Ты видишь то, чего не видят они.
Всё, чего ты хочешь — чтобы я жил.
Сейчас ты знаешь меня, и я не боюсь.
Я хочу сказать тебе, кто я.
Ты поможешь мне стать человеком?
Они не смогут сломить меня,
Пока я знаю, кто я на самом деле.
До прилёта кометы Созина оставалось всего три недели. Не то чтобы сейчас это имело большое значение: Аанг уже обращался к ним с идеей сражаться после кометы. С падением Ба Синг Се и переходом его под контроль принцессы Азулы, нападение на Повелителя Огня, когда он на пике своей мощи, казалось совершенно бессмысленным. Разве может быть ещё хуже? Нация Огня по большей части уже выиграла Столетнюю войну. Никто не затрагивал эту тему, словно разговоры об этом делали их поражение ещё более реальным. Но это было очевидно. Всё как всегда. Катара заметила, что Зуко был учителем, который никогда не создавал возможности для всяких глупостей. Несмотря на изменения в их плане, он, как и всегда, проявлял воинственность и усердие в процессе обучения. Методичный, решительный и бескомпромиссный, но в обычном разговоре — тихий и застенчивый. Ему было трудно смотреть людям в глаза, но он был внимательным и милым, когда не слишком сильно старался. Катара не знала, когда это началось, она не заметила, как стала всё чаще и чаще искать его компанию и интересоваться его мнением. В конце концов, он был умным и всегда говорил правильные вещи, а они были на территории Нации Огня. Зуко разбирался в культуре и истории, а также имел обширные знания о местной кухне, музыке, флоре и фауне. Он был безнадежен в добыче пищи и охоте, но при этом он был очень хорошо образован, она точно знала. Другими словами, ему всегда было что сказать, какой бы не была тема разговора. Это очаровывало, и Катара решила, что именно его знания привлекали её, именно их она постоянно искала. А ещё Зуко научил её большему количеству рецептов, и по вечерам они вместе готовили ужин для их маленькой семьи. Он продолжал практиковать свою магию и медитировать самостоятельно, но она не могла не заметить, что с течением времени он стал делать это всё реже и реже. Теперь он проводил с ними намного больше времени, и от этой мысли ей становилось легче. Он чаще улыбался и уже не так много скрывал. Вскоре она отметила, что другие тоже стали замечать изменения в их отношениях. Ближе к вечеру Катара убирала кухню вместе с Суюки. Они начали сразу после обеда, пока Зуко и Сокка проводили тренировку на мечах во дворе. Первый был более продвинут в обучении и постоянно давал советы, в то время как новичок предлагал свежий взгляд на многие вещи при каждой возможности. Тоф и Аанг были на пляже, учитель пыталась отточить сейсмическое чутьё Аватара на мелком песке. Оглядываясь назад, Катара понимала, что Суюки ждала возможности поговорить с ней. Что ж, сейчас у неё определенно появился шанс. Катара чуть не уронила тарелку, которую мыла, когда Суюки начала разговор с фразы, которая несколько месяцев назад казалась просто невозможной. — Итак, ты и Зуко… — Что насчёт меня и Зуко? — Ничего такого! — сказала девушка. — Я просто подумала… Вы, ребята, проводите много времени вместе, так что… — Поверь, Суюки, — Катара напряженно усмехнулась. — Мы просто друзья. — Ладно, — ответила она. — Я хотела сказать… В этом не было бы ничего плохого, если бы вы были, ну знаешь… чем-то большим, если бы между вами было что-то, я бы была только за! Суюки слегка улыбнулась, и её лицо порозовело. Катара почувствовала, как вдруг ей стало тяжело дышать, а щёки покалывало теплом. — Суюки, — она размеренно вздохнула. — К чему ты клонишь? — Ни к чему, абсолютно, — ответила девушка, пожав плечами, продолжая рассеяно встряхивать уже сухую тарелку. — Я просто подумала, что это прекрасно, что вы двое так хорошо ладите. Особенно для него. — Особенно для него? — переспросила Катара, приподняв бровь. — Разве ты не заметила? — Суюки поставила тарелку на место и попятилась назад, пока не упёрлась в стол за раковиной. Девушка подпрыгнула и села на него, её ноги свисали в нескольких дюймах от пола. — Сокка рассказал мне, что Зуко сказал, что никогда не бывает счастлив. Тогда мы решили проследить за ним, и мы ни разу не слышали, чтобы Зуко по-настоящему смеялся. Обычно это просто смешок или что-то типа того. Но с тех пор, как вы стали… друзьями? То есть... на самом деле друзьями, он стал… Не знаю… Теперь он улыбается чаще. — О, — произнесла Катара. Она не заметила, как на её губах появилась лёгкая улыбка. Убрав последнюю посуду, они закончили с домашними делами, продолжая болтать. Покорительница воды скрестила руки на груди и небрежно пожала плечами, опираясь на раковину. — Но я не думаю, что это только из-за меня, — рассуждала она. — Мы ведь все его друзья. — Я думаю, это потому, что с тобой он старался сильнее, — ответила Суюки. — Он очень старался вернуть твоё доверие, а Зуко не из тех, кто останавливается на полпути. — Он сделал это, — согласилась Катара, её взгляд бегал по комнате, пока она думала о развитии их с Зуко дружбы за последние несколько недель. — Он это заслужил. — Я рада, — возникла неловкая пауза, и Суюки бросила на подругу многозначительный взгляд с лёгкой ухмылкой на губах. — Я думаю, с тобой он чувствует себя в безопасности. На этих словах лицо Катары помрачнело, а в голове начали мелькать картинки. «Там, откуда я родом, угрозы моей жизни — это то, как моя семья проявляет привязанность», — сказал он. «Ты ведь знаешь, как все запутано, правда?», — ответила она тогда в шутку, и до сих пор об этом не задумывалась. А потом появилось другое воспоминание — более злое: тёмная версия её самой, которую никто, кроме него, не видел. Катара вспомнила свой леденящий кровь, непреклонный тон. Со стороны, любой, кто встречал её, никогда бы не поверил, что она способна на слова, которые сказала Зуко в тот день в Западном Храме Воздуха. «Я позабочусь о том, чтобы твоя судьба оборвалась. В ту же секунду и навечно». Она вспомнила выражение его лица, яркие потерянные глаза, которые смотрели на неё с детским страхом, теперь она это понимала. В тот момент девушка гордилась своей решительностью, думала: правильно, он должен меня бояться. Но сейчас она вспоминала шрамы под его одеждой, все те мелочи, которые она заметила за время, что он провел с ними. Он смотрел на неё, приоткрыв рот, в его горле застряли слова, которые он не должен был говорить — оправдания и извинения… Она не хотела их слышать. Зуко выглядит таким юным, когда ему страшно. Стыд так легко затмил гордость. Но все перемены были светом. — Что? — возмутилась Катара. — Это глупости! — Подумай, его отец — Лорд Огня Озай. Её посыл был очевиден. — Я думала об этом. — Ты видела шрамы на его спине? — Ты тоже их заметила? — голос Катары стал тише. Суюки опустила глаза. — Я уже видела нечто подобное раньше, — сказала она. — У одной из моих воинов Киоши, Ринни, были такие же шрамы. Ей было 11, когда она переехала на Киоши со своим отцом из колонии нации огня к северу от Ю Дао. Они сбежали от её матери, Рионы, — Суюки остановилась, сглотнула и добавила: — Она била её почти каждый день. — Что? — Катара недоверчиво воскликнула, слёзы подступили к её глазам. — Почему? — Риона была дочерью дворянина, но она была единственным немагом в своей семье. Все её братья и сёстры стали членами великих династий, а её выдали замуж в семью Рико — богатого торговца из Царства Земли. И тогда Риона ожесточилась. Никто на самом деле не знает почему, ведь семья Рико очень хорошо к ней относилась. Катара рефлекторно положила руку на подвеску Нации Огня на