Мелодия для короля

      Происходящее никак не желало укладываться в голове короля. Он посмотрел на Микеля и произнёс:       — Ты… Зачем?       Тот ничего не ответил, лишь потупил взор и отошёл ещё на пару шагов. Зато кузен напротив вышел вперёд.       — Бедный, бедный наш брат. Ты что, и правда думал, что тебя кто-то может полюбить? Ты жалок.       — Бред не неси, ты ничего о нас не знаешь! — вспыхнул Реми. — Я верю Микелю. Слышишь, Микель? Даже сейчас, я хочу верить, что у всего этого есть причина!       Кузен усмехнулся и прошёлся по комнате, рассматривая предметы на на полках.       — Ты не только жалок, но и глуп. Мы всегда это знали. Ты ведь и сам понимаешь, такой легковерный человек как ты не может быть достойным королём. Твой шерьер был заодно с нами с самого начала. Он приехал сюда по моей указке, и по моей указке втёрся к тебе в доверие. Всё что делали он и Лиззи последние месяцы было только лишь ради этой вещицы, — кузен поднял повыше шкатулку.       Реми замотал головой.       — Он не такой человек! Вы его не знаете!       — Мне плевать, — равнодушно протянул кузен, — Можешь верить или не верить, но вот она — шкатулка, в наших в руках.       Микель бросил испуганный взгляд на Реми, но тут же отвернулся к Лиззи.       — Я сделал всё, что вы мне велели, шкатулка у вас. Теперь выполните своё обещание, верните мне её, умоляю!       Реми судорожно пытался понять, что происходит. Получалось, что всё это время Микель тоже охотился за шкатулкой. И в обмен на неё он согласился выполнять всё, что прикажет ему Элизабет. Но тогда почему он отдал шкатулку в руки кузена?       Что-то тут не увязывалось.       — Микель, зачем ты это делаешь? — спросил он. — Я поверю любому оправданию, только… Только объясни мне. Пожалуйста!       Шерьер ничего не ответил. Он выглядел каким-то виноватым, забитым, жалким, не оправдывался, не смотрел на Реми. Проследив за его взглядом король понял, что он не сводит жадных глаз с Лиззи. Юноша решил воспользоваться случаем и воззвал к здравому смыслу судя по всему единственного разумного человека в комнате.       — Ладно они, но ты, Лиззи, ты всегда казалась мне умной женщиной, почему ты подчиняешься этому кретину? Значит, те письма действительно писала Микелю ты? Пожалуйста, Элизабет…       Он протянул к ней руку и получил в ответ звонкий удар. Она безжалостно отшвырнула его руку.       — Не прикасайся ко мне, мерзкий мужеложец!       Такого король не ожидал от неё услышать. Он отшатнулся и почувствовал, как падает в чьи-то руки. За спиной его стоял Антуан, который бережно поймал его, не позволив врезаться в стену.       — Я же пытался вас предостеречь, — мягко сказал он. — Я всячески намекал вам на то, что Микель непорядочный человек. Как жаль, что вы ко мне так и не прислушались. Я же предупреждал, что он только играет с вами, что кроме Генри ему никто не интересен.       — Это не правда! — вскричал король, отталкивая от себя учёного.       Рядом звонко захохотала Лиззи.       — Чистая правда, — сказала она. — Я видела это своими глазами!       — Ложь, — не поверил Реми. — Генри не подпускал к себе никого, откуда тебе знать что-то настолько личное?       — Оттуда, что мне он рассказывал всё, потому что я была его невестой! выпалила Лиззи. — Но не смотря на наши отношения, этот мерзкий мальчишка всегда был для него важнее! Поганые мужеложцы, всю жизнь мне сломали! Ненавижу! — она презрительно плюнула на пол, почти угодив на сапог кузена.       Толстяк, который всё это время крутил в руках шкатулку, поднял на неё гневный взгляд.       — Дура! Ты чего творишь? Чуть не испачкала наши любимые сапоги! Чего вы возитесь с ним? Наш брат не важен, нет смысла сейчас с ним разговаривать. Лучше выполните то, о чём мы договаривались. Вы обещали нам оружие, а это, — он поднял шкатулку, — хлам! Она не работает!       