листьев и собрав камней. Когда она закончила, проходивший мимо вояка аж присвистнул от детальности. Девушки даже не услышали, как к ним подошли Дэвис, Пирсон, Тёрнер и Кроули. А Эстель тем временем объясняла свою идею: — Гляди. Поезд остановится вот тут. В этом месте небольшая станция, товарная, еще здание почты. Если разбиться на три отряда, то я, в паре с кем-нибудь, могу пробраться к хвосту поезда, вторая группа к его середине, а третья к голове. Если все сделать тихо, то можно будет остановить его прямо там. — Поверь, мы это и хотели провернуть… — Нет, зная вас, вы ударите как обычно с левого фланга, но там столько народу, что мое почтение — там ведь узел телеграфной линии и дорога. Лучше было бы ударить с западного подхода, там меньше всего будет солдат. — Мы уже думали об этом, Тий, подобраться выйдет только слева, от просеки на фермы. Иначе нас заметят. Да и если отсылать группы, то большим успехом будет пользоваться та группа, что пойдет к хвосту, ведь он наименее охраняемый. — Вы думали, как зайти со стороны самой станции, и ты забываешь, что и там народу, как грязи. Это лишь предположение, но даже если двое окажутся в поезде, это значительно увеличит шанс на успех. Ведь тогда, они подберутся к его сердцу — локомотиву. — Хм… А ведь это мысль, — удивленно вскинула брови Вивиан, указывая на самодельный макет. — Если позволить двоим пойти через эту зеленую часть, их не заметят, ведь патрули будут охранять станцию. И оттуда подойти к хвостовым вагонам будет проще всего. — И если остальных заметят и поезд сорвется с места, то те двое, как бациллы в организме, будут уже внутри. — Гениально, — выдохнула Харрис, даже сев на землю. — Тий, только одно но, кто пойдет? — Я могу. Ты ведь знаешь, что я могу быть очень незаметной, — хмыкнула немного иронично немка. — Ростом-то я не вышла. — Ой, ну тебя, «ростом не вышла», ты просто маленькая, — фыркнула Вивиан. — И незаметная, — парировала немка. — Остается вопрос, с кем мне пойти. — Может с Кроули? — задумчиво протянула англичанка, глядя на макет и прикидывая расстановку сил. — Это не мне решать, — развела руками Жемчужинка. — Я бы предпочла того, кто посильнее. Клиренс Панцерцуга выше, чем у любого поезда, мне с больной лодыжкой будет трудновато на него залезть. — Значит, решено, — Эстель дернулась от голоса майора, резко повернувшись к их четверке. — Ты и Пирсон. Мы разделимся с группой Тёрнера и будем в первой группе на станции, а вы вдвоем отправляетесь к хвосту поезда. Тёрнер и его парни разобьются с нами на команды, и мы с ними пойдем по уже задуманному пути. Дэвис, так же кивнув, произнес, пытаясь подбодрить людей: — Судьба Парижа в ваших руках. Взвод собрали и оповестили о задачах миссии. Парни пошли экипироваться, собирать оружие и одеваться, а вот у немки были свои соображения. Раз нужно действовать тихо, то придется укомплектоваться по самые уши. Эстель, которую так же отправили со взводом, избавилась от всего лишнего в походном рюкзаке, оставив только пару обуви, майку и пару легких личных вещей. Пирсон, наблюдавший за ее подготовкой, отметил про себя, что она избавляется от всего, что может шуметь — бляхи, фляга с водой, любые шумные предметы. Даже вещи в рюкзаке она перетянула веревкой, а походный рюкзак затянула потуже. Кстати у нее единственной был пистолет Велрод, оснащенный хорошим глушителем. Кроули был удивлен такой просьбе, но пистолет ей выдали. Так же, она собрала в мешочек камней, а Пирсон, отстрелив пару патронов в воздух, отдал ей гильзы. Весь отряд непонимающе следил за их сборами. Сам Уильям также собрал в карман на поясе камней, а во второй гильз. Эстель объяснила ему, что набрать нужно размером с ее ладонь. Это вызвало у некоторых даже умиление — вся ручка этой девушки помещалась в ладони сержанта. Но просьбу он выполнил. Он помнил ее методы и не сомневался — уж с ней он проскользнет даже в рейхсканцелярии незамеченным. Когда все было готово, и