Теперь я единственный,
Потому что я всё ещё здесь.
В свете восходящего солнца она чувствовала, как силы луны покидают её хрупкое тело. Веки отяжелели, и всё же девушка не могла отвести взгляд. Облака медленно плыли по небу, окрашенному градиентом от ночного синего до ярко-оранжевого, открывая ей потрясающий вид на горизонт Кальдера-Сити. Катара могла видеть очертания каждой крыши — некоторые из них всё ещё тлели, резко контрастируя с восходящим светом. Местные могли наблюдать это зрелище каждый день, в то время как жители её племени видели такой свет всего раз в год. Это всегда был особый момент, который нельзя пропускать. До встречи с Аангом Катара могла по пальцам сосчитать, сколько рассветов она видела. Она никогда не думала, что однажды будет стоять там, где стояла сейчас. Не после того, как она так долго — слишком долго — молилась о том, чтобы эта нация сгорела дотла. Катара ненавидела это место и этих людей большую часть своей жизни, и всё же, и всё же… Каким прекрасным и полным великолепия всё это казалось теперь. Она была девушкой из Южного Племени Воды, которая не могла долго находиться вдалеке от дома, не ощущая льда под своими ногами. Здесь до неё не доносились стоны китовых моржей, здесь не было слышно криков водных коал или пингвино-выдр, которые прыгали и плескались в ледяной воде. Она не могла находиться далеко от дома, правда. Но всё же здесь раздавалось весёлое щебетание птиц, которых она не знала, здесь она слышала крики комодо-петухов, приветствовавших утро. Когда подул прохладный ветерок, Катара почувствовала запах древесного дыма от завтраков, доносящийся из домашних кухонь. Она почувствовала, как персонал дворца начал просыпаться с солнечным светом, и лёгкая улыбка коснулась её губ, когда она вздохнула. Задумчиво. Грустно. Новый день наступил, и именно в этот момент спокойствия Катара впервые подумала: «Я бы могла к этому привыкнуть». Эта мысль заставила шёпот вины вцепиться ей в спину, словно якорь. Как она могла хотеть этого после того, как так долго ненавидела это всё? Она была одета в ярко-красное, по большей части. На ней был шёлковый ночной халат, который был слишком велик, чтобы быть удобным, но всё же его единственной целью было прикрывать её порванную войной синюю одежду. Катара стояла одна на этом пустом балконе, недалеко от покоев, где отдыхал Зуко, и наслаждалась свежим воздухом и тишиной утра. — Катара, — произнёс голос в нескольких метрах позади неё. Она обернулась и увидела лицо генерала, стоящего у двери. Паника начала подниматься по её спине, но она быстро заметила, что выражение его лица было добрым и непринужденным. Он явно пришёл не для того, чтобы сообщить ей плохие вести. Катара моргнула, приоткрыв рот, когда Айро сказал: — У тебя есть минутка? — Генерал Айро, — поприветствовала она, низко склонив голову в знак уважения. — Всё в порядке? Айро подошел к ней, улыбнулся и поднял руку в успокаивающем жесте. — Всё просто прекрасно. Мой племянник сейчас под присмотром Тоф, — сказал он. — И, пожалуйста, после сегодняшнего… Зови меня дядей. Катара улыбнулась в ответ. — На самом деле у меня никогда раньше не было дяди, у моих родителей не было ни братьев, ни сестёр. — Смотрю, ты наслаждашься видом, — сказал он, кладя руки на перила. — Мне тоже он всегда нравился. Айро закрыл глаза и глубоко вдохнул — это был запах его родины. Катара скрестила руки на груди и прислонилась к колонне, любуясь картиной, открывавшейся перед ними. — Это так красиво, — согласилась она. — Я понимаю, почему Зуко так долго боролся за то, чтобы вернуться домой. — Как ты себя чувствуешь? — спросил мужчина, поворачивая голову, чтобы посмотреть на неё. Его глаза были цвета бронзы, а в радужках светилась мудрость, которая требовала от неё правды и ничего кроме правды. Катара смотрела на него некоторое время и облизнула губы, прежде чем ответить. — Я устала, — ответила она. — Исцеление… оно отнимает у меня много сил. — Тогда тебе следует отдохнуть, — сказал Айро. — Прими наше гостеприимство. После всего, что ты сделала для нас… для меня? Для Зуко? Ты никогда больше не будешь ни в чём нуждаться в Стране Огня, — Катара опустила глаза и улыбнулась, на её щеках появился слабый румянец. Айро засунул руки в рукава своей мантии, повернулся к ней лицом и продолжил: — И хотя это никогда не станет достаточным возмещением за все те зверства, которые мой народ и я совершили против твоего… Я надеюсь, это может стать началом на пути к тому, чтобы всё исправить. — Спасибо, дядя, — сказала Катара, всё ещё глядя на горизонт и наблюдая, как солнце встает над столицей Нации Огня. — Честно говоря, мне немного стыдно. — Стыдно… — повторил Айро, нахмурив брови, но лишь на мгновение. Она посмотрела в его сторону, пытаясь уловить его тон, надеясь услышать утешение, собранное в форме осязаемой правды. Никаких пустых обещаний, которые она привыкла искать у молодого парня, которого вырастил этот мужчина. Айро лишь один раз кивнул, поглаживая волосы на подбородке. Через мгновение он повернул к ней голову и спросил: — Что тебя волнует? Это почти нервировало, этот его непоколебимый взгляд, когда он заглядывал глубоко в её глаза. Это напомнило ей о Пра-Пра и о том, что от неё тоже никогда не получалось по-настоящему скрыть ни секрета, ни стыда. В глубине души Катара задавалась вопросом, все ли старики рано или поздно учатся этому. — Я просто думала о… — Катара замолчала, её голос был тихим. Она сглотнула. — О том дне. В Ба Синг Се. — Ах, — произнес Айро. Они оба знали, что это был за день. — Мы с Зуко тогда вместе оказались в ловушке в Хрустальных Катакомбах. Я думала, что ненавижу его… Я так сильно ненавидела его за то, что Народ Огня сделал с моей семьей. С моим народом. И я сказала ему тогда, что это у него в крови… распространять войну, насилие и ненависть. Я винила его. Катара нахмурила брови при этом воспоминании и закрыла глаза. Она надеялась, что причиной тепла, которое она чувствовала на веках, было солнце, а не слёзы, подступающие к её глазам. — Я так долго винила его, — повторила она. — Но вот мы здесь. И он… И всё это так прекрасно, — она сжала губы, прижав руку к сердцу. — И мне так стыдно. — Почему? — Вы не представляете, сколько раз я желала и молилась, чтобы духи уничтожили всю эту страну за то, что сделала война, — произнесла она дрожащими губами. — Вы говорили о зверствах, которые Нация Огня совершила против моего народа, против меня… Это не вина Зуко. И не ваша. С моей стороны было несправедливо… судить его, обрушать на него всю эту ненависть только потому, что он из Нации Огня, — продолжила Катара. — Зуко и так тратит слишком много времени на извинения за то, чего он даже не делал. Люди при виде него думают о нём самое худшее. И я тоже некоторое время назад так думала. Он постоянно осторожничает рядом с нами, он нервничает и боится, потому что привык, что никто не верит в то, что в нём есть что-то хорошее… Он и сам перестал в это верить. Айро тихо замычал, обдумывая услышанное. Он был уравновешенным человеком, он никогда не перебивал, и Катара заметила, что Зуко тоже перенял это — это терпение, это понимание, этот путеводный свет. Огонь не бывает добрым, сказал он ей однажды. Но он был. Мог быть — если разжечь правильно. — Мне стыдно, — сказала она наконец, её голос становился всё мягче, чувство вины тяжело давило в груди. — Что я олицетворяла его с преступлениями Нации Огня вместо того, чтобы считать его просто человеком… кем-то моего возраста. Просто подростком, таким же как я. После этого какое-то время они остались в тишине, тихое щебетание птиц было их единственной музыкой. — Это очень интересно, Катара, — произнёс Айро. — Ты была права, это и правда было у нас в крови… в каком-то смысле. — Что? — спросила она. Её голубые глаза сузились, брови нахмурились, а голос стал на тон выше. — Ты должна понять… Человек, который стоит перед тобой сейчас, был человеком, который осаждал город Ба Синг Се в течение шестисот дней, — сказал Айро. Черты её лица расслабились, а рот приоткрылся. Айро ухмыльнулся без тени юмора. — Сейчас ты можешь считать меня мудрым и почтенным, но не так давно тысячи солдат и гражданских, как в Нации Огня, так и в Королевстве Земли, встретили свой конец… из-за меня. Он сказал всё это без гордости или жалости к себе. Он сказал всё это так просто и буднично, как только мог. Когда он говорил, в его глазах была печаль, Катара видела это, а ещё глубочайшее сожаление. Её сердце болело, хотя она и не могла понять за кого. Огонь войны навсегда менял тех, кого пожирало пламя, — такова была его природа. Люди часто разделяют этот эффект на две группы: некоторые восстают из пепла ещё более великими и сильными, чем когда-либо, другие же оказываются сожжены в пыль, чтобы никогда больше не возродиться. Была, однако, и третья группа. Войны — это нечто уникальное для человечества. Всё остальное — стихийное бедствие — цикл жизни, восстанавливающий себя всеми своими таинственными путями, без какой-либо рифмы или причины. Он ни к кому не привязан, не перед кем отчитываться, у него нет предубеждений в ту или иную сторону. Войны — это совсем другое. Они всегда начинаютя с одной-единственной искры, которая имеет злое намерение сжечь другую. Итак, что же тогда происходит с теми, кто питал это пламя? С теми, кто разжигал угли конфликта, веря, что поступает во благо? Катара посмотрела на мужчину, и в глубине её сердца зародился новый конфликт. И всё же она не могла воспринимать его как человека, о котором он только что ей рассказал. По крайней мере, не до конца. — Скажи мне, Катара, — попросил Айро. — Это меняет то, кем ты меня видишь? — Я… Я не знаю. Я не знаю, что на это сказать. — Ммм… — это было всё, что он произнес. — Зуко однажды сказал мне, что… внутри каждого из нас есть свет и есть тьма, — начала она, нарушая молчание. — И никто не является исключением. Вы выбрали делать добро сейчас, хотя раньше совершили так много плохого. Я думаю, это, по крайней мере, должно что-то значить. Это была загадка — положение, в которое поставил её Айро. Это было почти как смотреть в зеркало. Айро нежно улыбнулся ей, и в его глазах мелькнула гордость, когда она вспомнила слова его племянника. Она всегда видела его таким — с улыбкой на лице и сияющими глазами. Трудно было представить его кем-то другим, не говоря уже о том, чтобы признать его военным преступником. И всё же он был им. — Мой племянник столь же мудр, сколько и сострадательен. У тебя доброе, справедливое сердце, мастер Катара. Ты будешь творить здесь чудеса, я это знаю, — сказал он в ответ, и на его губах заиграла тень улыбки. — Это… если ты решишь остаться, конечно. Её рот скривился в быстрой забавной гримасе от этой реплики. Катара посмотрела на мужчину: его глаза мерцали явным озорством. Айро ухмыльнулся и покачал головой. Он продолжил, выражение его лица стало серьезным: — И всё же то хорошее, что мне удалось сделать, не отменяет того факта, что когда-то я был человеком из Народа Огня, который заслуживал твоей ненависти — потому что тогда я верил в то, что пытались привить мне мои предки… в ложь о превосходстве Нации Огня. Многие верили, но некоторые из нас стали мудрее на собственном опыте, — Айро крепче сжал руки на груди. — Я полагаю, мой племянник не рассказывал тебе о Лу Тене? Катара покачала головой. — Нет. Кто такой Лу Тен? Веки закрыли его бронзовые глаза, и он задумчиво вздохнул, низко склонив голову. Пока он говорил, его взгляд был устремлен на городской пейзаж. — Лу Тен… был моим сыном, — сказал Айро, несмотря на всю его стоическую натуру, всю его силу, он всё равно был человеком. При слове «сын» его голос едва не сорвался. Она чувствовала его печаль и его горе, его открытую, кровоточащую рану, которая так никогда