Мелодия для короля

      Они целовались несколько минут, изголодавшиеся по близости. Потом Реми начал снимать с Микеля только что надетый мундир.       — Я не понял, мы помирились? — Оторвавшись от его губ на пару секунд, пробормотал шерьер.       — Потом, всё потом… — выдохнул Реми и повалил полураздетого возлюбленного на постель.       Ему было плевать, кто будет принимающим. Просто хотелось поскорее почувствовать Микеля как можно ближе, частью себя, продолжением собственного тела. Удостовериться, что они всё ещё принадлежат друг другу. И он ощутил его, приятный внутренний трепет, отозвавшийся в душе.       Погрузившись друг в друга, они на время забыли обо всех своих тревогах и переживаниях. Их не волновали открытое окно, незапертая дверь и тот факт, что кто-то может услышать их стоны и вздохи.        Всё существо Реми откликалось на прикосновения огрубевших подушечек любимых пальцев, он был готов кончить от одних только этих касаний.       — Постой, погоди! — ладонь Микеля упёрлась в грудь Реми. — Я… я не…       — Если ты сейчас скажешь, что не можешь заниматься со мной любовью из-за проклятого родимого пятна я тебя свяжу и изнасилую! — вспыхнул юноша. — Раньше оно тебя как-то не смущало!       — Ты не понимаешь! Теперь, когда я знаю, что она там, я… — в глазах шерьера читались страх и паника.       Однако кроме этого было что-то ещё, и это что-то заставило короля почувствовать себя увереннее. Он положил одну ладонь на кисть шерьера на своей груди, а второй нежно провёл по его щеке.       — Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты, вроде, по прежнему хочешь меня?       — Конечно! — слишком поспешно отозвался парень.       — И ты говорил, что тренировал выносливость, стараясь преодолеть этот страх, так?       — Так, но…       Реми перекатился на спину, извернувшись так, что шерьер оказался верхом на нём.       — Тогда только на сегодня, прошу, забудь о ней. Представь на один день, что её нет, что её не существует, что она тебе показалась. А позже мы придумаем как снять с тебя проклятье, — юноша пошарил по портупее шерьера и в его руках появился выуженный откуда-то кинжал. — В конце концов я просто могу срезать её с себя вместе с кожей, если…       — Не вздумай, дурак! — Микель вцепился в его запястья, пригвоздив их к кровати.       Кинжал полетел на пол, жалобно звякнув на прощанье. На лице златовласого мальчишки заиграла торжествующая улыбка.       — Я вижу, что ты напуган, — сказал он и, приблизившись к самому уху, шепнул: — Но похоти в твоих глазах больше, чем страха. Смелее…       Микель обхватил лицо короля своими ладонями и впился в губы, углубляя поцелуй с каждой секундой. Реми же обвил возлюбленного руками и прижался к нему всем телом.       — Ты прав, — выдохнул Микель, оторвавшись от манящих сладких губ на несколько секунд. — Хочу я больше, чем боюсь. Я сделаю это. Но поклянись, что не причинишь себе вреда.       — Клянусь! — не секунды не колеблясь выпалил Реми.       И два разгорячённых похотью тела вновь сплелись, словно хищные изголодавшиеся звери. Утопая в водовороте прикосновений, пылкие любовники ненадолго забыли кем являются и сколько у них сейчас проблем.       Лишь когда всё закончилось, полностью удовлетворённый Реми отдышался и наконец пришёл в себя. Сознание его прояснилось. За окном на ветке дерева заухала сова, и юноша вспомнил все скопившиеся обиды и страхи, все вопросы. Он повернул голову и посмотрел на лежащего рядом Микеля. Тот не сводил с него глаз, улыбаясь как последний дурак, и казалось, что после всего он совсем не устал.       Глядя на этот влюблённый взгляд, Реми не понимал, как ему в голову пришло, что у Микеля могли быть отношения с кем-то ещё, что он мог любить кого-то больше. Он придвинулся поближе и уткнулся носом в широкую грудь парня. Тот в ответ крепко прижал его к себе, словно потягивающийся кот. Реми вовсе расхотелось выяснять сейчас отношения. Слишком тепло и приятно было находиться в объятиях шерьера. Его шерьера.       — Чёртов изобретатель… — пробормотал он, вспомнив, кто поселил в его голову зерно сомнений.       — М? Ты о ком? — промурлыкал разнежившийся Микель.       Реми немного поёрзал, устраиваясь поудобнее, и решил всё же начать этот нелёгкий разговор.       — Этот прихвостень кузена Антуан сказал мне, что ты любил Генри.       — Конечно, я любил Генри. И люблю, — отозвался шерьер. И прежде чем Реми мог бы вспылить, продолжил: — Но у меня к нему была совсем не такая любовь, как к тебе. Он был мне другом. Братом. В какой-то степени даже отцом.       — Значит, тебе никогда не хотелось с ним… Ну… — замялся юноша.       — Что? Заняться любовью?       Король кивнул.       Микель вдруг расхохотался, звонко, искренне, до слёз. Он попытался что-то сказать, но взглянул на растерянное лицо Реми и его вновь накрыл приступ неудержимого хохота.       Когда он, наконец сумел успокоиться, то прижал Реми ещё крепче, так, что тот едва мог дышать.       — Ах ты мой ревнивый мальчишка! — выпалил он. — Ты просто не представляешь, как выглядел Генри! Спешу заверить, что он был абсолютно не в моём вкусе! Ни единого раза за все годы нашего с ним общения у меня даже мысли об этом не возникло. Кроме того, когда мы познакомились, я уже был по уши влюблён в одну весьма привлекательную особу и не собирался предавать своих чувств. Так что при любом раскладе, у нас бы с ним никогда ничего не получилось. Даже если бы он упал в мою постель и предложил себя. Ох, и думать об этом не хочу! Ах-ха-ха, зачем я снова это представил?       Микель опять расхохотался. На сей раз Реми немного посмеялся с ним за компанию. Впрочем, не слишком искренне. Ему немного полегчало, но у него всё ещё оставалось множество вопросов.        — Признаю, что ревнивый, — без стеснения признался Реми. — И раз уж моя ревнивость больше не секрет, хочу знать обо всех твоих отношениях.       — О каких отношениях, Реми? Не было у меня никогда никаких отношений, ты же знаешь!       — Безответная любовь?       — Нет.       — Тайная страсть?       — Не-а.       Реми набрал в грудь побольше воздуха и, приготовившись услышать страшное, выпалил:       — Тогда с кем ты был минувшей ночью в своей комнате?       Микель замер. Эта молчаливая пауза не понравилась королю. Он догадался, что Микель пытается придумать правдоподобную ложь.       — О чем это ты? Никого… — начал было Микель.       — Только попробуй соврать, я сразу же пойму! — осадил его Реми. — Пусть я слышал не весь разговор, но ты умолял эту женщину о чём-то, — юноша поднял глаза на возлюбленного и увидел, что тот колеблется, но что-то мешает ему сказать всё как есть. Сердце Реми смягчилось, — Микель, я не чужой человек, и надеюсь, уже доказал тебе, что достоин доверия. Если ты попал в беду, из которой не можешь выбраться сам, я помогу. Только попроси.       Микель вздохнул, выпустил короля из объятий и сел. Пару раз глубоко вздохнув, он посмотрел прямо в глаза юноши и выдал:       — Я не могу рассказать.       — Но почему?! — возмутился Реми.       — Я дал клятву.       — Какую ещё клятву, о чём ты?       — Магическую нерушимую клятву. Такую же, как в той легенде, помнишь? Льёненпапиль дал клятву соблазнить морскую царицу. Одним из условий моего договора стало то, что я поклялся держать всё связанное с этой женщиной, в секрете ото всех. Если я попытаюсь что-то рассказать, умру. Смотри, — Микель приподнял руку и показал на внутренней стороне плеча крохотную завитушку, состоящую из нескольких символов, — это печать на договоре. Даже когда я просто думаю о том, чтобы его нарушить, печать начинает болеть и расползаться по руке. Поэтому, пожалуйста, не спрашивай об этом, — он опустил руку. — Остальное, что угодно, обещаю не скрывать от тебя и честно ответить на любые вопросы. Если сможешь, просто поверь, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы защитить тебя. На самом деле я не хотел, чтобы тебя это всё вообще как-то задело. Ты должен был оставаться в стороне и спокойно жить так же, как раньше. Жаль, что не вышло.       — А вот мне совсем не жаль, — Реми задумчиво провёл кончиками пальцев по плечу Микеля, — до того, как ты приехал, я словно и не жил.       Шерьер захлопал глазами.       — Я думал, что ты меня с первого взгляда возненавидел.       Немного помолчав, король кивнул:       — Поначалу ты очень раздражал. Ты всё время путался под ногами, перечил и ехидничал, творил что вздумается, дерзил. Словом, делал всё, чтобы я каждое твоё слово звучало как завуалированное оскорбление. Но потом я заметил, что твои поступки при этом наоборот направлены на мою защиту, — Реми заглянул в глаза шерьера. — Я никогда не испытывал к тебе ненависти, Микель. С самого начала это был интерес. А сейчас… Я даже боюсь дать этим чувствам название.       