своей шее. Мышечная память вернула ей воспоминания о её собственной матери. Суюки продолжила рассказ. — Сначала у неё родился сын, но у ребенка было слабое сердце, и через год он умер. Потом родилась Ринни, тогда Риона хотела, чтобы она стала идеальной дочерью Нации Огня. Когда стало ясно, что Ринни тоже немаг, её мать стала ещё более жестокой. Каждый раз, когда Ринни делала что-то хоть немного не так… Она била её. Она заставляла Ринни раздеваться, а затем била её отцовским ремнём, жесткими туфлями… всем, что оказывалось у неё под рукой. Всё началось, когда ей было 6. — Это ужасно, — сказала Катара, прижав руку к бешеному колотившемуся сердцу. — Когда Рико узнал об абьюзе… — Абьюз? — переспросила Катара. — Что это означает? — Ох, — произнесла Суюки, приоткрыв рот. — Это… Это слово означает жестокое обращение с кем-то, намеренное причинение боли. — Для этого есть специальное слово? И на мгновение Суюки позавидовала ей, девчонке, которая ещё не знала всех тёмных секретов этого мира. Но она тут же вспомнила, что Катара росла вместе с Соккой, а он часто рассказал ей о Южном племени воды, население которого было практически уничтожено, была только их крошечная семья, едва державшаяся за то, что у них осталось. «Нет, — подумала Суюки. — Им некогда было думать о домашнем насилии, пока они изо всех сил пытались сохранить друг друга в живых». — Это ужасно, — добавила Катара. — Почему Ринни никому не сказала? Возможно, кто-то бы мог помочь! — Риона учила её не рассказывать. И я думаю, в Нации Огня многие родители были такими, они считали это нормальным отношением к детям, — ответила Суюки. — До сих пор она очень редко говорит, когда ей больно. Ей потребовалось много времени, чтобы довериться нам, после того, как её отец попросил нас принять её. Мы думаем, он хотел убедиться, что никто и никогда не сможет причинить ей такую боль снова. Она продолжила: — Ей было 10, когда её отец узнал об абьюзе, и тогда он решил при первой возможности вытащить её оттуда. Когда Риона уехала на несколько дней навестить одну из своих сестёр в Омашу, они забрали всё, что смогли, и уехали. Рико знал, что Киоши остаются нейтральными на протяжении всей войны, мы были довольно известны в Царстве Земли, поэтому он подумал, что с нами Ринни будет в безопасности. Ринни не знала, что можно жить по-другому. Она думала, что все матери такие. — Я даже представить себе не могу…— начала Катара, но так и не смогла закончить мысль. — А ведь её мать была из благородной семьи Нации Огня, — добавила Суюки. — Ринни очень сильная, но я до сих пор замечаю, как она закрывается, когда кто-то кричит или даже слегка повышает голос рядом с ней, как она дергается, когда кто-то пытается прикоснуться к ней сзади, даже чтобы просто похлопать по плечу. Она всегда извиняется первой, даже если знает, что не виновата. Не пытается защищаться и сразу отступает, когда её отчитывают. Но перед глазами Катары появилась совсем другая картина: не юная девушка, а молодой человек со шрамами, которого они обе знали довольно хорошо. — Звучит знакомо? — Думаешь, отец Зуко делал с ним что-то подобное? — спросила Катара. Однажды он был таким же уязвимым перед ней, но теперь картинка сложилась. — Ты ведь тоже видела его спину. Шрамы слишком похожи, чтобы быть чем-то другим, — сказала Суюки. «Кто ещё мог причинить вред принцу, кроме короля?», — подумала Катара. — Знаешь, откуда у Зуко его шрам? — Нет, — ответила Катара. — Подожди, а откуда ты знаешь? Он тебе рассказал? — Нет, я просто знаю известную историю и не хочу спрашивать его об этом. Знаешь, это может быть больным местом? — ответила девушка, пожимая плечами. — Ходят слухи, что Зуко проявил неуважение к своему отцу на одном из военных советов Лорда Огня. Присутствовать на них — большая честь в Нации Огня. — Серьёзно? — В качестве наказания Зуко подвергся так называемому Агни Кай. — Это ещё что? — Я не знаю, — сказала Суюки. — Мы думаем, это какое-то невыполнимое испытание для магов огня. И когда он его провалил, то получил травму и этот шрам. Хозяин Огня изгнал его и сказал, что он сможет вернуть свою честь и право наследия трона только в случае, если схватит Аватара. И это было за много лет до того, как вы с Соккой нашли Аанга — никто не видел Аватара сто лет. Зуко было всего тринадцать. Кровь стыла в её жилах при этой мысли. Аангу было двенадцать, когда он сбежал из-за слишком рано взвалившейся на него ответственности. Он боялся и не хотел отказываться от беззаботного комфорта под опекой монаха Гьяцо. Тем не менее, обязанности Аватара были тем, с чем он родился — они были предназначены ему судьбой. Катара много думала о прошлом Аанга, она всегда старалась снять с него ответственность, потому что на него и так взвалилось слишком много. Но она никогда не относилась так к Зуко, чьё детство она всегда представляла избалованным и с кучей привилегий. В нём было так много всего, что она только начинала понимать. — Лорд Огня хотел, чтобы Зуко потерпел неудачу, — догадалась Катара. — Зуко не должен был возвращаться домой. Его собственный отец… — Верно, — подтвердила Суюки. — Так что мне иногда становится жаль его. И я тоже впечатлена. Я имею в виду… Он рос в такой семье, но по-прежнему такой… милый, - мягкая улыбка вернулась на губы Воина Киоши. — Та речь, которую он произнес, когда мы вчера ужинали? Я едва не расплакалась, мне хотелось крепко обнять его. Он был таким милашкой. «Я позабочусь о том, чтобы твоя судьба оборвалась. В ту же секунду и навечно». Катара проглотила вину, застилавшую её горло, кислую и мерзкую. — Он… — тихо произнесла она. — Так вот к чему это я… — Суюки перебила её, не подозревая о смятении, накрывшем подругу. — Ты заставляешь его чувствовать себя в безопасности, Катара. Я помню тот день, когда Ринни, наконец, почувствовала себя в безопасности с нами. Я вижу это по тому, как он на тебя смотрит. Никто из нас не смог этого сделать. — Ты правда так думаешь? — спросила Катара почти шепотом. — Я знаю это, — она пожала плечами, а её улыбка с каждой секундой становилась всё шире. — Я думаю, ты подходишь ему, — пауза. — И он тоже подходит тебе. — Мне? — Ага! — ответила Суюки, соскочив со стола, на котором сидела, и подошла к младшей девушке, обнимая её за плечи. — Он более открыт, когда ты рядом, а ты гораздо более расслаблена, когда рядом он. Катара не знала, что на это ответить. Всё, что она знала, так это что ей нужно как можно скорее поговорить с Зуко. У неё не было времени, чтобы осмыслить остальную часть того, про что говорила Суюки. Они вышли из кухни и направились во двор, где парни, вероятно, всё ещё тренировались. — Ваша недавняя совместная вылазка действительно сильно на вас повлияла, правда? — спросила Суюки. — Полагаю, что так, — ответила маг воды. — Хорошо, я рада, что вы пошли туда вместе. Катара улыбнулась. — Я тоже.***