полностью и не закрывалась. Катара положила руку ему на плечо и крепко сжала, прежде чем отпустить. Он вздохнул и продолжил свой рассказ. — Во время моей осады Ба Синг Се Лу Тен помогал беженцам из Королевства Земли проникнуть за стены города, защищая их от моих солдат. Он был убит во время рейда, который я санкционировал… рейда, который превратился в битву. Катара почти могла почувствовать суматоху, которая царила в его воспоминаниях, от того, как звуки и крики войны слышались в его голове. Это был звук, который он никогда не сможет забыть — такие люди, как он, никогда не смогут. — Конечно, много раз до этого… — Айро продолжал. — Он пытался поговорить со мной об этом. О переменах, о равенстве… но я не стал слушать. Я считал его таким молодым и наивным. Идеалист — такой же, как и его двоюродный брат. Каким же я был дураком. Айро сделал паузу, чтобы перевести дух, вздохнуть. Он оглянулся на Катару, и она заметила, что в его глазах стояли слезы. Он широко улыбался дрожащими губами, когда говорил о своём сыне, в его глазах плескалась отцовская скорбь. — Да, я не был таким, как мой брат, но… но когда-то давно мы были не такими уж разными. — Я не знала, — сказала она тихим, как шепот, голосом. — Я бы никогда не подумала, я… я так сожалею о вашей потере. — О, это одна из многих ловушек возраста, Катара, — определенный вид гордости, в которую впадают многие люди… когда ты отказываешься слушать или учиться из уст младшего, чувствуя, что именно ты должен учить его. Думая, что ты никогда ничему не сможешь научиться у кого-то моложе тебя в силу того, что ты прожил дольше, поэтому знаешь больше, но мы все знаем одинаково меньше друг друга, — сказал он, посмеиваясь про себя, но Катара не чувствовала за этим никакого юмора. В его голосе слышалась надломленность, глубокая душевная боль. Его слова имели вес, и Катара чувствовала их притяжение. — Но Лу Тен, — продолжил Айро, и на его губах появилась улыбка. — О, Лу Тен при жизни был мудрее, чем я мог когда-либо надеяться стать. Он был бы во сто крат лучшим человеком, чем тот, кем я являюсь сейчас. Катара почувствовала, что начинает улыбаться. Его история была одновременно печальной и в то же время такой прекрасной. Они стояли молча в знак уважения к покойному. С востока дул легкий утренний ветерок, который развевал его волосы. Отчасти ей нравилось представлять, что это дух Лу Тена присоединился к ним, наблюдая за своим отцом с того места, где духи встречались с небом. — Я хотел бы помочь своему сыну. Я сожалею, что не слушал его. Но сейчас для этого слишком поздно, — сказал он наконец. — Я знаю, что никогда не смогу по-настоящему искупить свою вину за то, что я способствовал потерям, понесенным столькими людьми в этой войне… но я стараюсь компенсировать это и искупить, насколько могу… стараясь изо всех сил помочь Зуко. — А Зуко знает? — спросила она. — О том, что случилось с Лу Теном? — Нет. Он знает, что его двоюродный брат погиб в битве… но он не знает почему. Однажды я расскажу ему об этом в своих историях о том, как я нашел свой собственный путь к искуплению… — Но зачем вы рассказали об том мне? — Потому что ты сказала, что тебе стыдно… ненавидеть Народ Огня за то, что он сделал, — ответил он. Айро выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза. Катара не могла отвести взгляд. Он продолжил: — Тебе не следует стыдиться этого. Нация Огня совершила жестокие и ужасные поступки в этой войне. Мы никогда не должны забывать об этом, мы не должны пытаться стереть наше прошлое. Крайне важно извлечь из этого урок, чтобы это никогда больше не повторилось. Нам всем нужно заслужить это прощение… несмотря на то, что некоторые из нас не участвовали в этих грехах, мы всё равно так или иначе извлекли из этого выгоду. Мудро, что ты не хочешь, чтобы гнев поглотил тебя, но ты должна позволить себе быть праведной в своём гневе, мастер Катара. Преобразуй этот гнев в страсть. На пользу. Для перемен. В будущем вам нужно будет помнить об этих вещах. Мир — это не то, что вы завоевываете один раз, и он останется таким навсегда. Мир — это то, что вы строите. В этот момент Катара почувствовала, как с её плеч свалился груз. В этом был смысл. Праведность крепко, как сталь, вцепилась в основание её позвоночника, заставив встать ещё прямее. Она улыбнулась его утешительной мудрости. — Избавление этого мира от столетней боли — это бремя, унаследованное молодыми, и это наша ответственность перед всеми, кто остался… быть сейчас лучше, чем те, кто был до нас. И никто не знает, как доказать, что достоин этого искупления больше, чем мой племянник, мой сын. Зуко это понимает. Он будет прекрасным лицом новой эры Нации Огня, и я не мог бы гордиться им больше. И с помощью… вместе вы могли бы построить действительно новый мир. Его лучший вариант. — Спасибо, дядя, — сказала она. Повинуясь инстинкту, она потянулась к обнаженной шее, где раньше покоилось ожерелье её матери. Кивнув ему, она продолжила: — Это много значит для меня. И вы дали мне столько поводов для размышлений. Внутри неё зародился зевок, солнце уже полностью взошло, и девушка, питавшая силы луны, никогда раньше ещё не чувствовала такой усталости. Кости её спины болели, и когда она выпрямилась, то почувствовала, как хрустят суставы. Она попыталась пошевелить шеей и застонала. — Я думаю, что сейчас мне нужно немного отдохнуть, — сказала она. Айро усмехнулся. — Хорошо, хорошо… — согласился он. — Тала показала тебе твои покои? — Да, это отличная комната. Спасибо вам. — Тогда иди, — ответил он. Девушка двинулась, чтобы сделать шаг назад, но Айро прервал её. — Но сначала, мастер Катара… Могу я? Сначала она склонила голову набок и приподняла бровь, пытаясь понять, что он имеет в виду. Айро вынул руки из рукавов и жестом пригласил её в объятия. Катара ухмыльнулась, больше ничего не говоря, она крепко обняла его и обвила руками его шею. Она почувствовала, как слезы капают ей на плечо. От Айро пахло лавандой и свежеприготовленными клецками — он был таким же теплым, как чай, который заваривал. — Спасибо, — прошептал он. — За то, что спасла его. Я никогда не смогу ничего сказать или сделать, чтобы отплатить тебе за то, что ты сделала для него, для нашей семьи и Нации Огня, — тогда он отпустил её и положил руки ей на плечи. — Ты спасла нас всех. — Я… — сказала она, положив руки на его локти и затаив дыхание. Катара могла только кивнуть. — Пожалуйста. Айро кивнул ей в ответ и отпустил её. Она начала уходить, а когда подошла к дверному косяку, обернулась и увидела, как он снова смотрит на горизонт, а легкий ветерок развевает его серебристые волосы. — И дядя? — окликнула она. Айро повернул голову, вопросительно приподняв бровь. — Чего бы это ни стоило… Я тоже вас прощаю.***
Когда грозный Лидер Воинов Киоши вернулась в покои Лорда Огня, первое, что она сделала, это скрестила руки на груди и ухмыльнулась. Как резко смягчились черты девушки, привыкшей сражаться, находясь в боевой раскраске, когда перед ней предстало это милое зрелище. Храп, с нежностью подумала она, был слышен до самого конца этого крыла Королевского дворца — а это был довольно длинный коридор. — Как долго он спит? — спросила она. — Не долго. Минут десять, наверное. — Столько слюней… за десять минут? — Он же твой парень, — ответил Зуко. Новый Лорд Огня сидел, опираясь на огромное количество красных шёлковых подушек, половина его тела была укрыта одеялами. Он был одет в соответствующую красную шелковую мантию, расшитую золотой нитью замысловатыми узорами из пламени и драконов, показывая, кем он теперь был. Мантия была немного расстегнута, открывая повязки, закрывавшие шрам на его груди. Его тёмные волосы казались почти мокрыми, как будто их не мыли три дня — и это было правдой. Было приятно видеть его таким. Живым. Румянец вернулся к его щекам за те несколько дней, что за ним усердно и покорно ухаживали его друзья. Суюки обрадовалась этому, хотя это была не единственная причина её улыбки — Сокка, который пообещал ей, что будет заботиться о Зуко, пока она немного вздремнет в их комнате, крепко спал у прикроватного столика, а слюна капала из его открытого рта. Девушка засмеялась и села у кровати Зуко. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо. Уже лучше, — ответил он. Его руки ерзали на коленях, а золотые глаза то и дело украдкой поглядывали на открытую дверь. — Где все? — Что ж, краткий обзор… Мастер Пиандао только что прибыл с Аппой, Аанг встречает его, — ответила Суюки. Говоря это, она загибала пальцы на руке, чтобы сосчитать всех людей, о которых, как она знала, он заботился. За одним заметным исключением. — Твой дядя временно исполняет твои обязанности по управлению страной, он следует твоей инструкции, но ты, вероятно, не помнишь, как отдавал приказ, так что предупреждаю, ты это сделал. Он занимается переводом солдат Нации Огня из Королевства Земли в твоё распоряжение, пока ты выздоравливаешь, он также был на встречах по поддержанию мира практически весь день. Тоф с Талой и новым Верховным Мудрецом — кажется, его зовут Хакухо или что-то в этом роде — проверяют персонал и охрану. Зуко ждал, но Суюки просто смотрела на него, улыбаясь. Дразня. Его рот был приоткрыт, а глаза метались по комнате, надеясь, что его молчание подтолкнет её к продолжению. Он приподнял бровь, глядя на неё, в то время как выражение её лица оставалось неизменным. — И? — Что? — спросила она. — Хочешь узнать о ком-нибудь ещё? Суюки точно знала, о ком хотел узнать Зуко. И он знал, что она знала. Он закрыл глаза и глубоко выдохнул через нос. — Расслабься, — наконец ответила Суюки. Его плечи опустились, он выдохнул воздух, который задерживал, и снова открыл глаза, чтобы посмотреть на неё. — Катара спит. Уже пару часов, кажется. — О, — произнёс он. — Э-это хорошо. — Тебе нужно будет ещё немного исцеления после… ну, ты знаешь чего. Ты вроде как просто потерял сознание после того, как что-то выпил. Они дали тебе какое-то особое молоко, которое позволило тебе немного поспать и помогло тебе выздороветь, но оно вырубило тебя. Катара говорит, что после этого тебе может понадобиться ещё несколько сеансов, и чтобы ты немедленно позвал её, если почувствуешь себя хоть немного плохо. Но я думаю, что она просто очень осторожничает, знаешь? — сказала Суюки. — Последний сеанс исцеления был слишком выматывающим, на грани её возможностей, ей действительно нужен отдых. — Подожди, как долго я был без сознания? — Два дня, просыпаясь время от времени, — ответила она. — Два дня?! — Каждый раз ты был сбит с толку, когда просыпался, так что мне приходилось объяснять тебе почти всё, по крайней мере, дважды. — Так почему вы двое здесь? — Сейчас наша смена, — ответила она. — Ну, на самом деле, это моя смена присматривать за тобой, но Сокка не хотел помогать с организацией и размещением делегатов Северного и Южного Племён Воды, потому что у него всё ещё болит нога, и он вызвался поменяться сменами со мной, чтобы я могла немного отдохнуть. Мы точно не позволим кому-то присматривать за тобой после всего, что мы сделали, чтобы спасти твою жизнь. Ну, в основном Катара. И твой дядя. Но на самом деле, я думаю, Сокка просто хотел вздремнуть. В этот момент другой парень резко проснулся, засохшая слюна возле его губ резко контрастировала с его тёмной кожей. — КАКТУС ЗАСТАВИЛ МЕНЯ СДЕЛАТЬ ЭТО! — закричал он в бреду. Зуко и Суюки посмотрели на него с одинаковым выражением отвращения и нежности. Его голубые глаза метались между парнем и девушкой, пытаясь сориентироваться. — Подождите, что? Что происходит? — И тебе доброе утро, э-э… — Суюки попыталась пошутить, повысив голос, — спящий бездельник… спящий… слишком много? Парни переглянулись, ни один из них не хотел комментировать её попытку. Они стиснули зубы и