оставалось всего лишь сложить вещи в рюкзак, Жемчужинка села расчесать и заплести себе волосы. Пирсон словно завороженный следил, как гребень скользит по белым волосам немки. Она быстро заплела себе косичку, а после свернула волосы в тугой пучок на макушке. Практично и волосы собраны. И пока она складывала утянутые вещи в рюкзак, Уильям, подумав, решил сделать тоже самое что и подруга — утянуть вещи в сумке. Когда уже вдвоем собирались, укладывая вещи и утягивая их веревками, девушка чуть улыбнулась: — Интересно, от чего нас определили в пару? Сержант, укладывавший в этот момент в рюкзак пару сапог, хмыкнул: — Идея Тёрнера. Мы слушали ваше обсуждение с Вивиан, и они с Дэвисом решили, что меня лучше отправить с тобой. Кроули согласился. Кстати… Отложив свою личную флягу, он повернулся к своей боевой подруге: — Откуда вы с ним знакомы? И что за историю он выдал? Жемчужинка вздохнула и, посмотрев на Пирсона, рассказала: — Мы познакомились, когда я была еще с немцами. Был стратегически важный день, мы собирались вылетать на сопровождение поезда с боеприпасами и топливом, который шел на Париж. Уже была ночь, аэродром освещался только у ангаров и на дорогах. В остальном, все вокруг было темным. Я услышала, что в поезде поедет диверсионный отряд, который зачистит все пункты остановки. Внезапно британцы атаковали наш аэродром. Я успела отбежать от ангаров с боеприпасами и горючим, а вот мой бывший командир, оберштурмбанфюрер Мюллер и мои бывшие коллеги нет. Туда попала британская бомба. Взрыв пары десятков 250ти–килограммовых подвесных бомб для Штук, убил их мгновенно. На аэродроме поднялась паника, и я, стыдно признаться, ей поддалась. Я бежала за периметр и внезапно просто столкнулась с Кроули, сбив его с ног. Увидев его, и подумав, что он сможет спасти невиновных, я рассказала ему информацию о поезде и его целях, а сама припустила в лес за периметром… Девушка наклонила голову, а сержант, подойдя приобнял ее за плечи: — Ты не виновата. Твой поступок, рисковать своей жизнью, чтобы спасти других, был благородным. Не переживай. Эстель усмехнулась: — Я, по сути, предатель, сержант… Я еще с десяток раз вот так убегала и докладывала о зачистках. Из-за меня, УСО отправили своих лучших людей в Италию. Я, если на чистоту, изменщица… Уильям, усмехнувшись, произнес: — Думаю, сейчас у тебя нет желания возвращаться. Жемчужинка, подняла взгляд на лицо мужчины и тихо произнесла: — Неужели ты думаешь… Что я вернусь к убийцам и предателям? Хотя… Может я заслужила их предательство… Ведь я не была достаточно фанатична и верна им… Опустив голову, она сглотнула. Пирсон, цокнув языком, развернул девушку к себе и обнял: — Ничего подобного. Ты просто была человеком в логове зверья. Эти ублюдки не чураются убийством, а ты спасла невиновных. Ты априори не заслужила их предательства. Эстель, прикрыв глаза, расслабилась, а сержант тихо дополнил: — А они не заслуживали тебя. Девушка улыбнулась и произнесла уже чуть бодрее: — Спасибо Сержант… Когда со сборами было покончено, небольшая группа выдвинулась на задание. Первую и большую часть пути проделали на джипах. Тёрнер, Кроули и Вивиан ехали впереди, Уильям с подругой ехали вторыми, а Цуссман и Рональд замыкающими. Пока они ехали, немка размышляла о вчерашнем инциденте. Если Пирсон ее не оттолкнул, и сказал, что она ничего не испортила, у нее есть призрачный шанс на взаимность. И возможно Харрис права… Она шепнула сержанту, пока он спокойно вел джип: — Прости за тот поцелуй… Уильям усмехнулся: — Поцелуй еще раз, прощу. Эстель удивилась и в то же время задорно фыркнула, улыбаясь: — Ах ты хитрый!.. — Ап-па-па, нет! — сержант лукаво улыбнулся и погрозил пальцем. — Это ты — хитрая лисица, а я — просто Пирсон. Жемчужинка покраснела, улыбаясь: — Хорошо, я тебя поцелую. Правда непонятно, могут ли так друзья?.. Уильям усмехнулся подруге: — Считай это дружеским штрафом. Девушка посмотрела на него и сказала, глядя на мужчину: — А если я не хочу, чтобы это было «по-дружески»? Уильям почувствовал, как его сердце снова забилось быстрее. Все таки, он ей нравится! Девушка застенчиво улыбнулась, покраснев: — Баш на баш, сержант. — Хорошо, ладно, так уж и быть. Я тебя поцелую. Но! В Париже. Немка усмехнулась, глядя на проносящиеся мимо них деревья: — Если не хочешь, можно было бы сказать, что сделаешь это в Дрездене. Или в Берлине… — А кто сказал, что я не хочу? — Уильям нагло улыбнулся, решительно заставив девушку покраснеть и смущенно улыбнуться. Когда они приехали к условленной точке, джипы оставили в кустах, набросав на них веток, а сами двинулись дальше пешком. Уже вечерело, стояли сумерки. Харрис и Артур вели отряд, продираясь через кущи, подальше от дорог и любых признаков цивилизации. Немного прихрамывающая Эстель, вторую половину дороги снова была на руках сержанта. Джозеф, пока они шли, спросил: — Уверена, что справишься? Ты все еще хромаешь. — Не переживайте лейтенант. Я бы справилась, даже со сломанными ногами, — прорычала Эстель, сжимая Велрод, который она получила еще в лагере. — Как только я окажусь на земле, большую часть времени я буду либо вприсяди, либо на четвереньках. Кроули сверился в последний раз с картой и произнес: — Мы уже почти на месте. Скоро покажется овраг. Оттуда действуем тихо и незаметно. Тот самый овраг, удобно оказался на возвышенности, откуда открывался вид на железную дорогу и тоннель. Быстро распределившись, Кроули шикнул, указывая на тоннель. Сначала нужно дождаться сам поезд, а потом действовать. Пирсон аккуратно поставил Жемчужинку на ноги, и они, пригнувшись, группой направились к своей цели. Харрис даже припомнила историю, которая видимо была похожа: — Помню нашу высадку на Веркоре. Как мы устроили засаду на патруль. Кроули усмехнулся, останавливаясь и выглядывая из-за камня: — Да ты просто старый романтик. Раздался отдаленный гул, и из тоннеля выехал состав. Их цель. Уильям сидел подле бревна, его спутница чуть позади него. Немка шепнула другу, указав на Штуки, пока команда обменивалась планом: — Они в сопровождении только до сюда, сейчас улетят. — Почему? — Потому что дальше леса, вести цель они не будут. Пирсон тихо шепнул, усмехнувшись: — У тебя такой вид, будто бы ты хотела отобрать один. Эстель нагловато улыбнулась, глядя в глаза сержанту: — А что, он двухместный. Плюс 250 килограмм счастья под брюхом. Может Юнкерс и неповоротливое бревно, но при умелом пилоте — это летающая цитадель. Уильям тихонько прыснул, чуть отвернувшись от отряда. Забавное сравнение бомбы со счастьем. Но неплохо, надо будет запомнить. Откашлявшись, он вновь натянул на лицо маску, собравшись. Посмотрев, как поезд замедляет ход, Кроули произнес, повернувшись к Дэниелсу и Цуссману: — Ладно, вот и цель. Сержант проводил взглядом улетающие самолеты. Его подруга права — все четыре Юнкерса заложили правый крен и улетели обратно, описав огромную дугу. Уильям, наблюдавший за тем, как цепочка вагонов постепенно замедляет ход, повернулся к отряду: — Ну, стоит отдать должное краутам, поезд прибыл вовремя. Дэниелс, который был не в курсе о том, какой именно поезд им предстоит остановить, с удивлением рассматривал огромную бронированную вереницу вагонов: — Никогда не видел поездов больше, и брони такой толщины. — Это бронепоезд, — ответила Вивиан, поправляя магазин своего автомата. — Он, как оказалось, пустышка, но оснащен серьезным количеством пушек. Если доедет до Парижа, никому не сдобровать. Нельзя позволить ему достичь своей цели. Пирсон, первый заметивший проехавший бронетранспортер и грузовик нацистов, зашикал на группу и тихо произнес, почти шепотом: — Впереди движение врага! Ребята пригнулись, наблюдая за тем, как к грузовику подошли двое бравых молодчиков. Эстель нахмурилась — Унтер офицер артиллерийской службы. Судя по ленте на рукаве связист, но от него тут нет толку, зачем он здесь? Что-то явно не так, но не ей тут командовать. Артур, оценив