Так много можно было сказать о нём, по тому насколько спокойным он был, когда сражался. Когда его руки и ноги двигаются с определенной целью, когда его разум и тело находятся в идеальной синхронизации друг с другом, чтобы он мог успевать за соперником, — в пылу борьбы не было места для отвлекающих факторов, будь это сражение за жизнь или просто игра в Пай Шо. Зуко любил всё то, что помогало ему отключиться от остального мира. Когда становилось тихо, его сознание было самым громким. Зуко никогда не был счастлив. Хорошие воспоминания появлялись редко, потому что их было совсем мало, а большинство из них случились, когда он был совсем маленьким, глупым и таким невинным. Вдалеке садилось солнце, и вместе с ним Зуко чувствовал, как огонь внутри него затихает. Сокка всё ещё пытался успокоить дыхание после серии спаррингов — он хотел испытать мечи Зуко, а принц пытался справиться с космическим мечом. Тот был превосходно изготовлен, но парень всё же предпочитал свои собственные — его способ ведения боя был агрессивным, а лучшей защитой он считал нападение, мечи Дао подходили для этого идеально. Он ухмыльнулся воину Водного племени и произнёс: — Думаю, с тебя на сегодня достаточно. — Эй, — возразил Сокка. — Ещё один спарринг, и я бы тебя победил! — Может быть, завтра, приятель, — Зуко подошёл ближе и протянул чёрный меч обратно владельцу. — Привет, — воскликнула Суюки, выходя из дома за руку с Катарой. — Зуко, ты же готовишь сегодня вечером? — Надеюсь, вы любите внутренности, — ответил маг огня. — Трудно вывести нас из себя, после того как мы ели вареные зародыши утки-индейки, и нам понравилось. — Если только это не морской чернослив, — подала голос Тоф. Мокрая после купания, она устроилась на лестнице во внутреннем дворике, чтобы отдохнуть. — Эй, милая… Не могла бы ты… Катара взмахнула рукой и высушила младшую девочку за считанные секунды. Парни сложили свои мечи у лестницы. Вся компания спокойно сидела на лестнице и смотрела, как голубое небо становится красно-оранжевым. «Ещё несколько минут солнечного света, — подумал Зуко, — максимум около получаса». — Думаю, мне стоит приступить к готовке, — сказал он, поднимаясь. В этот момент Аанг свалился с неба, точнее, из своей комнаты на втором этаже. В его руке был маленький плетёный коричневый шарик. — Привет, Зуко, — поздоровался Аватар. — Я нашел это в своей комнате. Ну, то есть, раньше это была твоя комната… — он бросил ему мяч, и Зуко с легкостью поймал его одной рукой, улыбнувшись. — Он похож на мяч, которым мы играли в аэробол в Храмах воздуха, только гораздо меньше! Мне стало интересно, может ты… покажешь мне, как именно вы играли с ним? — Ага, — сказал Зуко, осторожно подбрасывая шар в воздух. — Я и не знал, что он сохранился у меня. — Я нашел его на краю кровати, прямо под подушкой, — ответил Аанг. — Это мяч для Сипы, — объяснил принц. Он вышел в центр двора, чтобы продемонстрировать сказанное. — Ты просто подбрасываешь его ногами, коленями или чем-то ещё, но ты не можешь использовать что-либо выше пояса. Мяч перебрасывается другому игроку — или другим игрокам — и первый, кто его уронит, выбывает. Победу одерживает тот, кто дольше других удержит его в воздухе. При слове «победа» Зуко подбросил мяч высоко в воздух. Он подпрыгнул, чтобы сделать сальто назад, и в воздухе пнул ногой мяч прямо в Аанга. Приземлившись, он откинул волосы на левую сторону и ухмыльнулся. — Выпендрежник, — пробормотал Сокка. — Звучит забавно! — сказал Аанг, поднимаясь в воздух. — Это крестьянская игра. Она предназначена для немагов, — ответил Зуко. — Ну, у тебя есть мяч, значит ты играл в неё, — сказала Суюки с дразнящей улыбкой на губах. Зуко пожал плечами. — Мудрецы действительно какое-то время думали, что я не маг. — О, — произнесла девушка, и её лицо вытянулось. — К тому же Аанг, это будет нечестная игра, — сказал он. — Ты маг воздуха… Ты можешь жульничать. Для тебя она была бы слишком простой. — Даже не знаю, Зуко, — ответил Аанг, в его серые глазах блеснуло озорство. — Жульничать ведь нечестно, а мой мастер магии огня знает всё о чести, — Зуко закатил глаза, но Аанг продолжил: — Он, вероятно, заставит меня сделать сотню горячих приседаний, если я сжульничаю… но всё в порядке, ведь мне не нужно этого делать, чтобы победить его в Сипе. — О, действительно, — сказал Зуко. Его золотые глаза прищурились, когда он обдумывал негласный вызов. Аанг ухмыльнулся.— Твоя работа ног нуждается в улучшении… Так что ты в деле. — А что насчет ужина? — пожаловался Сокка. — О, замолчи, — сказала Катара и слегка ударила брата по руке. Зуко улыбнулся ей в знак благодарности. В любом случае, они уже несколько дней точно следуют графику, так что он мог бы воспользоваться перерывом — ему показалось, что она тоже подумала об этом, когда сказала: — Вы теперь тоже играете в игры, Ваше Высочество? — Только если в этом есть смысл, — ответил он, пожимая плечами. Матч между двумя магами начался. Зрелище было поистине впечатляющим. Зуко завёл руки за спину, его брови нахмурились, когда он маневрировал, пытаясь держать мяч воздухе и пинать его в сторону противника с особой яростью. У Аанга был прирожденный талант к обороне, так что он с легкость принимал любую атаку, но перед нападением он постоянно медлил. Верный своему слову, аватар воздержался от использования каки-либо своих магических навыков. Он звонко смеялся, когда они перебрасывали мяч друг другу. Зуко даже начал ухмыляться. — Не знаю, о чём говорил Зуко, — сказала Катара, наблюдая за игрой. — Работа ног Аанга великолепна! Он очень быстр. — Да, всё потому что он маг воздуха, — ответила Тоф, не особо впечатленная представлением, чувствуя лишь работу их ног и ничего больше. Она пожала плечами. — Большинство его движений всегда носят оборонительный характер. У него хорошая реакция. И хотя это действительно удобно, Спарки прав — Аангу стоит быть более агрессивным. Мы уже говорили об этом раньше. — Хм, — произнесла Катара. — Точно подмечено. Зуко и Аанг перебрасывали мяч по меньшей мере десять минут, прежде чем аватар совсем немного промахнулся. Вся команда аплодировала первой победе. Небо становилось всё темнее. — Это нечестно! — выкрикнул Аанг. — Я просто закрыл глаза на секунду! Зуко усмехнулся. — Я же тебе говорил. — Можно мне тоже поиграть? — неожиданно спросила Катара, поднимаясь на ноги. — И мне! — присоединилась Суюки. — Похоже, это весело! — Я с вами! — восторженно выкрикнул Сокка, не желая оставаться в стороне. Зуко принял стойку, закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он коснулся одной рукой макушки, а другую прижал к животу; сделав это, он выдохнул и начал резко и с точностью стрелять огненными стрелами в фонари, окружавшие двор. — Вот, ребята, теперь можете поиграть, — сказал Зуко и сел рядом с Тоф. — А мне нужен перерыв. — Отлично! Спасибо за свет, Зуко! — сказал Аанг. — Итак, я и Катара против Сокки и Суюки! — Разве это справедливо? — заметила Суюки. — Я имею в виду… Вы двое маги. — Технически, у вас, ребята, есть преимущество, так как это игра для немагов, верно, Зуко? — начал Аанг, но у Зуко не было возможности ответить. — Факт остается фактом, — сказала Суюки таким командирским голосом, что Аанг выпрямился. — Аанг, ты со мной, Катара — с Соккой. Есть возражения? Возражений не было — никто не осмеливался спорить, всякий раз, когда Суюки использовала этот голос. Пары встали лицом друг к другу напротив угасающего солнечного света и фонарей. Зуко и Тоф просто наблюдали. — Готовься проиграть, — сказал Сокка, глядя прямо на Суюки. — Мечтай, — ответила Суюки медленным, угрожающим тоном. Игра шла, маленький мячик летал между четырьмя участниками. Ворчание и вздохи, приправленные смехом, доносились с обоих концов. Двое подростков, сидевшие вдоль лестницы, молча наблюдали, как играют их друзья. — Ты ведь знаешь, что я знаю, что ты лжешь, — сказала ему Тоф. — Ты не устал. И ты не делаешь перерывов. — Я знаю, что ты знаешь, — сказал Зуко, небрежно пожимая плечами. — Тогда почему ты перестал играть? Тебе было весело. — Так им проще играть, — ответил он. — Два на два ведь удобнее. Тоф поджала губы. Она пихнула его, а затем скрестила руки на груди. — Знаешь, тебе не обязательно сидеть здесь со