скорчили ей гримасу, пытаясь изобразить максимально непринуждённую улыбку. — Ладно, ладно, неважно! — сказала Суюки, вскидывая руки в воздух и закатывая глаза. — Я не сильна в прозвищах! Чёрт возьми! — она застонала, вставая. — Единственная вещь, которая у меня плохо получается, мне так жаль! Зуко и Сокка рассмеялись. Она приподняла уголок губы. — Но в любом случае, Зуко проснулся, — сказала Суюки. — И на этот раз, я думаю, окончательно. Я пойду принесу тебе немного еды — ты уже несколько дней не ел, — она посмотрела на Сокку. — Можешь понаблюдать за ним немного, пока я схожу ему за обедом? С насмешливым вздохом и драматическим движением руки к сердцу Сокка ответил: — Ты сомневаешься во мне? — Да, — невозмутимо ответила Суюки. — Постоянно. — Это ранит меня, — ответил он, надув губы. — Серьёзно. Она фыркнула и покачала головой. — Я сейчас вернусь. — Принеси мне тоже обед, пожалуйста! — крикнул он ей вслед. Когда Суюки вышла из комнаты, Сокка потянулся. При этом он услышал характерный треск своего позвоночника, поскольку спать на столе было не лучшим решением. Он зевнул и протёр глаза. — Вы двое препираетесь, как пожилая супружеская пара, — съязвил Зуко. Еда была последним, о чём он думал, когда проснулся. Теперь, когда Суюки упомянула об этом, он действительно почувствовал, что пустота внутри постепенно начинает давать о себе знать. Резкая боль пронзила его прямо в центре груди. Он приложил руку к повязке, чтобы сдержать боль, и поморщился. — Оу, ты в порядке? — спросил Сокка, сразу заметив его дискомфорт. — Всё в порядке, — быстро ответил Зуко, его другая рука поднялась вверх, пытаясь облегчить беспокойство друга. — Я в порядке. Просто голоден? — Всегда, — ответил другой парень. — Но в любом случае, я действительно надеялся, что буду здесь, когда ты проснешься… — Почему? — Ну… — Сокка соскользнул со стула, вытянув раненую ногу, чтобы достать что-то из кармана. — Катара рассказала нам, что произошло, — продолжил он, потянувшись за камнем и положив его на прикроватный столик Зуко. Это было обручальное ожерелье Канны — ожерелье Катары. — Что ты имеешь в виду, она рассказала тебе, что случилось? — Во время той битвы с твоей сумасшедшей сестрой? — Да? Что насчет этого? Сокка издал звук — наполовину фырканье, наполовину смешок и полное недоверие. Его преданность сестре уже настолько укоренилась, что это даже не казалось ему чем-то примечательным. «У этого парня всё плохо», — подумал он. — То, что ты сделал… — сказал он. — То, что ты сделал для моей сестры, чувак… Я не знаю, есть ли слова, я… я просто… — Сокка… — попытался Зуко, но он не дал ему вставить ни слова. — Нет, заткнись. Ты позволишь мне сказать это, — сказал Сокка. — Ты рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою сестру — нет, ты чуть не умер, чтобы спасти мою сестру, — наступила пауза, голубые глаза встретились с золотистыми и между ними возникло понимание. Когда воин из Южного Племени Воды заговорил, его было невозможно остановить. Было ясно, что он репетировал эту речь в своей голове последние несколько дней. — Зуко, нет смысла благодарить за что-то подобное. Это не то, за что я когда-либо смогу отплатить — уверен, что я сейчас говорю и от имени моего отца. И я также уверен, что он сам даст тебе об этом знать, потому что я определенно расскажу ему, что ты сделал. Так что, предупреждаю, тебя, наверное, обнимут. Супер сильно, — сказал он. — И нет, я не позволю тебе меня отговаривать. — Сокка… — Заткнись на секунду, хорошо? — он повторил, подняв руки вверх. — Я просто… — Сокка сделал долгий, глубокий вдох. Он закрыл глаза и поднял руки вверх. — Это нелегко для меня, и я буквально репетировал это в своей голове примерно два дня, так что вот… — сказал он. «Пауза для драматического эффекта…» — подумал он, представляя, как воображаемый барабан в его голове заполняет тишину. Зуко поднял на него покрытую шрамами бровь и моргнул, не зная, как реагировать. Наконец Сокка поднял голову, посмотрел Лорду Огня прямо в глаза и сказал: — Я знаю, что ты влюблен в мою сестру. — Что? Этого было почти достаточно, чтобы его новое сердце выпрыгнуло из груди. Зуко выпрямился на своём месте, где его поддерживали подушки, так быстро, что от этого движения он сразу почувствовал резкую боль в животе. Он застонал, откинулся на обратно и поморщился. Сокка только наблюдал с понимающей ухмылкой на лице, в то время как тепло и кровь окрасили лицо нового Лорда Огня. — Зуко, — сказал он прямо. — Буквально все уже знают, что ты влюблен в неё, кроме Аанга. Но ему простительно, потому что он, ну ты знаешь… Аанг. Я оставлю эту потрясающую возможность рассказать ему эту новость вам, ребята, — Зуко сглотнул, его глаза расширились, а взгляд метнулся от приоткрытой двери его комнаты к Сокке, когда тот продолжил: — И, ну, поначалу я был не совсем за. Я имею в виду — я думал, что вы, ребята, милые или что-то в этом роде, но я не… Я не знаю, я её старший брат, понимаешь? Я просто никогда не думал, что кто-нибудь когда-нибудь будет достаточно хорош для неё. Или я никогда не хотел, чтобы кто-то был достаточно хорош для неё, я не знаю. Она защищала меня большую часть моей жизни, и это просто немного… убивает меня, что я не могу защитить её от всего. Было странно слышать, как голос Сокки стал таким — понизился с его обычного высокого, комедийного тона. Сейчас в нём о была интонация взрослого мужчины. Хотя в том, как он говорил, чувствовалась неуверенность. В этом была правда, уязвимость, которую он позволял Зуко увидеть. Сокка продолжил: — Но потом ты прыгнул перед молнией ради моей сестры. Ты сгорел изнутри, чтобы спасти мою сестру, даже не думая об этом. И я знаю, что моя сестра не нуждается в защите, или в спасении, или в чём-то ещё, потому что мы оба знаем, что она прекрасно сама может о себе позаботиться… Глаза Зуко украдкой взглянули на дверь. — Сокка… — И! — сказал он, всё ещё не позволяя перебить себя. — И ты отправился со мной в Кипящую Скалу, чтобы спасти моего отца и Суюки… Зуко, то, что ты сделал для моей семьи… — он остановился и опустил взгляд вниз. Его здоровая нога нервно дёргалась. — Слушай, я не собираюсь говорить тебе идти за ней или что-то в этом роде. Это зависит только от вас, ребята — если это то, чего она хочет, чего вы хотите… — продолжил он. — Но то, что я пытаюсь сказать, это… если вы, ребята, решите быть вместе? Я хочу, чтобы ты знал, что я не против. Тебе не нужно беспокоиться о том, что её семья — а именно я, наш папа и бабушка — могут быть против. Потому что поверь мне, приятель — даже если вы с ней по какой-то причине не окажетесь вместе, ты будешь приглашён на каждый праздник Южного Племени Воды до конца твоей жизни. — Ты закончил? — спросила Суюки у него за спиной. — Суюки! — испуганно воскликнул Сокка, повернув голову и увидев, что она несет большой поднос с едой и чайником чая. — Как ты добралась сюда так быстро? — Ты просто много болтаешь, — сказала она, ставя поднос на колени Зуко. — И долго, — добавил Зуко, беря богато украшенные и чрезмерно сложные фарфоровые палочки для еды. — Знаешь, это не занимает слишком много времени, чтобы сходить за едой на кухню. Все хотят угодить новому Лорду Огня, — сказала Суюки, протягивая ему ещё одну пару столь же изысканных палочек для еды, и он поднял крышку, открывая лапшу. — Оооо! — сказал Сокка. — Еда нации огня — самая лучшая! Когда Зуко поднял крышку своей миски, он нахмурился, увидев, что в ней была только жидкость. Суюки сморщила свой носик, пожала плечами и объяснила: — Катара сказала, никаких твердых продуктов в ближайшее время, пока ты полностью не выздоровеешь, поэтому я взяла просто бульон. Но… — произнесла она, поднимая крышку плетеной корзины рядом с чашей. — Я тайком принесла несколько клёцек. Сказала, что они для меня. — Но да, в любом случае… — сказал Сокка, длинная лапша выпадала у него изо рта, пока он жевал, бульон стекал по подбородку. Он с характерным шумом отправил лапшу в рот. — Я сказал то, что сказал, — сказал он, жуя. Сокка выпрямил спину, посмотрел Лорду Огня в глаза и выдержал его взгляд. — Спасибо тебе, Зуко. За то, что спас её. — У меня не было выбора, — ответил он, его голос был мягким и тихим. Румянец на его щеках становился все ярче с каждой секундой, он улыбнулся сам себе, уткнувшись подбородком в шею. — И даже если бы я мог сделать это ещё раз… Я бы выбрал её. Каждый раз. Суюки положила руку на сердце, а Сокка закатил глаза и добавил себе ещё лапши. — Ладно, тихо, мы поняли, ты влюблен, — пошутил он, дуя на горячую, всё ещё дымящуюся лапшу. — Тебе обязательно так громко говорить об этом? — Спасибо, Сокка, — сказал Зуко, слегка макая клёцку в соус Понзу со свежими полосками имбиря. — Ты не отрицаешь этого, — отметил Сокка с набитым ртом. — Я так и думал, что ты не станешь. — Что тут отрицать? — пробормотал Зуко, отправляя клёцку целиком в рот. — Оууу! — громко и в унисон воскликнули Сокка и Суюки. Их глаза стали комично большими, когда они посмотрели на него, прижимая руки к сердцу. Зуко закатил глаза и принялся жевать. — Заткнитесь и дайте мне съесть мои клёцки.***
За следующие несколько часов Зуко так и не увидел Катару. О, как же он чувствовал её отсутствие. После трапезы с Суюки и Соккой его передавали по кругу, как детскую игрушку. Слуги спешили помочь вымыть ему волосы, ноги и подстричь ногти. Одна слуга даже предложила принести ему неприлично большую миску вишен без косточек, чтобы он мог насладиться, пока его моют, но парень сразу же отказался. И хотя он привык к таким удобствам, его терпение было более хрупким, чем ему бы хотелось. Было ещё одно место, где он сейчас хотел быть, был ещё кое-кто, кого бы он хотел увидеть как можно скорее. И всё же каждый раз, когда он спрашивал, ему отвечали, что Катара ещё спит. А потом они сказали ему, что она ушла из Дворца вместе с Суюки на рынок в поисках тканей. Нехорошо, что его новое сердце было так далеко от той, кто его создал, держал в руках и — если быть честным с самим собой — полностью владел им. Когда солнце начало садиться, Зуко наконец оказался один, на нём были регалии Лорда Огня. Он отпустил королевского портного и его помощников, сославшись на то, что хочет побыть с одеждой наедине. По крайней мере половина этого оправдания была правдой. В нескольких местах на рукавах и на торсе были булавки, а шлейф был слишком, слишком длинным, как ему казалось. Зуко знал, что слуги будут готовить наряд всю ночь, чтобы к утру всё было готово к его коронации, но чувствовал, что даже этого будет недостаточно. Его свежевымытые волосы были распущены, когда он уставился на себя в длинное, богато украшенное зеркало. На мгновение он подумал, что похож на ребенка, в шутку обменявшегося одеждой с отцом. Как будто эта роль ему совсем не подходила. Он выдохнул через нос и попытался снять наряд самостоятельно. Он не хотел звать на помощь слуг, как будто он совсем беспомощный. Но когда он слегка наклонился, чтобы снять с себя часть регалий, то застонал от боли, которая сильно сдавила грудь. Его мышцы были еще слишком новы, так что любое напряжённое движение оказывалось достаточно болезненным. — Тебе не следует перенапрягаться, племянник, — сказал дядя, быстро входя в комнату и помогая ему снять большую тяжелую накидку с халата. — Я в порядке, дядя, — сказал Зуко, позволяя ему помочь себе. — Мне не нужно, чтобы все постоянно беспокоились обо мне. Я не настолько беспомощный. — Пойми, Зуко… — голос Айро звучал плавно и размеренно. — Мы видели, как ты умер. — Я знаю, — ответил парень, склонив голову. — И мне очень жаль, что я так вас всех напугал… — Катара была права, — сказал дядя, положив руки ему на плечи. Золотистые глаза встретились с бронзовыми. — Я никогда не замечал этого раньше… как ты извиняешься… даже за то, в чем нет твоей вины, — Айро положил руку на лицо Зуко, на ту сторону, где не было шрама. — Ты совершил хороший, достойный восхищения поступок, Зуко — спас своего друга с риском для собственной жизни? Я так горжусь тобой, сын мой. — Спасибо, дядя, — сказал парень. Айро улыбнулся, но затем Зуко быстро откинул голову назад, обдумывая слова своего дяди. — Подожди, ты что говорил с Катарой? — Как раз перед тем, как она отправилась отдыхать этим утром, да, — ответил Айро, и в его старых глазах появился лукавый блеск, когда он помог своему племяннику снять остальные регалии. — С ней всё в порядке? — Теперь лучше, когда ты жив, — ответил Айро. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше, — ответил он, надевая легкий халат поверх своей формы, это был практически единственный предмет одежды, который он мог надеть на себя без особых проблем. Когда Зуко поморщился, просовывая руку в один из рукав. Дядя приподнял бровь, глядя на него, парень просто закончил одеваться. — Немного больно, когда я это делаю… Айро жестом пригласил племянника сесть на богато украшенную кушетку рядом с зеркалом в полный рост. Они сели рядом друг с другом, и Зуко выдохнул с облегчением. — Вырастить новое сердце — это… неслыханно. Не что иное, как чудо, — сказал Айро, похлопывая племянника по колену. — Вы с Катарой столкнетесь со многими врагами и многими испытаниями — многие будут судить вас… или бояться её. Или и то, и другое, — он сказал это, наклонив голову и сжав губы. — Возможно, вы только что выиграли войну, но у вас впереди ещё много сражений. — Я знаю, — ответил Зуко. Он повернул голову к своему дяде, его взгляд был пронзительным. Все такой же, неизменный. — Но я готов к этому. Я не из тех, кто отступает перед вызовом. — Ты никогда не сдаешься без боя, — сказал Айро, — я знаю, — с этими словами мужчина встал и собрал брошенную одежду. — Я доставлю это портному, они должны быть готовы к завтрашнему утру. Я готовился к твоей коронации и последующему балу, пока ты отдыхал. Знаешь, мы ожидаем много гостей, — он резко выпрямился, радость волнения ясно читалась в том, как сияли его глаза. — Высокопоставленные лица из Племён Воды и Королевства Земли уже должны были начать прибывать. — Будет бал? — Конечно! Когда это ты видел, чтобы я упускал возможность устроить празднование, племянник? — Зуко усмехнулся про себя и покачал головой. Айро продолжил: — И, кроме того, это конец столетней войны и твоя коронация — такое важное событие требует большой вечеринки! При упоминании о его коронации улыбка Зуко дрогнула. — Я всё ещё не могу поверить, что стану Лордом Огня. — Ты уже им стал, — поправил его дядя. — А потом… — Зуко облизнул губы, слова застряли у него в горле, и он посмотрел на своего дядю. Айро выгнул бровь, и парень продолжил: — Потом… ты вернешься в Ба Синг Се? Черты лица Айро смягчились, улыбка, которой он его одарил, ослабила беспокойство Зуко. — И оставить моего племянника управлять страной в одиночку? За какого отца ты меня принимаешь? Как будто ты меня совсем не знаешь, — ответил он. Зуко улыбнулся в ответ, благодарность сияла в его золотистых глазах. Тогда Айро положил руку ему на плечо и крепко, но нежно сжал. — Я останусь здесь… с тобой. Буду помогать тебе до тех пор, пока ты не сможешь вести все дела самостоятельно, и даже после этого я буду здесь в любое время, когда я тебе понадоблюсь. — Это может занять годы… — Я знаю. — Но… — начал Зуко. — Что насчёт Жасминового Дракона? — Моя чайная может подождать, — ответил Айро. — Племянник, знай, что ничто и никогда не будет для меня важнее тебя. И я не ожидаю, что семнадцатилетний мальчик сможет возглавить Нацию Огня без небольшого руководства и поддержки… — затем Зуко кивнул, и его плечи наконец расслабились. Но в понимающем взгляде рядом снова появилось озорство. — Хотя я полагаю, что поддержки у тебя предостаточно… — сказал он. Это заставило Зуко вскинуть голову. — В виде очень симпатичной юной покорительницы воды… — Дядя, — простонал он, закрывая глаза. Зуко почувствовал, как румянец возвращается к его щекам. Айро мог только усмехнуться. — Я могу сказать только одно, и ты услышишь, как я это скажу, — сказал он, крепче сжимая плечо своего племянника. Зуко моргнул, разинув рот. Его дядя пристально посмотрел на него сверху вниз и сделал паузу, парень чувствовал, как тревога поднимается на кончике его языка, но не мог ничего сказать. Глаза Айро сузились, и, наконец, он произнёс: — Не испорти всё. Зуко выдохнул, некое подобие улыбки вернулось на его губы. — Я не мог об этом даже мечтать, дядя, — ответил он. — Это мой мальчик.***
Жители Кальдера-Сити не могли припомнить ни одного дня в своей жизни, когда причалы были наполнены таким количеством красок. Дети, при виде кораблей иностранцев, бросающих якорь, умоляли своих матерей, дергая их за концы юбок и штанин брюк, в попытке утащить их в гавань. Взрослые граждане Нации Огня сбились толпились и беззастенчиво наблюдали, как иностранцы въезжают в их страну. Никто из них никогда не видел ничего подобного. Завтра у них будет новый Лорд Огня, и война официально закончится. Естественно, лидеры со всего мира направлялись в столицу, чтобы отметить это событие. Это было началом новой эры в истории мира — той, которую едва ли кто-нибудь из них знал. Осталось так мало тех, кто мог вспомнить, какой была жизнь до нападения Народа Огня. В любой другой день ей, возможно, понравилось бы это зрелище, но сегодня всё, чего она хотела, — это увидеть что-то успокаивающее и знакомое. В конце концов, Катара провела последние два дня, исцеляя нового лидера этой страны. Её кости всё еще были измучены и жаждали тепла, объятий, передышки от тяжести, взвалившейся на её плечи. И всё же повсюду было что-то незнакомое. Что-то, чего она никогда раньше не видела. Что-то чужеродное и странное, как будто ещё больше подчеркивающее, что она здесь чужая. Как бы Айро ни старался, чтобы она чувствовала себя желанной гостьей во дворце, быть окруженной таким количеством чего-то настолько нового было достаточно, чтобы взволновать даже самый спокойный из океанов. Катара бежала сквозь толпу, пока не заметила знакомый ей с детства волчий хвост, почти как маяк, помогающий направить её корабль к берегу. Или сторожевая башня, подумала она про себя. Большую часть дня она провела с незнакомыми людьми, они вымыли ей волосы, сняли мерки, накормили и задали ей вопросы по настоянию Айро, так что при первом же шансе освободиться от них всех она искала кого-то, рядом с кем можно почувствовать себя в безопасности. Её единственной отсрочкой была просьба Суюки помочь ей выполнить несколько поручений, пока она гуляла по рынку. К сожалению, тот, кого она действительно хотела увидеть, в остальном был занят вещами, которые её мало касались. Казалось странным, что часть его была отделена от неё после всего, что произошло между ними. Она пришла на рынок вместе с Суюки, чтобы поискать новые ткани, но её подруга была захвачена новостью о том, что её Воины Киоши, недавно освобожденные из крепости Нации Огня, вот-вот прибудут в порт. Вот так она впервые за долгое время оказалась настолько близко к морю, и всё же никогда в жизни покорительница воды не чувствовала себя такой потерянной. Как раз в этот момент мимо неё пробежали двое детей, держа в руках маленькую, явно сделанную вручную бумажную вертушку. Брат и сестра, подумала она. Они наслаждались видом своей маленькой самодельной игрушки, вращающейся на ветру. Она улыбнулась при виде этого зрелища, буквально на долю секунды, продолжая двигаться к брату. Наконец она нашла его у одного из портов, он стоял, держась за свой костыль, дожидаясь пока корабли причалят к берегу. — Он здесь? — спросила Катара, взяв его за руку. Сокка резко повернул голову к сестре. — Кто… Зуко? — Что… нет! — сказала она. — Нет, я знаю, что его здесь нет — я имела в виду папу! — Расслабься, я бы сказал тебе, если бы он был здесь. Пока прибыли только высокопоставленные представители Королевства Земли и делегаты Северного Племени Воды. Некоторые из Борцов за свободу тоже здесь. Они наслаждаются экскурсией по Королевскому двору Нации Огня, которую Зуко устроил для них. — Зуко устроил? — Ну, не совсем… — сказал он, скорчив гримасу. — Его дядя, — мгновение спустя он спросил: — Подожди, ты что ещё не виделась с Зуко? — Нет, с тех пор, как я исцеляла его в последний раз… — призналась она. — Он готовится к завтрашней коронации. — Я думал вы больше не отлипните друг от друга после всего, что произошло, — пошутил Сокка, жестикулируя руками так драматично, как только мог, учитывая его травму. — Всё ещё не могу поверить, что твой парень станет Лордом Огня. Это была приманка, он знал это. И она это поняла. Но всё же, он просто не мог не заговорить об этом. — Он не мой парень! — сразу же возразила Катара, и на её щеках появился слабый тёплый румянец. Покалывание пробежало по задней части её шеи. Она сглотнула и стиснула зубы. — Катара, пожалуйста… — сказал Сокка, закатывая глаза и ухмыляясь. — Он прыгнул перед молнией ради тебя… — Это не значит, что я ему что-то должна, и он бы сказал тебе тоже самое. — Ты заново вырастила его сердце! — Я бы сделала это для каждого из вас! — Но ты влюблена именно в него, Катара, а не «в каждого из нас», — сказал Сокка, показав руками кавычки на фразе «каждого из нас». Его преданность созданию воздушных кавычек чуть не заставила его споткнуться о самого себя, но он сумел удержаться на своем костыле. Когда он обнаружил, что стоит прямо, то просто оперся всем весом на костыль и пожал плечами, будто ничего не произошло. — Всё просто. Как она завидовала его непринужденной уверенности. Когда вас учат какому-то факту и заставляют поверить, что он является несомненной и неопровержимой истиной, принять его так же легко, как сделать вдох. Небрежное пожатие плечами, кивок головы — простое «ну, это имеет смысл!» Но любовные дела никогда не были делами с лёгкими выводами, с ними ничего не было просто. Её сердце было водоворотом, который просто вбирал в себя всё вокруг. Катара желала утешения, покоя, безопасности где-нибудь, где чувствовала бы себя дома. Она хотела найти Зуко. Перемена в выражении её лица заставила игривую натуру её брата смягчиться. Его ледяной взгляд превратился из пронзительного в сочувствующий. Добрая улыбка появилась на его губах. Интересно, заметил ли он страх в её глазах? Беспокойство? Отчаяние? — Как ты можешь быть так уверен? — спросила она его. — Ты просто не видишь своего лица, когда смотришь на него, — ответил он тем же тоном. — Когда мы думали, что потеряли его? Катара, я никогда раньше не видел тебя такой испуганной. Я видел такой взгляд у папы только тогда, когда он… ты знаешь. Она знала. Её руки потянулись к тёмным волосам, кончики мягких локонов коснулись кожи пальцев. Она прикусила нижнюю губу и вздохнула. — Ты любишь Суюки? — Конечно, я люблю Суюки, — ответил он без колебаний. Без малейших сомнений — просто факт. — Откуда ты знаешь? — Просто знаю. Она не знала, хочет ли она быть раздражённой его откровенностью или успокоиться от его благородной непринужденности. Если это было так легко принять, то почему, даже думая об этом, она чувствовала себя так, словно в её животе одновременно вспыхнул миллион разных огней? Катара чувствовала себя так, словно она была тысячей бурь, запертых в человеческое тело. Несмотря на то, что Айро подтвердил её убеждения этим утром, вряд ли было что-то, что могло бы успокоить боль её сердца. Ну, почти ничего — одна вещь всё же была. — Но… у нас всё по-другому, — сказала она. — Он собирается стать Лордом Огня, — она выплюнула это, как яд, как будто это было что-то неприятное, а не то, что у неё было время обдумать. — Ему придется жениться на какой-нибудь… богатой