архивные фанфики незолотого бога

— Да почему же так жарко, — пожаловался Изуку, обмахиваясь старой мятой газетой, развалившись на переднем сиденье старенького, но бодрого пикапа, за рулём которого сидел Кацуки. Они ехали куда-то уже не первый и не второй час, солнце нещадно пекло крышу автомобиля и жарило ноги Изуку под плотными джинсовыми шортами, которые уже просто не отстирывались от белых пятен краски и всякой грязи, в которую он вляпывался каждый день. Изуку сдвинул с носа черепаховые солнцезащитные очки, спустил стекло и всмотрелся в проплывающие мимо деревья, дома и редкие магазинчики. Они сами не знали, куда, в общем-то, ехали — их приключение началось в середине июня, когда они, закрыв последние экзамены в своих вузах автоматами досрочно, решили всё на свете бросить и отправиться кататься по стране. Это было не таким простым решением для оседлого Кацуки, которому не особо по душе были перемены в окружающей обстановке, но в какой-то момент он всё же согласился. Сложив накопления со стипендий, парни арендовали старенький пикап за бесценок, который пообещали вернуть в ценности и сохранности, накупили необходимых вещей — наполнили аптечку да набрали всякий джанк-фуд в дорогу, чтоб перебивать им иногда голод, хотя Кацуки его недолюбливал. Оставив за спиной свои уютные дома и родителей, что не особо одобряли эту странную идею, они с полупустыми карманами уехали, ничего от окружающего мира не ожидая. Их цель была, в общем, не такой уж конкретной — им хотелось посмотреть мир вокруг, найти что-то интересное, покинуть зону комфорта и подумать о разном — когда находишься не в стенах родного дома, мысли формируются проще. По крайней мере, Изуку в это верил — как только они с Кацуки уехали, ему стало намного проще жить, потому что его голову больше не занимали проблемы семьи и учебы, а в мыслях прекратилось постоянное самобичевание на почве тревоги. Изуку стал намного светлее душой и умом — будто бы встречным по дороге ветром всё негативное легко выносило из его головы и оставляло где-то за спиной, и вперёд смотрелось гораздо смелее. — Ты сам сел на солнечную сторону, — послышался ответ Кацуки наконец. Изуку сложил ноги вместе, пряча их от солнечной опаляющей полосы в маленьком треугольнике тени. — Как будто у меня есть выбор! — взмыл руками Изуку, чувствуя изнеможение от жары. Он достал из термосумки холодную бутылку воды и осушил ее в три глотка. — Здесь сзади места нет. Все завалено вещами, которые мы взяли, но не используем. — Не правда, — отрезал Кацуки вдруг. Его жилистые загорелые руки мягко поворачивали руль. — Это ты взял все эти вещи, мне столько вообще было не нужно. — Так это я там все завалил? — Изуку приложил руку к лицу и поднял бровь. — Что ни день, то открытия! — Да ладно тебе, — Кацуки опустил солнцезащитные очки и бросил быстрый взгляд на надувшего щёки Деку. — Я бы удивился, если бы ты не взял весь этот хлам с собой. На пару мгновений между ними воцарилось молчание — лишь дизельный двигатель клокотал на фоне, пока Изуку немного тупил взгляд перед собой и обдумывал слова Кацуки. Было странно приятно это слышать, правда, лёгкое благоговейное помутнение рассудка Изуку довольно быстро рассеялось. — В каком смысле хлам?! Кацуки рассмеялся. Изуку тоже улыбнулся, — злиться сил не было совсем, — потому он просто ткнул его в плечо кулаком и сел ровно на своем месте. — Для первого студента на своем курсе ты довольно долго думаешь, — заметил Кацуки, останавливаясь на «красном». — Сколько же у тебя ко мне претензий, мне не хватит пальцев загибать, — отозвался Изуку, собирая руки вместе. — Считай по фалангам, должно хватить, — со смешком ответил Кацуки. Изуку предпочёл промолчать. Голубое от края до края небо говорило, что в ближайшее время солнце за облаками не укроется. Изуку продолжал обмахиваться газетой, чувствуя, что сзади вся его светлая футболка прилипла к спине. У него в багажнике была сменная одежда, но