мной. Мне плевать, что я не могу играть в твою дурацкую игру. — Я сижу здесь не только для того, чтобы составить тебе компанию, — сказал Зуко, потирая руку, которую она ударила. — Так действительно лучше. — Кто сказал? — Просто лучше. В этот момент Аанг запустил мяч прямо в лоб Сокке, и тот, не в силах удержаться на ногах, упал на спину. Катара громко рассмеялась, и Зуко улыбнулся, на мгновенье его сердце забилось быстрее, чем раньше. Тоф ухмыльнулась. — Конечно, — четверка начала играть, а Тоф и Зуко сидели в тишине, пока девушка снова не заговорила. — Знаешь, ты тоже начинаешь ей нравиться. — Что? — спросил принц. — Что слышал. — Я не… — учащенное сердцебиение выдало его. — Ты не можешь мне врать, помнишь? Жар прилил к его щекам, он отвернулся, почесал затылок и посмотрел на работу ног остальных ребят, пока маленький мячик летал в воздухе. — Это просто такой период, — пробормотал Зуко. — Это пройдет. — Продолжай убеждать себя в этом, Зуко, — самодовольно сказала Тоф, бесцельно сплюнув в сторону. Зуко скорчил гримасу, но ничего не сказал. — Продолжай убеждать себя. — Мне больше нравится, когда ты называешь меня Спарки, — пробормотал он, пощипывая кожу между бровями. Головы двух зрителей резко повернулись к игре, когда они услышали, как Катара закричала от боли. — Ау! — сказала она, потирая глаз. Её брат случайно пнул коленом мяч прямо в неё. — Осторожнее, Сокка! — Почему ты пропустила сигнал? — воскликнул он, неистово жестикулируя. — Какой ещё сигнал?! — крикнула она в ответ. — Ну то, что я делал глазами… Это же был такой явный сигнал! — Сигнал для чего?! — Очевидно, я собирался сделать вид, что бросаю в Аанга, и ты должна была поймать его! — Как я должна была понять это из твоей штуки с глазами? — Я не знаю… Ты должна была понять! — Тогда пойми это! — сказала она, призывая воду из воздуха и превращая её в снег, для того, чтобы швырнуть ему в лицо. — Эй! — возмутился парень. — О, ты получишь за это… Эй! Прекрати! Нечестно! Не используй магию! Катара продолжала швырять снежки ему в лицо, пока Сокка продолжал выплевывать снег. Суюки и Аанг наблюдали за ними, громко смеясь. Тоф смеялась вместе с ними. Зуко только улыбнулся, наблюдая, как ссорятся брат и сестра. — О, а это было в правилах? Или я должна была понять это по твоим глазам?! — Ну всё! — сказал Сокка, бросаясь головой вперед на свою сестру. Он потер обе ладони под своими вонючими, потными подмышками и схватил Катару, заставляя нюхать его вонючую ладонь. — Сокка, прекрати! — сказала она, кашляя, пытаясь вырваться из крепкой хватки брата. — Скажи «дядя»! — закричал Сокка. — Скажи! — Прекрати! Прекрати! Ай… Прекрати, Сокка! Прекрати это! — Прекрати это, Зузу! У него перехватило дыхание, когда перед глазами появилось это воспоминание. Он и не подозревал, что всё ещё его помнит. Азуле не больше трех, её шелковистые чёрные локоны собраны в пучок на макушке, волосы растрепались после игры с братом. Её золотистые глаза, ещё не впитавшие злобу отца и страх матери, были так похожи на его собственные. Идеальная принцесса, ещё такая юная. Она назвала его Зузу не из-за какой-то злобы или насмешки, просто потому, что была не в силах произнести второй слог имени брата, так что она повторяла первый слог дважды. — П-прекрати, Зузу! — снова сказала она, выплевывая песок, который он продолжал бросать ей в лицо. Ему было не больше пяти. Он смеялся. Его собственные черные волосы были растрепаны, но собраны в тугой хвост феникса. Его лицо — ещё мягкое, чистое и без шрамов. Его золотые глаза — яркие, как солнце. Зуко скорчил гримасу своей младшей сестре, пока она продолжала соскребать песок с языка. Он показал пальцем и рассмеялся, абсолютно без злобы — просто, как дразнятся все дети. Зуко игриво бежал от сестры, но песок был слишком мягким, так что он потерял равновесие и поскользнулся. Он не плакал: всё это было частью игры. — Я тебя достану! — вопила маленькая Азула, мчась за ним на своих коротких маленьких ножках. Зуко улыбался, бегая по пляжу и подначивая сестру. — Давай, Лала! Поймай меня! — Я собираюсь…! Ах! — воскликнула юная принцесса, споткнувшись и повалившись на землю. В том месте, где её брат упал на мягкий песок, она задела твердый, острый кусок плавника. На её колене появился небольшой порез, и слезы хлынули из глаз маленькой принцессы. Азула стиснула зубы и подавила всхлип. — Лала! — закричал Зуко, немедленно бросаясь на помощь сестре, обнимая её за плечи и прижимая к себе. Она подтянула колени к груди, и когда она посмотрела на него, из её золотистых глаз текли слезы. Вдруг он почувствовал острую боль в груди и спросил: — Тебе больно? — Нет, — упрямо сказала она и шмыгнула носом, но её нижняя губа задрожала, и он понял, что она лжёт. Азула всегда лжёт. Но так было не всегда. Тогда её ложь была другой. Тогда она солгала не ему. Были времена, когда она никогда не врала ему, но потом пришло время, когда всё, что она ему говорила, было ложью, если только правда не причиняла боль сильнее, чем любая ложь. И всё же она была его сестрой. И всё же ему было не всё равно. Воспоминание продолжалось, а он стоял неподвижно и, затаив дыхание, наблюдал. — Всё в порядке, — сказал принц, пытаясь успокоить её сдавленные всхлипы. — Все в порядке… Это пройдет. Зуко опустился на колени перед сестрой. Он обхватил руками её раненое колено, осторожно пытаясь стряхнуть песок, который всё ещё был на нём. Это ни в коем случае не была глубокая рана, вероятно, от неё не останется даже шрама. Тем не менее, он увидел кровь там, где крошечный кусочек кожи порвался, и его брови нахмурились. Он аккуратно подул на разбитое колено. — Сейчас я сделаю так, чтобы стало легче, — сказал он. — Как? — спросила девочка. — Просто сделаю, — сказал он. — Сейчас станет лучше. Не волнуйся. Я позабочусь о тебе. — Зуко! — завопил Озай. — Азула! Головы двух детей резко повернулись на звук. Отец оставил их всего на несколько минут, чтобы принести им всем холодного фруктового сока — они вместе строили замки из песка не более получаса назад. — Отец, — сказал Зуко, приподнимаясь. Его руки и его тихий голос дрожали, когда он стоял перед отцом. — Мы… Мы играли и… — Я упала, — сказала Азула, такая тихая и такая юная. — Ну-ну, — сказал Повелитель Огня, наклоняясь, чтобы взять свою дочь на руки, Азула обвила руками шею отца. Он усадил её на одну руку, а другую положил на плечо сына. — Давайте зайдем в дом. Пойдем, Зуко. — Да, отец. — Зуко? — позвала его Тоф. Он все ещё смотрел в никуда. Она потрясла его за руку и закричала. — Зуко! — А? — сказал он, выходя из транса и видя, что все его новые друзья смотрят на него. — Что… — Я спросила, не осталось ли ещё того ананаса, но ты просто… — Что? О, — сказал он, его сердце бешено колотилось и в груди. Пот выступил на лбу и виске. Его колени дрожали, когда он встал и провел рукой по волосам. — Э… Может быть. Я не знаю. — Зуко, ты в порядке? — спросила Катара. Остальные перестали играть и медленно и осторожно стали приближаться к нему. — Да, — ответил он тихо, но резко. — Извините, я должен пойти и начать готовить ужин… Зуко ушёл, не сказав больше ни слова и не оглянувшись. — Что всё это значит? — спросил Сокка. — Я не знаю. Он просто начал… — сказала Тоф, жестикулируя вокруг своей головы, будто это отвечало на его вопрос. — Я надеюсь, с ним все в порядке, — сказала Катара вслух. — Просто дай ему немного времени, — сказала Суюки, положив руку на плечо Катары. — С ним все будет в порядке.***