Наблюдая за тем, как толстяк злится, Реми собрался с мыслями. Вся ситуация выглядела абсурдной. Здесь было всего три человека, одним из которых был неповоротливый толстяк, вторым женщина, а третьим кабинетная крыса. Это ни в какое сравнение не шло с целой армией во дворце морского царя. Да, Микель боялся убивать, но сейчас было не до расшаркиваний. Да, он заключил магический контракт с Элизабет, её король мог взять на себя. Надо было просто подобрать правильные слова, чтобы подбодрить шерьера, заставить его поверить в себя.       Кузен тем временем продолжал вещать.       — И это король Этуайи! — воскликнул он театрально. — Ты всегда был недостоин этого титула. Ни ты, ни твой отец, ни твоя мать. Трон должен был перейти к нашему отцу, а затем к нам! Где это видано, чтобы престол наследовала женщина?       — Ты прекрасно знаешь, что в нашем роду трон переходит к человеку, у которого есть фамильное родимое пятно, — возмутился Реми. — Это закон!       — Закон, — усмехнулся кузен. — Поросший мхом закон! Все говорили, что наш отец более достойный правитель! Но дед души не чаял в этой пустышке Шарлис. И что в итоге? Спуталась с каким-то болезненным идиотом и родила бесхребетного ребёнка! — Он в гневе стукнул кулаком по столу, сделал пару глубоких вдохов и протяжных выдохов, и продолжил уже довольно спокойным тоном, — Ну, теперь оружие у нас и справедливость восторжествует. Мы заведём её, вернёмся в прошлое и не позволим твоей матери родиться. Тогда престол по праву перейдёт к нам.       Реми не поверил своим ушам. Кузен был даже большим кретином, чем он представлял.       — Вернёшься в прошлое? — переспросил король, — Что ты несёшь! Эта шкатулка не так работает! Если ты заведёшь её, то все, кто услышит её звук, превратятся в безвольных кукол! Это хуже, чем смерть, понимаешь? Её действие необратимо, весь народ Этуайи вымрет, предварительно уничтожив окружающие страны! Тебе некем будет править, недоумок! Хорошо, что я не успел собрать все детали, так что у вас всё равно не получится её завести.       — Неужели? — усмехнулась Элизабет. — А ты в этом уверен? Тогда ты, наверное, будешь удивлён, малыш.       С этими словами девушка достала из складок платья блестящую серебряную гребёнку с синими камнями. Король сразу узнал её. Это была одна из тех вещиц, которые он стащил у Микеля вместе с письмами. Она отдала гребень Антуану, тот взял у кузена шкатулку и принялся прилаживать деталь.       Действовать надо было быстро.       К счастью никто не знал эту комнату лучше Реми. Он не просто так отскочил именно к этой стене: здесь в специальной длинной нише хранилась личная фьютия его отца. Загораживая нишу спиной, король уже нащупал рукоять, так что сейчас оставалось только привлечь внимание Микеля, а затем перекинуть ему оружие.       — Знаешь, дорогой братец, — зловеще усмехнулся Реми — Сначала мне показалось, что ты все эти дни только притворялся глупцом, а сегодня открыл своё истинное лицо. Но вот сейчас ясно вижу, что ты гораздо глупее, чем я думал. О твоих умственных способностях, Лиззи, я тоже был лучшего мнения. А вы, Антуан, уж вы-то вроде рассудительный человек. Неужели вы все думаете, что Микель такой же глупый и бесчестный как вы трое? Мой шерьер сильнейший из всех, кого я знаю, и самый умный! Да он всех вас уничтожит, если захочет! — бросив быстрый взгляд на парня и убедившись, что тот, наконец, смотрит на него, Реми решился и одним быстрым ловким движением кинул ему фьютию. — Давай, Микель, покажи им!       — Не сметь! — крикнула Лиззи.       Уже собиравшийся поймать фьютию Микель вздрогнул и отошёл в сторону. Оружие жалобно звякнуло об пол и откатилось в дальний угол.       — Браво, — усмехнулся кузен, аплодируя. — Ты можешь сколько угодно пытаться оскорбить нас, но это не изменит того факта, что глуп здесь на самом деле только ты. Неужели ты до сих пор не понял? — он подошёл к шерьеру, не сводя глаз с растерянного короля. — Микель сделает то, что ему велят и будет слушаться, что бы мы ему ни приказали.       Перед глазами короля пронеслись все последние месяцы, проведённые бок о бок с шерьером.       — Микель? Слушаться? — расхохотался Реми. — Да он — самый своевольный, упрямый и упёртый осёл на свете!       — Проверим, братец? — спросил кузен, глаза его сверкнули недобрым блеском, и он обернулся к шерьеру. — Эй, ты, встань на колени и подай-ка сюда ключ от шкатулки.       До этого момента в сердце Реми ещё теплилась вера в то, что Микель притворяется, что у него есть какой-то хитрый изощренный план. Все эти надежды рухнули словно карточный домик, когда он увидел, как его возлюбленный, гордый и неприступный, падает на колени и ползёт на четвереньках к кузену. Как ключ, за которым король охотился, ради которого рисковал репутацией, который Микель столько времени бережно хранил и отказывался отдать королю даже на время, с оскорбительной лёгкостью перекочевал из рук шерьера в пухлые лапы кузена.       — Молодец, хороший мальчик, — снисходительно улыбнулся толстяк и похлопал парня по макушке.       Словно пса. Ничего унизительнее юноша в жизни не видел.       От открывшейся картины на глазах Реми выступили слёзы. Жгучая обида разъедала сердце, смешиваясь с ревностью, ощущением, что его предали и болезненной жалостью при виде такого возлюбленного.       — Что они с тобой сделали? Ты сам на себя не похож! Почему ты такой покорный с ним?       Кузен ответил за него:        — Ну какой же ты недалёкий, брат. Неужели до сих пор не дошло, что у нас в руках просто-напросто оказалось то, что жизненно необходимо этому маленькому полукровке?       — Вы имеете ввиду шкатулку? — спросил Реми. — Да пропади она пропадом вместе с Вархоссией, Этуайей и Аппареей, Микель! Пусть делают что хотят, уедем отсюда, уедем навсегда!       Шерьер будто не слышал его, он подполз к Элизабет, припал к её ногам и забормотал:       — Верните, умоляю! Я сделал всё, о чем вы просили, больше вам от меня никакой пользы! Никакой! Верните!       Лиззи безжалостно пнула его с такой силой, что шерьер откатился на добрую пару метров, врезался в стену и повалил несколько безделушек, ещё недавно казавшимися Реми бесценными сокровищами. Сейчас он был готов променять все богатства, титулы и страны на то, чтобы к его любимому вернулся разум. Он просто не в силах был дальше смотреть на это и отвернулся.       — Верните её… — ещё раз произнёс Микель, словно в бреду.       Лиззи одарила его полным презрения взглядом и выплюнула:       — Вернуть? Ха. Что ж, знай, что я не верну её тебе. Потому что на самом деле она давно уже не у меня.       Реми понял. что речь не о шкатулке. Тогда… возможно ли, что дело было в женщине? От мысли, что Микель может быть с кем-то кроме него, что кто-то может быть ему важнее и дороже, юношу начало тошнить. Неужели ради какой-то девицы шерьер предал его? Голова его закружилась, в глазах начало темнеть.       — Почему она не у тебя? — в отчаянии воскликнул Микель. — Куда ты её дела? Ты обещала вернуть её, если я буду послушным!       — Так получилось, что я нашла на неё, хм, покупателя, — заявила девушка. — И продала за отличную цену.       — Кому?! — взвыл шерьер.       — Одному твоему старому знакомому, — усмехнулась Лиззи. — Он был так счастлив узнать, что ты жив-здоров, вырос таким сильным и выносливым, что мне показалось это забавной идеей. А вот, кстати, и он. Как раз вовремя!       Ничего уже не понимающий Реми перевёл взгляд на по прежнему открытый проход, из которого доносился звонкий стук каблуков, судя по всему, оснащённых металлическими набойками. Король уже представил себе огромное чудовище, которое должно было вот-вот ворваться в комнату.       — Нет, вы не могли, скажите, что она всё ещё у вас! — взмолился Микель.       Вопреки ожиданиям, в проходе показался щуплый сутулый человек с мелкими злобными глазками. Он коротко поздоровался со всеми сразу, и тут взгляд его упал на Микеля. Мужчина оскалился в хищной улыбке.       — О-о-о-о, так вы не соврали! Это и правда он, мой любимый Мышонок, просто невероятно!       — Нет… Нет, не может быть…       Шерьер попятился, упал на колени и зарыдал от отчаяния. Реми понял, что впервые видит, как он плачет. Слёзы его скатывались маленькими лазурными шариками, что-то смутно напоминая Реми.       