аристократке из Нации Огня или что-то в этом роде. — Кто сказал? — ответил Сокка. — На случай, если ты забыла, мы выиграли войну, Катара. Зуко — Хозяин Огня. Старых правил больше нет, теперь мы решаем, как нам жить дальше, — он сделал паузу и пристально посмотрел на неё сверху вниз. — Чего тебе бояться? — Я… — она попыталась начать, но слова застряли у неё в горле. — Я не знаю. — Ты же знаешь, что нравишься ему, верно? — Знаю. Он сказал мне об этом несколько недель назад. — Конечно, он заслонил тебя от молнии. Парень ясно дал понять, что он буквально умрет за тебя. — Я просто не знаю, готова ли я. — Тогда не будь готова, Катара. Тебе вовсе не обязательно быть готовой, — сказал он. — Тебе пятнадцать. Он подождет, если ты этого захочешь, ты же знаешь, что он подождет. Это твой выбор. — Это будет так сложно. — Как и быть с Суюки. Она Воин Киоши, она живет на острове Киоши. В конце концов мне тоже придётся вернуться домой. У нас сейчас так много всего происходит… Но желание быть с ней? Это самая простая вещь в мире. Она того стоит. Мы вместе, потому что мы этого хотим, понимаешь? — затем он воспользовался моментом, чтобы обнять сестру за плечи. — И, кроме того, технически… ты принцесса. — Пфф, да, точно, и как я могла забыть — поддразнила она, отталкивая его назад. — Какое это вообще имеет значение? — Нет, серьезно! Подумай об этом… — сказал он. — Папа — вождь, что-то вроде Короля Южного Племени Воды, или что-то в этом роде, так что… — он замолчал, в его многоточии ясно читалось предложение: «Если дело дойдет до подобных политических вещей, которые разлучат вас, ребята, я сделаю всё, чтобы вы, ребята, были вместе. Если это то, чего вы хотите». Он почувствовал, как она прижалась к нему. — Если дело дойдет до драки, тебе не придется сражаться в одиночку, сестрёнка. Я могу тебе это обещать. Знаешь, это не должно быть так сложно. — Как так получилось, что ты вдруг оказался в команде Зуко? — спросила Катара, бросив игривую ухмылку в его сторону. — Послушай, любой парень, который прыгает перед молнией и сжигает своё сердце ради моей младшей сестры, меня устраивает, — ответил Сокка, пожимая плечами. — Плюс, он тебе нравится. Ты ему нравишься. И если вы, ребята, сойдётесь, он сможет готовить мне ужин в любое время, когда я захочу. На данный момент единственные, кто затягивает это дольше, чем нужно, — это вы двое. Это сумело пробиться сквозь её тревогу, и смешок сорвался с её губ. — Я действительно люблю его, — призналась она себе. Катара скрестила руки на груди и вздохнула. Когда эти слова впервые сорвались с её губ вслух, правда окружила её, она поймала себя на том, что начинает улыбаться, и ничего не сделала, чтобы остановить это. — Мне кажется. Сокка улыбнулся в ответ и отвернул от неё голову, голубые глаза, так похожие на её, сияли гордостью. — Всё получится, вот увидишь. — Спасибо, Сокка, — сказала она, обнимая брата за талию и крепко прижимая к себе. Он ответил на объятия и прижался щекой к её макушке. Они долго стояли так, пока силуэты кораблей Южного Племени Воды не показались на горизонте. — Так… значит, это всё ещё «нет» на использование магии крови для лечения моей ноги? — ухитрился съязвить он. Катара держала глаза закрытыми и скорчила гримасу. — Не разрушай момент.***
Кто-то мог бы подумать, что это землетрясение. Зуко, однако, понимал чуть больше, и он слишком хорошо знал, что землетрясения не длятся несколько минут подряд. По мере того как солнце клонилось к ночи, жизнь во дворце начинала затихать. По крайней мере, ему разрешили немного пройтись, и именно тогда он почувствовал легкую дрожь земли под ногами. Он последовал за ощущением и оказался в саду своей матери. Сад Урсы с момента её изгнания был неухоженным. До того, как на его лице появились шрамы, его присутствие заставляло слуг поддерживать сад, по крайней мере, в некоторой степени презентабельном виде, но вряд ли когда-либо он был на том уровне, который поддерживала его мать, когда ухаживала за ним. Однако к тому времени, когда Зуко вернулся во дворец за тем, что, как он думал, было его искуплением, состояние сада заметно ухудшилось. Он превратился в тень своей былой славы. Тем не менее, даже тогда, несмотря на заметный недостаток ухода, он оставался одной из самых спокойных частей Королевского дворца. Это было, конечно, до тех пор, пока в нём не появился величайший маг земли всех времен. Лорд Огня быстро нашел босую девушку, с небольшими изменениями её позы земля склонилась перед её волей. Она выкорчевала сорняки и насыпала на самый верхний слой хорошую вулканическую почву, расставила бушели вокруг небольшого пруда, где, как он знал, любили собираться уткочерепахи. Сейчас, конечно, там было пусто, потому что существа, вероятно, испугались того, как движется земля. Он знал об их темпераменте — они были существами, которых легко было напугать, и все же, они могли сражаться, чтобы защитить себя, когда это было необходимо. Зуко спустился к девушке, и почувствовал, что земля перестала двигаться. Он тоже остановился, встав прямо за ней. — Твое сердце звучит по-другому, — сказала Тоф вместо приветствия. Она стояла к нему спиной — не то чтобы это имело значение, но она всё ещё не могла спокойно смотреть на него, хотя и была слепой. — Оно просто новое, — ответил парень, и на его губах появилась застенчивая улыбка. -Привет. Она повернулась к нему, глядя куда угодно, только не на него. Её голос был тихим, а руки напряглись, когда она скрестила их на груди. — Ты в порядке? — Я в порядке, — ответил Зуко, и после паузы добавил: — Завтра моя коронация. — Нет, черт, — сказала она. Легкомысленно и отстраненно, сквозь зубы. Зуко мог слышать слова, которые она не хотела произносить. Он достаточно хорошо знал это состояние, чтобы понять, что она пытается удержаться от срыва. В конце концов, в последний раз, когда она видела его, он умер. — Тоф, послушай… — попытался сказать он. — Я… Я слышал о, ну… — он облизнул губы, сделал паузу и продолжил: — Когда я был… ты знаешь… — Ты действительно напугал меня тогда, Спарки, — призналась она, её голос был тихим. На грани срыва. Это звучало так, как будто признание причиняло ей физическую боль. Обычно такая сильная и твердая, как сама земля, сейчас Тоф видела перед собой молодого человека, которого она знала и любила как брата, которого у неё никогда не было, но всё, что она могла вспомнить, — это его смерть… это потрясло её до глубины души. У неё была роскошь никогда не иметь дела со смертью до той ночи. Это было не то, с чем она могла бы просто смириться, как бы сильно она ни пыталась притворяться. — Я знаю, — сказал Зуко. — Я не хочу говорить, что мне жаль — два человека уже сказали мне, чтобы я этого не делал, но… Я просто хотел узнать, всё ли с тобой в порядке. — Да, — быстро ответила она. — Теперь гораздо лучше. Зуко посмотрел вниз и переступил с ноги на ногу. Тоф оставалась неподвижной, едва дыша. Он заметил, что её плечи были напряжены, и быстро вытер ладони о полы своей мантии. — Ты… — произнёс Зуко. — Хочешь обнимемся? Выражение её лица мгновенно изменилось, невидящие глаза расширились, а губы приоткрылись. Она моргнула. — Серьезно? — Я бы не отказался от объятий, — ответил парень, пожимая плечами. Очевидно, ей не нужно было повторять дважды, поскольку она практически прыгнула на него и крепко обняла его за талию. Сила, с которой она это сделала, заставила его рану запротестовать, и он стиснул зубы и проглотил шипение, которое угрожало сорваться с его губ. Вместо этого он просто прижал её к себе, склонившись так низко, как только мог. Тоф вдохнула, облегчение пробежало по её телу. Она закрыла глаза и не потрудилась остановить слезы, которые текли по её щекам. После этого Зуко заметил, что её поза изменилась — она стала более расслабленной, хотя всё ещё держала подбородок высоко, в своей привычной манере. — Итак, послушай… — сказал он. — Завтра моя коронация. — Да, ты уже говорил, мы все уже поняли, ты теперь Лорд Огня, — насмешливо сказала она, закатывая глаза. — Что там с коронацией? — Я был бы очень признателен, если бы ты могла… прикрыть мою спину. — Что ты имеешь в виду? — Я хотел спросить, не хотела бы ты возглавить мою охрану здесь, во дворце… Официально, — мгновение, а затем он добавил: — По крайней мере, на некоторое время. — По-настоящему?! — спросила Тоф, ликование сделало её тихий голос намного выше. Зуко кивнул. — Конечно! — воскликнула она, прыгая обратно в его объятия. Он издал тихий жалобный звук, но нисколько не возражал против этого. Она тоже не отпускала его, не обращая внимания на его дискомфорт, потому что он был жив, и это было все, что она могла ему позволить. — Я действительно рада, что ты не умер, Зуко. Он усмехнулся, услышав, как она произнесла его имя — такое простое и в то же время такое весомое. — Спасибо, Тоф, — сказал он. — Я всё ещё должен тебе поездку, которая изменит твою жизнь. Девушка оттолкнулась от него и указала на него пальцем, в её молочных глазах ясно читалось веселье: — Теперь ты точно не отвертишься!***
Когда Катара покинула порт, чтобы сопроводить отца и остальных представителей Южного Племени Воды в Королевский дворец, Сокка отправился на поиски Суюки. Её было нетрудно найти — он вряд ли мог пропустить группу кричащих девушек-воинов, пребывающих в восторге от их воссоединения. Ему не хотелось уводить её от подруг, но у него и Суюки было несколько важных дел, и после разговора с его младшей сестрой их миссия стала ещё более важной. Когда он подошёл к ней и сказал, что они должны выполнить свой план, всё, что потребовалось, — это один взгляд. Они должны были это сделать, хотя бы для того, чтобы смягчить неизбежный удар. Вместе они отправились туда, где молодой Аватар помогал кораблям добраться до берега. Ветра почти не было, что приводило к задержкам. Это добавило работы Аангу — и держало его подальше от одной покорительницы воды. К тому времени, когда они нашли Аанга, он как раз заканчивал помогать старшим членам Белого Лотоса слезать с седла Аппы. Парень увидел, что они приближаются, и подпрыгнул, легко приземлившись прямо перед ними. — Сокка! Суюки! — поприветствовал Аанг. Затем он указал на большой деревянный кулон, который висел у него на шее. Сокке он показался знакомым. — Посмотри на этот медальон! Видите? — он протянул его им, и пара наклонилась, чтобы поближе рассмотреть предмет. — На нем есть эмблема Народа Воздуха. Он похож на тот, что носил монах Гьяцо! — они выпрямились и кивнули, когда молодой Аватар объяснил: — Вы должны были быть довольно высоко в Совете старейшин Воздушных кочевников, чтобы удостоиться чести носить один из них. — Ух ты, Аанг, — воскликнула Суюки. — Где ты его взял? — Один из Мастеров Белого Лотоса забрал его у торговцев на чёрном рынке. Она дала его мне и сказала, что, вероятно, он должен принадлежать мне, — он смотрел на них, сияя, хотя они не могли не заметить оттенок грусти в его серых глазах. — Это одна из последних реликвий моего народа, — сказал он. — Я собираюсь надеть его завтра на коронацию Зуко. — Это здорово, Аанг, — сказал Сокка. — Держу пари, монах Гьяцо действительно гордится тобой. — Не могу дождаться, чтобы показать Катаре! — добавил Аанг. При упоминании имени мага воды у Сокки приоткрылся рот, и они с Суюки обменялись понимающими взглядами. Она повернула голову и быстро поморщилась, невысказанный разговор пронесся между ними со скоростью дыхания. — Слушай, насчет этого… — Сокка попытался начать. На лице Аанга сразу же появилось хмурое выражение. Пытливые серые глаза метались слева направо между ними двумя. — Вы, ребята… Вы приши сюда не просто поздороваться, так? — Эээ… — произнёс Сокка. — Нет. Суюки толкнула его локтем в бок, её голос стал мягче. — Он хочет