Вся команда согласилась оставить Зуко в покое, пока он будет готовить ужин. Они решили, что готовка может оказать на него положительное влияние. Час спустя они отправились на кухню, где нашли приготовленную еду — внутренности и кусочки мяса на палочках, приготовленные на гриле и пахнущие невероятно вкусно, с белым рисом. Для Аанга Зуко положил несколько ломтиков спелого манго. Но самого принца нигде не было. — Я пойду поищу его, — сказала Катара, направляясь к выходу. — Я мог бы помочь… — настороженно предложил Аанг. Это было не просто вежливое предложение, теперь они все действительно беспокоились за него. Остальные посмотрели на неё, без слов выражая готовность помочь. Катара покачала головой. — Нет, я думаю… Я разберусь с этим сама. — Будь осторожна, — сказал Сокка. — Это же Зуко, — ответила девушка. — Он не причинит мне вреда. — Я говорил не о нём. Катара посмотрела на своего брата — в его голубых глазах был ледяной блеск. Она знала, что он имел в виду. Команда смотрела ей вслед, пока её тень не растаяла в ночной темноте, они принялись есть в неловком молчании.***
Ты всегда мешаешь мне. Что ж, я к этому привык! И я могу дать сдачи! Давай же! Наноси удар! Ты никогда раньше не сдерживался! Океан и ветер окутали его прохладным туманом, но он не мог даже пошевелиться. Пальцы его ног утопали в песке, который был таким же мягким, каким он его помнил. Зуко вспоминал ту ночь — бурю, дождь и молнию. Он вспоминал истории, в которых рассказывалось о том, что, когда он родился, в его глазах не было искры мага огня. В нём не было той ярости, которую хотел видеть отец, — он стал разочарованием, как только появился на свет. Он родился ручным — мягким и слабым. Тем не менее, Озай ещё не был таким жестоким, и какое-то время он любил своего сына. Даже когда родилась его дочь Азула — идеальный ребенок, которого он так хотел — они были счастливы. По крайней мере, так это запомнилось Зуко. Было время, когда они были по-настоящему счастливы. Он вспоминал, как Ли и Ло рассказали ему о рождении Азулы и о том, какая она необыкновенная. Она родилась раньше срока — слишком стремилась увидеть солнечный свет. Она родилась летом, на восходе солнца, а он родился в нечестивый час зимнего утра. Когда она родилась, в её юных глазах было нечто большее, чем ярость. Если верить Ли и Ло, когда она впервые заплакала, на кончиках её пальцев появились искры, и тогда они поняли, что родилась легенда. Зуко наблюдал, как поднимаются и опускаются волны, и не находил в них утешения. Он смирился со своей судьбой, но он все ещё был сыном огня. Это было в его природе — гореть, и внутри него пламя бушевало так же яростно, как волны разбивались о выветренный камень. — Зуко? — он услышал, как Катара окликнула его — тихо и осторожно. — Что? — выдавил он, стиснув зубы. — Тебя не было на ужине, — начала девушка. Даже её шаги были осторожными, когда она приближалась к нему. — Я волновалась. — Я в порядке, — рявкнул он, даже не оглянувшись. — Тебе не нужно волноваться обо мне. — Ты в порядке? — переспросила она, и заметила, как он напрягся. — Я же сказал, что со мной все в порядке, Катара! Что из этого ты не поняла?! — воскликнул Зуко, повернув голову к ней, и прошипел: — Просто оставь меня в покое. Катара стояла и наблюдала за ним. Он думал, что она пойдет и доложит остальным, что он снова стал плохим. Что ему нельзя доверять. Отлично. Пускай идёт. Она все равно права. — Нет, — сказала она твердым голосом. — Нет? — повторил парень. — Ты не в порядке, Зуко. — Ты меня не знаешь, — мрачно заметил он. — Знаю, — сказала Катара с большей уверенностью. — Жестокость тебе не идёт, Зуко. Никогда не шла. — Прекрати говорить так, будто ты меня знаешь! — воскликнул он. — Ты ничего обо мне не знаешь, Катара! Просто уйди! Огонь вырвался из его ноздрей, когда он выдохнул. Он чувствовал, как колотится сердце в груди, чувствовал, как напрягаются руки. Заставит ли она его подчиниться силой, спрашивала часть его разума. Но не нужно было спрашивать — теперь он точно знал, что она не станет. Не его. — Нет, — повторила она снова. Голос спокойный, но твердый. — Это на тебя не похоже. — Потому что ты меня не знаешь! — выкрикнул Зуко и встал. Песок осыпался с его тела, когда он зашагал к ней, а огонь полыхал из его ушей, носа и рта. — Никто меня не знает! Никого это не волнует. Все просто уходят… И ты тоже! Так что оставь меня в покое и уходи! — НЕТ! — воскликнула девушка. — Мне не всё равно, Зуко! С этими словами Зуко взревел и нанес огненный удар. Небрежно, не целясь. Он не ударил её, но огонь ярко пылал вокруг них. Он бил кулаками и ногами, кричал и стонал, он дрался абсолютно без цели. Катара призвала воду из океана и погасила каждое пламя, которым он пытался достать её. Он не пытался причинить ей боль — он атаковал, как раненое животное, просто нанося удары по всему, что было рядом. Он знал, что она пытается окликнуть его, произносит его имя, пытается привести его в себя. Его огонь становился все более и более неконтролируемым, и облака в небе расступились, открыв луну. Не совсем полную, но невероятно яркую. — Хватит! — она вызвала волну из океана и окатила его. Принц упал на колени, откашливая воду. — Я пытаюсь помочь тебе, Зуко! — закричала она, тоже падая на колени, и обхватила его лицо руками. — Пожалуйста, позволь мне. Её глаза, такие яркие и голубые в свете луны, смотрели на него с добротой, которой он не заслуживал. Он вспомнил, как она впервые была так близко к нему, только тогда их окружали камни и небо. «Я позабочусь о том, чтобы твоя судьба оборвалась. В ту же секунду и навечно». Он стряхнул это воспоминание. Она имела право сердиться на него. Он не имел права обвинять её в этом. Его дыхание начало выравниваться. В ушах перестало звенеть, и ярость внутри утихла. Прохладное спокойствие накрыло его, как только она коснулась его щеки. Катара смотрела на него снизу вверх, обеспокоенная и испуганная. «Я больше не подчиняюсь твоим приказам», — вспомнил он свои слова. «Ты подчинишься мне, или этот дерзкий вздох станет твоим последним», — прозвучал в памяти голос отца. «Повторяю… Я собираюсь всё тебе рассказать, и ты меня выслушаешь», — сказал он с таким спокойствием, что почти не узнавал себя. Это воспоминание почему-то успокоило его, тот разговор с отцом прояснил сразу так много вещей в его голове. Когда он принял свою судьбу и озвучил её, казалось, что звёзды наконец-то сошлись, и он больше не был таким потерянным. Пока ещё не нашел свой путь, но, по крайней мере, теперь он знал, куда ему нужно идти. — Мне жаль, — сказал парень осторожно беря её запястья, чтобы убрать их от своего лица. «Я спасу тебя от пиратов», — вспомнил он, как говорил это ей, но не смог заставить себя рассмеяться. Его глаза были широко раскрыты и полны раскаяния, когда он посмотрел на неё и спросил: — Я причинил тебе боль? — Тебе придется сделать намного больше, чем это, чтобы причинить мне боль, — сказала Катара и опустила руки. Зуко кивнул и уселся на песок. Она повторила его движения и села рядом. Он не отодвинулся. — Но знаешь, что действительно больно? Видеть, что моему другу так плохо, и я ничего не могу с этим поделать, — сказала она. Зуко подтянул колени к груди и положил на них руки. Девушка сложила ноги в позе лотоса, и они вдвоем смотрели на море. Свет луны и звёзд отражался в чернильно-черной воде, с едва заметными оттенками золота от света костров. — Я не думаю, что когда-либо извинялась перед тобой, — внезапно начала она. Принц повернул голову, на его лице отразилось замешательство. — За что? — За тот день, когда ты спас нас от