просить Кацуки остановить машину ради этого не хотелось. За весь день они успели побывать на заправке, затем заехали в какой-то городок-деревушку, половину которого Изуку проспал, потому что духота отступила и он смог наконец уснуть без дискомфорта. Последней точкой был недорогой мотель на окраине — девушка-администратор, выдавая им номер, пыталась флиртовать с Кацуки, и присутствие Изуку её никак не смутило — вероятно, она думала, что они друзья, от того была так смела в своих недвусмысленных намёках. — Это уже четвертая или пятая? — спросил Изуку, прислоняясь плечом к стене возле двери номера, когда они поднялись. — Пятая, — ответил Кацуки, проворачивая ключ в двери. — Когда будет десятка, ты проставишь мне в баре коктейль за нервотрёпку, — пробубнил Изуку, заваливаясь внутрь с вещами. Кацуки пропустил его и вошёл следом. — Как скажешь. Они сложили свои рюкзаки в кучу, достав только мобильные, маленький ноутбук и и зарядники. Им номер на самом деле нужен был только чтобы душ принять — но раз уж они заплатили, то можно и поспать одни сутки. Пока Кацуки ушел в ванную, Изуку переоделся, бросил грязную одежду отдельно и завалился налегке на кровать. Он листал новости и какие-то интересные записи, но его это довольно быстро утомило — он уснул, выронив телефон себе на грудь. Ему казалось, он проспал несколько часов, но Кацуки разбудил его всего лишь через тридцать минут — чтобы Изуку тоже сходил принять душ. Он неохотно сполз с кровати и потащился в ванную, где довольно быстро управился и скоро вернулся к Кацуки в кровать. Завалившись на свою половину, он приложился щекой к его плечу и уставился в телефон. — Что смотришь? — спросил Изуку, заглядывая в экран. — Хочу выпить. Смотрю, где есть неплохие и не особо дорогие бары. Пропьём стипендию, — ответил Кацуки с полуулыбкой. — Насколько это верное решение… у тебя же немного осталось, — подметил Изуку, тыкая на какой-то значок бара на карте. — А я не говорил, что мы будем пропивать мою, — хмыкнул тот, кося взгляд на Деку. — Э-эй! Ты даже не спросил, можно ли, — отозвался Изуку и сел на кровати, чтобы снять полотенце с головы. — Я знаю, что ты ответишь, — сказал Кацуки, пихнув его ногой в оголенный бок. — Не знаешь. Я непредсказуемый, — наигранно парировал Изуку, повернувшись и чуть ухмыляясь. Похоже, Кацуки это понравилось, потому что он тоже улыбнулся и чуть поднялся на локтях. — Ну-ка. Можно ли пропить твою стипендию? — Нельзя. Но за поцелуй можно, — ответил он, радостно щурясь. — Всего-то, — Кацуки поднялся, подсел к Изуку и поцеловал его, правда, из головы почти сразу вылетело, что он делал это ради выпивки. Они так с час валялись на кровати, тихо перешёптывались и улыбались. Им никто не мешал говорить вслух, но говорить громко на такой расстоянии — буквально нос к носу, — просто бессмыслица. Казалось, что весь мир крутился теперь вокруг них, и в воздухе словно парила невесомая часть их чувств друг к другу, которые они не могли объяснить словами. Их прикосновения, объятия, тёплое дыхание и какие-то тихие смешки таяли между ними в обоюдной приятной ласке. Им нравилось лежать полусонными, смотреть из-под тяжёлых век друг в друга и просто не знать никаких проблем, лишь ощущая странное, незыблемое чувство счастья, что они так нечасто встречали во время своего путешествия. Изуку открыто нежился, он напоминал кота, которому в любимом месте почесали живот. Он лежал вплотную к Кацуки и обнимал его, тычась носом то в щёку, то в губы, то в шею, то притираясь влажной головой о подушку. Кацуки довольно щурился. — Ты бы всё равно дал мне стипендию, даже без поцелуя, — прошептал он, приоткрывая один глаз. — Не знаю… может из вредности бы не стал, — ответил Изуку ему, чуть глупо улыбаясь. — Я бы тебе за вредность дал по жопе, — признался Кацуки. Изуку засмеялся. — Не думаю, что я против, — ответил он, смотря, как рука Кацуки скользит по его телу под халатом. — Щекотно-о, Каччан! Изуку