обстановку, когда двое краутов просто стали чесать языками, кивнул Уильяму и Эстель, повернувшись к группе: — Так, мы с Вивиан снимем их, Тёрнер, ты идешь сразу же, следом, Пирсон, вы с Тийей в обход, вам нужно попасть к хвосту поезда, мы пройдем по нашему маршруту вслед за вами. Джозеф, обошедший Рэда и Роберта, произнес: — Парни, раз вы так хорошо справились в Мариньи, вы поддержите их огнем. Вперед! Эстель шепнула товарищу: — Нам с тобой через пролесок, там меньше всего патрулей и больше укрытий. — Понял, идем. Пирсон, слегка приобняв свою напарницу за плечи, двинулся за Кроули, пригнувшись и шепнув отряду: — Ну, давай. Надеть глушители! Дэниелс по указанию Кроули убил сначала часового. Этот парень явно не из особо внимательных, он даже не заметил, как к нему подкрался далеко не самый мелкий Рональд. А вот Рэду заминка этого идиота была на руку, так что зевака пал жертвой собственной рассеянности. Получил ножом прямо в горло. Его тело рухнуло в яму под бревном, за которым он стоял, и теперь, эта канава будет его могилой. Пока это происходило, Уильям заметил, что во время удара, немка отвернулась и зажмурилась. Да, Тревис говорил, что она очень мягкосердечная и даже зверюшек не обижает. Похоже, вся огневая задача сегодня на нем. Но ей он готов подобное спустить с рук. Ребята же продолжили прокладывать себе тропку. Следующей жертвой собственной невнимательности стал офицер в грузовике и двое мужиков рядом с ним. Дэниелс, точным выстрелом в голову, отправил офицера на встречу с апостолом Петром, а Артур и Вивиан убили оставшихся двух патрульных. Путь был свободен. Тихонько спустившись к дороге, Артур повернулся к отряду: — Разделяемся, действуем как договаривались. Тийя, Уильям, вы к хвосту. Тёрнер со второй группой в обход. Вивиан, Дэниелс и я через двор. Все, пошли. Кивнув Пирсону и Эстель, Джозеф со своими парнями пошел в обход, а Вивиан, Кроули и Дэниелс скрылись в доме. Путь немки и сержанта лег в сторону просеки перед домом. Девушка и ее компаньон спустились с мостков к устьицу небольшой речки и двинулись крадучись вниз по ее руслу. На пути первыми были патрульные за домом. Они решили не стрелять, а напротив, пройти тихонько мимо трех краутов, но к счастью, они были заняты скорее игрой в карты, нежели бдительным патрулированием. Эстель сглотнула и внутренне содрогалась от тяжелой мысли, что набат в голове отбивала — ей придется сегодня убивать. Но ведь это не правильно, это грех. Пока ты летаешь, проще. Ты видишь самолет, технику, а не человека. И к тому же, она никогда не убивала открыто до этого дня. По ее убеждениям, любая жизнь священна, но если быть такой мямлей, то и терпения Американцев на нее не хватит. Ей придется себя переломать. Это война. Не простой конфликт дворовых мальчишек, а кровопролитная мясорубка, сжирающая каждый день все больше жизней. И здесь либо убиваешь ты, либо тебя. Вот такая простая и жестокая арифметика войны. Девушка действительно кралась на четвереньках как кошка. Уильям следовал за ней след в след. Устье облагороженной речки привело их к глухому сливу с решеткой, и возвышенности к проселочной дороге. Тут лежали огромные камни, уже порядком сточенные водой, и они послужат ступенями. Но Жемчужинка вновь остановилась как вкопанная, а Пирсон лишь повел плечами немного — она опять услышала немцев раньше, чем они попадут в поле видимости. И таки да — впереди показались еще трое человек. Они вальяжно шли по просеке, неторопливо чеканя шаг кирзовыми сапогами. Эстель шепнула, пока они были еще на достаточном удалении: — Прям лошадки породистые, ишь как подковами цокают. Уильям усмехнулся, шепнув: — Ты тоже иногда чеканишь шаг, белогривая кобылка. Но у тебя грива красивее и копытца изящнее Эстель фыркнула, смущенно улыбнувшись. Пирсон подсел чуть ближе к ней, скрываясь под навесом слива. Жемчужинка мягко улыбнулась ему, показывая наверх, дабы они не проворонили все же часовых. Она, молча, кивнула