сказать, Аанг, это… — девушка попыталась, но его серые глаза расширились ещё больше, в них ясно читалось беспокойство. Суюки не смогла закончить фразу. — Ну… — она попыталась снова, но затем посмотрела в сторону и сказала: — Сокка, давай ты. — На самом деле это не наше дело говорить… об этом, — сказал он. — Ну и хорошо! — тут же воскликнул Аватар. — Тогда не говорите! — Аанг, ты должен выслушать, — сказал Сокка. — Выслушать что? — Кого-то кроме себя, — ответил он. — Кроме того, чего хочешь ты. — Что это должно означать? — Мы просто имеем в виду, ни для кого не секрет, что… — она съежилась, продолжая. — Тебе нравится Катара. — Я люблю её! — заявил Аанг. — Хорошо… — сказал Сокка с явной неуверенностью в голосе. — Это та часть, где ты говоришь мне, что если я причиню ей боль, когда мы будем вместе, ты причинишь боль мне или что-то в этом роде, потому что я слышал об этом разговоре, и… — Аанг, нет, — сказала Суюки, прерывая его. — Мы пытаемся сказать, что… иногда тебе нравятся люди, они тебе действительно нравятся и даже сильно нравятся, но… — она облизнула губы, подняла глаза, пытаясь придумать, как сформулировать свои слова. — Иногда ты им не нравишься в ответ, и это нормально. — Я не понимаю… — сказал Аанг, его юный взгляд был потерянным. Боль ясно читалась в их глубине. — Катара что-то сказала вам, ребята? Потому что она может поговорить со мной! — Нет, это не… — произнесла Суюки. — Нет, она нам ничего не говорила… — Это из-за Зуко? — спросил он. — Нет, Аанг, — ответила она. — Это касается тебя. — Разве я недостаточно хорош для неё или что-то в этом роде? — сказал он громким голосом, повышая тон. — Я — Аватар! — Аанг, приятель… — попытался вмешаться Сокка. — Не надо… — Я не хочу ругаться с тобой, — сказал он. — Нет, я закончил… — Аанг, — он не мог не повиноваться её этому повелительному тону, но по тому, как нахмурились его брови, было ясно, что он недоволен тем, как продвигается этот разговор. Черты её лица смягчились при виде его страдания, и всё же теперь это было невозможно остановить. — Мы пытаемся тебе помочь. — Я не понимаю, как это должно мне помочь, — заметил он. — Потому что ты не слушаешь! — сказал Сокка, в его голосе слышалось разочарование. — Это не то, что ты хочешь услышать, и это действительно трудно, я понимаю. Но, пожалуйста, мы просто пытаемся помочь. — Я люблю её, — повторил Аанг. — Она что, не любит меня или что-то в этом роде? Я был так добр к ней! — Как? — спросила Суюки. Сокка чуть не сломал себе шею от скорости, с которой он повернулся к ней лицом, когда она произнесла это. Она продолжила: — Как добр ты был к ней? — Я… — он попытался, но слова не шли. Он не знал. — Что ей нужно? — настаивала Суюки. — Эм… — произнёс он, его плечи только начали опускаться. — Я… я счастлив, когда я с ней. — Это не отвечает на мой вопрос, — сказала Суюки. — В подобных ситуациях речь не может идти только о тебе и о том, что ты чувствуешь, — добавил Сокка. — Когда ты любишь кого-то, ты хочешь для него самого лучшего, верно? — спросила она. — Как ты думаешь, ты — то, что лучше для неё прямо сейчас? — Зуко — это то, что лучше для нее… — выплюнул он, как яд, словно загнанный в угол зверь. — Аанг, остановись. Мы не говорим о Зуко, — повторила Суюки. — Мы говорим о тебе. Тогда маг воздуха обнаружил, что у него перехватило дыхание, он подумал о Катаре, о её улыбке, о её глазах и о том, как она смотрела на него — скорее, том, как он хотел, чтобы она смотрела на него. Но когда он подумал о вопросе Суюки, то обнаружил, что не может придумать ответа. На самом деле, в последний раз, когда он разговаривал с ней, до того, как в Зуко попала молния, разве он не кричал на неё? Вымещал на ней своё разочарование, когда она этого не заслуживала? Воспоминание о его гневе нахлынуло снова, раскаяние жгло, как кислота, пущенная по венам, как желчь, подступающая к языку, и он никогда раньше не чувствовал себя таким таким юным и таким наивным. «Когда ты любишь кого-то, ты хочешь для него самого лучшего», — только что сказала Суки. «Что лучше для Катары?» — подумал он и тут же подумал о себе. Он не представлял её счастливой, он воображал себя счастливым с ней, как будто это было одно и то же. И, пожалуй, этим всё сказано. Это осознание было тяжелым. Ибо он мысленно представлял себе, как выглядит Катара, когда она счастлива, — и это было ужасно похоже на её восторг, вызванный возвращением Лорда Огня с самого края смерти. Он мечтал увидеть эту радость на её лице, но когда она показала её, это было не для него. — Она любит его, да? — спросил он почти шёпотом. — Мы этого не знаем, — сказала Суюки. — И ты тоже, если она тебе не расскажет, — она сделала паузу и подняла бровь, глядя на него. — Ты когда-нибудь спрашивал её, чего она хочет? — Думаю, нет, — сказал Аанг. — Я просто вроде как предпологал… — Ты знаешь, что всегда говорит мой папа, — попытался пошутить Сокка. — Предположение делает из нас идиотов! — ни Суюки, ни Аанг даже не улыбнулись. Тем не менее, он продолжал натянуто улыбаться. — Не время, — ответила Суюки. — Прости. — Как вы, ребята, решили, что хотите быть вместе? — Ну, мы говорили об этом, — ответил Сокка, обнимая девушку. — Очень много говорили, — добавила Суюки. — Ты же знаешь, это произошло не просто так. Сокка поначалу вел себя со мной как придурок. На это ушло время. — Да, я был… полным придурком, — согласился он. — Но мы говорили об этом, и мы… Я не знаю, наверное, мы встретились посередине. — И прямо сейчас мы находимся в том же месте, где мы хотим быть и кем мы хотим быть, — сказала она, потянувшись, чтобы взять Сокку за руку, которая висела у неё на плече. — Отношения — это… уступки. Это партнерство. Недостаточно просто представить, что это будет здорово, основываясь на том, чего ты от этого хочешь, — она сделала паузу, когда Аанг отвернулся от неё, его взгляд опустился, а губы сжались в линию. — В этом есть смысл? Он мрачно кивнул. Как будто признавая своё поражение. — И эй, помни, — попытался Сокка, потянувшись к нему рукой, которая ненадежно балансировала на его костыле. — Есть так много разных способов полюбить кого-то, понимаешь? Ты всегда будешь моей семьей, Аанг. Не забывай об этом. Что бы ни случилось. Ему удалось слабо улыбнуться при этой мысли. — Зуко действительно отличный парень, — признал он. — Я думаю, что он ей нравится…также, как она нравится мне, — Сокка и Суюки хитро посмотрели друг на друга, обменявшись улыбкой на долю секунды. — Как вы, ребята, думаете, она ему тоже нравится? Сокка склонил голову — жест неопределенности, почти согласия. — Я имею в виду, он прыгнул перед молнией ради неё… — Мы не знаем наверняка, — ответила Суюки, бросив Сокке предупреждающий взгляд. — Мы не можем говорить за них. — Верно, — согласился он, кивая. — Что мне делать? — Аанг отчаялся. — Я имею в виду, Зуко мой друг. — Эй, мы здесь не для того, чтобы указывать тебе, что делать, — сказал Сокка. - Вся эта история с отношениями… это между тобой и Катарой. Я даже не хочу касаться этого. — Мы просто… хотели сначала немного поговорить с тобой об этом, — продолжила Суюки. — Чтобы помочь облегчить ситуацию, когда это произойдет. — Спасибо, что поговорили со мной, ребята, — сказал Аанг. — И мне жаль, если я… — он сглотнул, лёгкий румянец выступил на его щеках, — немного злился на вас раньше. — Не беспокойся об этом, — сказал Сокка. — Так бывает. — Конечно, и мне есть о чем подумать. — Эй, чего бы это ни стоило, — сказала Суюки. — Ты так молод, Аанг, тебе предстоит столкнуться со множеством проблем и научиться разбираться в себе. — Ты права, — сказал он. — Спасибо, Суюки. Когда Аанг попрощался и улетел на своем планере в одиночестве, они остались наблюдать как их друг становился не более чем слабым очертанием тени в небе. — Правильно ли мы поступили? — спросила Суюки. — Я надеюсь на это, — ответил Сокка. — Что бы ни случилось дальше… теперь это зависит от них.***
Утром в день своей коронации Лорд Огня Зуко из Нации Огня изо всех сил пытался одеться самостоятельно. По правде говоря, он оттягивал этот момент так долго, как только мог. У него не было ни малейшего желания, чтобы множество слуг и помощников метались около него, пытаясь привести в порядок его прическу. Ему хватило тех доброжелательных помощников, пытавшихся дать ему советы о том, как скрыть его шрам. Его шрам больше не позорил его, как того хотел его отец, вместо этого он стал знаком его чести. Зуко посмотрел на себя в зеркало в полный рост — это была та же самая комната, где он примерял наряд накануне. Он снова сел на кушетку и протянул руку, чтобы провести пальцами по своим гладким волосам. Всего через несколько минут они будут завязаны назад, чтобы принять его новую корону с пятью зубцами. Он вздохнул. — С таким же успехом можно было бы покончить с этим, — пробормотал он, не обращаясь ни к кому, кроме самого себя. Он взял шёлковый халат и начал собираться. Всё, что требовало сгибания его конечностей от талии и выше, было борьбой, и когда он просунул руку в рукав, то издал жалобный звук. — Помощь нужна? Этот голоса стал неожиданностью, и Зуко резко обернулся. Он увидел, что она стоит у открытой двери, прислонившись к стене. Он выпрямился при виде неё, его улыбка была широкой, а вся боль сразу прошла. — Катара! — поприветствовал он. Она улыбнулась в ответ, не способная отвести от него взгляд. — Привет, — сказала она, подходя ближе и помогая ему с рукавом на плече. — Я ждал, когда снова увижу тебя, — сказал он. Теперь она стояла так близко к нему, что воздух в пространстве казался был густым и напряженным. Это был заключительный акт в их истории, не так ли? Их сердца быстро бились, адреналин молниеносно струился по венам. — Я тоже, — согласилась она, её пальцы задержались там, где были бинты. — Ты в порядке? — спросил он. Эта мысль понравилась ей — в него ударила молния, он чуть не умер, и всё же он всегда задавал ей этот вопрос. Она посмотрела на него и кивнула. — Немного устала… но я в порядке, — ответила она. — А ты? — Я в порядке, — сказал он. — А ты? Он услышал себя секундой позже, не успев всего на мгновение. — Ты только что уже спрашивал меня об этом, — сказала она. — Ладно, — сказал он, съежившись. Он чувствовал себя так, словно по небу пролетела еще одна комета, и прямо под его кожей горела тысяча пылающих солнц. Могла ли она почувствовать, как он дрожит? Могла ли она различить его обрывистое дыхание? Возможно, она могла, потому что, хотя он и не знал, её чувства были идентичными. Они оба сглотнули, тишина, повисшая в воздухе между ними, звенела в ушах. Каждое учащенное сердцебиение звучало как хор голосов, кричащих: «Просто сделайте это, просто сделайте это, просто сделайте это». — Я не думал, что это будет так неловко… — сказал он едва слышным шёпотом. — Да… — ответила Катара, осмеливаясь сделать шаг ближе к нему. — Твой, э-э… — Зуко облизнул губы, его рот никогда не был таким сухим и в то же время таким мокрым. — Твой отец приехал? — Приехал, да. — Хорошо… — сказал он. Электричество гудело в каждой клеточке его существа, и он задался вопросом, сохранил ли он часть молнии, которую принял на себя. — Итак… — Итак… — Э-э… Тебе… тебе нравится Нация Огня? — Катара моргнула. — Я имею в виду, Кальдера-Сити. Потому что я знаю… Угольный Остров — это… знаешь, часть Нации Огня, и мы были там долгое время, и… — Зуко, — сказала она, прерывая его. — Почему ты так волнуешься? — Я не волнуюсь. Нет, — попытался отрицать он, но дрожь в его голосе выдала его. — Я… Я просто… я не знаю. Его глаза метались по сторонам, должно быть, так оно чувствуется внутри действующего вулкана, вот-вот готового извергнуться. — Э… спасибо! — сказал он, широко раскрыв глаза. — За что? — За то, что исцелила меня, — пояснил он. — Вернула меня обратно. — Думаю, теперь