Проговорив это вслух он понял, что всё это правда. Микель был ему интересен, так что при первой встрече он думал в основном о том, каково это — иметь такого человека на своей стороне. И теперь, когда так и произошло, это оказалось неожиданно приятно, это будоражило, это успокаивало. Рядом с Микелем он чувствовал себя на своём месте.       Не давая шерьеру и минутной передышки, Реми как бы невзначай спросил:       — Кстати, расскажи-ка, в какую ещё особу ты там был влюблён?       Микель моментально расплылся в самой мальчишеской из своих улыбок, и, растягивая слова, ответил:       — Да так, в одну взбалмошную златовласую феечку золотых кровей. Может, вы даже знакомы. Кажется, её имя начинается на “Ре”. А заканчивается на “ми”. Может, слышал о такой?       Реми зарделся и ударил его подушкой.       — Дурак!       Впрочем за ударом последовал горячий поцелуй.       — Запомни, предашь меня, нашлю на тебя стаю бабочек. Живых. Или прокляну.       — Страшно, страшно, даже не шути так, — попытался улыбнуться Микель, но в глазах его мелькнула паника. — Ты же не серьёзно?       — Попробуй предать, узнаешь. Мой род, между прочим, ведёт начало от богини бабочек, и я почти уверен, что твой предок получил своё проклятье как раз от неё. Если он был таким же раздражающим как ты, разумеется.       — Кстати, насчёт моих предков…       Пока Микель рассказывал обо всём, что узнал от отца, Реми притих и внимательно слушал. Иногда глаза его расширялись от удивления, а порой он лишь задумчиво кивал, потому что его догадки лишь подтвердились.       — Получается, что морской царь твой родной дед? — поёжился юноша. — То-то он показался мне чем-то на тебя похожим. М-да. Удивительно, но вот сейчас мне гораздо легче. Кажется,если мы сейчас с ним встретимся, я даже смогу с ним нормально поговорить. Что ж, наши предки стоят друг друга.       И, в ответ на откровенность шерьера, юноша поведал обо всём, что узнал от матери и кузена.       — Если Антуан сделает такое оружие, то для того, чтобы противостоять ему нам понадобится что-то равное по силе, — задумчиво произнёс Микель.       — Я тоже об этом думал, — ответил Реми. Он на секунду замялся, но всё же решил довериться шерьеру. — И считаю, нам придётся собрать шкатулку.       Шерьер бросил на него хмурый взгляд, но затем кивнул.       — Пожалуй, ты прав. Лучше иметь в запасе оружие, и не применить его, чем оказаться беззащитными перед лицом врага. Но как только всё закончится, пообещай, что уничтожишь её.       — Ты можешь сам её уничтожить, — сказал Реми, натягивая обратно сорочку. — Приходи после заката в мои покои, я проведу тебя в свой тайник. Попробуем собрать эту чёртову шкатулку.       Микель задумчиво кивнул. На прощание Реми поцеловал шерьера в лоб и покинул комнату.       Сова на дереве под окном ухнула, встрепенулась и улетела. Микель проводил её взглядом, потянулся, встал и принялся одеваться: до вечера предстояло ещё многое успеть.       Реми же, вернувшись в свои покои, сел на постель и немного выдохнул. Мальтруя уже не было, возможно он ушёл проведать королеву, или по каким-то другим своим делам. Юноша не спеша переоделся в парадную одежду. В сегодняшние планы на вечер входило показать кузену как выглядит работа настоящего монарха.       Собираясь предстать перед придворными в лучшем виде, пустить пыль в глаза по полной программе, Реми полез в прикроватную тумбу, где лежали его броши-камеи, чтобы выбрать самую пафосную из них, отражающую фамильный знак и символ наследника Этуайи. Открыв ящик, он наткнулся на ларец, в котором хранил вещи, что стащил у Микеля во время одной из вылазок целую вечность назад. В голове появилась мысль о том, что пришло время вернуть шерьеру украденное. Короля накрыл приступ ностальгии, он присел на кровать, открыл ларец и принялся разглядывать свои сокровища. Баночка с лазурными бусинами, карманные часы, серебряный вархосский гребень с синими камнями и пара писем.       Первые недели Реми часами рассматривал пиктограммы, пытаясь понять что же в них зашифровано, но так и не сумел разгадать шифр. Открыв один из конвертов и привычно скользнув глазами по письму, он замер. Кончики пальцев его похолодели, и рука, держащая бумагу, дрогнула.       Непонятные картинки вдруг обрели смысл.