на молодчиков, когда они подошли чуть ближе и уже собрались идти дальше. Сержант выглянул, услышав, что шаги чуть затихают, и, оценив обстановку, осмотрелся, дабы убедиться, что других патрульных нет. Однако, похоже, эти трое были единственными на их пути. Еще раз оглядевшись, Уильям вытащил из кисета на поясе камушек, и швырнул его подальше. Камушек улетел далеко в кусты, вызвав шелест. Один из краутов, услышав этот звук, вытащил винтовку, испуганно озираясь по сторонам. Двое позади него перекинулись парой фраз, но тоже напряженно схватились за свои маузеры, останавливаясь. Эстель, сидя рядом с Уильямом, подобрала камушек побольше, и шепнула своему напарнику на ухо, еле различимо: — Кинь чуть дальше, в кусты. Пусть думают, что там что–то есть. Пирсону пришлось собрать всю волю в кулак — немке пришлось прижаться к нему всем телом, чтобы не шептать слишком громко, ее дыхание слегка щекотало ему шею и ухо. Собравшись, сержант кивнул, и взял камень в руку. Прицелившись, и замахнувшись, как следует, он отправил камень в куст чуть дальше. В этот раз фрицы услышали и глухой удар, убедившись в чьем-то присутствии. Первый, вздрогнул и даже немного отшатнулся, а второй крикнул ему: — Значит, не показалось. Иди и проверь! Чуть пригнувшись, тот, кто и пошел на шум первым, пошел в ту сторону, откуда услышал шуршание в кустах, а двое других остались на месте. Сержант и его подруга сидели, наблюдая. Жемчужинка под взглядом Уильяма прикрыла глаза и выдохнула, говоря самой себе: «Спокойнее, ты уже убивала раньше Эстель, и сейчас сможешь. Бог простит тебя». Когда первый ушел достаточно далеко, она кивнула Пирсону, и они двумя выстрелами положили незадачливых патрульных. Оставался третий, которого, впрочем, постигла та же участь. Сержант взял его на себя, подкравшись, и парой ловких движений, сломал ему трахею, мгновенно убивая. Наконец они могли оглядеться и перевести немного дух. Немка отвернулась от трупов, прикрыв глаза. Это было тяжело делать, будучи в трезвом уме. Когда она стреляла на колокольне, ее телом владел только страх. Но сейчас она была относительно спокойна, в трезвом уме, и убийство словно заставляло ее разум застыть. Ум отказывался принять происходящее. Уильям произнес, потрепав подругу по плечу: — Все нормально. Ты молодец. Девушка лишь кивнула и шепнула на ухо сержанту: — Нужно спрятать тела. Иначе тут поднимется настоящий переполох. Пирсон согласно кивнул, последовав за ней. Еще раз осмотревшись, он оттащил тела в кусты, а Эстель, хорошенько присыпала пылью кровь на грунтовой дороге, чтобы замаскировать место убийства. Если этих хватятся, то искать станет сложнее. Оценив ее старания, сержант шепотом пошутил улыбаясь: — Даже страшно представить, как часто ты такое проворачивала. Жемчужинка, поднявшись и подходя ближе, ответила, глядя в глаза друга, оказавшись чуть ближе, чем положено: — Нечасто. Лишь когда должна была уйти как можно тише… Мужчина сглотнул и прошептал, немного сбивчиво: — Идем… Нам нужно выполнить задание… Жемчужинка улыбнулась, вспомнив слова Харрис, пока следовала за Пирсоном. Они «нырнули» в кущи пролеска и шли уже по небольшому зеленому массиву, вслушиваясь и вглядываясь по сторонам. Впереди еще дорога, а за ней уже и часть станции. Им собственно именно туда. Их путь, из-за того, что шли они напрямик, был существеннее короче, чем у Кроули и Тёрнера. Но все равно, Эстель и Уильям пробирались по кустам, постоянно останавливаясь и прислушиваясь ко всему. Впереди показались двое краутов. Парни о чем то разговаривали, стоя прямо на их пути. Эстель нахмурилась, шепотом переводя все сказанное сержанту, а Уильям лишь повел бровью. Идиоты открыто обсуждали готовящийся саботаж Парижа, что мол, фюрер такой умный, решил взорвать Париж, если партизаны и дальше будут упираться рогами. Замершие от близко находящихся патрульных, Пирсон и девушка увидели белку — грызун совершенно спокойно пробежал мимо