Увиденное привело кузена в неописуемый восторг. Он принялся собирать рассыпающиеся шарики, причитая:       — Это же оно! То легендарное лекарство, которым вылечили слугу Фейра мятежного! Не стой столбом, Антуан! Помогай!       Реми узнал те пилюли, которые были в украденной им у Микеля баночке. Что он говорил тогда в пещере? Жидкости его тела могут лечить раны. Слёзы помогают от отравлений и лёгких травмах головы.       Зрелище было бы невероятным, даже в какой-то мере красивым, если бы вид возлюбленного, находящегося в таком чудовищном состоянии не убивало короля, не разрывало бы его душу на мелкие кусочки.       Элизабет равнодушно наблюдала за происходящим.       — Что ты стоишь, дура! Собирай их быстро! — скомандовал кузен. Самому ему было тяжело наклоняться, одышка уже брала своё, но жадность не позволяла бросить это занятие. — Такие редкие лекарства… Продам за хорошие деньги.       — А может, тебе и самому пригодится? — предположила Элизабет с усмешкой.       — Да, надо бы оставить себе немного, — задумчиво произнес толстяк. И принялся набивать лазурными жемчужинами карманы, бормоча: — все эти склизкие морские твари рождены рабами и должны служить людям.       — Значит, — обернулся к Элизабет сухонький мужчина, — теперь он будет беспрекословно слушаться меня?       — Проверьте, — махнула рукой девушка.       Реми дёрнулся было к Микелю, но выросший словно из под земли Антуан, который ещё секунду назад собирал жемчужины в другом конце комнаты, схватил его за плечи мёртвой хваткой, и, улыбаясь, попросил:       — Не глупите, ваше величество. Мы обещали, что вы останетесь в живых. Не хотелось бы нарушать это обещание.       Мужчина тем временем обратился к шерьеру:       — Прекрати рыдать, встань и подойди ко мне.       Микель в ту же секунду замолчал, слёзы прекратили сыпаться из его покрасневших глаз, он поднялся и направился к незнакомцу.       — Потрясающе! — воскликнул тот. — Я не верил, но похоже, вы не солгали! Спасибо! Я не знаю, как вам отплатить. Если вам когда-либо понадобятся мои услуги, я буду рад их предоставить! Ведь благодаря вам я вновь обрёл смысл жизни!       — Мы это ценим, — покровительственно произнёс кузен, закончивший собирать слёзы, и наконец выпрямившийся. — Ваши услуги могут вскоре пригодиться. Не уезжайте далеко.       — О, я облюбовал одно поместье в южной части этуайи. Обустроил там себе всё по высшему разряду. Вы легко узнаете его по характерному запаху и птицам, — мужчина мечтательно вздохнул. — Люблю, знаете ли, птиц. Подкармливаю их время от времени, — он осмотрел Микеля с ног до головы, будто облизывая, и продолжил: — Ты тоже с ними подружишься, Мышка. Ах, как же давно мы с тобой не виделись! За то время, что мы были в разлуке, я приготовил так много интересных игр. Прямо-таки не терпится поиграть в них с тобой. Как много занятных инструментов мы испробуем! Если б ты знал, как долго я искал кого-нибудь настолько же выносливого, как мой Мышонок, но — увы, так и не нашёл.       Он так беззастенчиво называл шерьера этим ласковым прозвищем, что Реми стало до тошноты противно. Стоя перед этим сухоньким мужичком на голову ниже его, Микель дрожал и выглядел даже более несчастным, чем когда несколько минут назад ползал на коленях.       — Что ж, нам, пожалуй, пора. До встречи, друзья! — радостно попрощался незнакомец и бросил шерьеру: — за мной, Мышка.       Руки Микеля, которые Реми так любил, безвольно повисли вдоль тела, как две увядших лозы. Не в силах защитить себя он покорно пошёл за своим новым хозяином, будто привязанный. Стоящий у прохода Реми заглянул ему в лицо и не увидел в его взгляде ни малейшего проблеска жизни. Его глаза были абсолютно потухшими, мёртвыми. Этот взгляд показался Реми знакомым. Казалось, он уже видел шерьера таким безжизненным.       И вдруг он вспомнил.       Он сразу всё понял.       Этот скрюченный сухопарый мужичок был учителем, истязавшим когда-то маленького Микеля.