Спарки-Спарки-Бу-Мэна. — Это не его имя, — сказал он, и его губы изогнулись в невесёлой ухмылке. — Не важно, — ответила Катара. — Когда ты присоединился к нам, и я была так зла на тебя… Я угрожала убить тебя, Зуко. Он пожал плечами, немного ошеломлённый тем, что, по-видимому, она тоже думала об этом. И всё же он никогда бы не стал упрекать её этим. В конце концов, он это заслужил. — Все в порядке. — Зуко, это не так, — произнесла Катара. — То, что я сделала, было неправильно. Я знаю, что имела право злиться на тебя, и это не то, за что я извиняюсь. Но угрожать тебе подобным образом было… — С чего ты вообще взяла, что должна извиняться за это? — внезапно спросил он. — Я просто много думала о том, что ты говорил. И каким ты был для нас… Для меня. Ты стал так важен для меня за такое короткое время, и я никогда не извинялась за то, что сказала тебе тогда… И мне очень жаль. Мне так жаль, Зуко. Ты… Ты этого не заслуживаешь. Он просто наблюдал за ней боковым зрением и решил кивнуть. — И когда я ударила тебя той ночью водяным хлыстом, я… — Катара, остановись, — сказал парень и выдохнул. — Тебе не нужно извиняться ни за что из этого. Я это заслужил. — Зуко, пожалуйста. Ты этого не заслуживал и не заслуживаешь, — раздражённо сказала девушка. — Ты наконец-то пытался поступить правильно, а я пыталась причинить тебе боль за это. — Не беспокойся об этом. Ты угрожала мне, не потому что я решил присоединиться к вашей группе. Ты угрожала мне, потому что пыталась защитить свою семью от того, кто уже предавал тебя. Я заслужил это недоверие. Оно был обоснованным. Я не сержусь. У тебя было полное право думать обо мне так, — сказал он. — Но как бы то ни было, я прощаю тебя. Ведь так поступают друзья, верно? — Да, — согласилась она. — Спасибо, Зуко. Они снова сидели в тишине, и звук океана убаюкивал их обоих. Ему нравилось сидеть вот так и смотреть на море, но он был уверен, что она хотела сказать что-то ещё. И, возможно, были вещи, которые он тоже хотел, чтобы она выслушала, но совсем не знал, как начать этот разговор. — Ты сказал… Ты сказал, что все уходят… — произнесла она. — Ты действительно думаешь, что это произойдет? Что мы все собираемся бросить тебя? — Это то, чего я заслуживаю, — сказал Зуко. Прежде чем она успела возразить, он добавил: — Я не такой, как ты и остальные. У вас всех есть свои места. Дома, в которые можно вернуться после войны. Люди, за которых можно держаться. Но я понятия не имею, что со мной будет. — Твой дядя… — попыталась она. — Я даже не знаю, простит ли он меня когда-нибудь. — Простит тебя? — Ты не единственная, кого я предал в Ба Синг Се, Катара, — сказал принц, и её плечи опустились, когда она вспомнила сцену в катакомбах. Зуко чувствовал, как слезы потекли по его щекам. — Я столько раз пытался навестить его, но он даже не взглянул на меня. «Я думаю о тебе как о своем собственном сыне», — сказал ему однажды дядя Айро на Северном полюсе. Зуко была непривычна такая забота, он не знал, что с ней делать. Сейчас он отдал бы всё за единственного мужчину, который стал ему настоящим отцом. Но он потерял и его тоже. Катара молча смотрела, как он рассказывает это и плачет. — Я был так растерян и сбит с толку. Но я знаю, что мне не следует жаловаться. Он имеет полное право ненавидеть меня после всего, что я сделал. Я знаю, что причинил боль и ему тоже. — Но я простила тебя. И он тоже простит, — сказала девушка очень уверенно. — Ну, ты — это ты, Катара, — сказал он как ни в чем не бывало. — Но мы — Нация Огня. Огонь не всегда так добр. — Ты простил меня, — заметила она. — Мне нечего было прощать, — заметил он, пожимая плечами. — Зуко… — начала она. — Твой дядя не твой отец, ты же знаешь. При упоминании отца — не как Повелителя Огня, а как его отца — он чуть не подпрыгнул. Его глаза были широко раскрыты. — Что ты знаешь о моем отце? — осторожно спросил он. — Я знаю, что он Повелитель Огня, — начала она. — И я знаю, как ты получил свой шрам. Он стиснул зубы и изо всех сил постарался, чтобы огонь внутри не разгорелся снова. — Как… — начал он спрашивать, но она оборвала его. — Суюки рассказала мне. — Она знает? — Она сказала о несчастном случае на тренировке и… — Подожди… — прервал он, подняв руку. — Несчастный случай на тренировке? — Агни Кай? Его золотые глаза сузились, и когда её голубые посмотрели на него, он всё понял. Она думала, что знает. Но она ничего не знала. — Что именно она рассказала тебе о моем шраме? — осторожно спросил он. — Что ты якобы проявил неуважение к своему отцу на какой-то важной встрече. И твой отец заставил тебя пройти какой-то тест… Зуко разразился резким, невеселым смехом. — Это действительно история, которую знают все? — Я…— начала Катара. Она рисовала узоры на песке, которые на самом деле ничего не значили. Она снова заговорила, тихо: — Мне жаль, что мы говорили о тебе за твоей спиной. Думаю, я не должна была прислушиваться к сплетням. — Всё в порядке. Я знаю, что люди говорят об этом, — сказал он. — Но если ты говоришь, что знаешь, как я получил свой шрам, тебе стоит узнать получше. Он посмотрел вдаль. Это будет нелегко, он никогда ни с кем не говорил о том дне. Любой, кто должен был знать — уже знал, так что не было причин поднимать этот вопрос. И никто никогда не обсуждал это с ним. Зуко знал, что люди шепчутся за его спиной, но за три года он научился не обращать на них внимания. — Агни Кай — не тренировка, — сказал принц, начиная рассказ. — Когда мне было 13, я отчаянно хотел участвовать в политическом планировании моего отца. Я хотел, чтобы он гордился мной. Азула продвинулась дальше меня почти во всем, что касалось магии огня, но даже её никогда не приглашали на военный совет. И я был наследником престола. Я был так взволнован тем, что наконец-то стал частью чего-то, до чего она ещё не дошла. Зуко продолжил: — Сначала меня не пригласили, но дядя Айро смог уговорить их. Он велел мне молчать. Во время совета в военной комнате один из генералов предложил жестокий маневр: он хотел поставить молодых новобранцев в центр для первой атаки, а элитный отряд оставить на боковых флангах. Новички были приманкой, их всех убили бы первыми. Все генералы поддержали эту идею. Но я заговорил, не успев даже подумать. Я ничего не мог с собой поделать. Я сказал, что с нашей стороны нечестно предавать солдат, которые посвятили жизни нашей стране, и использовать их так бесчестно. — И ты был прав! — воскликнула Катара, восхищенная этой историей и вновь взбешенная Народом Огня. — Они так не считали, — тихо сказал он. — Высказывание вне очереди против вышестоящего офицера было актом неподчинения. Мой отец приказал мне сражаться в Агни Кай, чтобы ответить за оскорбление. Я принял вызов, думая, что буду сражаться с генералом, который предложил этот маневр. — Но погоди… Что такое Агни Кай? — Агни Кай — это священный поединок между соперничающими магами огня, — констатировал парень. — Обычно это битва на смерть. Потому что жить без чести — хуже смерти. — Зуко! — в ужасе воскликнула она. Она положила руку ему на плечо, и он повернул голову, чтобы посмотреть на неё. — Ты согласился на это? — Я думал, что смогу победить его, — сказал он, пожимая плечами. — Отказ от вызова вышестоящего офицера был равносилен потере чести. Я был высокомерен и всё ещё хотел, чтобы мой отец мной гордился. Но когда пришло время Агни Кай, оказалось, что, хоть я выступил против генерала во время совета, я высказался в присутствии Хозяина Огня, в его боевой комнате. Так что я проявил неуважение к нему, а не к