это в прошлом, Зуко, но не за что, — сказала она голосом, в котором улавливался смех. Как бы сильно она ни нервничала из-за того, что снова увидит его после всего случившегося, он почувствовал это в десять раз сильнее. Замечательная из них получилась пара. — Вообще-то, ты был тем, кто подал мне эту идею. Там, в пляжном домике, в ту первую ночь, помнишь? — Правда? — сказал он, на мгновение нахмурив брови, пытаясь вспомнить ту роковую ночь. Черты его лица расслабились, когда он радостно заметил: — О, и правда! — Да, — сказала Катара, возвращая ему улыбку. — Я рад, что смог помочь. — И вообще-то спасибо тебе. — За что? Она скорчила ему рожицу — самодовольное, понимающее выражение с ухмылкой на губах. Веселье плясало в её голубых глазах. — Ты прыгнул перед молнией ради меня, — сказала она. — Да, — ответил Зуко. Он подтвердил это без всякого смущения или гордости. Простая констатация факта. Он пожал плечами, и Катара не могла не восхититься им. Он добавил: — В этом не было ничего особенного. Её глаза засияли, когда она посмотрела на него, потому что он имел в виду именно это. Он говорил серьезно. Для него отдать свою жизнь за неё даже не было вопросом. В нём не было ни сомнений, ни колебаний, ни сожаления. Это был инстинкт — это было легко. На самом деле это было так просто, что казалось абсурдным. Люди бегут от того, что может причинить боль, основной инстинкт человека — сохранить себе жизнь. И всё же, и всё же, и всё же. Смерть была бы предпочтительнее, чем потерять её, говорили его действия. Не было слов, чтобы ответить на что-то подобное. — Раньше с тобой никогда не было так трудно разговаривать, — сказала Катара. Костяшки её пальцев скользнули по подкладке его мантии. Затем она посмотрела на свои руки и почувствовала, как они дрожат. — Почему сейчас это так странно? Я даже не могу смотреть на тебя без… — она поперхнулась тем, что собиралась сказать дальше, потому что совершила ошибку, снова посмотрев на него, его золотые глаза были серьезными и сосредоточенными. Только на ней. Она сглотнула и сказала: — Я не знаю. — Почему? — спросил он. — Что изменилось? — Ничего, — ответила девушка, осмеливаясь поднять на него глаза. Каждый удар ее сердца заставлял ее тело дрожать, и она чувствовала дрожь от ударов на самых кончиках пальцев. — Ничего не изменилось. — Но изменилось всё. — Именно. — Раньше была война. Теперь, если… если мы этого захотим, мы могли бы это получить, — сказал Зуко, его руки осмелились подняться и взять её. Их прикосновения были электрическими, но он не мог отпустить её. Его голос понизился, она чувствовала тепло его дыхания на своей коже. — Это дает нам то, что мы можем потерять. — Я не могу потерять тебя, — призналась она. — Только не снова. Они застыли в этот момент, восхищенные обществом друг друга, и ни один из них не знал, как поступить дальше. Они оба дышали слишком тяжело, их сердца были в хаосе, в конфликте с самими собой. Каждый из них нервничал и беспокоился и был так же нетерпелив, как и другой. И всё же они не знали, как поступить дальше. Для этого не было инструкции, некому было управлять рассказом. Их история не была историей, созданной одним автором, где они теперь следовали установленному повествованию. Их история не подчинялась ничьим правилам, кроме их собственных. И всё же, каковы были правила? Они и сами этого не знали. Никто не мог написать эту историю за них, и поэтому они задержались в этом многоточии неопределенности, отдаляя неизбежное из-за страха, что реальность может оказаться не такой хорошей, как мечта. Каждая секунда казалась целой жизнью, мгновение пролетело слишком быстро и в то же время длилось вечно. — Я… — он попытался снова заговорить. — Я не… Э… — Да? — настаивала она, надеясь, что это может помочь. Он всё ещё держал обе её руки в своей хватке. Но отпустил первым. — О, у меня есть твоё ожерелье! — воскликнул Зуко и в ту же секунду пожалел об этом. Он не был трусом, но было слишком поздно брать свои слова обратно. Он отступил назад и полез в карман за ожерельем, которое её брат оставил на его прикроватном столике всего за день до этого. — Сокка дал мне его вчера. Я не… я действительно не знаю… Оно принадлежало твоей матери, верно? — Да, — ответила Катара. — Спасибо, — она взяла кулон в руки и провела по нему пальцами. Она вернула его ему и спросила: — Не мог бы ты… — Да, конечно, — сказал парень, забирая ожерелье обратно. Она повернулась к нему спиной и замерла, пока её длинные волосы ниспадали каскадом на правое плечо. Зуко надел ожерелье и усмехнулся про себя, вспомнив эту позу между ними. — Ну, это знакомо, — пошутил он. — Только пиратов не видно. — Я обещаю не привязывать тебя к дереву на этот раз. — Я буду настаивать на этом, Ваше Величество. Он завязал узел, закрепляя ожерелье. — Вот так. Она снова повернулась к нему лицом и протянула руку, чтобы коснуться его кончиками пальцев. Катара подняла голову, посмотрела ему в глаза и осторожно заговорила. — Я использовала его, чтобы привязать письмо к Аппе. — Какое письмо? — То, которое я отправила Аангу и Айро, рассказав им о том, что с тобой случилось, — сказала она. — Я не знала, что ещё можно сделать. — Твоё ожерелье? — ошеломленно спросил он. — Оно могло потеряться. — Я знаю. — Оно принадлежало твоей матери. — Я знаю. Зуко уставился на неё, приоткрыв рот. В одном этом действии было так много, слишком много того, что он не мог до конца выразить словами. С таким же успехом она могла бы вышибить воздух из его легких. «Посмотри, чем я готова рискнуть ради тебя», — с таким же успехом могла бы сказать она. «Смотри, нет ничего, от чего я бы не могла отказался ради тебя». — Дядя сказал… — заговорил Зуко, опустив глаза, может, из-за того, что всего несколько секунд назад он всё ещё допускал мысль, что она может не ответить ему взаимностью. Но её действия не могли быть громче, он знал. — Дядя сказал, что у нас будут… сложные времена, — сказал он, снова потянувшись к её руке, и она встретила его на полпути. — Люди могут тебя бояться, — его большой палец задел тыльную сторону её ладони, в то время как её пальцы соприкоснулись с его. — У нас появятся враги. — У нас уже есть враги. У нас всегда будут враги, — ответила она. — Вопрос в том… боишься ли ты? — Тебя? — спросил он. — Никогда. — Тогда мне все равно. — Я собираюсь стать Лордом Огня, — сказал он, облизывая губы. — Я знаю. — Это будет непросто. — Но мы справимся. — Ты уверена? — В чём? — Ты знаешь. — Знаю, — сказала Катара, и в её глазах сверкнуло понимание. От предвкушения ей захотелось поджать пальцы на ногах. — Но я хочу, чтобы ты это сказал. У него внезапно пересохло во рту. — Ты… — попытался Зуко. — Ты… Я… — у него перехватило дыхание. — Ты мне нравишься, — признался он. — Так сильно… И это будет тяжело, и сложно, и трудно, и… — Зуко, — прервала его девушка, губы дрожали, когда она усмехнулась. — Всё это означает одно и то же. — Я просто не хочу всё испортить, — признался он. — Я тебе не позволю. — Я просто очень нервничаю, — сказал он и Катара крепче сжала его руку. — Я думаю, что меня сейчас стошнит. — Давай, — подбодрила она. Он видел, как к её глазам подступают слёзы, но она улыбалась. — Просто продолжай, у тебя всё отлично получается. Неважно, как сильно болела его грудь, это было ничто по сравнению с тем, как сложно было ему в этот момент. Никогда ещё он не был так взволнован и напуган одновременно. — Ты хочешь… быть со мной? Может быть? — наконец спросил Зуко, прежде чем смог убедить себя отказаться от этого. — Потому что я, э… — он облизнул губы и нервно сглотнул. — Я уверен, что влюблен в тебя, Катара. — Да, — выдохнула она. Жар, поднимающийся к кончику её языка, был на вкус как наконец-то, наконец-то, наконец-то. И внезапно она задалась вопросом, когда, во имя всех духов, она когда-либо так волновалась и так боялась чего-то, чего хотела. Когда она думала, что не готова, то знала, что не существует такой вещи, как быть готовой к чему-то подобному. Несмотря на все эмоции, которые она испытывала, она видела отражение в том, как он смотрел на неё, и могла только надеяться, что он увидит это отражение в ней. И он видел. — Да, — повторила она. — Я хочу быть с тобой, Зуко. Чего бы это ни стоило — ты того стоишь, — она протянула руку, её пальцы легко коснулись шероховатости шрама на его лице. — Ты стоишь всего, — она сделала паузу, пока он смотрел, не в силах вспомнить ни слова, из тех, что он когда-либо знал. — И я уверена, что тоже влюблена в тебя. — Правда? — прошептал он. — Правда. — Э… — начал он. — Ничего, если я поцелую тебя сейчас? Хриплый смешок сорвался с её губ, и она подумала о миллионе способов, которыми могла бы ответить. «Зуко, клянусь, если ты не поцелуешь меня прямо сейчас, я сойду с ума», — могла бы сказать она в другой жизни. «Тебе обязательно спрашивать?» — могла бы она ответить язвительным, почти саркастическим тоном. Но такая честность, такая честь, которую он проявил, заслуживали только того же от неё в ответ. — Пожалуйста, — искренне согласилась она. Дрожащими пальцами он убрал прядь волос с её лица. Мягкие кончики её пальцев едва касались поверхности кожи на его щеке, но близость его прикосновения была чертовски близка к электрической. Вряд ли было что-то столь же изматывающее, как ожидание. Возможно, это было потому, что в затянувшемся времени была возможность совершенствоваться, возможно, мечтать. В воображении разума мгновение всегда может быть лучше, чем последующая реальность, и именно страх разочарования мог вызвать боль в ожидании. Зуко и Катара слишком долго были двумя существами, пойманными в ловушку ожидания. И слишком долго они болтались всего в нескольких футах от надежной твёрдой почвы. Как бы они ни тянулись, чтобы коснуться пола, именно предвкушение удерживало их от этого. В конце концов, они всё ещё были детьми, а у детей была склонность заставлять каждое мгновение чувствоваться так, будто оно может повлиять на ход истории. Конечно, не все дети были правы в этом отношении. Но они были. Они определенно были правы. И так получилось, что, когда она сказала «да», Зуко наклонился к ней, слегка приподняв её подбородок, и когда их губы встретились, не было ни бушующего огня, ни всепоглощающего урагана. Когда она потянулась к нему, и их поцелуй встретился на полпути, они наконец коснулись земли. Вернулись домой. Катара вздохнула, прижимаясь к нему — каждый мускул, который она чувствовала напряженным в теле, расслабился. Ничто не могло быть проще, ничто не могло быть слаще, и она улыбнулась, целуя его, отголоски сердечной симфонии «наконец-то, наконец-то, наконец-то» звенели в ушах. Её колени ослабли, и всё же это не помешало ей приподняться на цыпочки, чтобы дотянуться до него. Для Зуко все воспоминания о боли исчезли за время поцелуя. Его новое сердце радовалось, хотя всё ещё билось слишком быстро. Он чувствовал, что мог бы выдержать тысячу ударов молнии ради этого, ради неё. Всегда ради неё. Её руки обвились вокруг его шеи, его — были у неё на талии, удерживая её на ногах и крепко прижимая к себе. Бури внутри них прошли, но кожа дрожала, будто они могли чувствовать поцелуй каждой молекулы солнечного света, смешивающегося с их собственным, как огонь, который сжигал, но не поглощал. Лёгкость бытия, которую они никогда раньше не чувствовали. Это было почти так, как если бы они могли чувствовать, как сама земля движется у них под ногами. Как будто они могли чувствовать каждый атом воды в своих венах и поток воздуха в своих лёгких. Вместе, объединенные чем-то таким простым, как поцелуй, они никогда не чувствовали себя более полноценными. Когда они расстались, их лбы разделяло всего лишь дыхание, кончики их носов едва соприкасались. — Привет, — Зуко ухмыльнулся. — Привет, — ответила она почти таким же тоном. Они оставались в объятиях друг друга и, возможно, могли бы насладиться моментом, если бы дверь не открылась. — Племянник, я… — сказал Айро, уже собираясь постучать, пока не увидел сцену, в которую попал. — О, — сказал он, и его улыбка стала шире. — Тогда я вернусь позже… Отложим коронацию… ещё на пять минут? — В этом нет необходимости, дядя, — ответил Зуко, не сводя с неё глаз. — Я буду там через минуту! Не дожидаясь повторения, Айро осторожно и бесшумно вышел. — Иди за своей короной, — сказала она ему. — Я же увижу тебя позже? — Обязательно.***