них, настолько они были недвижимы. Сержант почувствовал плечо подруги, что упиралось в его собственное — она немного подвинулась, оказавшись прижатой к нему. По воле случая, патрульные, еще недолго почесав языками, двинулись дальше, пройдя мимо. Эстель, ступая как кошка, выбралась первой и замерла, вслушиваясь. Пирсон, наблюдавший за ней, осматривался, и когда она подала знак, последовал за ней. Пожалуй, так тихо он не двигался еще никогда в жизни. У путей, когда они уже были готовы взобраться, оказался еще один немец. Пирсон не рассусоливал, пуля в лоб, а тело в тоннель. Вскоре они уже были совсем близко к своей цели, пройдя по путям к хвосту состава. Эстель, пробежавшись глазами по составу, тихонько шикнула и указала на нужный вагон. Пирсон помог подруге залезть, а потом лихо запрыгнул и сам. Дальше взобрались по боковой лесенке на его верх, и через люк в крыше, они оказались в пустом вагоне, с какой–то кучей чемоданов и бумаг. Девушка выпрямилась и, осмотрев весь вагон, вынесла шепотом вердикт: — Ну, плюс в том, что этот вагон не сквозной. Пирсон, стоя рядом с ней, поднял какую–то бумагу, рассматривая в тусклом свете масляной лампы под потолком. Жемчужинка тоже перебирала бумаги и, найдя какие-то особенно важные, ахнула. Уильям подошел к ней: — Что такое? — Смотри! Тут досье на всю канцелярию в Париже. Если я поищу, то смогу найти и остальные документы. Черт, да это клад… Девушка, пока Пирсон держал лампу, перебирала бумаги, откладывая важные в сторонку. Уильям произнес, наклонившись над одной из бумаг-досье: — Погодь. Знакомая морда. Девушка, пробежавшись глазами по листу, пожала плечами: — Михаэль Циммерман, ветеран Африки. Нет, это досье перевода по службе, нам оно не нужно. Или… Оу, прости, я… — Ничего, — отмахнулся Пирсон, вновь выпрямляясь. — Просто показалось. Нет, это не та гнида, которая устроила на нас облаву. Эстель сочувственно глянула на помрачневшего друга и произнесла: — Всем воздастся по делам своим. — Надеюсь, лиса. Очень надеюсь, — процедил Уильям. С недавнего времени сержант взял за привычку называть ее не Жемчужинкой, а Лисичкой, или просто лисой. Немка лишь качала головой, считая себя скорее похожей на тушканчика, но если Пирсону так угодно, то она не против. Неожиданно для них раздался рев гудка поезда, и состав с рывком сорвался с места. Не удержав равновесия, оба рухнули на пол. Эстель поморщилась — она сильно ударилась локтем об пол, да еще и коленкой врезалась в доски. Благо, что основной удар принял на себя Пирсон, который рухнул первым, а уже вслед, на него, и сама Жемчужинка. Девушка встревожено приподнялась, виновато глядя на друга, придерживаемая за спину Пирсоном, пока он переводил дыхание — ему выбило дух от удара о пол. Немка виновато промямлила, вставая и помогая встать товарищу: — Извини… — Неважно, их обнаружили! Уильям был встревожен — как они себя выдали?! Все ведь было идеально! Он посмотрел на девушку: — Ну, теперь твоя очередь, Жемчужинка. Веди! Девушка замотала головой: — Нет! Сержант, тут могут быть еще важные бумаги, дай мне буквально минуту! — Минуту, не больше Эстель, быстрее! Девушка перебирала бумаги с огромной скоростью. Швырнув на пол пустой чемодан, она кидала туда сначала из одной стопки, потом из второй. Она быстро шуршала, перебирая ценные документы, печати и еще какие-то ценные бумаги, отбрасывая ненужное, а в чемодан, отправляя по связке бумаг. Туда же отправились и чьи-то удостоверения, пара печатей, и стопка писем. Пирсон уже услышал, как по крышке поезда топали сапоги фрицев. Рыкнув и поудобнее перехватив автомат с глушителем он прорычал: — Ох, Жемчужинка слово даю, если выберемся отсюда, я тебя в Париже, прям у Нотр-Дама поцелую! Девушка находила в себе силы улыбаться даже в такой момент: — Прям обещаешь? — Да, обещ–черт! Поезд сделал сильный рывок в сторону, и Уильям снова рухнул, правда в этот раз под ним оказалась его боевая подруга. Падение было неудачным — он