надул щеки, сдерживая смех, и быстро перехватил руку, что щекотливо гладила кожу меж рёбрами. Кацуки, правда, не унялся — всё равно стал щекотать Деку, из-за чего тот начал бить ногами в истерике и в итоге просто сполз с кровати в полураспахнутом халате. Кацуки был доволен собой. — Ты же знаешь, я вообще не могу переносить щекотку, — сказал Деку, утирая слёзы с уголков глаз. — Ты смешно реагируешь. Как задрот, которого никогда от души не щекотали, — ответил Кацуки, подставляя под голову руку. — Ладно, — Изуку забрался обратно на кровать. Они болтали еще недолго — в конце концов, обоим за полночь уже хотелось спать. Они уснули, даже не потушив свет, и наутро проснулись встрепанные, мятые, но довольные. Спать с Кацуки в одной кровати значило никогда не замёрзнуть во сне. Он постоянно был горячий, как батарея, и непонятно отчего — сначала это тревожило, но затем Изуку смирился с этой его особенностью организма и даже стал рассматривать её как плюс. Холодными зимними вечерами в его горячее плечо можно было ткнуть замёрзший нос или попросить его просто обнять — и никакой холод был не страшен, и спалось очень тепло и уютно. Изуку проснулся от прикосновения к лицу — Кацуки коснулся губами его носа. Парень улыбнулся, чуть ли не проваливаясь в кровать от мягкости этого жеста, однако вынужден был резко сморщиться — Кацуки прикусил его нос. Изуку отдернулся, потёр нос и сел на кровати, потягиваясь. — Доброе утро, Каччан, — промолвил он, едва открывая рот. — Чего кусаешься с утра пораньше? Я похож на завтрак? — Да, перепутал тебя с персиком, — с усмешкой проговорил Кацуки. Изуку хмыкнул и пошел в ванную. Умывшись, позавтракав и собрав свои вещи, они сдали номер и поехали дальше. Их целью теперь был бар на берегу моря, который находился не так далеко от местного туристического отеля. Изуку весь день жаловался на жару, потом спал, потом читал Кацуки смешные анекдоты и показывал мемы, из-за чего ему было тяжело вести машину — мемы были тупые, а Деку просто уморительно их зачитывал. — Всё, прекрати, я уже не могу вести, — сказал Кацуки, всё еще посмеиваясь. Деку истерично ржал, сложившись вдвое. — Н… н… ну, давай… давай ещё один, — задыхаясь, едва выговорил он, не переставая смеяться. Кацуки опустил солнечные очки на нос. — Ни в коем случае. Там вон патруль полиции стоит. Надеюсь, ты пристегнулся? Или твоя стипендия вся уйдет в штраф, — предостерёг Кацуки. Изуку разогнулся, проверил ремень безопасности и утер слёзы от смеха. — Всё в порядке! Вечером они перекусили какими-то запасами лапши и ближе к ночи добрались к бару, где уже вовсю играла музыка и разливались спиртные напитки. — Как всегда, повторим условия, — сказал Кацуки, выходя из машины. — За чужой счёт не пьем, никого не угощаем, не флиртуем. Без драк. — В прошлый раз ты не мог найти меня и пошёл к диджею поорать в микрофон. Потом ты нашел меня и стал со мной драться из-за того, что я потерялся, а ты беспокоился. С тобой точно не надо за ручку ходить? — Изуку улыбнулся, . — Ты это зачем придумал? Я такого не помню, — сказал Кацуки, отмахиваясь со смешком. — То-то же, — кивнул Изуку. — Вокруг тебя опять будет толпа девчонок. Можешь сразу проставить мне коктейль. — Без вопросов, деньги-то твои, — Кацуки усмехнулся, направляясь к бару. — Тебе просто меньше достанется, вот и всё. В баре они первое время сидели рядом и болтали о ерунде, потягивая коктейли, но затем Кацуки познакомился с какими-то девушками, и те утащили его за свой стол. Деку сидел один недолго — к нему подсела компания, которая была ещё очень трезвой, потому они легко познакомились и стали разговаривать обо всём подряд. Изуку быстро потерял чувство меры — в очередной раз, — и перепил, но те же правила в голове всё ещё были очень чёткими и нерушимыми, оттого с новыми знакомыми он был вежлив и соблюдал какие-то границы, которые не имел права нарушить. И всё же Изуку, слишком быстро заскучав в компании чрезмерно