Его новая мантия казалась странной. Самое первое, о чём он подумал, когда надел её и увидел себя в зеркале в полный рост в своей комнате, было то, что он хотел бы, чтобы монах Гьяцо увидел его сейчас. Он хотел бы, чтобы монах Гьяцо был сейчас здесь, и точка. Тем не менее, прошло сто лет с тех пор, как он в последний раз видел своего наставника, и мечты мало что могли изменить. Он ждал в назначенном месте, пока Зуко одевался и готовился к своей коронации. Аанг был первым кто встретил нового Лорда Огня у занавеса, за которым их ждала толпа. — Я не могу поверить, что год назад целью моей жизни было поймать тебя, — сказал он. — А теперь… — Теперь мы друзья, — закончил Аанг. — Да, друзья. — Я не могу поверить, что ещё год назад я был заморожен в глыбе льда! Мир сейчас совсем другой. Зуко потянулся, чтобы положить руку ему на плечо, и крепко сжал его. — И он ещё будет меняться. Мы будем строить его вместе. По правде говоря, часть Аанга хотела возненавидеть его в этот момент. Было бы легко желать, чтобы он пал, тогда он мог бы получить то, что он хочет. Искушение нарушить границы всегда звучало слаще, когда оно шептало в самых тёмных уголках даже самых светлых душ. И всё же сердце Аанга было чище, чем у большинства, и как бы ему ни хотелось возненавидеть своего друга, он не мог. И он этого не сделал. Несмотря на то, что он уже всё знал. Аанг мог только улыбнуться своему другу и восхититься сиянием достижения, гордости, удовлетворения, которое он излучал. Аанг не мог не радоваться за парня, который прошёл через такой путь. Зуко наклонился, чтобы заключить своего друга в объятия, и Аанг был только рад ответить на этот жест. Они отпустили друг друга, и, вздохнув, Зуко вышёл, чтобы поприветствовать ожидающую толпу. Сразу же раздались бурные аплодисменты со стороны граждан Нации Огня, Королевства Земли и Племён Воды. — Пожалуйста, — сказал он. — Настоящий герой… это Аватар. Аанг воспользовался его намеком, чтобы подойти к Зуко, и толпа снова зааплодировала им. В толпе была Катара, которая смотрела на них двоих с невыразимой гордостью. Рядом с ней, наблюдая за происходящим, стояли её брат и Суюки, улыбаясь так широко, как только могли. Присутствовали также Тоф, Хару, Тайро, Механик и Тео. Даже некоторые из Борцов за свободу тоже были в толпе. Сильным, ровным голосом Зуко произнес своё первое обращение. Никто из тех, кто слышал его в тот день, никогда бы не подумал, насколько сильно он нервничает. Глядя на молодого человека, любой мог бы подумать, что он просто рожден для этого. — Сегодня эта война наконец закончилась! — заявил он к немедленному восторгу своей аудитории. — Я обещал своему дяде, что восстановлю честь Народа Огня. И я сделаю это, — он сделал паузу, окидывая всех взглядом. Он отыскал в толпе Катару, и она едва заметно одобрительно кивнула. — Путь, который нам предстоит пройти, очень сложен. Столетняя борьба оставила мир израненным и разделённым. Но с помощью Аватара мы сможем вернуть всё на правильный путь и начать новую эру любви… и мира. И с этими словами он опустился на колени перед толпой и низко склонил голову. Затем Верховный Мудрец поднял пятизубый головной убор Лорда Огня, чтобы все могли видеть, закрепил его в волосах Зуко и объявил: — Да здравствует Хозяин Огня Зуко!***
Сказать, что это были интересные несколько дней, было бы преуменьшением. Ибо именно в этот день, спустя сто лет, четыре нации снова жили в мире и гармонии… ибо всё изменилось, когда Народ Огня развязал войну, и Аватар, наконец, оказался там, когда мир нуждался в нем больше всего. Сразу после коронации состоялся бал, посвященный новому Лорду Огня и новой эре мира во всём мире, которую он провозгласил. Там было больше людей, чем она могла вынести. И, учитывая, что тот, с кем она хотела поговорить больше всего, был занят развлечениями знати, политиков и тому подобного, Катара решила уйти в поисках тишины и покоя, подальше от всего этого. В конце концов, в ночной темноте маг воды не могла найти лучшего утешения, чем в открытом свете луны. Ранее тем вечером Тоф рассказала ей, как она перестроила сады в Королевском дворце. Когда она спросила, получила ли Тоф разрешение на это, Тоф сказала, что никто не осмелится задавать ей вопросы. Катара только рассмеялась. Несмотря на слепоту, у покорительницы земли был определенный вкус, потому что сад выглядел как идеальное маленькое убежище. Это напоминало оазис духов на Северном полюсе. Помог и тот факт, что посередине был небольшой пруд. Неудивительно, что она потянулась к воде, села у края и устроилась на мягкой траве, глядя вверх на свет луны. Она наслаждалась отдыхом здесь, в тишине, вдыхая свежий воздух. — Так и думал, что найду тебя прячущейся здесь, — раздался голос у неё за спиной. Он был почти предсказуем. — Я не пряталась, — ответила она, даже не повернувшись, чтобы посмотреть на него, но она могла сказать, что он скорчил ей гримасу, которая бросила вызов её блефу. Именно это его лицо перед её мысленным взором заставило её обернуться, и когда она это сделала, то, что она представила в своей голове, в точности соответствовало реальности. Она пожала плечами и добавила: -… ну почти. Затем Зуко подошел к ней, его руки были спрятаны в широких рукавах его регалий, и он быстро сел рядом, не заботясь о ткани своей одежды. В конце концов, её это тоже не слишком заботило, потому что Катара была одета примерно так же. Ткани, которые они с Суюки нашли на рынке буквально накануне, были превращены в их одежду на этот вечер — швеи в Королевском дворце действительно заслуживают похвалы. На Катаре был наряд тёмно-синего цвета, который выглядел так, будто она носила сияющее звёздное ночное небо в качестве мантии. Её густые, длинные волосы свободно струились и каскадом падали на плечи. В то время, как где головной убор Лорда Огня представлял собой корону с пятью зубцами, головной убор, который дали ей, напоминал полумесяц. Повернутый в другую сторону, он выглядел как знак храбрости. Сокка выбрал его для неё. — Мне нравится твоя мантия, — сказал Зуко и положил руку ей на спину. Он наклонился к ней и поцеловал в висок. — Ты прекрасно выглядишь. По-моему, я этого еще не говорил. — Мог бы говорить чаще, — поддразнила Катара, ухмыляясь. — Спасибо, — добавила она, переместив свой вес, чтобы быть ближе к нему. Она практически лежала у него на груди, и он был рад её присутствию там. Катара спросила: — Так как же новый Хозяин Огня ускользнул со своего собственного коронационного бала? Держу пари, все умирают от желания поговорить с тобой. — На самом деле это было довольно просто, — ответил он. — Ты удивишься, узнав, что многие из них на самом деле просто ждут своей очереди, чтобы заговорить и услышать, насколько важно они звучат. — Я не удивлена, — произнесла девушка, скорчив ему гримасу. Этого было достаточно, чтобы заставить его рассмеяться. — Я думаю, что мой дядя проделывает хорошую работу, развлекая их, — сказал Зуко. — И пока никто не убивает друг друга — это хороший знак. Он протянул руку и поморщился, почесывая голову, кончик его нового головного убора слишком сильно задел кожу головы. — Больно? — Что? А… — сказал он, указывая на головной убор. — Нет, просто к этому нужно немного привыкнуть. Он немного тесноват. — Я не привыкла видеть, как все твои волосы вот так убраны с лица, — прокомментировала она. — Тебе не нравится? Это не было шуткой — это был серьезный вопрос. Настолько серьезный, что по его тону Катара поняла, что он побрил бы голову, если бы она попросила. Она ухмыльнулась и покачала головой. — Я этого не говорила. Мне просто непривычно! Это напоминает мне те времена, когда ты охотился на нас со своей бритой головой и волчьим хвостом… — Это был хвост феникса! — возразил Зуко, и почти сразу же его щеки порозовели. — Это то, чего от меня ожидали! — он фыркнул и она рассмеялась ему в грудь. Зуко закатил глаза и обнял её за плечи, притягивая к себе. — Завтра я собираюсь объявить эту стрижку вне закона. — Справедливое решение, Ваше Величество, — сказала она, протянувшись, чтобы поцеловать его в щеку. При этом действии она почувствовала, как он выпрямился, и черты её лица смягчились. — Я действительно горжусь тобой, Зуко, — сказала она ему. — Твоя речь была невероятной. Ты был рожден для этого. — Спасибо, — ответил он. — Хотя я понятия не имею, что мне теперь делать. Это первый день за сто лет, когда нет войны. Официально, — он посмотрел на небо, где не было видно ни облачка, и вздохнул. — Я ничего не знаю о том, как быть Лордом Огня в этом… новом мире. Я вообще ничего не знаю о том, как быть Лордом Огня. — Мы разберемся, — сказала Катара, беря его за руку, которая свисала с её плеча. Она склонила голову набок, разглядывая его. — Кроме того, у тебя есть твой дядя, который поможет тебе, верно? — Да, он остаётся здесь. — И я всё ещё здесь, не так ли? — сказала она, продолжая улыбаться — это было нетрудно, когда он рядом. Зуко наклонился вперед, чтобы поцеловать её в лоб, и она прикрыла глаз. — Я всё ещё с тобой. Затем Катара оттолкнулась и наклонилась, чтобы поцеловать его. Он был только рад ответить ей тем же. — Да, это так, — пробормотал он, не отстраняясь. — Я с тобой, Лорд Огня Зуко, — прошептала Катара так, что даже сами духи не могли быть посвящены в это признание, эти слова предназначались ему и только ему. — Сейчас и навсегда. Клянусь твоей жизнью. — Я люблю тебя, Катара, — был его ответ. — Сейчас и всегда. Клянусь твоей жизнью. Недоверчиво улыбнувшись, она посмотрела на него с легкомысленным ликованием. Она покачала головой, потеряв дар речи. — Ты просто должен был ошибиться, правда? — поддразнила она, не в силах перестать чувствовать себя совершенно и ослепительно счастливой. — Тебе просто нужно было одолеть меня. — Я сделаю всё правильно, когда это будет важно, — ответил он с ухмылкой. Её рот полностью открылся от смелости его заявления. Жар прилил к её щекам при этом намеке, и она не могла не заметить тот же самый румянец на его щеках. — Ловлю тебя на слове, — поддразнила она. — Я на это и рассчитывал. Просто потому, что она хотела, просто потому, что она могла, Катара потянула его за переднюю часть регалий и снова поцеловала. Силы её притяжения было почти достаточно, чтобы заставить их споткнуться, если бы только Лорд Огня не был обученным элитным воином с поистине невероятным равновесием — он смог удержать их от падения. И, в конце концов, разве не так должна быть прожита вся жизнь? Они смеялись над тем, что спотыкались, когда целовались, им не мешала недосказанность или заботы, которые они не могли контролировать. Ради этого украденного момента в знаменательный день в истории этого мира они жили исключительно для себя, ради желания, ради того, чего они хотели. И в кои-то веки им было это позволено. — И, кстати, — сказала Катара, отстранившись. — Я тоже тебя люблю. Её голова покоилась как раз на изгибе между его шеей и плечом и Зуко заключил её в свои объятия. — Что теперь будет? — спросил он. Они вдвоем посмотрели в ночное небо. Над ними одинокая звезда пересекала темное полотно, оставляя за собой единственную полосу света. Катара вздохнула и просто ответила: — Поживём — увидим.