едва успел затормозить себя руками. В противном случае, его напарница могла бы остаться без зубов. Когда девчонка отстранилась, то сев, помогла товарищу встать на ноги, ухватываясь за стеллаж. В стрессовой ситуации, было не до смущения. А Эстель, держась за руку сержанта, и закрывая на замки чемодан, крикнула, пытаясь перекричать нарастающий шум, и подхватывая еще один: — Это наш аванс для сопротивления, на случай худшего! И худшее не заставило себя ждать — оба услышали грохот. Их вагон покачнулся, раздался металлический вой, и часть боковины их вагона оторвало, и перед ними предстала ужасная картина — поезд высекал искры, и вот–вот должен был сойти с рельс. Грохот и скрежет стоял просто оглушительный, вагоны опасно накренялись в сторону. Вручив чемоданы Пирсону, Жемчужинка крикнула: — Прыгай! Давай, я за тобой! Уильям успел… А вот его подруга нет. Поезд все–таки сошел с рельс и начал разваливаться. Едущие за составом вагоны по инерции сталкивались, падали и служили трамплинами для вслед идущих, от чего последующие вагоны разлетались по сторонам словно щепки. Взрывались канистры с горючим, боеприпасы, платформы слетали с путей и вообще отлетали в сторону, здания в которые они врезались так же крошились. Одна рампа угодила в полете в смотровую башню, слышны были крики, немцы пытались выпрыгивать из вагонов. Некоторых постигала ужасная участь — на них падали другие вагоны, их разрывало на части при прыжке от ударов о знаки, некоторых придавливали обломки или протыкали летящие во все стороны доски от деревянных зданий. Когда все кончилось, и настала звенящая тишина, Пирсон встал на ноги. Вокруг был натуральный ад — топливо, разлившееся из канистр с горючим, пылало, освещая все вокруг красным заревом. Обломки поезда стонали, кое–где, продолжая падать. Поднятая пыль, да еще и подсвечиваемая пламенем давала крайне плохой обзор. Сержант оглядывался, выискивая взглядом свою немку. Однако ее не было рядом. Подобрав два чемодана, которые она ему вручила перед прыжком, бредя вперед, он закричал что есть сил: — Эстель!!! Жемчужинка!!! Тишина была ему ответом. Сержант же, решил не сдаваться. Не могла его подруга вот так сгинуть. Уильям до последнего не желал в это верить. Она, наверное, просто дальше, прячется, где нибудь. Он шел, пролезая под горящими обломками вагонов, и звал свою подругу. Пока что, удалось найти пару еле живых фрицев. Но Пирсон был скуп на сантименты и перестрелял выживших. Чтоб не мучились. Однако поиски его напарницы затягивались. Сержант уже было потерял надежду, но вдруг, он услышал слабый голос. Не узнать этот серебряный голос, похожий на колокольчик было невозможно: — Пирсон?.. Я здесь… Быстро шагая на звук голоса, он нашел свою потеряшку — Эстель посчастливилось спрыгнуть в самый, без преувеличения, последний момент. И еще большее чудо в том, что при падении она не получила травм, за исключением небольшой царапины на лбу. Она сидела возле трех искореженных вагонов, которые лежали на земле, рядом с ними были убитые пять немцев, а Жемчужинка сжимала ручной пулемет «Брен», который она, бог знает где, нашла. Эстель дрожала и с тревогой смотрела на сержанта. Заплетенные волосы были распущены — видимо, резинка порвалась. Единственная травма, которую получила девушка, ссадина на лбу, кровоточила. Эта кровь покрывала бровь и висок девушки. На атласной, бледной коже, кровь выглядела неестественно темной. Сержант, бросив два чемодана, подошел и крепко обнял девчонку: — Боже, я думал, что потерял тебя… Эстель выдохнула и прикрыла глаза в объятиях сержанта: — Я в порядке, честно… Уильям помог ей встать и выдохнул с облегчением. Пока они пробирались через обломки и останки вагонов, оставшиеся от поезда, он нахмурился, наконец осознав, что она сказала: — Подожди, ты сказала… В порядке? Немка остановилась, напугано глядя на сержанта — его тон был такой, будто она сказала что-то плохое или сказала нечто недопустимое: — Д-да… Я