вежливых и добрых людей, удалился от них незаметно и каким-то образом привалился к столу, где сидел Кацуки. Они сходу разговорились, стали шутить, смеяться и флиртовать друг с другом, и очень быстро забыли про девушек, что завороженно наблюдали за ними совсем рядом. Кацуки отдал свой коктейль Изуку, но тот просто взял вторую трубочку и вставил её в бокал. Они болтали о чём-то несерьёзном, весьма недвусмысленно держась за руки через стол, и девушки вполне логично решили, что их стоит оставить наедине. Они ушли без обид, но всё равно поглядывали на их стол до того момента, пока парни не ушли оттуда на улицу. Изуку развалился за уличным столиком, медленно моргая и смотря в ночное безоблачное небо, что кружилось в его пьяном взгляде словно карусель. Он мало ел, но очень много пил, поэтому теперь очень туго соображал, что происходит. По крайней мере, он делал вид, что ничего не понимает, но на самом деле вполне себя контролировал. — Качч-а-а-а-ан… сядь ко мне, — Изуку придвинул стул к столику и пригласительно похлопал по нему. Кацуки послушно сел и опёр тяжелую голову на ладони. — Каччан, — парень немного помолчал, затем потянулся к нему и криво, но приятно, чмокнул в щёку. — Я тебя та-ак л-люблю. Ты даже не знаешь, как сильно. — Расскажи, — Кацуки взял его за руку. Она была очень горячая и местами липкая от сладких коктейлей. — Я даже слов не могу подобрать, — признался Изуку, чуть смеясь от неловкости. — Просто люблю. Очень сильно. Кацуки какое-то время молча смотрел на него. — Ты покраснел. Как будто первый раз это говоришь мне. Всегда у тебя одно и тоже, — прошептал Кацуки, наглаживая красную щёку Изуку. — Я же еще выпил. Много. От этого тоже, — сказал Изуку. — Ну-ну, оправдывайся. Они засмеялись. Музыка в баре звучала так далеко, словно бы не через пару метров был вход внутрь, а где-то на горизонте. — Спорим, ты первый по уши втрескался в меня, — с какой-то вредной заносчивостью сказал Кацуки, пьяно улыбаясь и смотря на Изуку, немного задрав нос. — Устоять было слоооожно, — протянул парень в ответ, прикладываясь к плечу Кацуки головой. — Верю. Я один такой, — гордо произнёс Кацуки, совсем не стесняясь. — Никто не спорит, Каччан. На улице было прохладно. Изуку сложил вместе ноги и придвинулся к Кацуки поближе. — Каччан. Каччан. Качча- — Ну что? Я же слушаю, что ты постоянно зовёшь меня? — чуть раздражённо отозвался Кацуки. — Я расскажу, — тихо сказал Изуку. Кацуки обнял его за плечо и промолвил тихое «конечно». Изуку собрался с мыслями и облизал губы, чуть нервничая. Затем он положил руки на холодный стол, выдохнул и начал рассказ. — Это тяжело описать. Мне просто хорошо от того, что ты где-то рядом. Когда я могу тебя видеть и знать, что всё в порядке. Когда я знаю, что ты не злишься и не беспокоишься, что ты здоров. Когда ты приходил ко мне после учебы и поднимался в мою комнату, я считал твои шаги до того, как повернется дверная ручка. Мне сразу становилось хорошо только потому, что ты пришёл. И сейчас хорошо. Проблем будто не существует, когда ты рядом. Когда у тебя что-то получается, то и мне хочется горы сворачивать на своём пути. Мне кажется, я был благословлён. С этими словами Изуку обнял Кацуки. С его глаз скатились слёзы, но он поспешил их вытереть тыльной стороной ладони. — Деку, — блондин запустил руку в его кудри и стал их мягко перебирать. — Зачем ты теперь плачешь? — Потому что… люблю, — едва выдавил тот, утирая слёзы пальцами. — Подними голову и прекращай реветь. Из-за меня-то и вовсе нечего рыдать, — Кацуки взъерошил волосы на голове Деку и чуть склонился, чтобы посмотреть на него. Тот спрятал заплаканное лицо в его куртке. — Каччан… может ли быть так, что только я тебя так люблю. Последовало молчание. Изуку прижимался щекой и шмыгал носом, медленно моргая и ожидая ответа. Он расчувствовался скорее из-за алкоголя в крови, хотя не мог отрицать, что в горле у него всё сдавило ещё до того, как он начал