генералу. Поэтому, когда я встал, чтобы встретиться со своим противником, на другой стороне был мой отец. — Духи, Зуко… — Я не мог сражаться с ним. Каждый раз, когда я пытался ответить отцу, объяснить что-то, избиение было только ужаснее и продолжалось гораздо дольше. Я довольно скоро понял, что всё… закончится быстрее, если я просто извинюсь, — он снова пожал плечами. Он не видел, как приоткрылись её губы, когда он так небрежно упомянул о своих побоях в детстве. Он не видел, как её сердце только что разбилось. — Я молил о пощаде и прощении. Там были сотни людей, которые наблюдали за происходящим. — Даже твой дядя? — прошептала она. — Даже мой дядя. Но даже если бы он хотел что-то сделать, он ничего не мог. Сражения Агни Кай священны и обычно привлекают толпу зрителей — особенно между королевскими особами и знатью, а борьба с Лордом Огня просто неслыханна. Но, несмотря на толпу, аплодисменты… единственным, кого я мог видеть, был мой отец. «Ты научишься уважению, и страдание станет твоим учителем» — вот что он сказал перед тем, как нанести удар. Зуко вспомнил этот момент с особой ясностью. Он видел, как отец поднимает кулак, и как его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он молился духам, любому высшему существу, которое слышало, он умолял и повторял про себя «нет, нет, нет, нет», но не мог произнести этого вслух. Но пощады не было, и все, что он мог сделать, это закричать — яркий свет так же быстро превратился в темноту, и он никогда больше не был в состоянии видеть. — Когда я проснулся, я был на маленьком корабле со своим дядей, несколькими солдатами и командой. У меня были письменные инструкции, в которых объяснялось моё изгнание. Когда я отказался сражаться, я отказался от своего права на трон. Когда я проиграл дуэль, я потерял свою честь. Мой отец поставил условие, что я смогу вернуться и восстановить свою честь только если вернусь с Аватаром. — Вот почему ты был так одержим идеей поймать Аанга, — сказала она. — Но это была глупая затея. Ты был в море много лет в поисках… ничего. — В течение многих лет я думал, что хочу вернуть свою честь, — сказал он. — Но на самом деле, я просто хотел быть со своей семьей. На самом деле мне больше нигде не было места. Я знаю, что у меня был дядя, но… — Я понимаю, — сказала она. — Ты все ещё любишь своего отца, не так ли? — Это плохо? — спросил он. Ещё одна слеза скатилась по его щеке, и он не сделал ни малейшего движения, чтобы остановить её. Она тоже плакала — он не знал, в какой момент его рассказа это началось, но, когда он страдал, ей тоже было больно. Зуко сглотнул и добавил: — Я знаю, что он злой и всё такое, и я никогда не прощу ему того, что он сделал, но он все ещё мой отец. Разве это плохо? — Я так не думаю. И я не знаю… — прошептала она срывающимся голосом. — Что я точно знаю, так это то, что он не заслуживает тебя как сына. Ты слишком хороший. И я знаю, что ты заслуживаешь лучшего. — Никто ничего не заслуживает, — пробормотал он себе под нос. — Почему, когда дело доходит до хороших вещей, которых ты заслуживаешь, вдруг никто ничего не заслуживает? — спросила Катара. — И знаешь что? Хорошо. Скажи, что это правда. Скажи, что ты хочешь… Он приподнял бровь, глядя на неё. Девушка продолжила: — Зуко, ты был всего лишь ребенком, чуть старше, чем Аанг сейчас. И моложе, чем я сейчас. Я даже представить себе не могу… Я не знаю, как ты это пережил. Ни один ребенок никогда не должен умолять своего отца о пощаде. То, что сделал твой отец, было чудовищно, жестоко и непростительно. — Он не всегда был таким, если ты сможешь в это поверить, — сказал он. — Моя семья когда-то была счастлива. Лучшие воспоминания о них у меня остались прямо здесь, на этом пляже. Однажды он спас меня, когда я тонул, потому что я был достаточно глуп, чтобы попытаться помочь детенышу крабо-черепахи добраться до моря после того, как он вылупился. Я не хотел, чтобы он отстал от его братьев и сестёр. И тогда он прыгнул в воду, чтобы спасти меня, я помню, как моя мать держала меня, когда я плакал, хотя уже был в безопасности. — И когда мы были маленькими, Азула и я были неразлучны. Она была моей лучшей подругой, а я — её другом. Мы строили замки из песка прямо здесь с нашим отцом, — сказал он. Катара невольно улыбнулась — несмотря на то, что она знала, какими в конце стали некоторые персонажи его рассказа. — Я всегда задавался вопросом, что я сделал, чтобы потерять всё это. — Вы с Азулой были друзьями в детстве? — Да, всё что у нас было — это мы. Отцу не нравилось, что мы играем с теми, кто ниже нас. По крайней мере, так было до того, пока мы не стали достаточно взрослыми, чтобы ходить в школу, и наши способности к магии не проявились окончательно. — Мой отец сказал, что она родилась везучей, а мне повезло родиться. И всё же, когда мы были детьми… Мы… — он замолчал, задумчиво глядя на звезды. — Ты скучаешь по ней? — спросила Катара. — Все это немного запутанно, верно? — сказал он вместо ответа. — Я знаю, что сейчас она опасна, но… — Она твоя сестра, — закончила она за него. Катара одарила его слезливой улыбкой, когда он снова посмотрел на неё. — Ты любишь её. — Я должен был защитить её, — сказал Зуко, глядя на девушку. — Я должен был быть рядом с ней. Если бы я был просто… Я не знаю… Лучше, сильнее… Может быть, сейчас она была бы на нашей стороне. Может быть, Аанг мог бы иметь самого могущественного мага огня в новейшей истории в качестве своего учителя вместо меня. — Зуко, ты не можешь винить себя за то, кем стала твоя сестра. — Может быть, всё могло бы быть по-другому, если бы я мог просто быть ей лучшим братом, как Сокка для тебя. — Ты ничего не мог сделать, — сказала она ему. — Ты такой же ребенок, как и мы. Ты не можешь винить себя во всем этом. Он потянулся за песком, скомкал его в кулаке и отпустил. — Когда я увидел, как вы с Соккой играете, что-то во мне просто… — начал он. — Я вспомнил, какими мы с Азулой были в детстве. Тогда она не могла произнести моё имя, поэтому просто назвала меня Зузу. Сейчас она использует это имя, чтобы насмехаться надо мной, но так было не всегда. Парень закрыл глаза, и новые слезы покатились по его щекам. Катара протянула руку, чтобы коснуться его лица, и он едва почувствовал её большой палец на покрытой шрамами скуле. На этот раз он не возражал. И прежде чем он смог остановить себя, он наклонился к её прикосновению. — Я называл её Лала, — сказал он. — И она была хорошим ребенком, Катара. Когда-то она была хорошей. Наш отец отнял это у неё. — Знаешь, это многое тебе говорит о тебе… что ты можешь так говорить о своей сестре, когда она мечтает тебя убить, — сказала девушка, нежно поглаживая большим пальцем кожу его щеки. Его дыхание выровнялось. — Послушай, я знаю, что она сумасшедшая. Я знаю, — сказал Зуко, его тон был уверенным, с оттенком сожаления. — Но я хотел бы быть лучшим братом. Она могла бы стать другой, если бы я вёл себя по-другому. — Ты сделал всё, что мог. Это была не твоя забота — воспитывать её. Ты сам всего лишь ребенок. Он склонил голову. Ветер обрызгал их водой из океана. Принц поёжился от прохладного воздуха и сделал глубокий вдох, а когда выдохнул, от него начал исходить пар — его внутренний огонь грел его. Теперь они вдвоём чувствовали себя уютно в тишине, измученные событиями прошедшего дня. Когда Катара положила голову ему на плечо, он повторил её жест и тоже прислонился к ней. — Я не оставлю тебя, ты же знаешь, — сказала она, не поворачивая головы. Его губы изогнулись в лёгкой улыбке, которую она не могла заметить. И