в порядке… — В порядке, значит? В каком, нахрен, порядке?! Ты видела свой лоб?! Адреналин ослабил свою хватку, и Уильям разозлился. Нет, не на девушку, а только на себя. Он винил себя в том, что не взял ее на руки и не прыгнул вместе с ней. Тогда бы и не пришлось переживать. Жемчужинка в страхе быстро забормотала скороговоркой: — Это просто царапина, она заживает, очень быстро, я… — Зат… кнись, — Пирсон подошел к ней и положил обе руки ей на плечи, почувствовав, как она вздрогнула. — Ты не представляешь, как я волновался. Немка широко распахнула глаза и несколько раз удивленно моргнула: — Ты… Обо мне?.. Но… — Да черт возьми! О тебе! Он немного прикусил губу — Эстель снова вздрогнула от его крика. Он выдохнул и сказал более спокойно: — Никогда не разделяй со мной так. В следующий раз ты пойдешь первой, а уже за тобой я. Тебе все ясно, рядовой? — Да… — «Да», что? — Да, сэр… — Чудно. Уильям даже усмехнулся — девушка стояла, сжавшись в комочек, держа в руках огромный, в сравнении с ней, пулемет, и глядя на него, словно провинившийся щенок, снизу вверх. В этот момент она была маленькой и милой. Бояться врагов не было необходимости — вокруг них валялись либо сгоревшие, либо изуродованные трупы. Все еще держа ее за плечи, он заметил, что у нее есть автомат, это не тот пистолет, который она взяла с собой из лагеря, и сказал, нахмурившись: — И где ты, черт возьми, нашла этот?.. — «Брен»?.. Лежал около одного тела… Пришлось стрелять в этих… — Тише. Я понял. Пирсон выдохнул и продолжил идти вместе со своей подругой. Он подумал про себя: она в порядке, она большая девочка. Он должен перестать защищать ее, словно она хрупкий драгоценный камень. Он может защитить себя и без него. Но оставался один вопрос — куда теперь идти. Жемчужинка внезапно остановилась и огляделась. Вслушиваясь внимательно, немка, наконец, сказала, слегка дрожа: — Кажется, я слышала Дэниелса, вон оттуда… И указала куда–то за пассажирский вагон. Оттуда слышалась стрельба и выкрики. Подобрав оба чемодана, они ринулись к своим. Путь был перегорожен, и им пришлось обходить. Пирсон и девушка вышли из-за кустов, почти одновременно с Дэниелсом и Цуссманом. С ними была какая–то девушка. Она произнесла, слегка картавя, обращаясь к Артуру: — Кажется, вы потеряли этих людей. — О, вы повстречали Руссо. Она из сопротивления. Дэниелс произнес, переминаясь: — Она спасла нас, убила краута, который на нас напал. Кроули вздохнул, покачав головой: — Могла бы хоть попытаться допросить его. — Не было необходимости, и он того бы не стоил. Подъехал Джип и из него выскочил Тёрнер. Увидев сержанта и Эстель, кинулся к ним: — Боже, мы думали, вы погибли! Сержант пожал плечами: — Слепая фортуна. Джозеф выдохнул и, повернувшись к Рэду, произнес: — Похоже, вы натворили дел… — Поезд, надо было остановить, а не разрушить, — произнесла Руссо, с интонацией будто бы она объясняет это детям. Пирсон аж рыкнул и произнес, все еще обнимая за плечи Эстель: — Ага, нам очень жаль, но все пошло не по плану. А в довесок, мы переполошили всех чертовых немцев и их посты в округе! Пора двигать. — Нет! — Горячо возразила француженка. — Задание еще не окончено! Разве я не права, майор? Кроули кивнул: — Именно. Мы не получили ценных бумаг и… С грохотом Уильям швырнул на капот два чемодана, которые нес и прорычал: — Вот ваши бумажки. Открыв их, Руссо пробежалась по документам и немного ошарашено произнесла: — Quelle? как… Где вы это достали? Уильям кивнул на свою подругу, которой помогали Цусс и Рональда, обрабатывая рану на лбу: — Ее заслуга. Мы смогли пробраться в какой–то закрытый вагон в хвосте, там было море этой макулатуры. Там и она нашла там эти документы. Осмотрев все, что было принесено сержантом и Эстель, Руссо и Кроули удивленно переглянулись. Но так как больше ничего, кроме этих бумаг, им было не нужно, взвод вместе с Руссо, Кроули и Вивиан, на захваченных кубельвагенах отправились к своей цели — в Париж.