рассказывать. Не то чтобы он не рассказывал о своих чувствах раньше, просто сегодня это было необычное место. Летняя ночь, алкоголь, сухость на языке, волнение, далёкая музыка, холодная улица и теплый Кацуки — всё это по-своему отразилось на его словах и эмоциях. Они находились не дома, не в гостях, не на учёбе и даже не в своём городе — и казалось, что сказанные им слова только здесь будут столько значить. В любом другом месте точно такие же слова Изуку не будут иметь столько силы — потому что для каждого рассказа нужен свой момент и своё время. Нельзя дважды рассказать о чувствах одинаково — где бы ты ни находился и что бы ты ни говорил. — С чего ты так решил? — послышался наконец вопрос. Изуку выдохнул. — Ты нечасто говоришь мне о том, что чувствуешь. Я понимаю, что ты и не обязан… мы в этом совсем разные люди. Но, может, ты тоже… поделишься? Совсем немного… Будь Изуку трезвым, он никогда бы не попросил Кацуки о чём-то подобном. — Если ты не будешь реветь, — Кацуки немного растряс взгрустнувшего Деку, но тот его не отпустил из объятий. — Не обещаю. Я это плохо контролирую, — сдавленно проговорил тот. Какое-то время им была слышна только музыка и их собственные дыхания. У Изуку сердце стучало от непонятного переживания и волнения, будто бы всё это происходило между ними первый раз. Пьяные мысли не успевали одна за другой, а время казалось невероятно долгим. Внутри все сковывало от нетерпения и ожидания. — Солнце за восходе. Ты похож на солнце на восходе, — начал Кацуки негромко. — Весь мир смотрит на восходящее солнце и даже не обращает внимания. Для них это что-то неважное, само собой разумеющееся, оттого людям неинтересно, когда там солнце встает, когда садится. Для них солнце просто есть каждый день. Но я каждый день радуюсь тому, что солнце восходит. Я каждый день благодарю за то, что солнце есть. Каждый день я думаю: «как хорошо, что солнце взошло и греет меня». Изуку спрятал лицо в куртке Кацуки. — Всему миру может и плевать на тебя, но не мне. Даже если тебя все оставят, я все равно буду с тобой. На этот раз Изуку расплакался гораздо сильнее. Он вцепился в Кацуки и тихонько завыл куда-то в его джемпер под курткой, и у него не было сил даже что-то ответить. Внутри всё так сильно откликалось на сказанные им слова и так близко принимало их к сердцу, что невозможно было сдерживать свои эмоции. Казалось, у Изуку сейчас душу от чувств разорвёт. — Мне кажется, я не смогу так сильно любить ещё кого-либо в своей жизни. Вот так. Хотелось верить, что это не только алкоголь так придаёт Кацуки смелости. Но Изуку ни в коем случае не боялся, что тот ему врёт. Кацуки ложь не к лицу, к тому же, они принципиально были честны друг с другом — от того их отношения были очень тёплыми и открытыми, несмотря на то, что для других людей Кацуки не был уж очень приятным собеседником, а Изуку казался для других слишком умным и закрытым. Друг с другом они раскрывались, потому что принимали друг друга со всеми изъянами и недостатками, потому что не лгали и не загадывали на будущее. Им было хорошо вдвоём — и в какие-то моменты казалось, что это сама вселенная крутится вокруг них. — Не реви, — Кацуки попробовал отстранить Изуку от себя. Вышло неудачно, но тот хоть прекратил сопливить его джемпер и утер влажное лицо рукавом. — Я стараюсь… Он глаз открыть не успел, как почувствовал теплое прикосновение к щеке — то были не пальцы, а губы, и Изуку очень нагло и нетерпеливо двинулся, чтобы Кацуки в этот раз не промахнулся и поцеловал «куда надо». Конечно, Кацуки быстро понял, чего от него хотел Изуку, поэтому очень дразняще избегал его губ, сколько бы тот не тянулся к нему. Пьяный, заплаканный, ноющий от неразделенного поцелуя и срочной в нём нужды Деку выглядел просто забавно, больше потому, что вёл себя очень неловко и глуповато. В конце концов, Изуку получил то, что хотел, но вцепился в Кацуки с такой силой, словно голодным получил целый стейк.