Катара добавила: — Никто из нас не оставит тебя. Мы теперь тоже твоя семья. — В конце концов тебе придется уйти, — сказал он ей. — В какой-то момент вам с Соккой придется вернуться домой, на Южный полюс. У Суюки есть Воины Киоши. Тоф, ну, она не останется со своими родителями, но она захочет быть со своими людьми, в своей стихии; и она наследница, у неё тоже есть обязательства перед своей семьей. А Аанг — Аватар, он никогда не сможет обосноваться на одном месте. —Ты много думал об этом, не так ли? — Как ты сказала, меня не было на ужине. — Зуко… — Я не знаю, что будет со мной после всего этого, — просто произнес он. — После того, как я научу Аанга магии огня, и он победит моего отца, я не знаю, куда идти. Я имею в виду, я мог бы поискать свою мать, но… — Поискать мать… Но ты сказал, что потерял её, — сказала Катара. — Потерял, — согласился парень. — Или, по крайней мере, я думал, что потерял. Но когда я столкнулся с отцом во время затмения, он сказал мне, что она жива. Просто изгнана, как и я. Она помогла убить моего деда, чтобы посадить моего отца на трон, потому что мой дед приказал моему отцу убить меня в отместку за то, что мой отец хотел лишить моего дядю права наследия трона после смерти моего двоюродного брата. У Катары приоткрылся рот и на несколько секунд перехватило дыхание. Но Зуко рассказал эту короткую историю так просто, как будто его даже не смутило, что несколько членов его семьи хотели его убить. Это было почти так, будто он даже не боялся умереть. — Зуко, твоя семья в полном беспорядке, — сказала она. — Ты столкнулся со своим отцом во время затмения? Ты никогда не говорил мне об этом. — До недавнего времени мы не очень-то много общались. Ты ещё многого обо мне не знаешь, — сказал он ей тихо, но с ухмылкой на губах. — Но да, я встретился с ним. Он снова пытался убить меня. Я никогда раньше не видел, чтобы кто-то так быстро метал молнии, даже Азула. Парень продолжил: — Мне сейчас почти семнадцать, я не видел её и не слышал о ней с одиннадцати лет, а она была жива всё это время. Даже когда я был в изгнании, я ничего о ней не слышал. Почему она так долго держалась в стороне, если только она просто… — он поперхнулся и сглотнул, стараясь говорить ровным голосом, когда продолжил: — Если только она просто больше не хочет меня знать? — Я уверена, что это неправда. — Ты этого не знаешь. — Я знаю твое сердце, Зуко, — сказала она ему. Они снова смотрели друг на друга. — Из всего, что ты рассказал мне о своей матери, похоже, что ты научился многому от неё. И твоего дяди. И любой, кто тебя знает, не смог бы… не смог бы вынести, если бы увидел тебя таким, когда ты думаешь, что ты никому не нужен и никому нет до тебя дела. — Если люди заботятся обо мне, почему они всегда уходят? — спросил парень. Было так больно видеть, что в его тоне не было ни капли иронии. — Это не всегда происходит потому, что они этого хотят. — Почему это должно происходить каждый раз? — он громко причитал, обращаясь к небесам. — Каждый раз, когда я думаю, что могу сблизиться с кем-то, они не хотят этого слышать, они на самом деле не хотят знать меня. И если они действительно окажутся достаточно близко, и я начну думать, что, может быть, на этот раз все будет по-другому, внезапно они просто-напросто уходят… Я просто хочу знать, что я делаю не так, чтобы я мог перестать это делать. Так чтобы это перестало происходить каждый раз. — Не каждый раз. Не сейчас. Зуко обхватил голову руками, стиснул зубы и челюсти, угли его печали жаждали искры, которая снова их разожжет. И он был так, так хорош в том, чтобы поджигать их. Но Катара не остановилась… Она не позволила бы ему снова сжечь себя. — Эй, — сказала она. — Посмотри на меня. Когда он это сделал, она взяла его лицо в свои руки, и он не отодвинулся, не вздрогнул и не сопротивлялся. Он был податлив в её руках — его кровь, его пульс, его сердце были у неё под рукой, и его жизнь — под её прикосновением. — Я все ещё здесь, Зуко, — сказала она ему. — Я с тобой. Когда он наклонился к её прикосновению, когда дрожащие губы приоткрылись — она чувствовала, что он ещё мгновение и он сломается. Катара потянулась к нему, обвила руками его шею, и он зарыдал в её объятиях. Он дрожал, пока её руки гладили его волосы, когда она успокаивала ярость внутри него, так же, как он делал это для неё. — Тебе больше не нужно быть одному. Тебе не нужно замыкаться в себе. Неважно, как далеко я буду, я с тобой, — прошептала она ему, крепче обнимая. Его руки отчаянно вцепились в ткань её рубашки, и он прижимал её к себе так же сильно. — Все будет хорошо, я обещаю, — прошептала она. — Я никому больше не позволю причинить тебе боль. Даже себе. — Ты не обязана защищать меня, Катара, — прошептал он ей в кожу, начиная расслабляться. Он медленно высвободился из её объятий. — Ну, кто-то же должен, так что это буду я, — сказала Катара, снова оказавшись лицом к нему, положив руки ему на плечи, когда её колени уперлись в грубый песок. Его руки лежали на талии, и они смотрели друг на друга. Что-то серьезное витало в воздухе между ними. — Я с тобой, принц Зуко из Народа Огня, сейчас и навсегда. Клянусь своей жизнью. Он улыбнулся этой формальности. — Хорошо, — сказал он, его красно-золотистые глаза сверкали в свете луны. — Но только если ты позволишь мне пообещать то же самое в ответ. — Договорились, — сказала она со смешком. Он улыбнулся, и его дрожащие руки скользнули от её талии к лицу. Она прильнула к его прикосновению и, неожиданно даже для самой себя, вздохнула от его тепла. Её голубые глаза смотрели в его, когда он произносил клятву, которую она только что дала. — Я с тобой, мастер Катара из Южного Племени Воды, сейчас и навсегда. Клянусь твоей жизнью. — Моей жизнью? — спросила она, приподняв бровь. — Я должен поклясться жизнью, которая все ещё имеет для меня значение, если ты хочешь, чтобы это обещание что-то значило. — Зуко, — предупредила она, позволяя себе опуститься и сесть на ноги. Он рассмеялся — на этот раз по-настоящему рассмеялся, и она ухмыльнулась. — Я не возьму свои слова обратно, — сказал парень. — Ты совершенно неправильно дал клятву! — Ты только что это выдумала! Я могу сказать это так, как захочу! — поддразнил он в ответ. — Кроме того, это не похоже на то, что мы собираемся пожениться. — Как угодно, Ваше Высочество, — ответила она, благодарная за темноту, которая скрывала тепло, которое подступило к её щекам. Она вернулась в прежнее положение, сидя рядом с ним, только на этот раз он положил голову ей на плечо, а она прислонилась к нему. — Нам лучше поскорее вернуться. Мы устали, а тебе всё ещё нужно тренировать Аанга, когда взойдет солнце. — Ещё пару минут, — сказал парень. «Это хорошее воспоминание»,— подумал Зуко. Это было то, что он намеревался сохранить. — Ты можешь вернуться сейчас, если хочешь, — добавил он. — Со мной все будет в порядке. — Что я только что сказала? — Ты ведь не имела в виду это буквально, не так ли? — пошутил он. — Знаешь, мне иногда нужно побыть одному. — Я знаю, но это испортит момент, — сказала она. — Как скажешь, — сказал он. — Катара? — Да? — Спасибо. — За что? — За всё. — Я на самом деле ничего не делала… — Ты понимаешь меня. «Ты заставляешь меня чувствовать себя настоящим. И целым. И почему-то в этом вся разница», — подумал он, но не смог произнести вслух. Катара вспомнила те же слова, которые сказала ему, и поняла, что они означали. Она улыбнулась. — Никто на самом деле не делал этого раньше, — добавил он. — Даже дядя. Это… Это мило. — Спасибо тебе за это же.